- То то и оно, что поздно. Буду еще передачи носить. Знаешь, - задумчиво сказала, - как отец вспоминал про прошлое? Все жалел. Без лозунгов жили, но по совести. Честно. Все ему мечталось опять по земле пройти хозяином. По своей, потом политой. Были проблемы, были сложности, а как будто сейчас их нет. Нельзя вернуться назад и все изменить. Нет уже той жизни. И не будет. Нет тех мужиков, способных горы свернуть. Все сидят и ждут, что государство даст. А ему на людей плевать. У него государственные интересы. Не кончится это ничем хорошим, помяни мое слово.
Андрей неловко обнял ее. Есть у матери в кармане партийный билет или нет, но вот передачи она носить будет. В этом он не сомневался. Только матери и не отрекаются от своих детей. Что бы они не сделали.
1989 г.
Первая коммерческая реклама в "Известиях". А на кой мне? И так все купят.
Первый Съезд н.д. СССР в прямой телетрансляции, Горбачев избран председателем ВС СССР на альтернативной основе. Говорильня пустая.
Падение Берлинской стены. Опа! А связи надо налаживать заранее. Границы не будет, а купить можно много чего. Уточнить фамилии.
Демонтаж западной границы в Венгрии. Мне фиолетово. Политическое убежище не требуется.
Первый валютный аукцион в СССР. За доллары уже не сажают.
Задержаны 12 танков кооператива "АНТ" в Новороссийске. Выяснить что за АНТ. Танки просто так не валяются. Армяне заплатят.
Выписки событий из Интернета с комментариями Андрея.
* * *
- Ты че сказал фрайер?
- Я не фрайер, а ты не вор, - терпеливо сказал Аксютин. - Обычная шестерка.
Собеседник вполне ожидаемо перекосился и полез в карман. Евгений Васильевич резко ударил его в ухо. Бить было удобно и приятно, брызгающий слюной истеричный тип ему порядком надоел, своей непроходимой тупостью и наглостью, а рост как раз подходящий. Бандит изумленно хрюкнул и, получив вдобавок еще коленом по яйцам, повалился на пол. Ему было очень нехорошо. Тихо подвывая, скорчился в позе зародыша. Не ожидал такого ужасного коварства. Обычно достаточно было громко поорать и продемонстрировать старый обрез, чтобы люди пугались и начинали заискивающе разговаривать.
Аксютин брезгливо отступил на шаг назад, наблюдая за действиями засадного полка в лице его подчиненных. Двое терлись в зале, изображая покупателей, еще двое выскочили из подсобки. С улицы по отработанному сигналу заскочили еще трое. По двое на одного, вполне нормально.
Группу поддержки слюнявого долго и старательно месили дубинками. Ребята были молодые, увлекающиеся, поэтому пришлось прикрикнуть, чтобы это дело прекратить. Убивать было не за что. По нынешним временам - пустяки, дело житейское. Очередные умники, решившие подоить с магазина. Не в первый раз и, скорее всего, не в последний.
Аксютин подошел, крутя в руках отобранный обрез на манер ковбоя, и легонько пнул ногой главного.
- Повторяю еще раз, - спокойным тоном сказал, - нормальные люди сначала спрашивают: "Кому платите?". Услышав ответ - "Кольчуге", вежливо извиняются и удаляются. Место занято. Если непонятки какие договариваются о встрече. Ты явно не являешься приличным пацаном. Под кем ходишь, гнида? - уже всерьез добавляя ботинком, спросил.
Слюнявый что-то промычал невнятно.
- Так, - сказал Аксютин, - махновец залетный. По тебе никто плакать не станет. Он потянул спусковой крючок. Слюнявый взвыл от ужаса, забыв про боль внизу живота и судорожно пополз от него в сторону, не пытаясь подняться. - Всех забрать и в деревню, - приказал Аксютин, мысленно плюнув. - Персонально этому отдельную головомойку. Всерьез и больно, но без членовредительства. Дураков учить надо. Потом я подскочу и разберусь. А пока пусть поработают.
Идея была Андрея. И не самая глупая. В одной из подмосковных еле живых деревень, организовали собственное хозяйство. Мелких должников и разных борзых типов, пойманных на горячем, отвозили туда. Пока выясняли всякие подробности вроде имущества, которым те могли расплатиться за долги и штрафы, они ударно трудились, таская под присмотром мешки и пропалывая грядки на самых разнообразных хозяйственных работах. Своего рода аналог пятнадцати суток.
Вот такие братки, сообразив, что попали к серьезным людям, охотно рассказывали занимательные вещи и нередко просились вступить в ряды. Некоторых даже потом брали. Естественно, далеко не каждого. Аксютин попускал их через мелкое сито и с дерьмом дела старался не иметь. Этих забирали парни, работающие на Олега, и что с ними делали, он старался не задумываться. Ничего хорошего - это с гарантией. Убивать вряд ли, а вот ноги переломать и из квартиры выкинуть без проблем. Ему очень не нравилось такое разделение функций, когда он оставался в неведении об очень многом происходящем в РОСТЕХе, но спихивая особо грязные дела на другого, он где-то даже был доволен. Его прямые обязанности охрана и разведка. Все. Кровь на себя брать очень не хотелось, хотя были серьезные подозрения, что до этого рано или поздно дойдет. Пока, слава Богу, проносило, но уже всерьез стреляли. И не из дедовских ружей, а из автоматического оружия. Лет пять назад каждый случай гремел на весь СССР, а теперь почти в порядке вещей на разборках.
- Вас спрашивают, - протянул трубку директор магазина, преданно глядя на него. В его понимании они были страшной мафией, способной достать где угодно. Он еще не понял, что такое мафия, простодушно считая, что платит за охрану. Нет. Взять с него пока было особо нечего, но тут важнее сам платеж. Один раз нагнулся, никуда и в дальнейшем не денется. Не он платит, с него снимают. И не сказать, чтобы происходящие Аксютину нравилось, но правила жизни диктовали условия. Не ты возьмешь под охрану, возьмут другие. Процесс пошел. Андрей хоть не требовал забирать все, оставляя и хозяевам на приличную жизнь и дальнейшее развитие. Среди желающих поживиться попадались экземпляры гораздо хуже.
- Кто?
- Э… сказал Андрей Николаевич.
- Да? - спросил Аксютин, беря трубку и отпуская директора жестом.
- Давай быстро ко мне, - сказал Андрей. - Все бросай и срочно!
* * *
- В Мытищах есть ликероводочный завод, - возбужденно говорил Еременко, расхаживая по кабинету. Неделю назад приехали прямо туда три чеченских хлопца. Зашли через проходную беспрепятственно и прямо к директору. Говорят - платить будешь или ай-ай как плохо будет. Как водится, сто бочек арестантов и нож в зубах, с прыжками вокруг стола. Обычный наезд.
Аксютин понимающе кивнул.
- Тот предложил взять их людей в охрану и все такое. Чеченам это не понравилось. Что значит работать? Нет, они делать ничего не будут! Пятьдесят тысяч рублей вынь и положь.
- Ого!
- Так не одноразово, - пояснил Андрей, - каждый месяц. Их же не волнует, откуда возьмется. Директор еще поблеял про бедность и нереальность столь интересных условий, но они поставили ультиматум и гордо удалились. Типа или дает, или зарэжут. Он посидел, покумекал, поскреб по сусекам и насобирал десять тысяч. Может, поторговаться хотел, а может, и не было больше. История об этом умалчивает. Поехал в ресторан, где они вечно собирались. Назад не вернулся. Зато жене позвонили и потребовали уже семьдесят или мужа по частям вернут. Совсем оборзели.
- И мы тут при чем?
- А пришел ко мне гражданин Панов, его заместитель и по совместительству друг дома, - объяснил Андрей, усаживаясь напротив, - и предложил хороший гешефт. Слышал он про нас, в смысле про ЧОП "Кольчуга" исключительно хорошее и прочие бла-бла. Рядом сидит жена украденного и в три ручья рыдает. В натуре гражданин Панов страшно боится, что и его неминуемо дожидается темный подвал и серьезные побои в ближайшем, отнюдь не лучезарном будущем. Да и что за документы подпишет директор, сидя в зиндане очень важно. Как бы не подмахнул бумажку, по которой он крайним окажется. В милицию идти боятся - предупредили, что убьют заложника. А то глядишь, и ему прилетит за все хорошее.
Короче, мы беднягу вынимаем из подвала или где он там находится, а благодарная общественность нанимает "Кольчугу" для охраны и сбережения алкоголя и сопутствующего оборудования. Неплохой дополнительный прибыток.
- Выкуп?
- Какой хороший вопрос, - восхитился Андрей. - Платить он не хочет. Говорит, нет таких денег. В принципе, собрать возможно, но не так быстро. Так что это наши проблемы. Хотим, платим, хотим, с боем отбиваем, но предоставляем клиента семье и безутешным заместителям в живом виде. Зато, мы в обмен, получаем двадцать процентов прибыли от всего левого неучтенного дохода. Ну и своего человечка на заводе для контроля, вместе с нанятой охраной от "Кольчуги". Вполне реально. Если платить все равно придется, почему не нам? Только сначала докажите, что польза будет. Я подход понимаю и даже мысленно аплодирую. Кроме того, показательный пример для окружающих. Справимся, побегут к нам толпой, роя землю копытом и умоляя взять под покровительство. Все-таки мы не откровенные бандиты, - он улыбнулся, - а вполне приличные бизнесмены. Рэзать не будем.
- Война? - с сомнением спросил Аксютин, вспомнив свои недавние мысли.
- Постараемся обойтись без этого. Ну, не только от нас зависит. Платить я точно не буду. Завтра начнут массово воровать директоров. Прекрасный способ денег срубить. Никаких чемоданов с купюрами не напасешься. Нет уж. Попробуем по другому.
Аксютин вопросительно посмотрел на начальника.
- Кто такой Лечи в курсе? - игнорируя его заинтересованность спросил Андрей.
- Конечно.
- Вот и договорись с ним о встрече. Его работа. Андрей прикинул что-то и твердо сказал: - Послезавтра вечером. Если будут кочевряжиться, сдвинуть на позднее. Это даже лучше. День лишний. Теперь так… Мне очень не нравится, что при любых столкновениях чеченских и славянских банд милиция автоматом становится на чеченскую сторону. Четкое впечатление, что они чужими руками убирают бандитов. Доблестный чечен убьет кого и в родные горы отъедет, его даже искать не будут, а противников моментально посадят. Пару раз на встречу чечены не приезжали, а менты всех остальных повязали. Это не воры, внаглую сдают. Подстава мне не нужна. Уголовное дело на меня еще меньше. Желаю обладать по-прежнему лилейно-белой репутацией, а не отписываться по поводу незарегистрированных стволов. Людное место и без оружия. Ничего особенного не прошу. Переговоры твоя стихия. Вешай им что угодно на уши, бери на слабо, но чтобы все прошло гладко. Это раз. Попробуй выяснить с кем в милиции они в контакте. Это два. Все остальное брось, займись этой темой.
- Ты объяснишь?
- Не сейчас. Мне нужно подтверждение, должны перезвонить. Или придется воевать. Не сейчас, так потом. Лучше время определять самостоятельно и желательно начинать чужими руками. Вписываться на дружественной стороне, а не идти тараном. Но вот сейчас выхода нет. Я согласился на заманчивое предложение, и теперь идем до конца. Придется, будем стрелять. Уж извини, другого варианта нет. В любой момент начаться может, особенно если они упрутся. Тут уж дело такое. Если вовремя не убрать и к тебе нагрянут. А высшие моральные соображения в данный момент не волнуют абсолютно. Практически идет необъявленная война. За территорию и источники дохода. Или ты - или тебя. Выбора нет. Сегодня они соберут не больше сотни бойцов, завтра, обнаглев, припрутся уже целой кодлой. Пора ставить на место.
* * *
- Ты себя неправильно ведешь, - скорбно сказал пожилой чеченец с морщинистым лицом. - Ты здесь в гостях.
Говорил он по-русски очень чисто и в отличие от младшего чеченца, буйного не изображал. С виду обычный дедушка, в приличном костюмчике и с подозрительными глазами. Ни бараньей шапки, ни накаченных мускулов. На самом деле гораздо опасней напарника. Реакция слабо прогнозируется. Слишком умный.
Сидели они в кафе, где больше не было ни одного посетителя. "Спецобслуживание", гласила табличка на двери. Не было не только ни одного гостя, но и работники отсутствовали. В подсобке маялся нехорошими предчувствиями единственный человек - хозяин заведения и страстно молился, чтобы про него не вспомнили. Оторвут голову бандиты и скажут, что так и было. А те или другие уже и не важно.
Сквозь большое оконное стекло было видно стоящие напротив две шеренги человек по десять в каждой. Там ждали только сигнала, чтобы сцепиться и торчащие прямо через дорогу три милицейские машины вряд ли бы удержали при малейшем шуме из кафе.
- Разве? - удивился Андрей. - Я много раз слышал рассказы о кавказском гостеприимстве и даже видел его реально. Когда гость, являющийся кровным врагом стучится в дверь и выгнать его нельзя. Положено принимать и вежливо улыбаться. Во всяком случае, пока он не переступит порог дома в обратном направлении. А меня сходу попытались обидеть, называя барыгой и беря на горло. Мне как-то без разницы кто орет. Ишак тоже громко кричит.
Лечи попытался вскочить, но повинуясь небрежному жесту старика вернулся на место.
- Вы не воры, те живут по понятиям и для них я барыга. Вы не милиция. Те живут по закону и для них я спекулянт. Вы ни те, и не другие. Вы просто волки, норовящие оторвать кусок. Я просил встречи, чтобы спокойно решить вопрос. Люди не бараны, красть их беспредел. Он вам должен? Нет! Он должен мне. Он мой подчиненный. И я хотел решить все спокойно. А что вижу? Растопыренные пальцы.
- Совершенно верно. Мы волки. А кем ты считаешь себя, что предъявляешь требования?
- А мне приходится быть волкодавом, - улыбнувшись краем рта, объяснил Андрей. - Вы еще не поняли, с кем имеете дело. У меня серьезное дело. Всякий большой бизнес должен быть надежно защищен от посторонних. Абсолютно надежно. Если собеседник нормального разговора не понимает, то приходится действовать в соответствии с законами волков. На кулаки отвечать кулаками. На оружие - оружием. На похищение - похищением. Позвони домой. Тебя ждет большой сюрприз. Тебя, Лечи, тоже.
Старик молча посмотрел на подельника и тот послушно отправился к телефону.
Через десять минут, которые Андрей со старшим чеченцем без слов пялились друг на друга, он вернулся, быстро сказал что-то по чеченски и сходу зарычал, переходя на русский: - Я твою маму имел!
- Вот видишь, - продолжая игнорировать его, обратился Андрей к старику, - он еще и дурак. Потому что не думает что говорит. Я ведь могу всерьез обидеться, и в турецком борделе появится новая девушка. Его сестра.
Лечи прыгнул вперед с ножом в руке, опрокидывая стол. Андрей вскочил, готовый драться. Аксютин вытащил пистолет и приготовился убивать. До сих пор он вообще не очень понимал, чего Еременко добивается, откровенно провоцируя драку, но деваться было некуда. Андрей не прав, ответ не может быть симметричным. На нож отвечают пулей, иначе конца этому не будет. Один старик сидел неподвижно. Он что-то пролаял и Лечи нехотя отступил.
- Ты ведь доиграешься, - после паузы сказал раздельно старший чеченец.
- Есть шанс, - согласился Андрей, снова усаживаясь напротив, - но я живу по вашим законам. Мне есть чем заплатить за месть. Не только деньгами. Существуют в мире нормальные человеческие отношения, а не борьба за лучший кусок. Так что даже убийство ничего не решит. Тронешь меня, получишь своих сыновей порезанных на куски. А его сестру поставят на хор. А фотографии наполнят весь Грозный. Бесплатно раздавать будут. Веришь?
- И что ты хочешь? - с прорезавшимся сильным акцентом спросил старик.
- Ничего нового. Вы возвращаете директора, я отдаю ваших родственников. Даже не голову на голову. Всех за одного. И не трогайте больше моих людей. Вполне достаточно других фирм, с которых снять можно. Я не хочу воевать и доказал это попыткой договориться. Вы не пожелали нормально общаться. Ты, его, - он ткнул пальцем в Лечи, - не пытался остановить. Я понимаю, попытка попробовать запугать лоха. Меня на испуг пробовать не стоит, я знал, с кем встречаться собираюсь. И показал кто я. Чечня тоже не защита. И там достану. А чтобы лучше понятно было, - он вытащил ноутбук, принесенный с собой, из-под стола и, открыв его, повернул его к старику. - Смотри внимательно. Адреса, имена, чем занимаются. Не стоит думать, что ты отомстишь завтра, - подождав пока тот изучал текст, продолжил. - Это все смертники. За мою голову расплатятся. Я не пугаю, а просто сообщаю.
Андрей встал и с нажимом сказал:
- Завтра утром директор должен быть дома. Извиняться не требуется, компенсации за моральный ущерб тоже. Но вот насчет физического - другое дело. Если не будет доставать какой-то части тела или еще что неприятное, это будет проделано зеркально со всеми вашими родственниками. Прощайте. Не горю желанием встречаться вторично.
- Они не простят, - уже в машине, сказал Аксютин.
Ехали теперь целым караваном. Сзади и спереди прикрывали его люди, а где-то недалеко болтались комитетчики. Не менты за ними смотрели, вернее они работали по команде - это точно известно. Идиотизм натуральный, знают, видят и ничего не делают. Невольно начинаешь думать, что Андрей прав, и они прикрывают бандитов. Из собственных шкурных соображений или из высшей государственной необходимости - неважно. Результат одинаков и предсказуем. Нельзя давить одних руками других, тем паче проталкивать этнические группировки. Взрыв неминуем, а на место одних убитых придут еще более опасные другие. Кровь будет все равно, но чем позже, тем больше. Давить надо в зародыше.
- Я знаю, - ответил Андрей. Он сидел с закрытыми глазами и крутил в пальцах зажигалку. - Мне и не нужно их прощение. Пусть уважают и этого более чем достаточно. Волку надо смотреть в глаза, тогда или уступит, или кинется. Я ставил на его вменяемость. Старик очень умный, я не поперся просто так, давно справки наводил. Все эти Абдулы, да Лечи просто мускулы и скрипение зубов. Он мозги - управленец. Он гавкать не станет. Подождет. Год-два, но бомбу мне подложат обязательно. Это я буду решать потом. Не в ближайшее время. С Лечи я бы не стал встречаться, он не вынес бы унижения и обязательно кинулся без раздумий о последствиях. Тупой идиот, легко отдающий за свою показную гордость чужие жизни. Проще позвонить, но это психологический проигрыш. Он видит - ты боишься. Тут можно выехать исключительно на кураже. Они тебя проверяют, а ты либо гнешься, либо нет. Не в том мы положении, чтобы прогибаться. А война непременно будет. Абсолютно согласен. И лучше на моих условиях, чем ждать серьезного наезда. Они и сильны сплоченностью, а вписываться за всех подряд, у меня желания нет. Не оценят.
Давно так не нервничал, - сознался после паузы. - Вся спина мокрая. Могли и кончить на месте. Наверняка где-то по соседству присутствовала команда, а позвонить он мог не только домой. Риск.
- Кто? - помолчав, спросил Аксютин. - Муса?
- Не надо тебе этого знать, - вздохнув, посоветовал Андрей. - Не Муса. Но к кому обратиться он подсказал. На Кавказе голодных абреков много. Там всеобщая дружба народов. Все друг друга ненавидят и никого не остановят глупости про кровную месть, если он за собой силу чувствует или большую пачку денег под носом видит. Считай, наемники.
- И сколько?