– Конечно, скрылось. Ось Земли, очевидно, сместилась только чутьчуть. Не всерьёз.
– А светящихся облаков, наоборот, стало гораздо больше. Поэтому вокруг достаточно светло. Они, то есть, облака, разбросаны уже практически по всему небу.
– Разбросаны, – доставая из кармана электронный компас, рассеянно подтвердил Лёха.
– А между облаками плавно перемещаются светлозелёные и тёмноголубые всполохи северного сияния.
– Перемещаются… Подожди, я только правильно сориентируюсь на местности. То бишь, возьму нужный азимут… Ага, всё понял. Идём на юг, прочь от морского побережья. Вон на ту приметную горушку с раздвоенной вершиной. На её склоне и расположена искомая точка за номером шестнадцать…
– Долго туда идти?
– Часа за полтора, Бог даст, дошагаем. А когда разберёмся с шестнадцатой точкой, то повернём на восток и направимся к третьей. Это ещё около четырёх с половиной километров. Короче говоря, к обеду вернёмся.
– К позднему обеду, – уточнила Ванда.
Они размеренно шагали вдоль обрывистого берега ручья, нёсшего свои сероголубые воды к океану. Течение в ручье было очень медленным. Время от времени над сонными водами раздавались громкие всплески – это шустрые северные рыбины охотились за редкими мошками и комарами.
– Ой, что это? – вытягивая руку вперёд, насторожилась Ванда. – Оно приближается…
– Отойдём в сторону от русла, – снимая с плеча ремешок карабина, решил Лёха. – Вон на тот холмик.
Над сероголубыми водами ручья – в сторону моря – плавно перемещалась белая воронка.
– То ли маленькое торнадо, то ли гигантский водоворот, – засомневался Лёха. – Хрень какаято. Блин моржовый.
– Я же, кажется, просила…
– Понялпонял. Больше, честное слово, не буду… Ещё один белый водоворот уверенно проследовал к морю.
– Ага, проследовал. А вон сразу три белых воронки – одна за другой – приближаются…
Через некоторое время Лёха объявил:
– Всё, никаких водоворотов и миниторнадо больше не наблюдается. Возвращаемся, боец Петрова де Бюсси, на прежний маршрут.
– Ничего себе, – оказавшись на речном берегу, удивлённо присвистнула Ванда. – Чудны дела твои, Господи!
Весь ручей был забит мёртвой рыбой. Дохлые щуки, окуни, ленки, хариусы и форели – медленно и печально – двигались, влекомые ленивым течением, к океану.
Сзади послышалось громкое и резкое шипенье.
Обернувшись, Лёха невозмутимо сообщил:
– На вершине холмика, где мы стояли парутройку минут назад, из земли бьёт – метра на тричетыре в высоту – шикарный фонтан. И, судя по характерным признакам, это – крутой кипяток. Мать… Извини, любимая. Чёрт его побери! Ну, и места здесь.
– Неуютные и опасные места, – подтвердила Ванда. – Занесла нас нелёгкая… Что же тут, интересно, начнётся, когда на планету грохнется гигантский камень, который "церковники" именуют "астероидом"?
– Узнаем. Естественно, когда камушек приземлится…
Вскоре русло ручья резко отвернуло в сторону.
– Идём прямо, – уверенно махнул рукой в сторону сопки с раздвоенной вершиной Лёха.
– Пахнет както странно, – обеспокоенно задёргала крыльями аристократического носа Ванда. – Приторной сладостью…
– Шагаем. За мной! Раздва. Раздва.
Через несколько минут Ванда расстроилась:
– Мёртвая птичка лежит между камней. Кажется, дикая утка.
– Дикая, – подтвердил Лёха. – Откуда здесь взяться домашним?
– Вон ещё одна. И ещё. Ещё…
– Шагаем!
Мёртвой птицы встречалось всё больше и больше – утки, гуси, лебеди, бакланы, чайки.
– Воняет – просто ужасно и отвратно, – прикрывая нос рукавом комбинезона, ныла Ванда. – Может, повернём назад?
– Шагаем! Не к лицу – уважающим себя бойцам – сворачивать на полдороги, не выполнив задания руководства.
– А, разве мы – бойцы?
– Все люди – с точки зрения классической философии – являются бойцами.
– Все?
– Все.
– И с кем же они воюютсражаются?
– С различными жизненными обстоятельствами и ситуациями. С окружающей общественной средой. С собственной тупостью, трусостью, ленью и непомерной гордыней…
На склоне приметной сопки – почти сразу – обнаружилась просторная ниша (явно искусственного происхождения), заполненная мёртвыми гусиными тушками.
– Всё понятно, – брезгливо поморщился Лёха. – Хитрое научноисследовательское оборудование завалено дохлыми птичками. Придётся потрудиться в поте лица, усиленно сдерживая – при этом – естественные рвотные позывы… Сероглазка, отойдика в сторонку. Негоже нежным и трепетным бургундским графиням заниматься такими неаппетитными делами. Я и один справлюсь. Не впервой.
Шустро разбросал крылатые трупики по сторонам, он подытожил:
– Искомый прибор обнаружен. Чёрная антенна возвращена в исходное рабочее положение. Сигнальная лампочка загорелась приветливым нежноизумрудным светом. Следовательно, первая часть полученного задания успешно выполнена… Поворачиваем на восток и браво следуем к третьей точке.
– А, может…
– Не может! Следуем.
Пройдя порядка двух километров, они вышли на ровное базальтовое плато.
– Страшное и неприветливое место, – зябко передёрнула плечами Ванда. – Чёрноечёрное. Хотя… Впереди наблюдается широкая рыжепалевая полоса. Мне кажется, или эта полоска, действительно, слегка колышется?
– Похоже на то. Может, это оптический обман, спровоцированный светящимися облаками?
– Я не знаю таких умных слов… Слышишь? Какойто странный, едва слышимый писк.
– Писк, – через четверть минуты подтвердил Лёха. – Давайка – от греха подальше – заберёмся на этот чёрный валун… Смелее, графиня! Ставь подошву ботинка на каменный приступок. Сейчас я тебя подсажу…
Понаблюдав пару минут с макушки валуна за окрестностями, он сообщил:
– Рыжая полоса, расширяясь, постепенно приближается… Вполне возможно, что это лемминги.
– Кто?
– Полевые мыши, обитающие в северных приполярных областях. В данном конкретном случае – миллионы и миллионы грызунов, перемещающихся кудато по своим важным мышиным надобностям.
– Я читала про такое в толстых книжках, – нахмурилась Ванда. – Мол, все страны Скандинавии – в стародавние времена – неоднократно страдали от нашествия этих прожорливых тварей. Когда рыжих мышей нарождалось избыточно много, они спускались с гор и упрямо шли вперёд, поедая всё и вся, встреченное на пути. И даже умудрялись переправляться через небольшие речки… Мыши съедали все посевы на полях, разоряли – подчистую – амбары, зернохранилища и прочие продовольственные склады. Потом они обгладывали всю траву – на сотни и сотни километров. Люди и домашний скот – после их нашествий – умирали от голода. Но на человека лемминги, как ты их называешь, никогда не нападали.
– Пожалуй, мы не будем проверять на практике твоё последнее утверждение, – недоверчиво усмехнулся Лёха. – Посидим здесь, дождёмся, когда мышки пройдут мимо. А после этого отправимся к третьей точке.
– Мы можем – пока лемминги не подошли – вернуться на метеостанцию… Ах, да, не можем. Мы же – бесстрашные бойцы, выполняющие важное и ответственное задание.
– Это точно. Бойцы.
Через некоторое время лемминги приблизились к базальтовому валуну вплотную.
– Завораживающее зрелище, – признался Лёха. – Сколько их здесь? Миллиарды? Сотни миллиардов?
– Симпатяги, – откликнулась молодая жена. – Немного похожи на домашних хомячков. Такие же чёрные глазкибусинки, круглые ушки, пухлые щёчки, куцые смешные хвостики… У меня же есть отпугивающая штуковина!
Ванда достала из кармана комбинезона чёрную коробочку, перевела белую кнопку в положение "Вкл.", и, выждав некоторое время, расстроено сообщила:
– Не работает, Алекс, твоя хитрая техника. Лемминги только на несколько секунд остановилисьзасомневались. А потом – как ни в чём не бывало – двинулись дальше, миновав наш камень. Теперь мы находимся на крохотном чёрном островке, со всех сторон окружённом "мышиным морем"…
– Бывает. Очевидно, ультразвуковой излучатель рассчитан только на крупных хищных животных, наделённых зачатками интеллекта. То бишь, зачатками нервной системы. Мыши же, как известно, существа полностью безмозглые. Вот, прибор и не сработал.
Лемминги передвигались плотной единой стеной, постоянно перепрыгивая друг через друга. Первая мышка приостанавливалась, ловко срезая мелкими острыми зубами стебелёк травы, через неё тут же перебиралась другая. Через вторую перепрыгивала третья…
– Нескончаемая и очень симпатичная чехарда, – одобрил Лёха. – Ловко это у них получается. Прыг, скок. Прыг, скок…
– Ловко, – пристально глядя на восток, подтвердила Ванда. – Только очень медленно… Вижу последние ряды "мышиной колонны". Да, придётся нам просидеть на этом валуне ещё – как минимум – час. Может, и больше… Предлагаю, вернутся к нашим упитанным снежным баранам.
– О чём это ты, любимая?
– Конечно, о знаменитом реалитишоу "Снега, снега". Рассказывай, что там было дальше…
Глава пятнадцатая
Лёха. Ретроспектива 06. Реалитишоу
Ёпрст, как они и договаривались изначально, прилетел в Ванавару во второй декаде октября.
Накануне его прилёта придавили первые злющие морозы, но серьёзных снегопадов ещё не было. Так, ерунда сущая. Местные переменчивые ветра, шутя и играючи, разметали эту снежную чепуху по разным сторонам, не оставив и следа.
– Плохи дела, – ворчал Лёха. – Наше реалитишоу называется – "Снега, снега". А, где же они, собственно, снега?
– Навалит ещё. Причём, по самую макушку, – утешал Василий Васильевич. – Это же, брат Петров, Сибирь. Тут погоды капризные. Как говорится, год на год не приходится. Бывает, что уже в ноябре месяце под два метра снега лежит. А случаются годы, когда первые снежинки падают с неба только в конце декабря. Но бодро так падают, без ленивых дураков. Трое суток – и те же два метра. Типа – снова здравствуйте. Только в профиль. Так что, не расстраивайся, коллега, раньше времени…
– Легко говорить, мол, не расстраивайся. А если Константин Алексеевич уже подписал с зарубежниками – на ноябрь месяц – первые контракты? Жадность – подруга коварная и, зачастую, неверная… А если в этих контрактах предусмотрены, не дай Бог, конечно, крутые финансовые неустойки – за срыв сроков? Скандал тогда будет. Причём, международного масштаба. Начнут, как водится, старательно искать виноватых. Стрелочников, то бишь.
– Мыто здесь причём? Рабочие площадки полностью оборудованы и обустроены. Маршруты намечены и согласованы. Продовольствие и алкоголь – в затребованных объёмах – на "Пристань" завезены. Какие ещё вопросы?
– И каверзные вопросы придумают, и всех блохастых собак навесят, – пообещал опытный Лёха. – Когда лес рубят, то разнокалиберные щепки – как правило – летят во все стороны.
Впрочем, сойдя с самолётного трапа, Ёпрст никакого неудовольствия не выразил. Наоборот, вальяжно пожав встречавшим руки, он с интересом огляделся по сторонам и, вздохнув полной грудью, объявил:
– Славненько тут у вас. Красиво. Мать его… Бодрит! Сибирьматушка, одним словом…
– Петров! – радостно завопил звонкий женский голос. – Бродяга! Морда! Я так рада!
Лёха обернулся. К ним – от самолётного трапа, вприпрыжку – приближалась молоденькая рыжеволосая дама, облачённая в короткую и стильную соболью шубку.
– Мэри?
– Она самая! Что застыл дурацким соляным столбом? Давайка, недотёпа белобрысый, обнимемся. И – по старинной русской традиции – трижды поцелуемся. В щёки, естественно. То бишь, целомудренноцеломудренно, без похоти.
Во время этой пафосной церемонии Лёха успел – едва слышно – спросить:
– Каким ветром?
– Ёпрста охомутала, – браво подмигнув, прошептала Мэри. – Спёкся, голубчик…
Потом, понятное дело, поехали всем коллективом на ванаварскую опорную базу заповедника "Тунгусский". Сценарий дружеских посиделок был традиционноклассическим: варёная лосятина, тушёная гусятина, глухарь, запечённый в русской печи, таймень холодного копчения, местные экзотические наливки и настойки в нехилом ассортименте. В качестве апофеоза выступал "пельменный суп". Естественно, под ледяную водочку и изощрённые сибирские байки – про кровожадных медведей и регулярные метеоритные дожди, сопровождаемые загадочными исчезновениями мирных эвенков и чудаковатых экологов.
Дойдя до нужной кондиции, Василий Васильевич – душевно и с лёгким надрывом – затянул:
– Чёрный ворон, чёрный ворон…
– Что ж ты въёшься – на до мной? – хмельно и рьяно подхватили, обнявшись – словно две лучшие подружки, Мэри и Татьяна. – Ты добычи не дождёшься…
Ёпрст многозначительно подмигнул, мол: – "Пошли, подчинённый, пообщаемся чуток…".
Они, стараясь идти прямо, то бишь, не шатаясь, проследовали в помещение бильярдной, которое – по случаю прибытия важных столичных гостей – пустовало.
– Снега у нас нет, – смущённо шмыгнув носом, сообщил Лёха. – Извини, Костян.
– Бог извинит, ик, – пьяно помотав головой, откликнулся Ёпрст. – Если, конечно, захочет, ик… Какая гадость. Какая гадость – эти ваши пельмени, перемешанные с фасолью, картошкой и капустой. Блин сибирский, да с откровенным перебором…
– Ещё раз. Снега у нас нет.
– А зачем он тебе, Петров?
– Ну, не знаю. Снег, он такой беленький, пушистый и красивый. Холодненький, опять же…
– Холодненький. Гениально подмечено.
– А ещё мы собрались проводить реалитишоу, – напомнил Лёха. – Называется – "Снега, снега"… А снегато и нет.
– Будет, ик, – заверил Ёпрст.
– Когда?
– После новогодних праздников, заледенелый пенёк. Клён, ты мой опавший. Клён – заледенелый…
– Почему так поздно?
– Петров, ты что, ребёнок? Всё, ведь, происходит в рамках годовых, заранее утверждённых бюджетов. Причём, как у нас, так и у зарубежных коллег… Просекаешь?
– Более или менее, – признался Лёха. – Я в бухгалтерских делах не особо понимаю.
– Никто в этом и не сомневался… Короче, тормоз ты наш "грушный". Эксклюзивная лицензия, оформленная по всем международным правилам и канонам, получена. Первые контракты заключёны. Причём, сразу на восемь игр. По одной полноценной игре в неделю. Блеск и нищета развратных куртизанок… В том смысле, что скоро валюту некуда будет девать. Предлагаю – топить её, не считая, в отечественном шампанском. Блин с молоденькими трюфелями…
– С кем заключёны контракты?
– С американцами, французами, немцами и итальянцами, – со вкусом зевнул Ёпрст. – Каждая страна – на каждую игру – выставляет по два человека. То есть, мужчину и женщину. Из известных и публичных персон, ёжики колючие.
– Снегато нет.
– Будет. Но только – тссс… Страшная тайна. Практически государственная.
– Сволочь ты, Костян, – обиделся Лёха. – Хитрый еврейский гад и законченная скотина.
– С чего бы это?
– С того, что загадками говоришь. Мол, снег будет. Но только в нужный и ответственный момент. Мол, страшная государственная тайна. Не подружески это… Сволочь.
– Ладно. Я был не прав, – повинился Ёпрст. – Сейчас, братишка, объяснюсь… Недалеко от Красноярска (по сибирским масштабам, конечно), расположен некий жуткосекретный полигон. Какое оружие там испытывают? Толком не знаю. Врать не буду. Но, возможно, климатическое, ик… Короче говоря, я с месяц назад любезно попросил – кого надо – о реальной помощи. "Кто надо" отзвонился важным генералам. Генералы пальнули в атмосферу, расположенную над Ванаварой, из хитрой пушки. Поэтому снега до сих пор и нет… Проникся?
– Сильно задвинуто.
– Сильно, согласен… А числа восьмого января генералы снова пальнут по атмосфере. Но, на этот раз, уже совсем другим снарядом. После этого трое суток подряд – нескончаемым потоком – будет валить белый и пушистый снежок. И навалит его, родимого, метра полтора. В том плане, что нам больше и не надо… После этого оно и начнётся, реалитишоу "Снега, снега". Два световых дня – на прокладывание и утрамбовку тропдорожек, и вперёд. Как говорится, за славой, заветными орденами и бешенными баблосами… Всё понятно, Петров?
– Всё.
– Молодец. Тогда пошли к народу. Выпьем, закусим, споём от души…
На следующее утро было намечено посещение объекта. Они – помятой, но дружной компанией – отправились в ванаварский аэропорт.
– Карета подана! – Василий Васильевич предупредительно ткнул пальцем в обшарпанный МИ8. – В смысле, воздушная карета. Непрезентабельная и скромная, зато надёжная и многократнопроверенная.
– Обойдёмся, – вальяжно отмахнулся Ёпрст. – Мне вчера из города Братска друзьяолигархи прислали настоящую технику. Импортную, современную и стоящую.
– Много – стоящую? – заинтересовался Лёха. – В какой, извините, иностранной валюте?
– Иди, Петров, со своими армейскими шуточками – сам, наверное, знаешь куда. И без тебя, юмориста доморощенного, тошно. Голова раскалывается на части. Во рту, такое впечатление, стая бездомных кошек – мимоходом – нагадила…
– Чтото было ни так? – забеспокоился директор заповедника. – Чемто не угодили?
– Нормально всё, Васенька, милдружок, – заверила Мэри. – Но ваши сибирские пельмени, превращённые – буйной народной фантазией – в густой овощной супчик… Бррр! Как вспомню, так вздрогну. Не стоит, право слово, предлагать это неординарное блюдо высоким и избалованным зарубежным гостям. Не так, суки изнеженные, понять могут.
– Уяснил. Спасибо. Обязательно учтём… Может, по пивку? Сугубо для поправки пошатнувшегося здоровья?
– Попозже.
На дальнем краю лётного поля обнаружился цветной импортный вертолётик.
– Полезная игрушка, – одобрил Лёха. – Вёрткая и ловкая. Зависает над любым объектом. Можно будет, не покидая вертолётного салона, всё осмотреть в мельчайших деталях. Пижонство сплошное, между нами говоря…
Выяснилось, что вылет на объект откладывается – по техническим причинам – минут на сорокпятьдесят.
– Масло меняем в гидравлической системе, – принялся неуклюже оправдываться молоденький черноволосый лётчик. – Так, вот, получилось. Не обижайтесь, Константин Алексеевич. И, пожалуйста, не надо про эту незапланированную задержку рассказывать моему руководству.
– Очень надо, – обиженно надулся Ёпрст. – За кого ты, летун сопливый, меня принимаешь? За склочного, прижимистого и сволочного еврея? Напрасно, честное слово. Во мне её не так и много, вредной еврейской кровушки. От силы процентов пятьдесят. Ну, может, чуть больше. К примеру, шестьдесят пять… Василич, что ты там говорил про пиво?
– Дык, пройдёмте, господа хорошие, в зал ожидания, – залебезил директор заповедника. – Там у нас оборудован отличный буфет.
– Буфет? – недоверчиво скривилась Мэри. – Терпеть ненавижу…
– Не сомневайтесь! С отдельным кабинетом! Кроме того, я шепну пару слов – кому надо. Примут по высшему разряду. То бишь, хлебосольно и с не наигранной радостью… Пойдёмте!
– Уговорил, речистый, – беззаботно хмыкнул Генеральный директор Первого канала. – А машину, пожалуй, отпусти. Немного прогуляемся по свежему воздуху. Он у вас здесь особенный, сибирский. Бодрит…
Василий Васильевич и Ёпрст, о чёмто активно переговариваясь и пересмеиваясь, шли по лётному полю первыми. Мэри и Лёха – приотстав метров на десятьдвенадцать.