Еще ни разу в жизни Роберт, старший сын бывшего герцога Нормандии Гильома Бастарда и нынешний законный герцог, не видел свою мать в таком состоянии. Независимая и своенравная дочь герцога Фландрского всегда виделась сыну невозмутимой и гордой, спокойно взирающей на остальных людей и события с высоты своего положения. Теперь же восьмилетний мальчишка изумленно взирал на сгорбленную внезапно свалившимся несчастьем, с искаженным от горя лицом, мать. Это длилось буквально несколько секунд, герцогиня быстро справилась с волнением, приняв прежний вид, но Роберт запомнил увиденное на всю жизнь. Потрясение, пережитое им в злосчастный день, когда до Лиллебонна дошла официальная весть о разгроме под Гастингсом, навсегда изменило его. До того своенравный, задиристый и грубоватый, не слушавший приставленного к нему наставника, уступавший любому своему желанию, Роберт внезапно переменился, хотя иногда прежние привычки и проявлялись в его деяниях. Пока Роберт медленно и мучительно взрослел прямо на глазах, Матильда, овладев собой, смотрела на стоящего перед ней вестника, пытаясь разобраться в его отношении к преданным с ним новостям. Однако рыцарь Жоффруа де Мандевиль стоял спокойный и на его застывшем лице нельзя было прочесть ничего, кроме бесконечной усталости после проделанного им пути. Одна из дам, вскрикнув, упала в обморок. Ее тотчас окружили вынырнувшие откуда-то служанки и по кивку герцогини вынесли из зала.
Матильда милостиво кивнула, отпуская посланца, и повернула голову к стоящим вокруг советникам. Все они молчали, обдумывая услышанное. Оставленный самим герцогом в качестве главного советника старый Роже де Бомон что-то обдумывал, шевеля губами, словно произнося про себя молитву или читая ему одному видимые письмена. Аббат Лафранк, склонив голову, нервно теребил пальцами кипарисовый нагрудный крест, привезенный из Святой Земли. Стоящий рядом с ним епископ Руанский Мориль смотрел на Матильду с неприкрытым испугом в глазах и медленно, словно во сне перебирал четки.
- Что полагают нужным совершить сей час советники герцога Роберта? - Матильда уже овладевшая собой, явно хотела напомнить присутствующим, что еще не все потеряно, что в стоящем рядом великоватом для ребенка кресле сидит сын Гильома, законно провозглашенный Нормандским Герцогом уплывавшим за море отцом.
- Мадам, - первым заговорил, как и следовало ожидать, Роже де Бомон, - мы скорбим вместе с вами. Но каждому дню свои заботы. Посему обдумаем, чем нам грозит сия весть. Полагаю, что самыми опасными будут отношения с Бретанью. Герцог Конан, будучи врагом нормандским, и обозленный на поддержку нашим гер… нами Руаллона, мыслю, обязательно попытается нас уязвить, пока мы слабы. Посему необходимым полагаю собрать ополчение, оставшееся в Шербуре, Фалезе и Мортене и направить его в Доль и Мортен. Ибо наличные гарнизоны не сдержат вторжение, ежели Конан решится на него. Кроме того, возможен отказ графа Понтье от вассалитета, но я мыслю, что войны на этой границе не будет, ваш отец, мадам, не даст совершиться таковому. Он крепко держит власть во Фландрии, несмотря на пребывание свое в Париже.
- Что вы думаете о Мэне и Анжу? - заинтересованно спросила герцогиня. - Слишком велики распри между сторонниками Жофруа Бородатого и его брата Фулька. Полагаю, что анжуйцы увязнут в сей междоусобице, поелику герцог ухитрился настроить против себя большинство баронов и лишь малая толика сторонников его поддерживает. Посему победит как я мыслю, Фульк. Он уже подтвердил, что согласен на признание вассалитета вашего сына, как графа Мэна, при условии, что мы сторону Жофруа не примем. Нет, за сию границу мы можем не беспокоиться.
- Не могут ли англы в отместку напасть на нас? - несмотря на все попытки Мориля, опытный слух советников уловил в его голосе испуганные нотки, отчего стоявшие за его спиной Лафранк и Роберт де Коммин невольно улыбнулись.
- Полагаю, нет, ваше преосвященство. Они до этого сражались с данами, как я слышал, посему ополчение, да, мыслю я, и дружина королевская не готовы к войне новой. Когда ж они подготовятся, мы тоже готовы будем, да и угрозу нового нападения данов они должны учесть. Могут англы налеты пиратские творить, это да. Но ни замков, ни городов наших малыми дружинами им не взять.
- Все хорошо молвишь ты, Роже, но сил воинских у нас не достанет против бретонцев, да ежели еще побережье от набегов охранять придется. Предлагаю отправить посланца ко двору королевскому и просить регента о помощи в таком случае.
- Верно придумал, де Коммин, - поддержал советника Лафранк, - но еще с вашего разрешения, мадам, посоветовал бы я отправить к римскому престолу гонца с прошением наложить интердикт на королевство Английское за связь с богомерзкими колдунами, и просьбой о помощи.
- Не только в Рим и Париж, надо по всем графствам и герцогствам французским, и даже императору Священной империи гонцов отправить с сообщением о дьявольских кознях английских, - внезапно вмешался в разговор Роберт. Все с удивлением уставились на ребенка.
- Хм…, хм…, - прокашлялся Лафранк, - отличная мысль, монсеньор. Мадам, разрешите вас поздравить, ваш сын - подлинный герцог Нормандский.
Совещание продолжалось недолго, плавно перейдя в вечернюю трапезу. Решено было просить у Рима и всех христианских государей помощи против англов, принявших помощь у врага Господня.
Через несколько дней послания, отправленные от имени герцога Нормандского и подписанные Робертом и, как регентшей, его матерью, читали в шато герцога Фландрского, в ставке Императора в Ахене и даже в роскошной палатке герцога бретонского Конана Второго, установленной неподалеку от осажденного города Доль, столицы диоцеза, в котором сидел на кафедре брат мятежного барона Руаллона.
***
Выслушав прочитанный личным писарем текст, молодой герцог Конан Второй, высокий, крепкий, с мышцами атлета, напоминающий старинные римские статуи борцов, поднялся, прошел по палатке, сопровождаемый взглядами придворных. Дойдя до полога палатки, он распахнул его и несколько минут разглядывал лагерь, потом повернулся к гонцу и сказал:
- Передайте мадам Матильде, что я вельми благодарен за ее предупреждение. Но осаду Доля не сниму, и схваченного Руаллона не выпущу, пока он мне верным вассалом быть не поклянется. Если же герцог Нормандский захочет противустать мне, мои воины докажут безо всякого колдовства, что они лучше норманнов оружием владеют. А чтобы не забыл ты слова мои, писарь мой Гремлин письменно их изложит и с тобой передаст. Герцог и его вассалы долго неверных вассалов моих поддерживали. Теперь же, когда Нормандия не в лучшем положении оказалась, просят меня забыть о сем. Клянусь Господом, не хватит на такое моего терпения христианского.
Едва гонец покинул лагерь, как Конан немедленно созвал военный совет.
- … таковы новости, милорды, - герцог осмотрел сидящих вокруг графов и баронов. Блестящие кольчуги, украшенные ножны кинжалов, бритые лица и короткостриженые волосы. Типичные бретонцы, среди которых затесалось несколько усатых франков и бритоголовых норманнов. Все они внимательно смотрели на него и неторопливо прохаживающегося по палатке герцога.
- Милорды, я за то, чтоб вести войско наше далее вглубь Нормандии, - герцог высказался без всякой дипломатии. Молодость, как ты бываешь прямолинейна! - Нормандия потеряла сей час самых лучших воинов и самого правителя. Молодой Роберт и герцогиня имеют много врагов среди оставшихся вассалов. Робертины, потомки законных герцогов, престол у сына Бастарда несомненно оспаривать станут, давая возможность нам восстановить свои законные права на Контантен и Авраншен, нормандцами захваченные.
Речь герцога, сулившая баронам военную добычу и новые владения, нашла в их сердцах горячий отклик. Не успел Конан, остановившись у столика со стоящими кубками, замолчать, как с места поднялся один из авторитетнейших баронов Реннского графства, Дрого ле Долуа.
- Мой герцог, милорды! Мы станем посмешищем в глазах потомков наших, если удачным для нас и герцогства нашего случаем не воспользуемся. Пора вернуть времена Эриспоэ и Саломона. Пора вернуть нашему герцогу королевские регалии, утерянные в годы несчастий и пиратских вторжений, - Дрого благоразумно умолчал, что вторгались в Бретань норманнские пираты, некоторые из потомков которых присутствовали и на этом совете.
- Но путь армиям нашим замок Бёврон преграждает. Каменные стены его неодолимы, гарнизон велик и искусен в военном деле, - скептически настроенных вассалов после недавно закончившейся гражданской войны в Бретани хватало. Вот и граф Хоэл де Корнуа, несомненно целившийся на место Конана, частенько позволял себе критиковать действия молодого, недавно ставшего совершеннолетним, герцога, завоевывая себе авторитет.
- Гарнизон его большей частью вместе с другими воинами полег в Англии, - насмешливо заметил Дрого. Граф Хоэл раздраженно вскинулся, но промолчал, заметив, что герцог собрался что-то сказать.
- Милорды, - решительный тон голоса Конана заставил всех подобраться. - Сегодня будем брать город, для чего велю все приготовить. Сей час же отправить к стенам города моего глашатая, чтоб объявил он о штурме предстоящем и что город предан будет мечу и огню. И предложил бы сдаться сим мятежникам на мою милость. Отряд Фродо отправить под Бёврон. Повелеваю его воинам вызнать досконально какой гарнизон в Бёвроне стоит, не дать ему подкрепления получить и запасы сделать. Обязательно всех гонцов из сего замка перехватывать, и о том, что от вестников узнано будет доносить. Согласны?
- Да будет так! - единогласно ответили присутствующие.
***
Победоносные войска англичан возвращались домой, встречаемые по дороге ликующим народом. Радостные кличи возносились в небо, едва собравшиеся видели гордую посадку едущего впереди войск Гарольда Феликса, Счастливого, возлюбленного богами и альвами. Кричали женщины, бросая в воздух цветы, кричали мужчины. Крики ненадолго смолкали, когда люди видели идущих за королем монахов из Питерборо, распевавших во весь голос Третий Псалом Давида на саксонском языке:
- Господи, как умножились враги мои! Многие восстают на меня:
Но ты, Господи, щит предо мною, слава моя и ты возносишь голову мою.
Гласом моим взываю ко Господу, и он слышит меня со святой горы своей.
Ложусь я, сплю и встаю, ибо Господь защищает меня.
Не убоюсь тём народа, которые со всех сторон ополчились на меня.
Восстань, Господи! Спаси меня, Боже мой!
Ибо ты поражаешь в ланиту врагов моих и сокрушаешь нечестивых.
От Господа спасение и над народом твоим благословение твое!
И крестились все, даже многие язычники, вознося славу Богу, хранящему их милую Англию. Потом вновь к небу рвались ликующие крики и все показывали на отряд странно одетых воинов, идущих в невиданном ранее порядке, стройными красивыми рядами. - Вот они, посланные Богом для спасения Англии! Вот арбалетчики, поразившие тьму врагов своими громовыми стрелами! - раздавались в толпе возгласы. И самые осведомленные рассказывали, что Господь волей своей прислал сих воинов из земель незнаемых, чтобы помогли они свершиться Божьему Суду и наказали Вильгельма, герцога Нормандского, за ложь его и стремление отобрать у законного государя королевство Английское. Оружие же у них волшебное, данное им самим архангелом, ибо нет на земле другого такого по мощи и дальности стрельбы.
А в конце шествия, заставляя вновь умолкнуть ликующие крики, тянулись несколько запряженных волами телег. На первой везли лежащее в открытом гробу тело младшего брата короля, Леофвайна, на следующих - нескольких наиболее знатных эрлов, а на последней, нисколько не отличающейся от других, но накрытой тканью с вышитыми нормандскими львами - виновник всего, Вильгельм Бастард.
Триумфальное шествие закончилось у стен Лондона, где встреченный делегацией горожан во главе с архиепископом Стигандом, король распустил оставшееся ополчение. Там же он велел объявить, что собирает через две недели Совет мудрых, на котором приняты будут новые решения об улучшении жизни в Англии. После этого, торжественно отпев, похоронили всех, привезенных в Лондон убитых в специально отведенных местах около и внутри недостроенного храма Вестминстерского аббатства. Над могилой Вильгельма поставили временный деревянный мавзолей, покрашенный в черный цвет, с надписью латынью: 'Capio cepi maximus, alias Deus vult '…
Полковник Бошамп с удовольствием вернулся в бывший норвежский горд, получивший уже название Бэкфорт, сильно изменившийся за время его отсутствия. Капитан и его подчиненные не теряли времени даром, кроме укреплений и основного дома, в форте появилось несколько хозяйственных построек, в том числе кузница и большой, разделенный на офицерскую и солдатскую части, общественный туалет. Неподалеку от Бэкфорта, на берегу Темзы закладывалась огромная, по средневековым понятиям, верфь. Согнанные с окрестностей королевские гебиры пока расчищали местность и рыли ямы под фундаменты. Очень кстати оказались военнопленные, незнатную часть которых бросили на эти работы.
В первый день полковник дал всем, прибывшим с поля боя и остававшимся на месте, отдых. Но уже днем второго дня он собрал офицеров на совещание.
- Итак, джентльмены, мы победили в войне. Но этого мало. Теперь мы должны победить мир. Прошу вас, капитан, зачитайте нам собранные списки.
- Господин полковник, господа. Мы имеем в настоящее время наличии двести семьдесят два человека личного состава. Как всем вам известно, мы потеряли за это время пятерых человек, из которых четверо убиты во время сражения, один умер от неизвестной болезни. Личный состав, согласно полученных опросом данных имеет следующие профессиональные навыки: кадровых офицеров - четыре, в том числе господин полковник Бошамп, капитан Бек, то есть ваш покорный слуга, лейтенанты Гастингс и Кроуфорд, сверхсрочнослужащих военных, не имеющих гражданских профессий - десять, - и капитан перечислил всех поименно, весь личный состав волонтерской роты, от юристов и лингвистов до инженеров, яхтсменов и кузнецов, овцеводов и фермеров. Затем, также неторопливо он зачитал предложения о необходимых новациях, которые предполагалось внедрить в королевстве.
- Что же, джентльмены, - полковник был явно доволен, - мне теперь есть, что конкретно предложить Его Величеству. Может быть, у кого-то будут какие-нибудь дополнения?
- Разрешите, господин полковник, сэр? - спросил лейтенант Янг. Полконик мысленно чертыхнулся. Капитан Бек уже неоднократно напомнил ему, что лейтенант Янг до сих пор не приемлет все случившиеся и скептически смотрит на возможности изменить что-нибудь 'у этих дикарей'.
- Говорите, лейтенант.
- Господин полковник, сэр! Джентльмены! Разве вы не видите, что нам нет места в этом мире? Это не наша страна и не наше время. Нам надо искать возможности возвратиться назад, а не заниматься сомнительными экспериментами…
- Извините, что перебиваю вас, мистер Янг. Но ваше мнение неконструктивно и никак не может нам помочь. Дороги назад для нас нет. И как бы мы не переживали об этом, надо жить здесь и сейчас.
- Но, сэр…
- Приказываю вам замолчать, лейтенант. Все рассуждения на эту тему запрещаю. Особо запрещаю вам высказывать нечто подобное нижним чинам. Вам все понятно, лейтенант?
- Слушаюсь, господин полковник, сэр, - лейтенант сел на место, нисколько не убежденный, но пока еще подчиняющийся дисциплине. 'Надо будет озадачить Кроуфорда, чтобы он организовал постоянное наблюдение за этим типом. Неизвестно, какой фортель он может выкинуть. Тем более при его гражданской профессии - редактор газеты. Всегда считал газетёров никуда не годными людишками. Жаль убедиться в этом воочию' - пронесшиеся в голове сэра Горация мысли никак не отразились внешне, но похоже, лейтенант что-то уловил и постарался принять более заинтересованный вид…
Пока сэр Гораций занимался политикой и прогрессом всего королевства, капитан Бек решал множество свалившихся на него проблем. Иногда им овладевала недостойная офицера и джентльмена слабость и хотелось взвыть от их обилия, а, самое главное, от нелепости некоторых из них. Нет, ну заставлять кадрового английского офицера командовать производством кирпича или постройкой корабля, это еще можно понять, но решать еще проблемы теологии… Конечно, он, как полагается, верит в бога и всегда выполняет все положенные обряды, но то, с чем к нему пришел капрал Годдем…
- Господин капитан, сэр! Опять недовольные, сэр. Рядовые Бэкхем и Роллс, сэр. Утверждают, что ни за что не будут выслушивать папистские и ортодоксальные бредни отца Тука, сэр!
- Так папистские или ортодоксальные? Насколько я помню, они противоположны. Черт побери, Бэкхем и Роллс у нас что - дипломированные теологи? По списку они проходят как фермеры, если не ошибаюсь. Так, капрал?
- Так точно, господин капитан, сэр! Но они…
- То есть, не будучи теологами, они лучше, чем служители церкви разбираются в ее догматах? Сержант Кроун, вызовите ко мне лейтенанта Томсена, а вы, капрал, приведите рядовых.
- Есть, сэр!
Выражение лица подошедшего к капитану Беку Томсена было отнюдь не радостным. На нем и еще двух волонтерах, лейтенанте Торде и вольноопределяющемся Этторни, лежала одна из важнейших задач - создание единого кодекса законов королевства Английского. Томсен, вместе с несколькими монахами, таном Арчибальдом и дядей короля, эрлом Элдредом занимался сбором и переводом для будущего кодекса основных законов и обычаев англосаксов. Работа объемная, требующая сосредоточения, поэтому любое отвлекающее от этого задание Томсен встречал не то чтобы 'в штыки', но, мягко говоря, неодобрительно. Но услышав изложенную проблему, он сразу задумался и через несколько мгновений, когда вызванные рядовые доложились о прибытии, сказал:
- Надо признать, что рядовые в чем-то правы, господин капитан, сэр. Средневековая английская церковь - одновременно и ортодоксальная, и католическая. Она признает решения первых шести Вселенских Соборов. В то же время признается главенство Римского Папы, как первосвященника. Именно он утверждает епископов в должности. Но архиепископ Стиганд, например, занимает свою должность без его утверждения. Да и Патриарх Константинопольский тоже признается…
- Мне нужно четкое объяснение - англиканская церковь от э - э… англиканской отличается? Или нет? - взгляд капитана был настолько красноречив, что Томсен понял его мысль без слов:
- Практически нет, господин капитан, сэр!
- Ну вот. Развели рассуждения на целый научный труд. Тут вам не университет, тут думать надо, - капитан повернулся к рядовым и осмотрел их с ног до головы, заставив их вытянуться по стойке смирно. - Все ясно, рядовые? Никакой ереси в словах отца Тука нет. Понятно?
- Но, господин капитан, сэр… - видно было, что аргументы Томсена не произвели на Энди Бэкхема никакого впечатления или вообще остались за пределами его восприятия.