- Молчать! Не поняли, что я вам объясняю?! Повторяю еще раз, для слишком умных - английская церковь - не еретическая! И отец Тук - заслуживающий уважения священнослужитель, присланный в нашу роту самим архиепископом Кентерберийским! Для тех, кто этого не понял - три наряда на кухню вне очереди, лишение увольнения в город на неделю и пять часов строевой подготовки дополнительно! Все ясно, рядовые? Сержант, внести мое распоряжение в книгу приказов. Ответственный за проведение занятий - капрал Годдем. Капрал, уведите наказанных!
- Есть, сэр.
- А вас, лейтенант Томсен, попрошу пройтись со мной, - капитан произнес эти слова таким тоном, что собиравшийся протестовать Томсен молча последовал за ним. Выйдя во двор, капитан продолжил. - Лейтенант, мы с вами не в университете. Отвыкайте от этих студенческих привычек. С одной стороны, да с другой стороны… Нам не хватает только богословских споров, а то и какого-нибудь возмущения солдат. Поэтому срочно составьте небольшой вопросник, в котором доступно объяснялось бы, что никакой ереси в средневеков… тьфу, современной английской церкви нет. Вы поняли, лейтенант?
- Так точно, капитан, сэр! Разрешите привлечь к этому делу отца Тука?
- А это уже на ваше усмотрение, Томсен. Привыкайте к тому, что вы офицер, а не вольноопределяющийся и не штафирка, и должны сами принимать решения.
На этом капитан и лейтенант расстались. Но через три дня Бэкхем и Роллс сбежали. Поиски, проведенные специально выделенным отрядом под командованием лейтенанта, результатов не дали и беглецов просто вычеркнули их списков роты…
- Финч, ты ничего не знаешь, куда могли смыться Бэкхем и Роллс, точно? Вроде бы они последнее время с тобой часто болтали.
- Никак нет, сарж. Ничего не могу сказать, кроме того, што они действительно уговаривали меня бежать с ними. Но ни на того напали, сэр. Я их отговаривал от дезертирства. Некуда бежать, я это уже понял, пока мы по стране маршировали туда и обратно. Народ здесь дикий и мы никому не нужны. Они согласились с этим, сэр. Но видимо только, чтобы меня успокоить, сарж.
- Вроде бы не врешь. Смотри, если вдруг выясниться, что ты в их бегстве замешан - сгною.
- Сарж, чо я совсем дурной чтоле?
- И не придуривайся мне. А то опять вроде бы я ни я и лошадь не моя. Свободен… пока.
Финч с обиженным видом стоявший напротив сержанта Уилмора, развернулся и продолжая даже спиной показывать свою обиду на возведенную на него напраслину, пошел в казарму…
***
В парижском шато герцога Фландрского, ныне - регента малолетнего французского короля Филиппа Первого, письмо выслушали с большим вниманием. Балдуин, посовещавшись с советниками, решил назначить Большой Королевский Совет, который и должен был принять решение о помощи Нормандии. Как не хотелось герцогу помочь своей дочери, единоличное решение принять он не мог - слишком много недовольных политикой Гильома владетельных сеньоров было в Королевстве Французском, да и прямые королевские вассалы были бы отнюдь не в восторге, узнав о необходимости умирать за нормандцев. Так что приходилось созывать Совет и думать, как склонить его решение в свою пользу.
Конечно, король Филипп Первый, при его малолетстве и беззаботном характере, не станет противиться воле регента, да и мать его, королева Анна Русская, дочь киевского князя Ярослава, выходя вторично замуж, после смерти короля Генриха договорилась с Балдуином о невмешательстве в дела Королевства Французского. Даже ее муж, граф Рауль де Валуа, поддержит любые действия регента. Но такие недруги норманнские как граф д'Эвре, герцоги Анжуйский или Бургундский вполне могли не только саботировать решение, но и вообще уговорить Совет отказать предоставить военную помощь Нормандии. К тому же война в Нормандии не сулила ни особой добычи, ни славы, так что большинство вассалов скорее всего и при положительном решении не особо будет стремиться поучаствовать в ней, изобретая всевозможные причины для уклонения. К тому же старый, хотя и угасший на время конфликт Фландрии с императором сковывал силы самого герцога, заставляя охранять свои земли и не позволяя выделить большие силы для других задач.
Но созвать совет так и не удалось. Пришло известие, что герцог Бретонский объявил Нормандии войну и, пользуясь превосходством своих сил, осадил и взял город Доль, схватив тамошнего епископа, брата ранее захваченного барона Руаллона. После чего его войска с трудом, но форсировали занесенное песком устье реки Куэнон и вышли к замку Бёврон, защищающему проход в одноименную долину. Гарнизон замка, усиленный за время осады Доля и неторопливого передвижения бретонцев, закрыл ворота и отказался сдаться. Бретонцы же, зная, что помощь осажденным в ближайшее время прийти не сможет, не только осадили замок, но и отправили часть воинов грабить и разорять долину, так что сейчас дымы и пожарища отмечали места, до которых добрались бретонские лучники и ваввасоры.
Не успел Балдуин Фландрский и его советники решить, что же делать, как пришли еще более ошеломляющие известия. Ги Понтейский, как один из потомков Ричарда Нормандского, заявил о своих правах на герцогскую корону, начал собирать войска, а его личная дружина внезапным налетом захватила незащищенный город Э. Само собой, никаких грабежей и насилий в городе, жителям и вассалам, признавшим притязания Ги, обещаны многие привилегии и послабления. В результате к нему уже присоединились несколько баронов и даже виконт города Э. Вестники говорили, что понтейцы заняли только баронство Э, но было ясно, что накопив достаточно сил и сторонников, они двинуться прямо на Руан.
К тому же на берега Нормандии обрушилась еще одно бедствие - англичане. Несмотря на начало зимних штормов они неожиданно для всех пересекли море и небольшими отрядами нападали на прибрежные деревни, угоняли людей и скот, грузили на корабли, и увозили в Англию. Обороняться нормандцем нечем, весь их флот составляли не более сотни уцелевших после вторжения в Англию кораблей, незначительные оставшиеся войска стягивались к Мортену и, последнее время, к Руану. Началась паника. Кончились недолгие мирные дни Нормандии, возвратились времена безумных страстей и кровопролития. Знать забаррикадировалась в своих домах и замках, прелаты предавались многословию в своих церквях. Чуя поживу, со всех ближайших земель слетались стаи ворон в нормандские земли. Люди, охваченные ужасом, бежали кто куда, ища укрытия и мира. Вестники несчастий, беженцы, добравшиеся до Иль-де Франса и Парижа рассказывали об этом со слезами на глазах.
Большой Королевский Совет, как обычно, собрать в полном составе не удалось, большинство герцогов и графов проигнорировало приглашения. Пришлось Балдуину объявить весенний сбор своих фландрских воинов и, как королевскому регенту, вассалов Иль-де Франса. Посланные к графу Анжуйскому, графу Блуа и графу Шампани посланцы вернулись с весьма уклончивыми ответами.
Единственным спасением нормандцев стала зима. Зимние шторма и вьюги на время прервали сообщения и войска убрались на зимние квартиры, оставляя за собой выжженные деревни и города, валяющиеся поживой для ворон и волков неубранные трупы и торчащие из сугробов стены полуразрушенных, взятых штурмом, городов.
Но перед самым началом зимних штормов англосаксонские войска успели дать бой понтейцам и норманнам неподалеку от небольшого городка Бовилль.
Отряд понтейцев и местного нормандского ополчения, около тридцати конруа, под командованием коннетабля Гоше де Мармезона, получил известие, что до трех сотен англов напали на небольшой прибрежный городок Бовиль и разграбили его. Отряд устремился в погоню за англичанами, которые были обременены обозом. Обнаружив, что их настигают, английский командир, капитан Вулфрик повел свой отряд к ближайшему холму неподалеку от леса, где и составил из телег обоза вагенбург. Тогда подошедший противник обстрелял вагенбург из луков, затем попытался взять его атакой спешенных тяжеловооруженных всадников. Но, понеся потери под ответным обстрелом из арбалетов и не сумев взойти на укрепление из телег, пуатевенцы в беспорядке отступили. Тут же они были атакованы с тыла. Оказалось, что англичане выделили половину батальона в специальный отряд, который просочился лесом в тыл противника, где и дождался благоприятного момента. В результате отступление противника превратилось в бегство. Конные англичане, вопреки тогдашним обычаям, гнали разбитые войска несколько лье, беспощадно убивая всех, не сумевших сбежать или укрыться. Разгром был полным, слухи о нем разошлись по всем окрестным землям, вселяя страх перед английскими набегами.
***
Между тем вести, как пожар переносились из деревни в деревню, из городка в городок. Достигли они и границ Священной Римской Империи Германской Нации, причем чуть ли не раньше, чем добрался до императорской ставки гонец, посланный нормандцами. Полученные известия о разгроме стали очередной охапкой дров в разгорающийся костер борьбы между светской (император и его советники) и духовной (в лице римского папы и поддерживающих его епископов) властями. В этом рыхлом государственном образовании, возникшем около ста лет назад Оттоном, объединявшем с помощью обычаев и памяти о древней всеевропейской Империи Рима множество государств Центральной Европы и Италии, почти все время беспорядок соответствовал его размерам. Города рвались из-под власти сеньоров, рыцари - из-под власти князей, князья - из-под власти императора. Все это дополнялось сепаратизмом иноплеменных, не германских государств, стремившихся отделиться от чужеродного образования. Значительной силы достигла империя при Генрихе III Франконском, воспользовавшемся моментом, когда еще не успела окрепнуть папская власть. Он был полным господином Италии, свободно распоряжался судьбой папского престола, но вызвал страшную реакцию, едва не погубившую его преемника. Борьба между папаством и императором нанесла тяжелый удар империи, понизив значительно ее обаяние и внушив Италии, вместе с германскими князьями, доверие к своим силам. И поражение нормандского герцога, вроде бы не изменив
После первых же слухов о поражении нормандского вторжения, которое, как всем было известно, поддерживалось и вдохновлялось папой римским, в императорскую ставку начали понемногу собираться имперские князья и епископы.
Поэтому прибывший из Руана гонец зачитывал свое сообщение перед внушительным собранием вельмож. Сразу же после его отбытия фактически управляющий империей епископ Адальберт пытался созвать церковный собор, но под напором недовольных князей объявил, что собор будет общеимперским.
На Ахенском Соборе неожиданно для многих сам Адальберт Бременский поддержал требования о признании истинным папой Гонория Второго и необходимости отрешения сидевшего в Риме Александра Второго, как антипапы, воюющего против христианских народов и государей, противно воле Господней пытающегося заменить собой власть императора и неспособного справиться с делами церкви. Собравшиеся на отдельное заседание церковные иерархи обсудили этот же вопрос дополнительно. После бурного обсуждения, настолько бурного, что малолетний император вынужден был прятаться за спинкой трона, а в зал вводились императорские войска, это предложение было принято. В постановлении Церковного Отдела Ахенского Собора впервые появился впоследствии часто цитировавшийся абзац о двойном подчинении церкви: 'Подобно человеку, состоящему одновременно из смертной земной плоти и бессмертной души небесной, церковь есть одновременно сад земной и сад небесный. Посему она подчиняется в сей земной юдоли земным же установлениям, отдавая кесарю кесарево, а в небесной - небесным, давая Богу Божье…'
Опираясь на эти постулаты, Собор признал законность интронизации епископов Императором, превратив их своим решением в светских князей, подчиненных имперской власти. Но постановление собора ставило самих епископов в двусмысленное положение, поскольку папа римский не при каких обстоятельствах не признал бы его постановлений. Поэтому многие, проголосовав за принятые решения, тут же фактически отказались от их выполнения, признавая законным папой Александра Второго. И здесь, как и в Нормандии, начали собираться войска, создаваться союзы и готовиться к междоусобной войне, начало которой задерживал только приход зимы.
***
В Латеранском дворце, да и в самом городе Риме, эти же известия вызвали не меньший переполох. Рассказывали, что узнав о решениях, принятых в Ахене, епископ Кельнский Анно Второй, добившийся в тысяча шестьдесят втором году поддержки папы Александра и уже несколько лет живший в Риме, срочно, несмотря на зимнее время, отправился в Империю. Но до Ахена он так и не добрался, пропал в пути. По некоторым сведениям, караван, в котором ехал епископ, попал в Альпах под лавину.
В самом же Риме кардиналы перегрызлись между собой. Кардинал-канцлер Гильдебранд, сторонник идеи главенства пап, продолжал поддерживать Александра Второго, но некоторые из итальянских кардиналов и, особенно, кардинал Бурхард, немец по происхождению, тайно связались с антипапой Гонорием Вторым, смирно проживавшем в Парме и предложили восстановить его на папском престоле.
***
Собравшийся через три дня после возвращения в Лондон в королевском замке небольшой кружок ближайших советников короля, стихийно сложившийся во время похода против норманнов и уже получивший наименование Малого Королевского Совета с напряженным вниманием слушал выступающего сэра Хорейса.
- … Для этого и упросил я, Ваше Величество отдать мне Бошемшир во владение. Поистине, огромные преимущества, имея возможность производить столько железа, сколько нам будет угодно. Одна торговля сталью, оружием и изделиями из него принесет огромные доходы казне королевства английского.
- Это все хорошо, но как кормить работников будем? Не хватит, мыслю я, нам всех податей королевства нашего, для содержания нужного сэру Хорейсу числа работников, - скептически настроенный советник короля, Арчибальд из Уэссекса высказал свои опасения, преданно смотря на короля.
- Ваше Величество, один только новый способ хранения рыбы, предложенный моими знатоками, позволяет вдвое увеличить число едоков, - возразил Бошем.
- Сие верно, - поддержал сэра Хорейса Гирт. - Я сам рыбу такую пробовал и скажу, что вкус ее все ранее пробованное мной превосходит, а хранится она может, как мыслю я, так долго, как нужно будет.
- Это конечно хорошо, но как мы ее добывать будем? - советник пытался найти слабые места в аргументации новоиспеченного эрла.
- Уже добываем, Арчибальд, - на этот раз сам король поддержал сэра Горация. - Люди сэра Хорейса во многих искусствах искусные, умеют и приближение шторма предсказать. Посему выходят в море рыбаки, когда предсказано, что оно тихим будет.
- Рыба сия вельми вкусна, - добавил Гирт с таким видом, что все невольно улыбнулись.
- Ну, коль брат мой заговорил о еде предлагаю прерваться на трапезу, - предложил Гарольд, вставая.
Вслед ему все вышли из-за стола, красивого, не обычного для средневековья вида 'столешница на козлах', а 'викторианского стиля', изготовленного сэндригемцем - рядовым Смитом.
Едва все утолили первый голод, как в зал вошел знаменитый скальд, норвежец…, и подойдя к возвышению, поклонился королю.
- Разреши, Ваше Величество, порадовать тебя и твоих новой песней?
Король, переглянувшись с сидящим напротив Стигандом и улыбнувшись, ответил:
- Давно в сем замке новых саг не слышно было. Спой же.
- Сага о сэре Х. Бошеме и его славных сэндригемцах! - громко объявил скальд и, заиграв, запел:
- Воевал он с дружиной в далеких местах -
Вольный сокол не знает застав.
И бойцам он дружинным законы писал -
Хочешь Бошема слышать устав?
'Воин должен оружие холить свое
И начальника слушать приказ.
А иначе склюет твой отряд воронье
Враг побьет вас, забывших наказ'…
Так он плыл по могиле из пенистых волн,
От победы к победам иным
Но хранил он печаль по английской земле
И архангел предстал перед ним.
'Отправляйся домой, сэр Хорейс' - он сказал:
'И спаси доброй Англии честь
Потому что коварный нормандец напал
Больше некому сбить его спесь'…
Грохотали лиэльфы, звенела стрела
Что пронзала доспехи врагов.
И бежал враг туда, куда доля вела
Побежденный 'стеною щитов'…
Песнь была длинной, так что пирующие успели не только хорошо поесть, но и несколько раз выпить, прежде всего - за здоровье благородного и храброго сэра Хорейса и его не менее храбрых сэндригемцев.
А по окончании пира совет продолжился. Сэр Гораций охрип, перечисляя все, что надо изменить или ввести в королевстве Английском, но страдал не зря. Большая часть его предложений была принята, а на собравшемся позднее Совете Мудрых - одобрена. Понятно, что решению Совета очень помогли стоящие на страже по периметру зала хускарлы и рыцари сэра Хорейса. Так появились 'Королевский Кабинет Комиссаров', 'Совет по переписи богатств и народа английского', 'Комиссия по делам военным' и много иных, больших и маленьких новшеств, введенных мудрейшим и славнейшим в веках Гарольдом Вторым Феликсом, Великим Повелителем Англии и Шотландии, Уэльса и Корнуэлла, эрлом Уэссекса, Суссекса, Кента, Соммерсетшира и Ольстера, Императором Лайонесса, добрым и миролюбивым правителем, благочестивым и почитавшем епископов и аббатов православным христианином, покровителем монастырей, приветливым с добрыми и суровым со злодеями королем, установившим единые законы и требовавшим, чтобы его эрлы и шерифы беспощадно истребляли преступления в своих землях.
Перемены начинались понемногу, но сразу в нескольких направлениях сразу, как вода реки, просачивающаяся через затор льда во время ледохода. Глядишь, ударили в нескольких местах струйки, резко усилились, слились в один могучий поток и уже несут ничего не понимающие льдины, только что гордо перегораживавшие им путь, вниз по течению, вдоль берегов…
- Ты, как прежде, думаешь, что опасаться мне сэра Бошема необходимо? - Гарольд встал и в два шага преодолев небольшую по размерам комнатку, резко повернулся у самой стены. Сидящий за столом, с разложенными на нем свитками книг, советник молча наклонил голову.