Паскевич с группой офицеров вскоре прибыл в острог и немедленно направился к атаману. Дементий даже не сразу заметил появления нескольких человек в приказной избе, где он зычно лаялся с Протасьевым, который требовал подчинить его власти и злобинских казаков. Атаман упирался и, наседая на бывшего воеводу, доказывал ему, что двумя сотнями солдат и стрельцов острог можно оборонить, а он, Злобин, со своими казачками и качинцами будет бить стоящих под стенами киргизцев из засад. В помещении, куда набилось десятка два бородачей - казаков и стрельцов, которые ратовали каждый за своего начальника, стоял дикий гомон.
- Порядку у них нет! - кричал в запале атаман, когда Лазарь вошёл в помещение. - Ежели они под стены встанут, то я с казачками и качинскими людишками тревожить их ежечасно стану! Не сдюжат они!
- А зачем врага до стен острога допускать? - громко осведомился Паскевич, морщась от спёртого воздуха и кислого запаха пота и сыромятных овчин.
Дементий, тут же бросив спорить с бывшим воеводой, резко обернулся и, недобро зыркнув на ангарца, проговорил:
- А ты кто таков?
- Полковник Паскевич, Лазарь Миронович, вооружённые силы Руси Сибирской, - чеканным голосом ответил гость и повторил свой вопрос:
- Так зачем вы хотите допустить врага к острогу?
- Так сами дойдут, - заговорил Протасьев негромко, выдержав тяжёлый взгляд Дементия. - Ижульские казачки сказывают, кизгизцев до пяти тысяч будет. А у меня две сотни стрельцов, да казаков три сотни и качинцы такую же силу имеют.
- Я уверен, - проговорил Лазарь, подвигая к себе разложенную на воеводском столе карту, сделанную на коже, - что мы можем не допустить неприятеля к острогу и избежать сожжения окрестных деревень и хуторов. Люди слишком важны, чтобы подвергать их опасности.
Судя по карте, а точнее, схематичному рисунку течения Енисея и его притоков, а также уверенным ответам Злобина, дорога на Красный Яр была одна - в прежние годы именно по ней отряды киргизов и их кыштымов совершали набеги на русских, захвативших их ясачные земли и лишивших этим улусных князей своей ежегодной дани. Противостояние с киргизами началось с момента основания красноярского острога и с тех пор не прекращалось. Борьба шла с переменным успехом, но только в последние годы красноярцы стали одолевать противника. Причём наибольший вклад в разгром нескольких отрядов 'улусных мужиков в пансырях и куяках' внесли своими отважными действиями казаки Дементия Злобина. Красноярцы даже сорвали поход войска кочевников на Томский городок, когда преследуя тубинцев, учинивших погром в двух деревеньках близ острога, поднялись вверх по Енисею и обнаружили в Саянской землице становище тубинцев, саянцев и киргизцев. Дементий, не долго думая, напал на врага, имея лишь полторы сотни казаков. Несмотря на свою малочисленность, красноярцы 'учинили шкоту большую', разгромив дезорганизованных и впавших в панику кочевников. Тогда Красноярск и окрестные объясаченные земли на два года были освобождены от набегов. Но вскоре киргизы появились вновь - и снова пылали деревни, люди и скот угонялись в полон. Со временем от Красноярска стали одна за другой отпадать ясачные земли, а в Томск и Москву в который раз отправлялись полные отчаяния послания с просьбами усилить острог людьми, а также упорядочить выплату жалования служащих уже десятки лет казаков.
- Я встану у деревни Майской, - Паскевич постучал пальцем в точку на карте. - Ежели неприятель, как и прежде, придёт частью по реке, а частью верхами, то мои воины сдержат их натиск и отбросят прочь. Твоё дело, атаман, - указал на Злобина Лазарь, - преследовать врага и вырезать его под корень, дабы снова не появлялись они тут.
- Нешто ты воевода? - скривился в ответ Дементий. - Какого ляда мне тебя слушать?!
Казаки, бывшие в помещении, разом подобрались и насупились, уставившись на ангарцев. Замер и Протасьев, с тревогой посмотрев на атамана. Но Паскевич будто не заметил накалившейся обстановки и в полной тишине продолжил говорить:
- Дементий, коли желаешь оборонить Красный Яр на долгие годы от киргизцев, то надобно делать, что должно. А ежели у тебя нужды в полной победе нет, то ты и твои люди могут каждый год встречать неприятеля под стенами острога, покуда ваши деревни будут гореть, пашенные люди гибнуть, а скот уводиться. Решай сам, ты же атаман, приказывать тебе я не могу.
Спустя несколько часов Даурский батальон, выставив дозоры, организовывал оборону в Майской, а казаки Злобина, ожидая своего часа, укрылись в тайге, отведя коней на заранее присмотренные поляны у становищ местных туземцев.
При осмотре занятых в деревне позиций Паскевича удивило то, что немногих оставшихся крестьян пришлось едва ли не насильно уводить в острог. Так те ещё и сопротивлялись, желая участвовать в схватке! Но полковник был непреклонен - крестьяне должны быть в крепости, а не мешать стрелкам. Ещё больше удивления у Лазаря вызвало само расположение поселения - оно стояло прямо на пути, по которому кочевники ранее ходили на Красноярск. Протасьев на совещании по этому поводу ответил, что де, третье лето не было набегов, потому крестьяне и селятся южнее - пахотные земли там богатые.
- А выше по реке землица и того лучше, но неспокойно там, - продолжил воевода, - киргизские кыштымы шастают частенько, да прочие гулящие людишки тоже балуют.
Передовые разъезды кочевников были замечены уже к вечеру. О появлении врага сообщил качинский князец Кузпеш, отправив своих людей к становищу своих соплеменников близ Красноярска. Те немедля доложили казакам, прискакав в Майскую. Князь Кузпеш, бывший несколько лет в плену у кыргызов, теперь желал отомстить недругам, предлагая красноярцам вместе напасть на передовой отряд кочевников. По его словам, врагов, конных лучников - саянцев, было не более двух сотен, а покуда не подошли главные силы неприятеля, следовало разбить их. Протасьев решил тут же послать за Злобиным, чтобы идти боем на авангард киргизцев.
- Пётр Ануфриевич, не следует бросаться, очертя голову! - предостерёг воеводу Паскевич. - Доверяешь ли ты этому Кузпеше?
- Люди знают его! - бросил Протасьев. - Он в полоне у кизгизцев был, много зла претерпел от них.
- А ежели это ловушка, воевода? - Коли он воевать вместе с тобою желает, пусть с воинами сюда идёт. Я своих людей в западню не поведу.
- Да полно тебе наговаривать, Лазарь Миронович! - нахмурившись, махнул рукой Пётр. - Коли там две сотни саянцев, то Дементий их побьёт без остатка.
- Тогда пусть языка ценного возьмёт, - мрачно проговорил полковник. - Расспрошу его о войске киргизцев.
Красноярский атаман, к сожалению Лазаря, препираться с воеводой не стал, а, быстро собравшись, отправился с половиной своих казаками вслед за качинцами, не медля ни минуты. Что поделаешь, по всей видимости, Дементию не впервой было бросаться в бой, не обременяя себя такой безделицей, как разведка. Паскевич всё же отрядил два с половиной десятка бойцов под командованием одного из лучших лейтенантов, служивших под его началом на Сунгари. Отряд забрал последних лошадей в крепости - Протасьев не чинил союзникам препятствий. Для лейтенанта Ерофея Котомарова, младшего сына одного из захудалых князцов, жившего близ устья реки Котомары, это задание стало первым самостоятельным делом, и молодой офицер был преисполнен решимости выполнить его без потерь и ошибок. Ерофей знал, как ценит воевода Матусевич толковых воинов - каждый даур мечтал повторить карьеру рейтарского полковника князя Лавкая, который командовал латниками - достойнейшими и славнейшими из воинов, безмерно уважаемыми в народе.
Помимо однозарядной винтовки, каждый из бойцов имел револьвер и две гранаты, предназначенные для ближнего боя. Бойцы, ожидавшие долгой и утомительной дороги к месту несомненных будущих подвигов, были довольны возможностью показать себя уже так скоро, на берегах Енисея.
На прежнем месте кочевников не оказалось, но к казакам тут же подошли двое мужичков в худо скроенных зипунах из кожи, с виду качинцы, которые наперебой принялись тараторить что-то, отчаянно жестикулируя.
- Бают, саянцы ушли к мунгатову становищу, - нехотя пояснил Дементий, когда Ерофей подъехал к нему. - А до того пожгли ещё одно ясачное атыково становище.
Жеребец Злобина нетерпеливо фыркал, переминался с ноги на ногу и жевал кожаные удила, позвякивая уздой. Атаман исподлобья глядел на ангарца, посматривал и на своих людей, ожидавших его приказа. Среди казаков многие хотели тотчас же отправиться вслед за саянцами, догнать их и непременно побить.
- Дементий, а коли это западня? Ежели они заманивают тебя с казаками в чащобу?
- Не впервой, - нахмурился атаман, держа плётку для удара. - Хорош лясы точить! Возвращайся к полковнику или айда за нами.
- У меня приказ идти с вами, - ответил лейтенант, заставляя коня повернуться. - Теперь надо объявить бойцам их задачи при засаде.
Неотрывно смотря в спину удаляющемуся ангарцу, казак напряжённо раздумывал, как ему поступить. Наконец, Дементий решился. Приказав взять обоих качинцев и порешить их, коли заведут в западню, он пихнул коня пятками в бока и, окликнув Котомарова, вскоре догнал его:
- Ерофей! Теперь сказывай, что хотел!
Тем временем быстро вечерело. Воздух заметно посвежел, к тому же зачастили резкие порывы ветра с предгорий Восточного Саяна. Отряд, стараниями Ерофея и Дементия вытянувшийся в походную колонну, шёл широким руслом ручья, которое и вело к становищу князца Мунгата по следам недавно прошедших этим же путём саянцев. Обступавший всадников лес неумолимо сужался, обступая их корнями огромных деревьев, обнажившихся из-за талой воды, которая весной превращает журчащий ручей в бурный поток. Казакам становилось неуютно, постепенно начались разговоры о том, что 'неча соваться было' и 'обождали бы, а потом уж и задали трёпки'. Сунгарийцы напряжённо посматривали по сторонам, держа револьверы наготове. Более всего Котомаров опасался в своём первом деле попасть в засаду. На прежнем месте службы, в Сунгарийском крае, те же дючеры не раз и не два пытались заманить бойцов воеводы Матусевича в чащобу, где скопом нападали на отряд, отчего сунгарийцы несли потери. Хоть кираса и надёжно защищала грудь и спину бойца, а шлем и наличник - голову и лицо, бороться с яростным навалом неприятеля в лесной чащобе или скальной теснине было непросто. Котомаров, будучи младшим сержантом, попал в такую заварушку в отрогах Малого Хингана, когда его отряд преследовал небольшой отряд дючер, который уходил вглубь лиственничной тайги берегом реки Нонни. Несмотря на то, что землица эта была давно замирена, сунгарийцы попали в засаду - полуторасотенный отряд стрелков в оставленном жителями становище атаковали около восьми сотен лесовиков. Это были последние 'непримиримые' - верные империи Цин дючерские роды. Победив в жестокой схватке, сунгарийцы недосчитались тринадцати своих товарищей, павших в бою. Многие были поранены в незащищённые доспехами места. После этого Матусевич приказал провести карательные рейды и истребить всех мятежников без остатка. Даурами было разорено около двадцати становищ и городков, женщины и дети 'непримиримых' уведены на Сунгари, старики же оставлены с телами их сыновей, не признававших новую власть и боровшихся с нею до самого конца. На обезлюдевшие земли потянулись племена с севера, в том числе и ушедшие из-под власти царских воевод с той стороны Амура.
По словам шедших впереди всадников проводников в зипунах, до становища Мунгата оставалось пройти совсем немного. Верные качинцы, выполняя роль охранения, сопровождали отряд по обеим сторонам от русла ручья, двигаясь на небольшом от него удалении. Время от времени они исчезали за стволами огромных деревьев и появлялись снова. Так как конные двигались не слишком быстро, вынужденно преодолевая препятствия на своём пути - принесённые потоком валуны, покрытые зелёным мхом завалившиеся стволы деревьев, скопившуюся в низинах наносную грязь.
Наконец впереди показался широкий просвет - деревья расступались, а ручей, обрамлённый каменистыми террасами, уходил вправо, к холмистым склонам предгорий Восточного Саяна.
- Надо спешиться, - предложил Злобину Ерофей. - И обойти с фланга... Нечего соваться в открытую дверь.
Атаман, к вящему удивлению сунгарийца, и не думал препираться, приказав своим людям слезать с коней. С лошадьми оставили десяток качинцев и несколько красноярцев-бородачей. Дауры, ещё раз проверив амуницию, стали подниматься на левую сторону оврага, за ними последовали злобинцы. Качинцы князца Кузпеши ушли вперёд, свой отряд Котомаров отправил вслед за ними, разделив на две группы. Девственная тайга, в которую тут же, едва ступив в сторону от оврага, углубились воины, встретила их сырым запахом прелой хвои и оглушающей тишиной. К неудовольствию Ерофея, продиравшиеся через чащу казаки делали это слишком уж шумно. Дауры тоже недоуменно оглядывались назад, - ну чисто сохатый прёт, ломая сучья, напролом. Но ничего, обошлось. А уже вскоре бойцы вышли на опушку, откуда, притаившись в кустах, стали оглядывать в свете заходящего солнца открывшийся их взорам распадок между двумя холмами.
- Эка-а! - не удержавшись, разочарованно протянул один из казаков, бросив снимать с бороды налипшую на неё паутину. - Ну и хде вороги, нешто лешшой их побрал?
Становище Кузпеши жило своей обычной жизнью - клубились дымки костров, на которых готовилась еда, чумазые дети играли возле конусообразных жилищ из длинных жердей, обложенных корой лиственниц и всякой ветошью, задорно перелаивались псы - словом, никаких саянцев тут не наблюдалось. Этого Ерофей никак не ожидал увидеть, даура обуял еле сдерживаемый гнев. Провели! Обманули!
- Где качинцы?! - Котомаров резко повернулся, встал с колена. Лицо его горело, кулаки были сжаты с силой.
- Сукины дети... - всё понял и Дементий, прорычав ещё несколько замысловатых ругательств.
- Ушли, атаман! В лес нырнули, поганые! Токмо вот... - подскочил один из казаков и протянул кусок кожаной куртки, вырванный им у одного из убегавших проводников.
Злобин тут же ударил его по руке и снова зарычал:
- К коням! Быстро!
Не прошло и получаса, как сунгарийцы первыми оказались у края оврага - сказалась выучка и более компактное снаряжение. Почти в полной темноте спустившись к руслу ручья, они вскоре оказались на месте. И самый резвый из них едва не был зарублен на месте - выскочивший из-за огромного валуна казак с диким воплем обрушил на даура сабельный удар. Тому лишь по счастливой случайности удалось избежать неминуемой гибели, упав под валун, по которому и пришёлся основной удар - остаточный поцарапал кирасу. Казак понял свою ошибку и, тяжко дыша, отступил, выронив саблю.
- Он ранен! Санитара сюда! - раздались голоса. - Качинцы где? Что с конями? Где остальные, где сотоварищи твои?
- Вона, - хмуро кивнул бородач, зажимая рану в боку, откуда сочилась на камни тёмная кровь. - Лежат мои сотоварищи, а посеченного стрелами Фрола поганые с собою увели. Яко псы дикие набросились, а из лесу ещё, словно клопы, полезли. Коней увели, а кого не увели - многих покалечили... - казак бессильно откинул голову. - Жилы животинам резали, окаянные...
- Добились своего киргизцы! - процедил Ерофей, сев на камень и наблюдая, как санитары обрабатывали раны пострадавшему. - Увели нас от крепости, казаков увели. А сами на острог и напали, как пить дать!
С отчаяньем Котомаров ударил о хладный валун и воздел глаза в чернеющее небо. Первое его задание полностью провалилось, но сейчас Ерофей был менее всего озабочен собственной карьерой. Ему было стыдно перед оставшимися у острога товарищами, что он не смог им помочь.
Дауры тем временем, выставив караулы, осматривали оставшихся лошадей, выискивая среди них здоровых. Пытаться преследовать изменников ночью было бы неразумно - сунгарийцы были на этой земле гостями. Злобин согласился с сунгарийцами и принялся обустраивать ночлег. Ранним утром отряд двинется в обратный путь.
Красноярский острог, ранее.
После того как ушли казаки и отряд Котомарова, а пароход, приняв на борт две роты стрелков, уплыл к Ижульскому острогу, сунгарийцы продолжили укреплять свои позиции в деревне Майское, выросшей из одноимённого зимовья. Два пулемёта установили на позициях у бродов притока Енисея - безвестной речушки, которая в своём устье шумно бежала по мелким камням. В самом глубоком месте брода обжигающе холодная вода доходила коню до брюха. Именно здесь в прошлые годы проходили кочевники, чтобы попытаться уничтожить хронически испытывающий нехватку людей и пороха Красноярский острог. Только в последние годы, с появлением Сибирского тракта, крепостице стало уделяться больше внимания, нежели прежде. Но и этого было недостаточно, понимал Паскевич. В его мире Красноярск был столицей Русии, находясь здесь, он испытывал необъяснимые чувства - ведь в той, прошлой жизни Лазарю не пришлось побывать в столичном граде. Но то, что один из районов того Красноярска именовался Майским, он помнил хорошо.
Недолгий переполох в лагере, вызванный сообщением сигнальщика с дальнего поста, застал Паскевича за обедом. Сунгарийцы ранее обследовали местность вокруг крепости, особенно уделяя внимание всем возможным путям, по которым враг мог бы попасть к Красному Яру.
Старший сержант Ермолай Хурхаев, замкомвзвода связи, вскоре доложил обстоятельно - с кряжа в долину спускаются большие группы всадников, причём движение их продолжается.
Дорога, ведущая с каменистого кряжа на покосные луга, рассматривалась полковником как один из путей проникновения небольшой группы разведки врага, но никак не его войска.
- По кряжу обошли? - проговорил Лазарь, отставив миску с дымящейся кашей. - Ясно... Казакам и Протасьеву сообщить, чтобы не ввязывались в бой без согласования со мной. Офицерам собраться здесь. В темпе!
Кыргызский князь Ишей осторожничал, пройдя по неудобьям. Слишком многое на этот раз поставлено на карту. Прежде чем атаковать деревянную твердыню урусов, нужно было разорить их поселения, разбросанные вокруг оной. Разгромить всё - вплоть до отдельных покосов и зимовий, сжечь все амбары, увести скот и захватить женщин и детей, мужчин посечь. А уж потом приступать к мешавшей, словно стрела в боку, крепости. Князь спешил с походом, плохие вести приходили от джунгар - помимо урусов объявился ещё один народ, схожий с ними. Народ, имеющий в своих данниках халхасских князей да прочих людей, обитающих рядом с ними. А властитель их будто бы дружен с властителем урусов. Если так, то говорить следует, держа копьё у горла ближнего врага.
Первые селения урусов, пахавших землю, оказались покинутыми людьми, амбары - пустыми. Ни одной курицы не встретилось воинам. Весь скарб был унесён, кроме бесполезного хлама или откровенного мусора. Ишей приказывал жечь деревни и встреченные зимовья, но разве это могло утолить жажду победы? Латники были недовольны, князь был недоволен, его сын, Иренак - тоже. Отец обещал ему развлечения, а вместо этого славные всадники копаются в мусорных кучах у жилищ чужаков.