Глава 13
- А вот товарищ Рычагов утверждает, что рация на самолете только мешает, - усмехнулся в усы Вождь Народов.
Паша Рычагов, двадцативосьмилетний комдив, встал во весь свой невысокий (чуть ниже Волкова) рост и тряхнул чубом:
- Так точно, товарищ Сталин! Я считаю, что лишние приборы только отвлекают внимание летчика. Ему осматриваться по сторонам нужно, а не за стрелками смотреть.
- А если враг "на хвост" упадет? А если цель атаки внезапно изменится? А если нужно после боя машины собрать в одном месте, чтобы идти общим курсом? А если шасси у кого-то из группы не до конца убрались? Как командиру отдать приказ, находясь в воздухе, чтобы летчик довернул рукоятку убирания шасси? А если нужно подмогу вызвать?
Рычагов хотел что-то возразить, но все-таки счел лучшим промолчать. А распаленный Волков продолжал:
- Вот так и получается: ни тебе внезапности, ни тебе согласованности, ни тебе атаки с уязвимого направления - одна голая импровизация.
Произнеся эту тираду, Волков остановился напротив комдива и внимательно осмотрел его. В сущности, мальчишка, сопливый мальчишка в генеральских погонах. Храбрости не занимать, но лучше бы ее было поменьше, а вот смекалки и стратегического мышления побольше. На одном юношеском задоре долго не повоюешь.
- Товарищ комиссар госбезопасности когда-нибудь летал? - наконец, иронично осведомился командующий Первым Краснознаменным воздушным флотом.
Волков фыркнул. Точно - ребенок! Пытается перейти на личности, вскоре начнет хамить. С таким нужно и вести себя соответственно.
- Ка-50. Машина огневой поддержки.
- Никогда не слышал, - пожал плечами комдив, - а ведь я - человек интересующийся авиацией. Как такое может быть?
Сталин усмехнулся в усы и предложил Волкову продемонстрировать фрагмент художественного фильма "Черная Акула". Сценарий в этом фильме, можно сказать, отсутствовал. Однако в качестве наглядного пособия он оказался незаменим. Все три десятка фильмов, что хранились на винчестере ноутбука, были перенесены на пленку с помощью квалифицированных специалистов. Не с "Мосфильма", естественно, а с помощью специалистов Главного Управления Государственной Безопасности. Там были такие мастера, что дирекция "Мосфильма" взяла бы на работу любого - даже без традиционного конкурса-собеседования.
Волков, в свою очередь, предложил перейти в помещение для просмотра фильмов, где киномеханик по его просьбе прокрутил двадцатиминутную нарезку из фильма. Сказать, что Рычагов был потрясен, значит промолчать. Легендарный летчик-истребитель был сражен наповал.
- Это… это секретные наработки? - спрашивал он у Волкова, - почему я ничего не знаю о производстве геликоптеров у нас в стране? Над автожирами Камов корпел, но чтобы вот так… конечно, я слышал об успехах Сикорского в этой области, но ведь он работает в Америке…
- С этой Гражданской войной мы большую половину интеллектуальной элиты прошляпили! - Сталин едва не произнес еще не произнесенное "просрали", - нечего сказать - укрепили позиции американцев на мировой арене! Сикорский строит им вертолеты, Зворыкин - телевизоры, Лодыгин - электричеством занимался (мир его праху), а Склодовская-Кюри чуть ли не новое оружие придумала.
- С вашего позволения, Иосиф Виссарионович, она была полька; во-вторых, работала во Франции; в-третьих, не оружие, а изучала явление радиоактивности…
- Товарищ Волков! Часть Польши тоже когда-то была в составе Российской империи! И Франция с ее "радиоактивностью" нас не устраивает также. Лучше бы все эти люди работали здесь! Сколько их, не перечислить! Кузнец, Челищев, Арсеньев, Бобровников, Вавиловы (ну, эти вернулись), Серебряков, Вернадский, Родичев, Савицкий.
Удивленный Рычагов смотрел то на Сталина, то на Волкова. На его памяти с Иосифом Виссарионовичем в таком ключе не беседовал никто. И никто не сожалет об уехавших. Однако вождь переключился на главную тему.
- Так вот, товарищ Рычагов, вы нам и расскажите: возможно ли оснащение наших самолетов в Монголии радиостанциями в предельно сжатые сроки?
Рычагов задумался.
- В предельно сжатые - это в какие?
- Максимум, к концу мая, - ответил вместо Сталина Волков, - есть сведения, что японцы подтягивают к Халхин-Голу крупные силы. Одной авиации - около двух с половиной сотен истребителей и бомбардировщиков.
- Значит, нам необходимо перебросить в район Халхин-Гола не меньше авиаполка. Учитывая, конечно, тот факт, что в районе боевых действий уже находится две эскадрильи…
Сталин подал свой решающий голос:
- Давайте попробуем так, товарищи: чтобы не смешить весь мир (как в прошлом году у Хасана), мы перебрасываем в Монголию один истребительный авиаполк и один полк бомбардировщиков СБ. Надеюсь, ни у кого возражений нет? Карашо!
Ох уж это "карашо!" Снова Волков столкнулся с типично сталинским пониманием демократии: если нет возражений, то принимаем мой план. И разговаривать больше не о чем. Андрей Константинович решительно вмешался.
- Иосиф Виссарионович, вы разрешите мне сделать небольшое дополнение?
Вождь поджал губы, но марку "демократа" выдержал:
- Прошу вас, товарищ Волков, не стесняйтесь.
- Благодарю. В настоящее время в Монголии ощущается недостаток опытных летчиков. Кроме того, наших молодых летчиков даже некому обучать "на месте". Если так можно выразиться. Мое предложение следующее: отправить в район Халхин-Гола наших самых опытных асов, прошедших боевое крещение в Испании и Китае. Павел Васильевич наверняка знаком с многими из них…
- Да я хоть сам… хоть сегодня!
- Павел, не нужно! - мягко сказал Сталин, - ты уже даже не командир авиаполка - тебе подчиняется целая воздушная армия!
Тяжело молодому парню буквально за пару лет прыгнуть из капитанов в генералы. Еще вчера ты был гордым асом-летчиком, лично водившим в бой авиаотряд, а сегодня твоя задница покоится на бархатной антигеморройной подушечке; и горячий молодой мозг пытается переключиться на решение совсем других задач. Не имеющих ничего общего с сопровождением и перехватом, зато приносящими нешуточную боль в не самую глупую голову.
- Простите, товарищ Сталин. Значит вы, товарищ комиссар госбезопасности, настаиваете на оснащении самолетов радио? А возможно ли это практически? Ведь эти двести-триста радиостанций нужно откуда-то взять?
- Это уже не ваши проблемы, товарищ Рычагов, - ответил Волков, - пусть за это болит голова у других товарищей. Вы уж нам подберите самых лучших летчиков. Поймите, ведь это - не просто локальный конфликт. Нападение Маньчжоу-Го на суверенную Монголию в сущности является пробой сил двух империй: Японии и СССР.
Рычагов удивленно возразил:
- СССР - не империя!
- А вот товарищ Волков считает, что Страна Советов - империя, а я в ней - император, - усмехнулся Сталин.
- Это несущественно! - фыркнул Андрей Константинович, - как ты не назови слагаемые - результат не меняется.
Важно то, что за развитием конфликта у Халхин-Гола будут смотреть зеваки со всего мира. И мы не можем себе позволить повторить прошлогодний "успех" у озера Хасан, где потери с нашей стороны были несоизмеримо больше японских.
Рычагов удивленно глянул на Сталина, как вождь отреагирует на политическую ересь Волкова. Однако Сталин лишь хмуро кивнул. Волков продолжал:
- Если уж меня назначают вместо старшего советника МНРА Афонина, то я хочу высказать свои соображения относительно авиации и танков…
Сталин нетерпеливо кашлянул.
- Товарищ Волков, может быть, вы ваши соображение выскажете несколько позже? Товарищ Рычагов торопится на заседание в наркомат авиапромышленности.
Рычагов понял, что таким образом ему дают понять о нежелательности его дальнейшего присутствия и попрощался, дрожа ноздрями от обиды.
- В сущности, еще совсем мальчишка, - прокомментировал Сталин.
- А не рановато ли ему командовать целой армией?
- Может и рановато. Да только у нас не так уж много специалистов с его опытом. Вы не так давно сами обратили внимание на данный факт.
- Не передергивайте, Иосиф Виссарионович! Павел - уникальный в своем роде специалист… по истреблению самолетов противника. А вот в роли командующего воздушной армией я его пока не воспринимаю. Пока. Это совершенно другой уровень.
Сталин крякнул.
- Ладно. Обещаю вам, что мы вернемся к этому разговору. Что вы хотели сказать, товарищ Волков, по поводу танков? На танки вы тоже рации предлагаете установить?
Волков обреченно вздохнул. Сталин вздохнул еще обреченнее.
- Неужели в такой большой стране не найти какой-то тысячи радиостанций? - спросил Андрей Константинович, - ведь я не сомневаюсь, что вы понимаете значение радиостанции на танке и самолете.
- Товарищ Сталин все понимает. Он понимает важность авиации дальнего действия, исследований реактивных двигателей, значение производства тягачей и тракторов, бронетранспортеров и прочих транспортных средств…
Вождь достал из затертого кармана кителя кисет с табаком и принялся набивать трубку. Волков в очередной раз не захотел оказаться на его месте, а Иосиф Виссарионович продолжал:
- Товарищ Сталин только не понимает, откуда взять средства и силы на освоение неосвоенного и произведение непроизведенного. Он устал уговаривать крестьян жить за чертой бедности и рвать жилы за непонятную им индустриализацию; ему надоело его окружение, наполовину состоящее из романтиков революционной работы. Как им всем объяснить, что есть время романтики, а есть - время работы. Тяжелого, кропотливого и неблагодарного труда, который никто и никогда не оценит, кроме горстки толковых экономистов. Вот, Владимир Ильич был бы в состоянии оценить успехи нашей страны за последнее десятилетие. А товарищ Троцкий с сотоварищи считают наши действия позорным уклонизмом… да, вот еще! Что-то привык я в вашей компании употреблять наше национальное вино, товарищ Волков. Как вы?
Андрей Константинович сказал, что от грузинского вина еще ни один белорус не умер. Разве что, при штурме Зимнего. Сталин поправил, сославшись на Антонова-Овсеенко. Сказал, что в подвалах Зимнего революционный народ ужирался в основном коньяками и красными французскими винами. Хотя несомненно, среди французских вин не терялись и грузинские. Некоторые из великих князей были весьма охочи до "Ркацители".
Волков беседу принял, немного расслабился, но после вина и брынзы решительно потребовал радиостанции. Мол, где хотите, берите, но выньте и положите.
- В Германии закупить, что ли? - в отчаянии произнес Сталин, - из Америки полгода ждать придется. И свое производство отлаживать. Я так понимаю, что вас не устраивают наши радиосредства…
- Не устраивают. Как только они начнут нормально работать, они сразу же станут меня устраивать.
- Значит, отставем мы и здесь?
- Ага! - кивнул Волков, - и от немцев, и от американцев. И еще от кое-кого.
- Что же ваша умная машинка не может схему радиостанции нарисовать? - ехидно спросил вождь.
- Хоть сейчас. А интегральные микросхемы брать где прикажете? В особенности, если пока нет даже и транзисторов. Впрочем, вместо транзисторов можно лампы присобачить… м-да! А существуют ли нынче предприятия, производящие военную электронику повышенной точности?
По задумчивому и грустному виду вождя народов он догадался, что в Советском Союзе пока нет даже обычных предприятий по выпуску деталей для радиоэлектроники. Как все запущено… то есть, не развито!
- Делаем срочный заказ из нескольких частей. Одну часть радиостанций заказываем во Франции, еще одну - в Германии, а еще одну - в Британии. Можно еще тысчонку заказать в США, пусть и через год придут - все равно, понадобятся. А мы тем временем разберемся, чья рация лучше.
- А я тем временем разберусь, откуда нам денег взять на эти заказы, - подытожил Сталин, прощаясь, - а вы тем временем отправляйтесь в Монголию. Есть сведения, что командир нашего 57-го корпуса комдив Фекленко действует очень нерешительно. То ли прогрессирующая болезнь имени Блюхера, то ли с детства такой застенчивый. Непонятно только, кто его командовать корпусом назначил. Ворошилов отмалчивается, а вот вы, товарищ Волков, и разберитесь там. Вы молчать не станете.
"Разберусь как следует, и накажу кого попало!" - подумал Волков, закрывая почти бесшумную дверь сталинского кабинета.
Товарищ Фекленко Николай Владимирович, командир особого 57-го стрелкового корпуса, мрачно бродил по расположению штаба корпуса в Тамцаг-Булаке. Ему не нравилась эта страна, ему не нравились местные жители, его ужасно раздражали местные чингисхановские лошадки размером с крупного пони и их наездники-цирики. Цирик на монгольском наречии означает воин, но товарищ Фекленко в их воинских качествах сильно сомневался. Население всей Монголии уместилось бы в одном, не самом крупном городе СССР, территория ее была огромна. Ничтожный процент цириков был не только не в состоянии ее защитить, но даже обскакать границу по периметру. Это понимали все: и терзаемый внутренними противоречиями Китай, и точившая старые гнилые зубы Япония, и ехидно оскалившаяся из-за океана Америка, и товарищ Ворошилов. Отправивший комкора Фекленко по решению правительства СССР вместе с особым 57-м корпусом в монгольские степи.
- Всю Монголию вы охватить не сможете, - сказал товарищ Ворошилов, - поэтому партия нацеливает ваше внимание на восточные рубежи - на границу с этим марионеточным Маньчжоу-Гоу. Не подведите меня, Николай Владимирович, ибо ваше назначение - это целиком моя инициатива.
Да, маньчжурское государство плясало не под барабаны собственных шаманов, а под дудку японских империалистов, что сидят на своем сейсмически неустойчивом острове размером с парочку местных аймаков и держат в напряженности весь тихоокеанский сектор вкупе с Дальним Востоком. Население острова в восемьдесят раз превышает население всей Республики Монголия, а наглость этого населения вообще не укладывается ни в какие рамки. Собственно, ни один монгол (если бы не старший товарищ СССР) наверняка не смог бы показать на карте, где расположена его страна, а не только точные ее границы. Плотность населения в этих степях ужасающая - 0.75 человека на квадратный километр. Лепота! Вот только как верить официальной истории, что восемь сотен лет назад из этих безжизненных степей вывел Чингисхан своих древних цириков и завоевал полмира. А нынче монголоидов спасают те, кто некогда платил им дань…
Дурь! Если сегодня население Монголии составляет едва миллион (а может и меньше - кто считал этих монголов), то каким же оно было в двенадцатом веке? И каким образом орды кочевников-скотоводов смогли завоевать полмира…
Товарищ Фекленко уставился в карту, что лежала на его рабочем столе, хлебнул из фляжки коньяку и крикнул:
- Соболев!
Отчего-то старший командный состав любил подбирать себе адъютантов с благозвучными фамилиями и правильными чертами лица. Хотя, В принципе, тут все ясно: кому охота ежедневно терпеть возле себя урода с погонялом "Корытин". Существует два типа прислуги: большие и статные, а так же маленькие и юркие. Из первых в перспективе получаются дворецкие и командиры рот почетного караула, а из вторых - лакеи и начальники продовольственно-вещевой службы. Так называемые прапорщики и старшины с большими погонами.
Октябрьский переворот официально отменил институт лакейства. Однако, как говорится в старой шутке: "в процессе эволюции хвост у человека отпал, но потребность вилять осталась". В Советском Союзе вилять умели все, кому дорога была спина. Исторически не вилял лишь один, а как его звали: Николай ли, Петр ли, Иосиф ли - неважно.
Соболев вбежал в кабинет командира корпуса и застыл на полусогнутых перед начальством, имея вид лихой и придурковатый. В точности такой, как предписывалось Петром Великим. Указа этого, кажется, так никто и не отменил. Фекленко жестом велел ему заткнуться, и, не сильно нуждаясь в ответе, спросил:
- Ты, Соболев, случайно не в курсе, как одной дивизией защитить территорию в полтора миллиона километров?
- Я, товарищ комкор, не вполне себе представляю, на что похожа территория в полтора миллиона километров, - осторожно ответил адъютант.
- На Народную Республику Монголия, дурень! - фыркнул Фекленко, - хотелось бы мне знать, как местное население обороняло бы свою родину, не будь у них большого и теплого северного друга. Может, растолкуешь мне?
Соболев понял, что конкретики от него не требуется и почесал свою рабоче-крестьянскую тыковку. По его мнению, "великие моголы", или как их там, сами не ведали о том, что же делать со своей независимостью. С подачи молодой страны советов они обрели это право в борьбе, и под ее же могучей длани боязливо косились на окружающий мир. Точно недавно прозревший кутенок из-под лохматой суки-матери.
- Я тут говорил с ихними "цириками", - начал он, - они надеются на нашу помощь…
- А як же ж! - хмыкнул хохол Фекленко, - гуртом и батьку бить не страшно! Скажи-ка ты мне, друг Соболев: нового полпреда еще не привезли? Я же за ним машину еще вчера вечером послал…
- Так же он на аероплане летит! - удивился адъютант, - прямо из Верхнеудинска утром вылетел. Я только от связистов… на чаёк заходил…
- Твою раком… Соболев! Чего же ты молчишь? Новый полпред уже два часа в воздухе, а я ничего не знаю! На чем он летит?
- На "антошке"!
- Чего? На какой еще "антошке"?
- АНТ-35! Сам Громов им управляет… небось, важная птица! - проворчал адъютант.
- Сам ты, птица! Ну-ка, сбегай к связистам пулей! Узнай все о новом полпреде: имя-отчество, звание, возраст. А то от Верхнеудинска сюда три часа лету, бегом, сукин кот!
- Есть!
- Только бы пить и есть! - проворчал Фекленко, - а о командире кто думать будет? Шут гороховый!
В прескверном настроении он вышел из штаба - двухэтажной каменной лачуги. Городок Тамцаг-Булак был похож на ставку Чингисхана: низкорослые лошадки с их кривоногими наездниками, юрты с засраным подворьем, небольшие каменные строения. Кое-где видны и слышны верблюды - эти губатые корабли пустыни. Причем кораблями Николай Владимирович считал их за трубный, ни с чем не сравнимый рев.
Штаб стоял на холме, и с него хорошо просматривалась местность на несколько километров. Вон там араты гонят огромную отару овец, меняя дислокацию… тьфу, пастбище. А немного правее расположился наспех сделанный аэродром - утоптпнная солдатами площадка размером триста на пятьсот метров. На него и должен приземлиться пассажирский АНТ-35, на котором в расположение 57-го корпуса прибывает новый полпред - некто Волков. Темная лошадка с блестящими подковами.