Черемхово
- Ваше превосходительство! Вам экстренная телеграмма из Иркутска! - Адъютант, бледный как мел, протянул полковнику Арчегову листок бумаги. И добавил звенящим от гнева голосом:
- Я только что говорил с Иркутском по телеграфу!
Командующий армией прочитал телеграмму, нахмурился, заиграл желваками на скулах. Затем спросил адъютанта таким страшным голосом, что граф Келлер, находившийся в салоне, непроизвольно приподнялся в кресле.
- Какие есть подробности?
- Петр Васильевич ранен в переносицу, но пуля зацепила касательно. Довольно сильное кровотечение и легкая контузия. Военному министру генералу Сычеву пуля попала в грудь, но угодила в портсигар. Большой кровоподтек и межреберная контузия. Министр внутренних дел Яковлев убит двумя выстрелами в голову, еще одна пуля попала в грудь. Все террористы схвачены, организаторы тоже. Ими оказались бывшие члены Политцентра Линдберг и Калашников. Они уже дали признательные показания. Яковлев убит по решению ЦК партии эсеров за предательство. И еще одно - генерал Сычев настоятельно просит вас принять у него военное министерство и немедленно прибыть в Иркутск. Вологодский уже одобрил это решение.
- Немедленно отправьте телеграмму Петру Васильевичу от моего имени. Армия возмущена коварным нападением на вас и военного министра. И желает вам быстрой поправки от ран. За подлое убийство министра внутренних дел Яковлева партия социалистов-революционеров должна быть немедленно запрещена. Ее члены должны дать подписку в течение 48 часов. Всех эсеров черновского толка, как союзников большевиков, ведущих подрывную работу в Сибири, объявить вне закона, семьи выслать за границу, а имущество конфисковать. Необходимо запретить любые организации и партии левого направления как деструктивные, ведущие Россию в пропасть. Армия помнит завет убитого эсерами Петра Столыпина, чью судьбу они хотели приготовить и вам. "Им нужны великие потрясения, а нам нужна Великая Россия! Не запугаете!" Поставьте мою подпись.
- Извините, Константин Иванович, - Келлер встал с кресла. - Разрешите и мне поставить свою подпись, я полностью разделяю изложенное вами.
- Хорошо, Федор Артурович! И еще, - Арчегов глянул на адъютанта, который торопливо дописывал в блокнот надиктованное.
- Добавьте следующее. Принимаю на себя должность военного министра с отправлением обязанностей командующего Сибирской армией. Генерала от кавалерии графа Келлера назначаю командующим 1-м Сибирским армейским корпусом, в который будут реорганизованы находящиеся в моем подчинении части. Прошу утвердить назначение. Принимайте командование над корпусом, граф, мне нужно отбыть в Иркутск.
- Есть, ваше превосходительство! - Келлер застыл по стойке "смирно", расправив плечи. Арчегов снова повернулся к адъютанту.
- Отправьте телеграмму войсковому атаману Оглоблину. Как командующий армией и военный министр отменяю отсрочку приговора осужденным членам Политцентра, находящимся под арестом вверенной вам дисциплинарной роты. Ввиду предательского нападения эсеров, развязанного ими террора, любое милосердие к подлым убийцам преступно. Приказываю привести отсроченный приговор в исполнение. Доложить при выполнении. Поставьте мою подпись.
Арчегов достал из портсигара папиросу, закурил, прошелся по вагону. Усмехнулся каким-то своим мыслям и, поймав вопросительный взгляд адъютанта, кивком отпустил его. А сам продолжал ходить по салону, Келлер покачал головой - старый генерал видел, что теракт эсеров сильно расстроил молодого командующего армией, на плечи которого свалилась чудовищная ноша. Взять которую, как граф признался честно самому себе, никто не смог бы, а не то, что вынести. А этот вчерашний ротмистр сможет - Россия, наконец, дождалась своего нового Суворова, - припомнил он слова Колчака…
"Так, все просто отлично, - размышлял про себя Ермаков, не забывая стянуть лицо в привычную маску, хотя ему хотелось смеяться. - Насонов с Черепановым молодцы, такое дело провернули. И моя задумка с резиновыми пулями свою роль сыграла, правда, не так, как планировал. Вологодский эти дни панцирь под пальто носит, заставили. Но кто ж знал, что этот долбаный боевик в лицо стрелять будет, хотя ему Калашников раз семь сказал, чтоб стрелял в грудь - там цель больше. С Сычевым он так и поступил, вот только генерал оказался проворнее, и успел первым. Будь пули нормальные, и портсигар бы не спас. А Калашников полный дурень, его втемную "купили", а он даже проверять не стал странные пули, поверил, что они отравлены. Тут мы Вологодского уберегли, а что в нос резинкой запулили, и то в благо. Теперь Петр Васильевич от иллюзий окончательно избавился, злее будет к этой сволочи, что готова Россию ради своих идей в пепелище обратить!"
Арчегов глухо выругался - в том времени он представить не мог, какими поганцами на самом деле были эсеры. И как их использовали большевики к своей выгоде. А потом выбросили, как использованный презерватив. Меньшевики туда же лезут - для них умозрительные социалистические идеи дороже родины, ради тараканов в голове, они готовы всячески вредить любым попыткам создания нормальной государственности.
- Все, игры закончились! Теперь я убедился, что опоры на серьезные слои населения у них нет. Воздействие на умы есть, а опоры нет. Да, нет. А потому им хана, этот теракт развязал нам руки. А за нами стоит поддержка, - Ермаков стал мысленно загибать пальцы. - Монархические слои, подавляющая масса казаков, старообрядцев и лояльных инородцев. А их вместе не менее трети от всего населения. Плюс большая часть старожильческого населения и обеспеченных новоселов, последних мало, но они есть. Добавим торгово-промышленные слои, мещан, большую часть горожан - еще 10 % наскребли. Это наша главная опора, примерно три пятых населения, 60 %. Колеблющихся вполовину меньше, но весомо, до 30 %, сейчас они одурманены агитацией, и многие в партизанах. Еще бы - падающего надо подтолкнуть… И ограбить! Тут наши мужички носом выгоду чуют. Однако ветер переменился, и они на нашу сторону готовы переметнуться. Мы можем дать новоселам пособие и льготы, облигации и часть чешского добра. Купим, короче. Ну а инородцам дадим автономию, тем, кого в казаки не причислим.
Арчегов прошелся по салону еще раз, снова закурил. Келлер слушал размышления вслух, и видел, как прояснилось лицо командующего, видимо, что-то придумал. Но старый граф сидел молча и тихо, будто его и не было, и только слушал и наблюдал - занятие это оказалось очень увлекательным.
- Упертых до 10 %, именно они заварили всю кашу. Пролетарии и каторжане, которых Керенский выпустил на волю, новосельная голытьба, что работать никогда не будет, ибо познала, что слаще грабить. Ну и та интеллигенция, что социалистическим безумством охвачена. Мы таких или запугаем, граф, или уничтожим под корень. Если хоть одну тварь с партийным билетом в живых оставим, то эта гниль заново пойдет.
Арчегов остановился напротив Келлера и так посмотрел на него, что старый граф, помимо воли, почувствовал, как по спине пробежали ледяные мурашки. Он непроизвольно поднялся с кресла.
- Мы победим, граф! Иначе быть просто не может!
- Я знаю это, ваше превосходительство! - отчеканил в ответ Келлер и посмотрел прямо в глаза.
- Знание великую пользу приносит. Нужно еще и умение. Ваша военная репутация намного весомее моей, но дело в том, что гражданская война не есть межгосударственное столкновение. Людской потенциал, экономика, армия здесь вторичны. На первом месте здесь стоит борьба идеологий. И вот тут белое движение определенно проигрывает. Оно обречено, генерал!
- Но ведь здесь, в Иркутске… Да и в Красноярске…
Впервые граф выглядел несколько озадаченным, даже растерянным, и Арчегов улыбнулся.
- В Иркутске, мой генерал, произошло первое столкновение народившейся Сибирской армии с той красной сворой, что была в восемнадцатом году. Это так. А регулярная армия, пусть и плохая, в таком столкновении побеждает. Прошло две недели, и мы уже имеем боеспособную организацию, которая контролирует гигантскую территорию, Европа уместится, и еще одну впихнуть можно. Вот только белым движением это назвать уже затруднительно. Почему, вы так можете спросить. Да потому, что хотя в основе армии лежит "белое" ядро, но вот идеология начинает формироваться другая. И главное здесь - независимость Сибири. Если нам в ближайший месяц удастся заметно улучшить жизнь населения, то армия получит сильную подпитку. И война станет не столько гражданской, сколько межгосударственной. Борьбой сибиряков против красного большевистского нашествия, за спокойную жизнь на сытой и богатой земле. Вот так-то!
- А как же Россия?! Государь-император?! - В голосе Келлера звякнул металл. - На куски разволочь нашу несчастную державу?!
- Скажите, генерал, - голос Арчегова стал вкрадчивым, - что изучают школьники раньше - арифметику или алгебру с тригонометрией?
- Первое, - несколько растерянно сказал Келлер. Вспышка возмущения мгновенно прошла, и генерал ощутил себя мышкой, с которой начала играть мягкая и ласковая кошка. Только свои острые зубы и когти до поры и времени спрятала.
- У Екклесиаста сказано - время разбрасывать камни, время собирать камни. И собирать Россию будет Сибирь. К старому не вернуться, а потому надо создавать новую империю, на совершенно иной основе.
- И какой же, Константин Иванович, позвольте осведомиться?
- Неограниченной монархии быть не может! К чему может привести дурак на троне, мы уже видели. Или вы считаете самодержца Николая великим правителем?
- Тут я с вами согласен, - только и ответил Келлер на язвительность командующего.
- Пора покончить и с тем, чтобы столица всех учила жить, и ни за что не отвечала. Нельзя паразитировать им над Россией и считать, что так будет продолжаться бесконечно. Особенно по привитому принципу - я начальник, ты дурак. А ты начальник, я дурак. Или вы считаете, что вековое московское холопство полезно для развития страны?
- Нет, я так не считаю, - глухо отозвался Келлер, слова Арчегова жгли ему душу.
- А потому пусть составные части бывшей Российской империи будут иметь собственные правительства и законодательства, решать самостоятельно социально-экономические, культурные и прочие вопросы. Это относится и к казачьим войскам, у них вековой опыт внутреннего самоуправления. Пример есть, и серьезный. Британия отнюдь не слабой стала, когда предоставила права доминионов Канаде, Австралии и другим частям империи. И рядом с английскими дивизиями воевали австралийские, новозеландские и другие.
- И какое место вы отводите монарху? - В голосе Келлера не было язвительности, а один жгучий интерес.
- Он гарант прав и свобод всех составных частей Российской имперской федерации, или содружества, если взять пример тех же англичан. Главнокомандующий армией и флотом, ему дают присягу в первую очередь. А чтобы в будущем не возникли центробежные устремления, то необходимо иметь три главных принципа, общих для всех частей империи.
- Интересно, никогда не думал о таком, - глухо сказал Келлер и попросил: - А какие это принципы?
- Единый рубль, обеспеченный золотом. Единая внешняя политика. И единый император, с правом вето, если кто-то попытается раскачивать государственную ладью. А право вето подкреплено армией, которая, как я говорил, дает присягу монарху, и лишь потом государству.
- Это ваше мнение или мнение правительства?
- За эту точку зрения высказались все министры Сибирского правительства. Ее, пусть и в неполном виде, доверять телеграфу нельзя, поддержал и сам государь Михаил Александрович, принявший титул царя Сибирского. А от данного шага недалеко и до императорского престола.
- Я понимаю, - отозвался старый генерал и с нескрываемым уважением посмотрел на Арчегова. - Полностью вас поддерживаю, можете в этом быть уверены, ваше превосходительство!
- Благодарю, Федор Артурович. Хочу вас спросить об одном - каково ваше мнение об увиденных учениях? Какие особенности бросились в глаза?
- Постоянный маневр частей, взаимная поддержка огнем, рассекающие удары в глубину позиций. Сильно удивили вы меня отработкой действий малыми группами, оснащение их пулеметами. Обильное оснащение, я бы так сказал. И связь, которую вы постоянно заставляете поддерживать. Но в то же время предоставляете инициативу командирам. Исходите из принципа - каждый солдат должен знать свой маневр?
- Да. Просто у нас мало солдат, и терять мы их не можем. А потому…
- "Сычам" армию вы не доверите. Прошу простить меня за бесцеремонность. Я сейчас подумал об одном - смогу ли я так воевать?
- Вы сможете, генерал. Но только вы, и никто другой. Есть в вас искра, и талант есть. Я видел, как вы занимались с казаками и егерями. А потому скажу вам честно - раньше я хотел использовать только ваше имя, но за эти дни убедился, что вы любите военное дело. И любите учиться. А потому доверяю вам свои войска - я их сам учил, берегите их. Это армия нового типа, и как только она получит новое оружие под новую же тактику, она станет спасением России. Наставления и новый устав отпечатаны и переданы в войска. Учите солдат и казаков самостоятельно действовать, генерал, больше нельзя воевать одной только кровью. Как умеют "сычи"…
Арчегов горько усмехнулся и закурил очередную папиросу, привычно смяв картонный мундштук. Во рту от табака горчило - эти две недели он смолил папиросы, что паровоз уголь. Но накуриться никак не мог, постоянный стресс выматывал его, опустошал без остатка. На секунду он вспомнил мягкое и податливое тело жены, ее ласковые руки, он жаждал хоть на миг преклонить голову к ее груди и хоть немного отдохнуть. И тут же взял себя в руки - если его, двухжильного, выматывал навязанный им же самим ритм работы, то каково другим.
Келлер смотрел на полковника с отцовской хитринкой - сейчас он был уверен в том, что знает, о чем думает этот видавший виды и умный генерал. Да, генерал, так он называл его даже мысленно. И такая детская улыбка была на лице Арчегова в ту секунду, мечтательная, а ведь так только думают о жене и детях, но скорее именно о жене. А ведь командующий еще молод, очень молод…
Красноярск
- Сеня, так он такой же, как ты со Шмайсером, пришелец из будущего. - Михаил Александрович порывисто встал из кресла и прошелся по комнате. Возбужденно потер руки и потянулся к раскрытой пачке папирос.
У Фомина от удивления выгнулись брови - ведь Мики стал почти некурящим, и лишь в моменты радостного возбуждения мог засмолить папиросу. А тут взяли Красноярск, выбили проход на восток, захватили богатые трофеи, включая несколько миллионов нужных как воздух патронов, а на его вечно хмуром лице не было даже подобия улыбки. А стоило объяснить, в чем суть ППС-43, как императора будто подменили.
- И еще одно, Мики, - осторожно сказал Фомин. - Я догадываюсь, как этот незнакомец попал в тело Арчегова. Он, скажем так, не самозванец, а реальное лицо, правда, с совершенно иной "начинкой".
- Я понимаю, - Михаил в одно мгновение стал серьезным. Взгляд впился в друга, требуя объяснений.
- Тут еще один момент, мы со Шмайсером сломали головы, - Семен Федотович протянул листок той интригующей телеграммы. Император взял ее и стал негромко читать обведенное место.
- "К лету будет налажено производство "АКМ" и "РПК" под японский патрон 6,5/50". - Михаил поднял на генерала глаза и сказал: - Мне понятно про патрон, ведь винтовочный, к "арисакам". Указаны калибр и длина гильзы. Но что такое АКМ и РПК?
- И мне хотелось бы знать!
- Ну, вы хоть разобрались, что это за оружие?
- Мозговали, Мики, почти час. И пришли к следующим соображениям. Вначале я предложил вариант - автомат конструкции "М". Фамилий на эту букву превеликое множество. С ручным пулеметом то же самое, но тогда почему не указана буквой фамилия конструктора. Обслюнявили мои соображения и пришли к выводу, что они ошибочны, за исключением букв, обозначающих тип оружия. То есть автомат или ручной пулемет.
- Логично. Я думаю, тут вы правы. - Михаил в задумчивости почесал пальцем переносицу.
- И тут Шмайсера осенило. Патрон один, но и тип оружия может быть один. И конструктор один. Только пулемет, в отличие от автомата, имеет сошки для удобства стрельбы, длинный ствол и большую емкость магазина. Ведь ленточное питание для ручного пулемета не подходит.
- Так, так…
- А потому "К" есть фамилия оружейника!
- А что тогда "М"?
- Модернизированный вариант, - Фомин чуть хмыкнул, глядя на задумчивое лицо друга.
- А тогда почему пулемет не модернизировали?
- Резонный вопрос. Мы также им задались и прикинули варианты. Я тебе рассказывал об унификации оружия?! Может быть, их сделали похожими, допустим прикладами. Но с пулемета стреляют с упора, с сошек. А потому приклад к АК не подошел.
Или вместо деревянного приклада, автомат модернизировали и снабдили складным металлическим, как у ППС. Тот намного удобнее, и можно стрелять с рук очередями.
- Молодцы вы у меня! - Михаил возбужденно привстал, затушил окурок в пепельнице, и тут же потянулся за новой папиросой. Однако закурить не успел - дверь отворилась и в комнату вошел генерал Войцеховский.
- Простите, ваше величество! Но новости безотлагательные!
- Что случилось в городе? - вскинулся Михаил Александрович.
- Телеграмма от Каппеля или Молчанова? - тут же спросил Фомин. Таким расстроенным он Сергея Николаевича еще не видел.
- Я только что говорил по телеграфу с Черемхово, с полковником Арчеговым. В Иркутске эсеры перешли к террору. Убит министр внутренних дел Яковлев, ранены председатель правительства и военный министр. Генерал Сычев, по всей видимости, тяжело, так как сложил с себя должность. Военным министром назначен полковник Арчегов, оставаясь при этом командующим армией.
Войцеховский говорил напряженно, но при слове "полковник", Фомин уловил некоторые нотки сарказма. Он искоса глянул на Михаила, стремясь понять, уловил ли тот эту неуместную язвительность.
- Новый военный министр, с одобрения правительства, приказывает немедленно произвести массовые аресты эсеров, их партия объявлена вне закона. И взять подписку. Кроме эсеров черновского толка - тех немедленно предать военно-полевому суду. Участникам мятежей и террористам никакого снисхождения. Приказ адресован коменданту города.
- Выполняйте его, Сергей Николаевич, раз вы таковым являетесь, - тихо произнес Михаил Александрович. - Со своей стороны обещаю помощь. Полковник Макри со своим отрядом особого назначения и все военные юристы в вашем распоряжении. Приказ я отдам незамедлительно.
- Ваше величество, я…
- Когда у больного высокая температура, - неожиданно вмешался Фомин, понимая, что сейчас Войцеховский может наговорить резкостей, типа я не жандарм или каратель. - То прежде чем его лечить, сбивают жар. Так вот, эсеры и есть этот жар, если его не сбить, то высокая температура приведет к смерти. В отдельном случае человека, а в целом - государство. Вы, надеюсь, Сергей Николаевич, хотите спасения смертельно больной России? Лекарство противно, мерзостно, но оно необходимо. Но вначале надо сбить жар, а потом лечить организм. Сибирское правительство такое лечение начало. Теперь вы понимаете, почему в них стали стрелять?
- Да, понимаю, - Войцеховский несколько стушевался.