Волков вошел внутрь тесной одиночки и подождал, пока за ним захлопнется дверь. Но и после остался стоять у порога, рассматривая обстановку камеры. За свою долгую жизнь он впервые оказался в заключении. Что ж, от сумы да тюрьмы… как говорится, не зарекайся. Тем более. Что пока к нему не применяли никаких насильственных методов, если не считать таковыми саму процедуру ареста. Может, все еще образуется… товарищи разберутся, выпустят. Тьфу ты, черт! И часа не прошло, как арестовали, а уже психология изменилась. Смотри, как бы вперед ногами отсюда не вынесли!
Волков осмотрел крохотное помещение одиночки. Несмотря на название, в камере стояли двухэтажные деревянные нары с роскошными соломенными матрацами неопределенного цвета. Крохотная лампочка свечей в двадцать нерешительно разгоняла темноту и даже не позволяла рассмотреть лица сидящего на нижней шконке.
- А мне говорили, что камеры освещаются так, что спать невозможно! - произнес Андрей Константинович в полутьму, - здравствуйте, товарищ!
- Товарищи остались за забором! - тоскливо произнес некто с редкой фамилией Иванов, - а здесь находятся исключительно враги народа.
- Тогда позвольте представиться: враг народа - Волков Андрей Константинович.
- Не скажу, что рад знакомству, - хмыкнул мужчина, - но вежливость соблюдем. Иванов Петр Максимович. Бывший начальник штаба семнадцатой армии. Комкор. Третий месяц здесь кантуюсь… а сильные лампочки вворачивают тем, кто ни в чем не признается.
- А вы, значит…
- Вот только не нужно осуждать, товарищ! - Иванов при слове "товарищ" запнулся, - я месяц не спал и трое суток навытяжку стоял перед идиотами в синих фуражках. Да и просили признать не так уж много…
Волков неопределенно хмыкнул. Это в детстве, будучи пионером, просто было осуждать сломавшихся под пытками. И восхищаться "пионерами-героями", и преклоняться перед мудростью партии. А когда вот так - загонят в задницу рыболовный крюк самого большого калибра, а в газетах напишут, что сам его проглотил…
- Я не осуждаю, - мягко сказал он, - неизвестно еще, в чем придется признаваться мне. А ведь попросят, сукины дети, еще как попросят!
- Простите, - произнес бывший начальник штаба, - я не расслышал, вы на какой должности служили?
- А кто сказал, что я служил? - удивился Андрей Константинович, - я в деревенской школе детишкам французский язык преподаю. Пошел как-то в лес за грибами, и сам того не желая, заблудился. Вышел в каком-то незнакомом месте… даже не предполагал, что такое есть в нашем лесу. Каменные здания, огражденные колючей проволокой… вышли двое вооруженных карабинами и с собакой… собака из них самая добрая была. И вот теперь меня обвиняют в шпионаже. Какой из меня, нахрен, шпион?
- Удивительно! - покачал головой Петр Максимович, - простого учителя запирают вместе с высшим комсоставом. А в шпионаже нынче обвинят всех. Время такое…
Он недоговорил, но из его серых командирских глаз внезапно хлынула волна недоверия. Мол, знаем мы таких учителей, которых подсаживают к комкорам. Пусть даже и к бывшим комкорам. В том, что он "бывший", Иванов не сомневался. О реабилитированных пока не слышали. Он, во всяком случае, не слышал.
- Так я займу верхнюю коечку? - ласково посмотрел на него Волков. Он молча кивнул и отрешенно уставился в темный угол, где, судя по запаху, стояла параша.
Его неожиданный и незваный гость ловко запрыгнул на верхнюю шконку, отчего пятисантиметровые доски жалобно заскрипели под отнюдь не легким его весом, зевнул с наслаждением вольного человека.
- Сколько времени, не подскажете? - спросил Иванов, - я видел, что у вас хронометр не отобрали.
- Около шести вечера, - до ушей комкора донесся еще один зевок Волкова, - забыли, наверное, про мои часы.
Иванов решился.
- Не похожи вы на преподавателя французского. Где вы проходили службу, товарищ Волков?
- Отдельный Лазурный Корпус! - ответил тот, засыпая, - командиром.
Петр Максимович честно пытался уснуть, но из головы не шли последние слова его сокамерника. Ни о каких "лазурных корпусах" Иванов не слышал, о своем собеседнике до сих пор тоже ничего не знал, хотя вот это как раз и не странно. В свете последних событий корпусами командовали бывшие капитаны и майоры, то есть, комбаты. Но Волков не походил на майора. У него было суровое лицо как минимум командарма второго ранга, поставившего не на ту лошадку… странно это все. Но ему что до этого? Скоро суд, приговор, неотвратимые десять плюс пять по пятьдесят восьмой статье. И томительное ожидание пятьдесят третьего года, и случившиеся в связи с этим пятьдесят пять лет. Практически, старость. Как же партия могла в нем так ошибаться, а? Да не участвовал он в этом проклятом заговоре! К жене Фриновского он ходил, а не на собрания комсостава!
А в душе червячок сомнения. "Не возжелай жены ближнего своего" - написано в Библии. Это Фриновский то - ближний? Выскочка хренов, Хреновский! А жена у него ничего: колени белые, мягкие; талия зовущая, губы податливые; мужу некогда заниматься прелестной женщиной - все заговоры против товарища Сталина плетет. Зачем такому молодая жена?
Тревожный эротический сон Иванова был прерван металлическим лязгом. Дверь камеры отворилась и суровый пропитый голос объявил:
- Волков! На допрос!
Не спавший вот уже полтора часа Андрей Константинович быстро слез со шконки и проследовал к двери. Начиналась новая жизнь - жизнь политзаключенного страшных тридцатых.
Глава 4
- Проходите, Иван Михайлович! Не стесняйтесь, мы ведь с вами не первый год работаем на ответственных должностях.
- Спасибо! Вы правы, Лаврентий Павлович! Но уж случай больно неординарный…
- Это вы бросьте! Для меня все случаи важны! И ординарные, - нарком черканул что-то на лежащем перед ним листке бумаги, - и неординарные.
Берия снял пенсне, которое наводило прямо какой-то мистический ужас на его гостей, и поднял трубку телефона.
- Будьте добры, чаю!
Пригласив жестом Кречко присесть на стул напротив, он взглянул на него уже простым взглядом, без магической силы пенсне.
- Так что у вас случилось?
Кречко вздохнул. Мужик он был в годах, заматеревший на этой собачьей работе, но все равно - случай с его непонятным попутчиком из Белоруссии стоял особняком. Творилась какая-то чертовщина: как говорится, ни Ленин, ни Маркс подобных историй не описывали - от всего этого веяло сверхъестественностью. Он пригорюнился.
- Только попрошу вас, Лаврентий Павлович, отнестись к моему рассказу серьезно и не сомневаться в моем психическом расстройстве… прошу прощения, здоровье.
- Да не волнуйтесь вы! - мягко повторил Берия, - рассказывайте все по-порядку.
Иван Михайлович крякнул, пробормотал, что во всем случившемся порядку нету ни на грош, но рассказывать начал почему-то с того места, когда отъезжал в командировку. Лаврентий Павлович застыл и превратился в слух. Не часто в его работе выпадали такие моменты, когда можно было спокойно откинуться на спинку мягкого, кожаного кресла и даже вытянуть ноги. По ходу он только уточнил результаты проверки Полоцкого укрепрайона, сделав несколько пометок на перекидном календаре.
- Значит, вы не видели, откуда появился этот ваш Волков?
- Откуда! - пожал плечами Кречко, - он с таким же успехом мог спрыгнуть и с поезда… честно говоря, товарищ Берия, при современном развитии печатного дела на Западе…
- Это вы о чем?
- Да я о фотоснимке… Волков мне демонстрировал фото, где он снят с обеими своими "женами". Еще хронометр у него необычный… но больше всего вызвало мое удивление…
- Да-да! И не только ваше удивление! Я бы тоже взглянул на этот таинственный прибор. Саперы его прослушали?
- И не только саперы! Я этот чемоданчик проверил в нашей лаборатории - ничего, даже отдаленно напоминающего взрывчатку! Ничего особенного!
- Ни-че-го, - медленно, с расстановкой проговорил Берия, - или все? Это его вы принесли с собой?
Кречко с типично ламерской неуклюжестью положил на стол ноутбук и поддел ногтем большого пальца защелку крышки-экрана.
- Насколько я понял, - извиняющимся тоном проговорил он, - этот прибор может работать как от электрической сети, так и от аккумуляторных батарей. А вот нажатие на эту кнопку его включает…
- Ну, так нажмите! Смелее!
Кречко ткнул мизинцем правой руки в кнопку "Power". Остальные пальцы его по-крестьянски громадных рук для этой цели не подходили. При появлении на экране заставки "IBM" Лаврентий Павлович недовольно нахмурился.
- Зарубеж! - тем временем по экрану пробежала полоска стандартной загрузка "Виндовоза", - точно, зарубежное!
Два чекиста уныло смотрели на рабочий стол "Windows", где красовались обои с изображением фрегата, стоявшего на якоре у пристани Гдова. По рабочему столу были щедро разбросаны иконки с надписями на нескольких языках: русском, английском и французском.
- Полиглот, твою мать! - вполголоса выругался Кречко.
- Да!!! - выдохнул Берия, - и что же ваши специалисты, Иван Михайлович? К какому выводу они пришли?
- Мои специалисты наврут с три короба, чтобы не угодить под горячую руку в холодный Магадан, - буркнул старший майор, - доложили мне, что "при существующем развитии технологий, создать данный предмет невозможно. Даже на Западе". Бред!!!
- А может и не бред! - рассудительно сказал нарком внутренних дел, - как говорят у нас в Абхазии, "не все так просто"… а сколько-нибудь значительных успехов в обращении с этим… предметом… они достигли?
Кречко возмущенно фыркнул:
- Говорят, что научились правильно выключать. Один из техников болтал что-то о пасьянсах, но от него пахло водкой и вообще. Вот, смотрите, товарищ Берия!
Он нажал пальцем на одну из нижних клавишей слева и с помощью манипуляций курсором завершил работу операционной системы. Пискнув в последний раз, ноутбук выключился.
Берия пожевал узкими губами.
- Уже неплохо. Что ж, Иван Михайлович, история получается весьма интересная. Наверное, пора выпускать вашего протеже из карцера…
- Из карцера? - ужаснулся Кречко, - что же он натворил такого, что его…
- Зверски избил двоих следователей! - нехорошо улыбнулся Лаврентий Павлович, - при попытке проведения ими… несколько не совсем демократического…
- Они били его? По-моему, я в сопроводительных документах оставил достаточно четкие инструкции! Ну, я им!
- Поздно, батенька! - в устах Берии это ленинское крылатое слово звучало несколько странно, - ваш подопечный выдал им по первое число… последнего месяца. Хотел бы я знать, где это его обучили расправляться… одного и безоружного с двумя вооруженными людьми… профессионалами.
Кречко пробормотал несколько слов насчет того, что эти "профессионалы" привыкли издеваться над запуганными и беззащитными людьми, но как только сами получили по морде, тут же забыли свои профессиональные навыки. А, судя по тому, что он успел узнать о Волкове - тот волчара непростой.
- И фамилия у него соответствующая, - заметил Берия, - так что, Иван Михайлович, мы будем делать с вашим найденышем? Разрабатывать его нужно, но и дальнейшее пребывание на Лубянке господина Волкова становится нежелательным. Остальные наши сотрудники постараются завершить то, что не удалось их коллегам. Несмотря на недвусмысленные распоряжения…
- Может, его в Кремле где-нибудь разместить? - предложил Кречко, но Берия возразил:
- Нет. Слишком заметно и много вопросов возникнет. А если его поместить на "Объекте N110", то будет не совсем удобно нам - далеко…
- В Сухановку? Не стоит!
- Нет, однозначно!
- А если в Бутырку? Тьфу ты! Да что, у нас и мест подходящих для этого нет?
- Вот, товарищ Кречко, так и получается. Мест хватает, но подходящих - ни одного. Есть один хороший адресок в Кунцево, да слишком близко оно к…
- К даче Иосифа Виссарионовича? - выдохнул старший майор.
- Практически, рядом. Зато там расположен резервный взвод охраны. Надежные, проверенные люди. Не натворят глупостей, не станут задавать лишних вопросов.
- Но ведь рядом с товарищем Сталиным! - упрямо бубнил Иван Михайлович. Берия надел пенсне.
- Эх, товарищ Кречко! Рядом с товарищем Сталиным всякие люди находились. Сегодня - преданный ленинец, а завтра оказывается, что наймит японской разведки. Слыхали, про Блюхера?
Кречко негодующе покачал головой.
- Да, Лаврентий Павлович! Кто бы мог подумать, что такой легендарный командир - и окажется предателем!
- Чушь! Какой из Блюхера шпион? Пьяница, да, первостатейный! Перестарался товарищ Ежов, и вашего "легендарного командира" уже нет. А нам с вами, Иван Михайлович, нужно сделать так, чтобы этот таинственный товарищ Волков не исчез куда-нибудь "случайно" из-за того, что прихвостень Дяди Коли его кирпичом решил погладить. Я напишу приказ: арестованного Волкова перевести на спецобъект N110, а лично вы отвезете его в Кунцево вот по этому адресу. В Сухановку отправите кого-нибудь другого.
Берия быстро черканул несколько строчек по-грузински на четвертушке бумаги.
- Уж извините, там начальник охраны - капитан Ашветия, а это - вместо пароля. Насколько мне известно, вы грузинским языком не владеете…
Кречко протестующе замахал руками:
- Даже со словарем!
- Вот и Ашветия так подумает. А сейчас, Иван Михайлович, распорядитесь доставить арестованного. Очень хочется на него взглянуть. Надеюсь, большой опасности для нас нет… в особенности, для вас.
- Почему это, для меня? - не понял Кречко, но Берия подмигнул ему из-под пенсне. Получилось достаточно дико.
- Ну… ведь это вы его предали…
- Вы полагаете, товарищ Берия, что я поступил неправильно?
- Вы поступили в меру своей компетенции! - перебил его собеседник, - и согласно инструкции… распорядитесь доставить задержанного.
Было видно, что Берию разговор с исполнительным Кречко несколько утомил. Он не стал ему рассказывать, что опытный сотрудник (каким вроде как является Кречко) вошел бы в еще большее доверие к Волкову, а затем постарался бы узнать его конкретные цели. Если Волков - иностранный шпион, то и цели у него соответствующие. И задания, и явки, и пароли и адреса… и много чего другого. Теперь, когда момент упущен, подследственного придется "колоть". А вот раскалываются далеко не все - это Лаврентий Павлович уяснил, просматривая избранные дела бывших товарищей по партии, а нынче личностей, снабженных беспощадным штампом "враг народа". Причем, раскалываются легче всего те, кто действительно участвовал в чем-то дурно пахнущем…
Невеселые мысли завели Лаврентия Павловича далеко в дебри логики: индуктивной и дедуктивной; он едва не заплутал в собственных мыслях, пытаясь отыскать начало клубка в который спутались его умозаключения. В тот момент, когда Берия наконец решил, что для логических построений у него маловато информации, трое дюжих сотрудников НКВД ввели Андрея Константиновича. Вопреки опасениям Кречко, он был в довольно пристойном виде, если не считать помятых галифе и кителя. Ну, и недельной небритости на щеках - следствия пребывания в карцере.
- Товарищ нарком, заключенный Волков доставлен!
- Благодарю! - кивну Берия, - вы можете быть свободными. Подождите за дверью!
- Но, товарищ нарком…
- За дверью! - с нажимом произнес Лаврентий Павлович, - гражданин задержанный понимает, что ему отсюда не уйти… не правда ли… Андрей Константинович?
Волков кивнул.
- Задержанный все понимает. Ноутбук не профукали? - это уже вопрос к Кречко. Тот отрицательно помотал головой.
Берия жестом приказал конвойным уйти и незаметно приоткрыл средний ящик стола, где у него лежал маленький "коровин". Тульский завод снабдил этими "пукалками" практически весь высший командный состав Красной Армии, но в серию они так и не пошли. В 1928 году подобный "подарочек" получил и Сталин, однако приказ о вооружении командного состава был подписан на легендарный ТТ. Тульский пистолет системы Токарева имел больший калибр, увеличенную дальность стрельбы и был начисто лишен некоторых недостатков ТК. Некоторые и них, например, застревание пули в стволе - весьма огорчали стрелков.
Но в настоящий момент Волков даже не подозревал о существовании каких-то "коровиных", поэтому сделал вид, что не заметил, как рука наркома тенью метнулась к ящику стола. Забавно, но Кречко заметил, что Волков заметил. Он нервно дернул уголком рта и обнажил прореху в верхней челюсти. Этот зуб он потерял еще на Гражданской войне: пойманный за шкирки скаут петлюровцев брыкался, точно бешеная лошадь. Иван Михайлович виновато развел руками:
- Вы поймите, Андрей Константинович, ну не имел я права вам верить! И сейчас не имею… бродит неизвестный субъект по территории укрепрайона, приборчик у него непонятный с собою… фокусы какие-то демонстрирует над собою.
- Наше ведомство служит партии и народу страны и не имеет права на ошибки, касаемо всяческих шпионов! - скрипучим голосом наставительно произнес Берия.
- Ага! - кивнул Волков, - поэтому четверть страны и пребывает ныне в ГУЛАГе. Как с этим быть?
- Мы не святые! - сквозь зубы почти без акцента процедил нарком, - но стараемся быть объективными. Чистка рядов проводится и внутри самой системы…
- Да кто вы такой, чтобы нас упрекать! - не вытерпел Кречко.
- Вот те раз! - огорчился Волков, - я, по-моему, объяснил вам на доступном уровне! Что же мне теперь, новую легенду сочинять?
- Ваши слова проверить… у нас нет никакой возможности, - твердо сказал Берия, - поэтому извините, но мы вам пока не верим.
- Кассандре тоже не верили! - буркнул Волков, - а в результате Троянская война началась…
- Еще одна красивая легенда! - перебил более образованный Берия.
- Что вам, дату смерти… Блюхера сказать, что ли?
Берия задумался. Точной даты расстрела Блюхера он не знал и сам - мельком просмотрел приведенные в исполнение приговоры и сделал необходимые пометки. А если… нет! Но все же…
- Вы лучше скажите дату моей смерти! - решился наконец он.
- А что толку? - ухмыльнулся Андрей Константинович, - пятнадцать лет ждать будете, чтобы проверить мои слова?
Глубоко внутри Лаврентия Павловича распрямил спину червячок сомнения. Авось, этот малый прав, и он не последует в топку революции вслед за Ягодой и Ежовым. Хотя бы в ближайшее время. Тут же в разговор влез Кречко.
- А что, Блюхера уже…
- Девятого ноября! - кивнул Волков, - отлично помню, потому как эта дата - день рождения моего старшего сына.
- А война будет? - продолжал расспросы Иван Михайлович.
- Ну, хватит! - хмыкнул Андрей Константинович, - у вас допуск есть соответствующий, чтобы такие вопросы мне задавать? Вижу, ваши спецы так и не научились курсор "трэк-пойнтом" гонять. Иначе бы вы у меня подобных вещей не спрашивали…
- Любопытно! - протянул Берия с едва уловимым акцентом, - что вы еще поняли?
Понял я и еще одну вещь: вы не знаете, что у меня спросить, чтобы мне поверить, а я сейчас не знаю, что сказать, чтобы вы мне поверили.
- В принципе, верно, - признал Берия, - а когда вы будете знать? Не скажу, что время нас поджимает, но все же…
- Время вас как раз и поджимает, - загадочно произнес Волков, - я бы мог приступить к процессу убеждения прямо сейчас, но меня смущает присутствие товарища старшего майора…
- При чем здесь я? - взвился Кречко, но Берия уже все понял и сказал: