- Наконец-то, - задорно отозвался Иван, - а то я весь зад на ветке отсидел.
Саша подобрался к опушке. Всмотревшись повнимательнее, он увидел между деревьями посланного им в деревню пехотинца. Поискал глазами - нет ли за ним "хвоста"? Вроде не видать.
Вскоре пехотинец был уже на месте отдыха группы. За спиной у него была наволочка от подушки, которую он, остановившись, с явным облегчением сбросил на землю.
- Товарищ… - обратившись к Саше, он запнулся.
- Называй пока командиром - я ведь тоже рядовой, как и ты.
- Товарищ командир, ваше приказание выполнено, продовольствие доставлено.
- Молодец!
Саша поймал себя на мысли, что он вслушивается в речь пехотинца - не проявится ли акцент? Но пехотинец говорил по-русски чисто, как коренной русак.
- Доставай, хвастайся добычей.
Группа моментально окружила добытчика. Он запустил руку в наволочку и вытащил целый каравай серого хлеба - явно деревенской выпечки.
- Ура, - вполголоса сказал танкист.
А когда следом показался добрый шматок солёного сала, радости бойцов не было предела.
Жестом фокусника пехотинец достал из наволочки несколько луковиц, изрядный пучок моркови и огурцы. Напоследок же, придав лицу торжественное выражение, вытащил бутылку водки. Самой настоящей, заводской, с сургучной пробкой. Всё это походило на сказку.
Саша извлёк из ножен нож и протянул танкисту.
- Дели поровну.
Сам же отозвал пехотинца в сторонку.
- Рассказывай.
- Дед у деревни коз пас, я на него случайно наткнулся. Он мне это добро и принёс.
- Ты нигде не засветился? Немцев за собой не привёл?
- Вроде нет.
- Вроде! А то когда ты ушёл, танкист тут про тебя небылицы рассказывал.
Пехотинец покраснел, как девица.
- Документы свои дай!
Боец достал солдатскую книжку. И в самом деле - Вилли Франц Хаузе.
- Так ты действительно немец?
- Мне теперь что - с гранатой под танк броситься?
- Да нет, это я так. Хоть предупредил бы.
- В следующий раз табличку на грудь повешу - "немец", - прищурился Вилли.
- Прости. Пойдём, подхарчимся.
Вся еда была уже поделена, и бойцы только ждали команды. Танкист с вожделением поглядывал на бутылку водки.
- Выпивку отставить, с собой водку возьмём.
- А фронтовые сто грамм? - обиделся танкист.
- А переправа через Днепр? На тот берег выберемся, тогда водка в самый раз будет - для сугрева.
- Командир, зачем тяжесть нести? Вдруг разобьётся?
- Чёрт с вами, - сдался Саша, - по сто грамм и в самом деле не повредит.
Они дружно накинулись на хлеб с салом и только мычали от удовольствия. Потом пустили бутылку по кругу, сделали по паре глотков и взялись за лук и огурцы. Съев их, они допили водку и грызли морковь.
- Ух, хорошо! - раскраснелся танкист. - Витя, мы всегда тебя за харчами посылать будем - ты удачливый.
До вечера было ещё далеко, и потому, поев, все улеглись отдыхать.
Теперь на дерево полез танкист - без караульного нельзя.
К Саше подошёл Вилли, присел рядом.
- Я не всё сказал. В деревне немцы стоят. Одна машина грузовая и несколько солдат. Когда старик в деревню ушёл, я проследил. Не, из леса не выходил! А старик, когда вернулся, рассказал, что они уже второй день тут. Его семью из дома выгнали, и они в сарае спят. Немцы целыми днями шнапс глушат, всех кур в деревне перестреляли и съели.
- Ты это всё к чему мне рассказал?
- Этот, что на дереве сидит, мне прямо в лицо говорил, что я сплю и вижу, как к немцам перебежать. Вроде зов крови.
- Я тебе верю. Как ты воевал, я видел. К немцам в деревне с поднятыми руками не вышел. И наплюй - дураки были всегда и везде.
- Боюсь я. Когда к нашим выйду, замучают меня вопросами - как воевал, что да почему.
- Вполне может быть. Так что стисни зубы и терпи.
Видно, Вилли волновал этот вопрос. Для окруженцев он немец, для немцев - чужак.
Саша уже стал проваливаться в сон, как подскочил от внезапно осенившей его мысли. Как же он сразу-то не допёр?
Машина в деревне одна, и значит, немцев много быть не должно, коли они в одной хате помещаются на ночёвку. Всего и дела-то - немцев ночью вырезать, да на их грузовике уехать. Немчика нашего в немецкую форму переодеть - вдруг патруль остановит? За ночь можно сотни полторы километров отмахать. Ежели на рожон не лезть, то вполне может получиться.
Саша растолкал уснувшего пехотинца.
- Ты прости, что спать мешаю. Сколько немцев в деревне?
- Старик не сказал, а я не спросил. А что?
- Мысль у меня есть. Немцев вырезать ночью, да на их грузовике в сторону Смоленска поехать. За ночь ох и далеко проехать получится!
- А если патруль остановит?
- А мы тебя в немецкую форму переоденем. Ты язык немецкий знаешь?
Вилли улыбнулся.
- У нас в семье все родной язык знают. Я на немецком не хуже, чем на русском говорю. Учительница немецкого языка в школе говорила, что у меня берлинский выговор.
- Вот! Что я говорил! - обрадовался Саша. - В форму оденем тебя - за немца вполне сойдёшь.
Дальше отдыхать сразу расхотелось.
- Хлопцы, подъём!
- Только поели, остограммились, сейчас бы вздремнуть минуточек шестьсот, - пробурчал танкист.
- Предлагаю вместо нашего похода и заплыва через Днепр передвижение на колёсах.
- Это как?
- Конфисковать у немцев грузовик.
- Э, нет, старшой. Мы на грузовике уже ехали, едва в живых остались.
- В детали операции раньше времени посвящать не буду. Сейчас идём к деревне, дозорным - Виктор, он дорогу знает.
- Старшой, это тебе наш немец в уши надул? Смотри, прямо в лапы к своим и приведёт.
Саша с размаху влепил танкисту хук справа. Тот растянулся на земле.
- Он такой же боец, как и ты! Если не доверяешь, выбирайся сам, в одиночку, - Саша был зол до чрезвычайности.
- Я что, своё мнение сказать не могу? - Танкист поднялся, держась за скулу. - А в Красной Армии, между прочим, рукоприкладство Уставом запрещено.
- Как к своим выйдем, можешь пожаловаться политруку, - отрезал Саша.
Танкист старался скрыть обиду, но это ему удавалось с трудом. Сопя от едва сдерживаемого негодования, он встал в строй, и группа двинулась вперёд.
Витя, или Вилли, шёл впереди группы, оторвавшись метров на пятьдесят.
До деревни они добрались через час, потому как группа - не одиночный боец, передвигаться быстро не может; необходима скрытность.
Для начала они залегли на окраине и стали наблюдать за деревней.
Грузовик так и стоял на единственной деревенской улице - здоровенный "Бюссинг" с крытым брезентом кузовом.
Солдаты изредка показывались на улице без френчей, поскольку на улице было тепло.
Потом из открытых окон избы донеслась песня "Лили Марлен". Кто-то пиликал на губной гармошке.
- Вот суки! Кому война, а кому - веселье, - злобно проговорил танкист. - Гранату бы им в окно…
- Погоди с гранатой! Тем более - нет её. Втихую снимем и на грузовике уедем. Сможешь совладать?
- Чего там уметь - три педали и баранка! Справлюсь.
Как стемнело, солдаты угомонились, но устав блюли. Между избой и грузовиком стал расхаживать часовой. В свете яркой луны поблескивала каска. Настроение у часового было хорошее, солдат мурлыкал что-то под нос.
- Значит, так, парни, - громким шёпотом, чтобы слышали все, сказал Саша. - Я иду один. Полагаю - справлюсь. Потом сигнал дам - коротко свистну два раза. Тогда - бегом ко мне.
- Старшой, да ты чего? - запротестовал танкист. - Их пятеро, а ты один? Пусть с тобой ещё кто-нибудь в помощь пойдёт, - хотя бы и я.
- Отставить! Это приказ. Если случится непредвиденное - стрельба, скажем, то уходим сразу.
Саша проверил, как выходит нож из ножен, подполз к крайней избе и замер у забора.
Часовой не стоял на месте - прохаживался. Пройдёт мимо машины - до угла, за которым спрятался Саша, разворачивается - и назад. Тут, на повороте, Саша и решил его убрать.
Как только немец прошел к машине, направляясь в его сторону, Саша взял в руки нож и встал за забором. Вот шаги ближе, потянуло сигаретным дымком, над забором мелькнула каска. Потом шаги стихли - немец возвращался назад.
Саша выпрыгнул из-за угла и ударил часового ножом под левую лопатку, тут же подхватил обмякшее тело на руки и осторожно опустил на землю. Потом обтёр нож о мундир убитого и вернул его в ножны. Часового за руки оттащил за угол. Вдруг кто-то из немцев выйдет, так не запнётся о мёртвое тело.
Крадучись, он подошёл к избе и неслышно подкрался к окну. Даже отсюда было слышно - тишину в избе разрывал храп солдатских глоток.
Александр прикинул, как проще попасть в избу. Пожалуй, через окно сподручнее будет.
Он снял сапоги и заглянул внутрь. Глаза уже свыклись с темнотой. Лишь бы у окна не стояло чего-нибудь вроде стула - не хватало только разбудить спящих.
Саша подтянулся на руках, взобрался на подоконник и опустил ноги на пол. На кроватях хозяев спали два немца.
Вытащив нож, Саша шагнул к койке и толкнул спящего. Если ударить его ножом во сне, обязательно вскрикнет. Надо разбудить.
Немец перестал храпеть и недовольно забормотал. Тут ему Саша и вогнал нож в сердце по самую рукоять. Немец дёрнулся и затих.
Диверсант майкой немца вытер нож от крови, чтобы он не скользил в руках. Таким же образом он расправился и со вторым. Где ещё двое?
Саша потихоньку потянул на себя дверь, ведущую в другую комнату. Справный хозяин в избе - двери даже не скрипнули, петли смазаны оказались.
Он постоял немного - уж больно в комнате темно. В первой-то лунный свет в окна отсвечивал. Постепенно глаза привыкли к темноте, и он смог различить кровать со спящим на ней немцем. Дух в комнате стоял тяжёлый, спиртной.
Немец дышал хрипло, выводил носом рулады.
- Эй! - толкнул его в плечо Саша. Но не тут-то было. Немец никак не хотел просыпаться - хмель брал своё.
Саша пальцами левой руки зажал ему нос. Немец взбрыкнулся, махнул рукой, приоткрыл глаза. Тут Саша и вонзил нож ему в грудь. В груди у немца булькнуло, и он затих.
Саша стоял и прислушивался - где-то же должен быть ещё один, если сведения верны. Он обошёл всю избу - немца нигде не было. Но и оставлять не найденным его было нельзя - мог объявиться в неподходящий момент и открыть стрельбу в спину. Может, Вилли просчитался? Всё же лучше перестраховаться.
Саша вышел в сени - и здесь ни одной живой души.
Он выбрался из избы и решил обойти двор - осмотреть. Но стоило Александру завернуть за угол, как он наткнулся на лежащего на земле немца. Оказывается, тот вытащил из дома пуховую перину, бросил её на землю и сладко почивал, спасаясь от духоты в комнате. Любитель свежего воздуха, чтоб его!
Саша со злости пнул немца в бок. Тот, не открывая глаз, просто повернулся на бок. Наверное, он сильно храпел во сне и привык к тому, что сослуживцы всё время его толкают.
Выбирать не приходилось - время было дорого. Саша ударил его ножом в спину. Немец вскрикнул, засучил ногами и затих.
Вроде всё было кончено. И всё-таки Саша обошёл вокруг избы - в таком деле лучше перестраховаться. Потом, подойдя к забору, он коротко свистнул два раза.
Через несколько минут появились окруженцы. Саша махнул им рукой:
- Парни, давайте в дом - подбирайте форму по себе и забирайте оружие.
Танкист чуть не задохнулся от возмущения:
- Да чтобы я надел гитлеровскую форму?! Да не бывать такому!
- Тогда пешком иди, а то всех нас под монастырь подведёшь.
В избу зашли все. Саша зажёг свечку, стоявшую на столе.
Аккуратно сложенные немецкие мундиры лежали рядом с кроватями, на лавке.
Вилли вдруг побледнел, охнул и подбежал к окну - его рвало. Одно дело, когда стреляешь в далёкую цель, другое - совсем рядом увидеть окровавленного, убитого ножом врага.
Себе форму Саша уже приглядел. Чего её примерять, когда по телосложению убитого сразу понятно - твой размер или нет.
Натянул на себя брюки-галифе, френч. Всё пришлось впору, но неприятно было - мундир пропитался запахами прежнего хозяина: потом, табачным дымом, шнапсом, да чувствовал себя Саша немного мародёром.
Надевать форму убитого владельца, когда труп ещё не остыл, было противно - душа протестовала. И деваться некуда, обстоятельства заставляли.
Сапоги были немного свободноваты, но было бы хуже, если бы они жали - только мозоли бы набил.
Застегнув пояс с подсумками, Саша надел пилотку и повесил на плечо автомат.
- Ох, мать твою - едва не забыл документы забрать из своей гимнастёрки, - он вышел в соседнюю комнату.
Вилли уже переоделся и выглядел со стороны как заправский немец. Переоделся и Сергей, - только танкист сидел в своей гимнастёрке.
- Формы на меня не хватило! - радостно ухмыльнулся он.
И в самом деле, часовой валялся за углом, и форму его надеть было невозможно - она была вся в крови.
- Чёрт с тобой! Ищите ранцы и несите их сюда.
Ранцы отыскались под кроватями. Их положили на стол и вывалили содержимое. В один из освободившихся ранцев Саша забросил несколько индивидуальных перевязочных пакетов, фляжку, пачку галет. Остальные предметы - вроде губной гармошки, полотенца и прочих немудрящих солдатских мелочей оставил на столе.
Один из перевязочных пакетов он протянул танкисту.
- Бинтуй голову.
- Зачем?
- За рулём сидеть будешь. По-немецки ответить не сможешь, за тебя Витя говорить будет. А ты с перевязкой за раненого сойдёшь. Ключи от грузовика нашёл?
Танкист стал рыться в вещах, лежащих на столе.
- Не там ищешь, они в карманах у кого-то должны быть.
Ключи нашлись во френче у Ивана.
- Иди, заводи машину. И ещё: все забрали свои документы?
Оказалось, что при себе документы были только у танкиста, и то потому, что он не переодевался.
Саша укоризненно покачал головой.
- Старшой, посмотри сюда!
Вилли нашёл карту, открыл её.
- Смотри - вот Смоленск. Вокруг него немецкие позиции. Похоже, окружён город.
- Сейчас времени нет, потом посмотрим. В машину! Нам надо успеть по тёмному времени проехать как можно дальше.
Они вышли из избы. Непривычно было видеть окруженцев в полной полевой форме немецких пехотинцев. Одно бросалось в глаза - многодневная щетина.
Саша бегом вернулся в избу - где-то он видел бритвенные принадлежности. Вот они: бритва, помазок - всё в коробочке. Он схватил её и - бегом к машине.
Парни стояли у грузовика.
- Так, Вилли, ты рядом с водителем садишься. Документы немецкие не забыл?
- Нет, вот они.
- Всех пятерых?
- У меня только четыре книжки.
Саша рванул за угол, вытащил из кармана убитого часового солдатскую книжку и протянул её Вилли.
- Держи!
- Володя, играешь роль раненого в челюсть. Едешь, не нарушая правил. Когда выйдем на большак, лучше прибиться к какой-нибудь колонне - одиночный грузовик могут остановить для проверки. И молчи! За тебя Витя говорить будет. Все остальные - в кузов!
Откинув брезентовый полог, окруженцы забрались в кузов, и грузовик тронулся. Танкист сначала переключал передачи неуверенно, рывками, но потом приловчился.
На грунтовке трясло, но потом выехали на более гладкую дорогу, похоже - гравийный грейдер. Машина пошла ровнее, мягче.
Саша сидел у заднего борта, периодически поднимая полог и поглядывая на дорогу. Попутных и встречных машин не было.
"Бюссинг" шёл по грейдеру ходко - километров пятьдесят. Для огромной махины это было очень неплохо. Потом грузовик стал притормаживать и остановился. Послышалась лающая немецкая речь.
- Хлопцы, пост немецкий! Ложитесь и притворитесь спящими.
Все повалились на какие-то тюки и закрыли глаза. Саша выхватил нож, взял его обратным хватом. Со стороны не заметно, а в случае непредвиденных обстоятельств можно быстро и без шума убрать патрульного.
Хлопнула дверца, послышался голос Вилли, отвечавшего на вопросы патрульного. Раздались шаги, полог приоткрылся, блеснул свет фонарика - патрульный обвёл спящих солдат лучом. Саша натурально пробормотал что-то невнятное и повернулся на правый бок.
Полог опустился, и патрульный спрыгнул с фаркопа. Немец вместе с Вилли отошли к кабине и разговорились, Судя по тону, разговор был весёлым.
Ещё раз хлопнула дверца, и грузовик тронулся.
- Фу, пронесло! - Саша смахнул со лба капли выступившего пота.
- Ну и нервы у Витьки! Я уже думал - стрелять придётся, - сказал, позёвывая, Иван.
- Выручил парень. Я тоже немного струхнул, - признался Саша.
Зато пушкарь Сергей захрапел.
- Эй, Серега, не прикидывайся, пост уже проехали.
Но Сергей натурально спал. Иван с Сашей засмеялись. Усталость и нервы сделали своё дело - отключился человек.
Машина миновала Воронино, Вильчицы, Бабичи, Дубровно. Катился бы так и катился.
У деревушки Застенки вновь остановились. Названьице, прямо скажем, невесёлое, учитывая немецкую оккупацию.
По дороге проходила немецкая автоколонна с включёнными синими фарами. Едва проехал последний грузовик, как "Бюссинг" тронулся и пристроился в хвост колонне. Правда, упала скорость - колонна шла со скоростью километров сорок; но зато её нигде не останавливали.
Проехали, судя по дорожным указателям, Красное. Затем повернули направо - дорога теперь шла на восток.
Ночная темень стала сереть.
Саша пробрался к кабине и постучал по крыше кулаком. Грузовик сбросил ход, остановился. Из окна кабины высунулся танкист.
- Чего случилось, старшой?
- Светать начинает. Выбирайте место, съезжайте в лес.
- Так ведь хорошо едем.
- В лес, я сказал!
Грузовик проехал ещё немного и свернул с дороги. Сразу затрясло. "Бюссинг" остановился, мотор заглох.
- Выходим, хлопцы. Как говорят в армии - оправиться и отдохнуть.
К Саше подошли Вилли и танкист.
- Хорошо ведь ехали за колонной - что в лес свернули?
- Вы посмотрите на свои рожи! Щетина такая, что ни один документ не поможет.
Танкист провёл по щеке рукой - под ладонью зашелестело-затрещало.
- И правда…
- Будем днём отдыхать здесь. Привести себя в порядок! Бритвенный прибор я прихватил. А вечером - снова в дорогу. Заодно определимся, где мы, и посмотрим, что в кузове. Ищите ручей или речку.
Далеко ходить не пришлось - совсем рядом журчал маленький ручеёк.
- Вилли, ты скажи, чего с патрульным болтал так долго?
- Он берлинцем оказался, и по моему говору решил, что я его земляк - вот и поболтали. А я же улиц не знаю - чуть не вляпался. Хорошо, вспомнил одну, Фридрихштрассе называется - вроде жил там.
- М-да, рискованно.
- Всё равно ведь проскочили. А пешком бы неделю, как не больше, топали.
- Ладно. Давай карту, надо определяться. Не запомнил, как последний населённый пункт называется?
Вилли отрицательно покачал головой, а Саша с тревогой подумал о том, что парень-то он хороший, окруженцам нужный, но вот навыков у него нет.