Саша продвинул танк вперёд, собираясь по порядку расстрелять все вагоны, окончательно уничтожив бронепоезд. И только собрался пересесть из кресла водителя в кресло наводчика в башне, как в танк сильно ударило - до звона в ушах. И неожиданно стало светло.
Саша повернул голову. Правый боковой люк башни был сорван, там зияла квадратная дыра. Если бы он успел пересесть в башню, был бы убит. Времени разбираться не было. Двигатель работал, и Саша дал газ, помчавшись вдоль состава.
Справа послышался выстрел пушки, и по башне раздался несильный удар. "Всерьёз взялись за меня немцы! Значит, боятся!!" - подумал Саша. Его это даже обрадовало. Во-первых, признают в нём врага. Во-вторых, чем больше он уничтожит вражеской техники и живой силы, тем быстрее придёт Победа, тем легче будет на фронте нашим. А по большому счёту он не отсиживаться в немецкий тыл забрался.
Лес приближался, слева промелькнула последняя платформа бронепоезда с зениткой, но немцев на ней не было.
Деревья были уже близко, когда танк получил ещё один удар справа. Однако ход не потерял и въехал в лес.
Проехав ещё немного, Саша круто развернул боевую машину, вломился в гущу леса и, валя деревья, снова поехал к опушке. Ему было интересно - кто это его подловил? А главное - очень хотелось отомстить. Ведь полностью уничтожить бронепоезд ему не удалось.
Впереди посветлело, показались крайние деревья.
Остановив танк, Саша выбрался на броню и, прячась за деревьями, подошёл к опушке. Вот он, гадёныш!
На перекрёстке стоял такой же T-IV, как и у него. Видно, немцы связались с танкистами по рации, и ему ударили в правый борт.
Чего ещё у немцев не отнять - так это прекрасную связь. Рации стояли на всех танках и самолётах, были во всех ротах, не говоря уже о батальонах или полках. И даже ротный командир мог связаться с лётчиками и вызвать на помощь бомбардировщики, если наталкивался на позиции пушек или крепкую оборону.
В Красной Армии же даже командирские машины рации имели далеко не всегда, да и качество их было низким. Зачастую кроме треска и помех ничего нельзя было услышать.
Саша вернулся к танку и внимательно осмотрел его. На башне - большая выщербина от снаряда, проломлен и сорван боковой люк, разбит один из ходовых катков по правому борту. Повреждения серьёзные, но какое-то время танк двигаться может. Подловил его немец, ударил в борт. А спасло то, что дистанция была велика - практически предельная для 75-миллиметровой пушки T-IV. Был бы второй член экипажа - насколько было бы проще!
А если выехать на опушку - едва-едва, только чтобы башню повернуть можно было, перебраться на место наводчика и пальнуть пару раз? И сразу - по газам и назад, в лес? Может, получится? Не будет же вражеский наводчик постоянно смотреть в прицел?
Саша забрался в танк, зарядил пушку, чтобы выиграть драгоценные секунды. Потом спустился в отделение управления, дал газ и выехал на опушку леса. Корпус танка выдвинулся за деревья едва-едва, только передним ведущим катком.
Саша метнулся в башню, больно ударившись коленом о какую-то железяку, плюхнулся на кресло наводчика и начал вращать маховик поворота башни. Приник к прицелу. Мимоходом заметил, что оптика у немцев великолепная, даже по периферии прицела изображение чёткое, без искажений. Подвёл перекрестье на гусеницу, на передний каток. Снаряд, направленный в лоб, может не пробить корпус, а вот разбив каток, можно лишить танк хода.
Выстрел! Мимо! Саша в прицел видел, как снаряд взметнул фонтан земли перед танком - выстрел был сделан с небольшим недолётом. Конечно, он же артиллерист, а не наводчик. На прицеле сетка есть - с вертикальными и горизонтальными чёрточками и цифрами. Наверняка дальномер - для точной стрельбы, поскольку ствол у пушки короткий, и траектория снаряда больше навесная.
Подправив наводку, Саша зарядил пушку и выстрелил ещё раз. На этот раз точно, угодив в гусеницу. В прицел было видно, как сорвало траки. Вообще-то после второго выстрела надо было убираться, но, как всегда, Александра одолел азарт. Он решил выстрелить ещё раз. И только нагнулся к боеукладке за снарядом, как раздался сильный удар и треск. Мотор заглох, и тут же из моторного отсека повалил дым.
Не медля ни секунды, Саша вывалился через разбитый люк башни наружу. Мотор уже вовсю пылал. Вроде железяка, и кроме бензина гореть там нечему, а сгорает за считанные минуты. Немного замешкаешься - и в лучшем случае обгоришь, а в худшем - сгоришь в машине заживо. Танкисты обеих воюющих армий гибли в основном от ожогов, а не от ранений, как пехотинцы, артиллеристы и сапёры. Специфика службы такая.
Саша не стал дожидаться, когда рванёт боезапас - он бросился бежать от горевшего танка. И только отбежав на сотню метров, вдруг осознал - стреляли в него из бронепоезда. Он оказался между молотом и наковальней.
Успев удалиться метров на триста, Александр услышал за спиной глухой взрыв - это взорвались снаряды в боеукладке. Сколько раз всего он успел выстрелить? Да не больше десяти-двенадцати, в боеукладке же было всего восемьдесят четыре снаряда - он успел сосчитать.
Саша засмеялся. Он опять в лесу, один, голодный и без оружия. Из трофеев - только танковый шлем на голове. Саша снял его и отшвырнул подальше. В нём ничего не слышно, а слух ему сейчас очень нужен.
Наткнувшись на заросли дикой малины, Саша набросился на небольшие, но ароматные и сладкие ягоды. Он потерял не меньше часа, пока не набил желудок. Еда, конечно, не очень сытная, но всё же лучше, чем ничего. Он опять попытался вспомнить, когда последний раз ел. Выходило - три дня тому назад. Сейчас бы хороший ломоть хлеба с салом!
Саша шёл по лесу, держа путь на север. Кто знает приметы, не заблудится. С южной стороны у деревьев крона гуще, с северной - реже, на стволах - мох, да лишайник у корневищ растёт. И много ещё чего. Взять те же церкви - крест на куполе всегда к востоку обращён.
Не знал он тогда, что первого июля 1941 года ЦК ВКП(б) Белоруссии разослало директивы о создании партизанских отрядов. К первому августа, за месяц, было организовано восемьдесят партизанских отрядов общей численностью до тысячи двухсот человек. Вооружались они из тайных складов, заложенных в лесах войсками НКВД. Кабы знал Александр об этом, то шёл бы их искать в леса неподалёку от районных центров. Саша же хотел держаться поближе к шоссейным и железнодорожным путям - там, где можно было устраивать диверсии. Вот только из оружия у него на поясе - немецкий нож в чехле.
Да ладно, были бы руки и голова, а остальное добыть можно - и продовольствие и оружие. И неплохо бы как-то легализоваться - в деревушке или городке маленьком. Беженцев сейчас много, легче затеряться.
И видно, глубоко задумался Александр, потому как окрик "Стой, стрелять буду!" прозвучал для него неожиданно. Он поднял голову.
Из-за кустов показался красноармеец в форме, в руках - винтовка с примкнутым штыком.
Сашиному изумлению не было предела. Здесь немецкий тыл - уже две недели как, а его останавливает наш часовой.
- Ты еще пароль спроси! - съязвил Саша.
- Надо будет - спрошу, - ответил часовой.
- Ты хоть знаешь, что мы в немецком тылу?
Часовой с ответом замешкался. Похоже, это известие его смутило.
- Ты правду говоришь?
- Три дня назад наши стояли под Рогачёвым и Жлобиным. Где сейчас - не знаю.
По лицу часового было видно, что он не верит в услышанное, вернее - не хочет верить.
- А ты не дезертир… ну, в смысле - не паникёр? Может, ты из своей части убежал? - засомневался он.
- Ну и дурак ты, хоть и часовой!
- Часовой - лицо неприкосновенное, не имеешь права оскорблять! - Он наставил на Сашу винтовку.
- Ты поосторожнее с оружием - оно ведь выстрелить может. Ты уже сколько на посту стоишь?
- Третья неделя пошла.
Саша присвистнул. Слышал он об одном похожем случае - читал как-то в газете. Дело происходило ещё в Первую мировую войну, когда взорвали входы на склады русской императорской армии. Так там часовой на посту простоял бессмысленно девять лет! Крепость и склады в Осовце уже отошли к польской территории. Поляки входы откопали и часового обнаружили.
Комиссары верность воинскому долгу солдата не оценили. Вот кабы он служил в рабоче-крестьянской армии - тогда да, тогда подвиг, да ещё под чутким руководством ВКП(б).
- Чего охраняешь? - поинтересовался Саша.
- Военная тайна, - отрезал часовой.
- Ну, тогда охраняй, а я дальше пошёл.
- Подожди! - заволновался часовой. - А как же я?
- Ты же на посту стоишь. По уставу караульной службы тебя сменить с поста может караульный начальник либо командир части. Я - ни то, ни другое. Так чего же ты от меня хочешь?
- Что мне делать, скажи! - взмолился часовой.
- Во-первых, винтовку убери. Ежели бы я немцем был, уже башку тебе прострелил бы. А я стою спокойно и с тобой разговариваю. Во-вторых, ты уже на оккупированной немцами территории, где советские законы не действуют. Так что смело можешь оставить пост. Забыли про тебя в суматохе отступления! - посочувствовал часовому Саша.
- Как же склад бросить? Я его три недели бессменно охранял.
- Коли ты так к нему прикипел, охраняй дальше. У тебя поесть чего-нибудь найдётся?
- На складе есть, - замялся часовой, - только вскрывать его нельзя - под пломбой он.
- Я же говорю - дурак ты. Мы не втроём, там - немцы. Они сейчас в наступление прут, им не до частей или одиночных солдат, оставшихся у них в тылу. Но пройдёт немного времени, и немцы начнут свой порядок наводить. Вот тогда и до тебя непременно доберутся.
Судя по расстроенному лицу, часовой явно упал духом. Он присел на сломанное дерево и спросил Сашу:
- Закурить не найдётся?
- Не курю, - отрезал Саша. - Ладно, прощай.
Часовой вскочил:
- Подожди, а я как же?
Он метнулся в сторону склада, невидимого за деревьями, потом - снова к Саше, схватил его за рукав.
- Возьми меня с собой!
- Пожрать дашь?
- Пошли на склад, коли такое дело.
Саша направился за часовым. Простой русский парень, можно сказать - подвиг совершил, хотя и не бросался грудью на амбразуру и не убил ещё ни одного немца. Столько времени стоять на часах, когда вокруг - полная неизвестность, когда не приходит смена, когда над головой пролетают немецкие самолёты! Для этого дух и верность долгу потребны! "А ведь мне напарник нужен, - подумал Саша. - Возьму-ка я его с собой - такой парень не подведёт!"
Они подошли к колючей проволоке. Часовой стволом винтовки приподнял проволоку:
- Лезь!
Саша поднырнул под колючку.
На небольшой поляне стояло два бревенчатых барака - длинные, с запертыми воротами по центру и без единого окна.
- В этом бараке - постельное бельё и обмундирование, а здесь, - часовой показал пальцем, - продовольствие.
- Ты хозяин, - Саша повёл рукой, - открывай, приглашай, накрывай на стол.
Часовой вскинул винтовку и прицелился в замок.
- Да ты что, сдурел? - Саша схватил его за руку. - Выстрел далеко слышен будет! Прикладом его сбей.
После нескольких ударов прикладом винтовки замок сдался. Часовой распахнул ворота, и Саша шагнул вперёд.
Богатство, открывшееся его глазам, описанию поддавалось плохо.
На длинных стеллажах рядами лежали ящики со сгущёнкой, тушёнкой, кашами, рыбными консервами. Нашлись даже сухари в полотняных мешочках, уложенные в деревянные ящики. Были крупы, макароны, но не они сейчас интересовали Сашу.
- Ну-ка, боец, бери сухари, а я банки с консервами возьму. Где караулка? Веди!
Караулка оказалась маленькой и тесноватой избушкой рядом с воротами.
Расположившись за столом, Саша ножом ловко вскрыл несколько банок.
- Ну, давай подхарчимся, - жестом хлебосольного хозяина он пригласил часового к столу.
Саша начал есть тушёнку ножом, но часовой протянул ему вилку.
- У нас здесь и котелки есть, и печурка.
- Здорово устроились, - одобрил Саша.
- Да склады же Могилёвскому укрепрайону принадлежали - его ещё в тридцать восьмом году построили. А потом, как границу на запад перенесли, всё вооружение и связь с укрепрайона сняли. Этот склад, да ещё один - километрах в десяти отсюда - и остались.
- Тебя как звать, боец?
- Ваньшей мамка назвала. - И тут же поправился: - Рядовой Иван Кузьмичев, из Рязани.
- Сколько же тебе лет?
- Двадцать в мае стукнуло. В мае же и призвали.
- О, так ты зелёный совсем!
Рядом с часовым Саша чувствовал себя умудрённым опытом, почти пожилым человеком. Конечно, разница в возрасте чуть ли не в два раза. Кузьмичёв молодой, прослужил совсем немного, да и знал-то его Саша несколько минут всего, но в разведку с ним точно бы пошёл.
- Вань, у тебя, кроме твоей винтовки, ещё оружие есть?
- Не-а. Откуда ему взяться? Складов вооружения года полтора как нет.
- Жалко. А то у меня, кроме финского ножа, нет ничего.
- А вы из каких будете? - осмелился наконец полюбопытствовать часовой.
Саша достал из кармана гимнастёрки солдатскую книжку убитого связного-мотоциклиста. Люди почему-то больше верят документам с печатями.
- Терехин Алексей Митрофанович, - прошептал Иван и вернул Саше книжку. - Так вы уж старый совсем.
Саша чуть не подавился сухарём.
- Это не я старый, это ты молодой.
- А вы коммунист?
- Не удосужился, - коротко ответил Саша.
- А вот я - комсомолец, - часовой показал на красный значок, приколотый к груди.
- Вы, Алексей Митрофанович, из какого же рода войск?
Врать почему-то парню не хотелось, хотя прощё всего было сказать - из пехоты.
- Диверсант я, Ваньша.
Парень от удивления округлил глаза.
- Не слыхал я о таких войсках.
- О чём на складе услышать можно?
Иван обиделся и замолчал.
- Не дуйся. Войска, можно сказать, секретные, подчиняются Генштабу, потому ты о них и не знаешь.
- Так вас чего - в тыл к немцам с особым заданием забросили? - глаза у часового загорелись.
- Нет. Я в окружение попал, повоевать немного успел, а потом на тебя вот вышел.
- И немцев живых видели?
- Как тебя.
- А самому убивать довелось?
- А как же - даже вот этим ножом.
Часовой со страхом посмотрел на нож, воткнутый лезвием в стол.
- Так вы же им консервы открывали!
- И что с того? Одно другому не мешает. Я привык, и ты привыкнешь. Слушай, разморило меня. Я вздремну немного, а ты поохраняй - тебе не привыкать.
За прошедшие дни Саша устал, вымотался, наголодался. А сейчас поел и, почувствовав себя в безопасности, расслабился. Веки закрывались сами. Он улёгся на жёсткий топчан, на котором наверняка отдыхала караульная смена, и мгновенно провалился в сон.
Глава 7
ПАРОВОЗНИК
Проснулся он оттого, что солнце всё так же светило в окошко караульного помещения. Рядом кто-то заскрипел табуреткой. Саша вскинулся, схватился за ножны, однако нож был воткнут в столешницу. Фу-ты, это Иван за столом сидит - аж испугал!
Рот у Ивана был до ушей.
- Здоров ты спать, Алексей Митрофанович! Сутки ведь проспал!
- А ты не загибаешь? - не поверил Саша.
Но, похоже - не врёт. Чувствовал себя Саша отлично - выспавшимся, отдохнувшим, полным сил. И снова голодным.
- Угощай, хозяин!
- Ну ты и диверсант! Только спать и есть горазд!
- Не сомневайся. Диверсант настоящий, сам потом убедишься.
- Так вы меня с собой берёте?
- Что значит "беру"? Мы этот склад своей базой сделаем - хотя бы на первое время. А что? Крыша над головой есть, печурка в углу стоит, консервов на складе полно. Чем не база? Оружие сами раздобудем - чай, руки пока не отсохли. Единственное "но" - уходить от базы далеко надо будет. Нельзя немцам вредить по соседству - вычислят быстро. Собаки у них есть, сам убедился. Еле ушёл.
У Ивана округлились глаза.
- Расскажи, Алексей Митрофанович.
- Чего ты меня по отчеству величаешь? Я не командир над тобой. Мы оба - бойцы РККА, вот и зови по-простому - Алексей.
- Хорошо. Да ты ешь! - Иван подвинул к нему сухари и открытую банку рыбных консервов.
Саша ел не спеша - всё-таки он был уже не такой голодный.
- А что сказать, Ваня. Наша часть под Рогачевым стояла. Ночью разведка немецкая в наши окопы пожаловала, а я из блиндажа оправиться вышел. Дали мне по башке и поволокли к себе - вроде "языка". Я вовремя очнулся и этим вот ножом обоих и порешил. По оврагу пошёл - думал к своим выбраться, а вышел в немецкий тыл. Немцы, видно, своих убитых разведчиков нашли, собаку по следу пустили.
Саша намеренно рассказал не всё, не упомянув эпизоды с захватом танка и обстрелом бронепоезда.
- И от собаки ушли?
- Ага! Ручей попался, так я по нему и ушёл.
- Здорово! А вообще-то вам, Алексей, умыться бы не помешало - лицо чёрное от копоти.
Иван подошёл к тумбочке, достал и протянул Саше маленькое зеркальце. Саша посмотрел в него и замер. Неужели это он? Лицо в ссадинах, в пороховой копоти от стрельбы в танке, щёки обросли изрядной щетиной. Как есть бомж!
Видно, последнее слово он вслух произнёс, потому как Иван переспросил:
- А кто такой бомж?
- У тебя где-нибудь умыться можно? - Алексей сделал вид, что не расслышал вопроса.
- Ручей рядышком. Пошли, покажу.
Саша сначала вымыл с мылом лицо и руки, а потом залез в ручей и помылся весь. Не одеваясь, держа в руках сапоги и грязное обмундирование, ввалился в караулку.
- Вань, ты говорил, что второй склад с обмундированием? Одень меня в чистое.
- Гулять так гулять, - поднялся со скамейки Иван, - идём.
Саша подобрал себе нательную рубаху, трусы, а не кальсоны; гимнастёрку, брюки-галифе и портянки новые, а то старые от грязи и пота больше на тряпки были похожи, и впервые за несколько дней почувствовал себя человеком.
- Вань, мне бы побриться теперь.
- Это мы мигом!
Иван достал из тумбочки безопасную бритву, помазок, подогрел на печке воду в жестяной кружке. Саша сбрил щетину, с удовлетворением провёл по щекам ладонью. Совсем другое дело!
- Ну что, Ваня, пройдёмся по округе?
- А склады как же?
- Ты дужки замков в проушины вставь, чтобы зверьё продсклад не разорило. Да, штык с винтовки сними - он только мешать будет.
Саша подождал, пока Иван закроет створки ворот на складах. Сам же обдумывал, куда податься. Железная дорога, по которой бронепоезд шёл, километрах в пяти-семи слева осталась. Вот туда и надо наведаться. У немцев пока вся жизнь вертится вокруг дорог - шоссейных, железных. Вперёд прут, силу чувствуют, куража ещё полно. Думают до осени Москву взять! А вот зарядят дожди, грунтовки превратятся в болота. Когда же морозы ударят да снег пойдёт, тогда для немцев совсем беда будет. У них же техники полно, которая к нашим суровым условиям не приспособлена.
Взять хотя бы моторное масло. Двигатели есть на самолётах, автомашинах, танках. На морозе масло густеет, завести двигатель - проблема. А танки и бронетранспортёры? Немцы любили располагать катки в шахматном порядке - это улучшает плавность хода. Однако после езды по грязи за ночь и грязь и катки смерзались в одно целое, делая танк неподвижным.