- Помолчи… - Дюпон сел в его кресло и потер виски. - Вызывай сюда генерала Бонапарта, немедленно. А как явится, пусть идет сюда вместе с конвоем. Пусть заводит в дом солдат, сколько захочет, чтобы он чувствовал себя, как дома. Или как в казарме, наверное, надо сказать. Вопросов лишних не задавай. Тебе лучше не знать, что здесь произойдет.
Приблизительно через полтора часа Бонапарт прибыл. Как и предсказывал Колиньи, с собой он привел роту конных гвардейцев, которые сразу взяли под контроль стратегически важные точки двора и дома, оттеснив в сторону охрану Барраса. Оказавшись в кабинете, генерал поклонился Баррасу, Дюпону, потом вопросительно посмотрел на хозяина.
- А господин Баррас сейчас уйдет, - сказал Дюпон. - У меня разговор к вам, мсье, и это будет один из самых важных разговоров в вашей жизни.
Бонапарт повел бровями, но не возразил. Баррас, униженно втянув голову в плечи, оставил их одних.
- Надеюсь, это не слишком длинный разговор? - спросил Бонапарт. - Мне до заседания Конвента надо еще переделать кучу дел.
- Ночью? - удивился Дюпон. - Впрочем, меня это не касается. Как вы знаете, однажды к вам в руки попал некий предмет. Фигурка из серебристого металла. Кстати, что это была за фигурка?
Прежде чем ответить, Бонапарт с полминуты размышлял.
- Я понимаю, о чем вы говорите. Но рассказывать о чем- либо вам не собираюсь.
- Она и сейчас с вами, эта фигурка, - задумчиво сказал Дюпон, глядя в глаза генерала.
- Надеюсь, у вас хватит ума не пытаться ее отнять? - с вызовом спросил Бонапарт. - Конвой за дверью, и я готов арестовать вас в любой момент.
- Нет, - улыбнулся Дюпон. - Я хочу не забрать, а дать вам кое-что. Правда, вещица не у меня, она пока у другого человека. Мы сейчас пройдем к нему в спальню - он ранен - и поговорим втроем. Вы ведь не откажетесь от еще одного предмета?
- А что, если он принесет мне вред? - резко спросил Бонапарт. - Меня пугает ваша щедрость, мсье! И я начинаю думать, что мне проще арестовать и вас, и этого раненого человека, чтобы потом как следует допросить!
- Давайте пока просто поговорим, Бонапарт, - доверительным тоном произнес Дюпон. - Арестовать нас вы всегда успеете. Идемте. Я хотел еще сказать вам, чтобы вы не спешили никому верить… Но вижу, это будет лишним. Идемте, и вы все поймете.
Бонапарт нехотя согласился. Колиньи открыл дверь сразу, так как разобрал свою баррикаду заранее. Генерал кивнул офицеру, и несколько солдат ворвались в комнату, чтобы изъять все оружие. Только после этого Бонапарт вошел туда. Они разговаривали за закрытой дверью около получаса, после чего быстро все схватывающий гость попросил минуту на раздумье. Он встал у окна, сложив руки за спиной. Когда прошла ровно минута, он повернулся к собеседникам.
- Я так понимаю, мсье, что вы зашли в тупик и предлагаете мне взять предмет как бы на хранение. На хранение от вас обоих. Что ж, я согласен. Надеюсь, вы понимаете, что хранить я его буду бережно и очень долго.
- Боюсь, нам придется рискнуть, - протянул Колиньи, бросив тревожный взгляд на Дюпона.
- А вы уже рискнули, мсье Колиньи. - Бонапарт прошелся по комнате. - Ситуация полностью под моим контролем, и предложение уже сделано. Я согласился, и даже если вы станете возражать, я это сделаю. Вы не сказали мне одного: что за сила у этого льва?
И Дюпон, и Колиньи промолчали.
- Понимаю, - кивнул Бонапарт. - Ну что ж, я это узнаю сам. Как порядочный человек, я не стану задерживать и допрашивать тех, кто сделал мне такой подарок, пусть и поневоле. Очень рад, что вы выбрали меня. А теперь дайте мне фигурку, и я откланяюсь. У меня много дел.
Колиньи, снова покосившись на Дюпона, протянул цепочку со львом генералу. Он схватил ее, жадно рассмотрел и тут же повесил на шею, под мундир. Уже приоткрыв дверь, он оглянулся и добавил:
- Надеюсь, вы понимаете, что, охраняя от вас обоих предмет, я вряд ли буду рад нашей следующей встрече?
- О да, понимаем! - Колиньи вскочил и запрыгал к нему на одной ноге. - Генерал, я прошу лишь позволения уйти с вашим конвоем из этого дома!
Бонапарт кивнул и вышел. Дюпон, презрительно усмехнувшись, козырнул на прощанье врагу и прикрыл глаза. Очень скоро его щеки коснулась женская рука.
- Как там Антон и Александр? - сонно спросил он. - И как там моя Мари?
- Твоя Мари слушала разговор из соседней кладовки. Я рада, что так получилось. Мне кажется, этот Бонапарт не отдаст льва Западному клану. Это лучше, чем если бы из-за него продолжали умирать люди.
- А ты думаешь, люди перестанут умирать из-за льва? - Дюпон открыл глаза и погладил Мари по голове. - Война все равно будет. Вопрос только, в чьих интересах. Не в интересах арков - да, но это еще не значит, что люди не будут умирать. Надо уходить. Пусть Александр покинет дом так же, как пришел, пусть его никто не видит.
Через пятнадцать минут Остужев и Мари, которая не отказала себе в удовольствии спуститься по веревке с третьего
этажа, шли через сад к дороге, где их должен был подобрать экипаж.
- Как я рада, что все живы! - почти пела Мари, повисая у Остужева на руке. - Как я рада, что в войне настало перемирие! Теперь, когда лев зажат в кулаке Бонапарта, обе стороны будут не спеша зализывать раны. А я устала от потерь, Саша. Можно я буду называть тебя иногда Саша?
- Можно, - мрачно сказал Александр. - Только мне все равно невесело. За сутки я трижды мог отомстить и не сделал этого.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
КРОЛИК В ЛАПАХ У ЛЬВА
Остаток ночи Баррас, конечно же, не спал. Некоторое время вокруг него вертелась Богарне, но и она не могла теперь его успокоить - проклятый кролик не шел из головы. Нужно было непременно проверить, правду ли говорил Колиньи, но сначала стоило прийти в себя. Он почти грубо выгнал Жозефину, заперся в кабинете и налил себе рюмку коньяка.
- Унижение! - прохрипел он и изо всех сил ударил кулаком по столу.
Рюмка опустела вмиг, Баррас налил себе еще. Унижение было тем, чего он боялся больше всего. И вот ведь странная вещь: как ни высоко поднялся в жизни Баррас, унижения продолжали его преследовать. Он страдал, а потом лечил себя: деньгами, властью, женщинами, обманом, игрой… Но не успевал прийти в себя, как случалось что-то еще, куда более унизительное. Когда-то, юным офицером, он попался на воровстве в полку. Его уволили, опозорили. Это было ужасно, и Баррас клялся себе, рыдая, что такого больше не произойдет. Знал ли юный Поль, что, став первым человеком во Франции, а то и в Европе, он может быть унижен куда сильнее?
- Дюпон, черт бы тебя побрал! - Баррас взял себя в руки и вторую рюмку тянул потихоньку. - Ты с самого начала презирал меня. Ты окружил меня шпионами, ты знаешь обо мне все. А я о тебе - ничего! Хотя нет, постой. Предметы. Вот источник твоей силы и власти, Дюпон, предметы, которыми ты то ли торгуешь, то ли жонглируешь. Хорошо же…
Что сказать дальше, Баррас не знал. Он постарался мысленно отвлечься от Дюпона и наткнулся на другой источник своей ненависти - свежий, совсем недавно появившийся источник. Причем появившийся с помощью Дюпона! Проклятый корсиканец, который планомерно, шаг за шагом, медленно, но совершенно неудержимо отбирал власть у Барраса.
- Да он просто животное! - Рюмка снова опустела, и Баррас налил третью, поклявшись себе, что это последняя. - Просто животное, которое стремится к власти. Я, например, не хочу власти. Я хочу лишь того, что власть может дать. А вот Бонапарт любит именно власть, именно величие. Зачем она ему?! Чтобы водить строем своих дрессированных артиллеристов! Такого человека нельзя пускать высоко, он погубит Францию. Что мне делать? - Баррас покачал рюмкой, глядя, как коньяк медленно стекает по стенкам сосуда. - Итальянский поход. Я заставлю Конвент выделить на это средства, и плевать, что северная армия и так нас разоряет. Снабжение поручим… А почему бы и не Колиньи? Держи друзей близко, а врагов еще ближе, как говорит пословица. Он пытался использовать меня, я использую его. Что же до Дюпона, то… - Баррас залпом допил коньяк и решительно отставил рюмку прочь. - Мне нужно утроить, удесятерить охрану. И убрать из Парижа Бонапарта, тогда разберемся и с Дюпоном.
К завтраку он вышел, немного придя в себя. Зато Богарне не могла не выказать ему свою печаль:
- Поль, у меня снова нет служанки, - ломала она руки со слезами на глазах. - Представь, эта Вероника, которую порекомендовала Мари, просто сбежала! Кстати, ты не видел Мари?
- Видел, - кивнул Баррас. - Отлично видел. Но, кажется, у нее какие-то дела имелись срочные… Послушай, Жозефина, если девчонка вдруг появится, сообщи мне. Срочно!
- Хорошо… - Богарне удивленно распахнула глаза. - Просто ты, кажется, меня не слушаешь: я не о Мари говорю, а о Веронике! Ушла, даже не попрощавшись. Я всегда была ласкова с ней, мне очень нравилась эта девушка, ее глаза и волосы, и вот… Я чувствую себя оскорбленной!
Баррас в то же самое время почувствовал укол ревности и пристально посмотрел на женщину. Вправду она так проста и так верна, как ему кажется? Но теплое чувство обволакивавшей его сердце любви не позволило рассердиться. К тому же Баррас не был бы собой, если бы разрешил эмоциям взять верх.
- Жозефина, а где та забавная вещица, кролик? Я хотел бы прямо сейчас на нее посмотреть.
- Сейчас? - У Богарне машинально дернулась рука к груди, и этого хватило Баррасу, чтобы понять: предмет с ней. - Ой, милый, я его куда-то задевала. Вся эта ужасная ночь, этот Бонапарт со своими огромными страшными солдатами!
- Понятно, - кивнул ее сотрапезник и приторно улыбнулся. - Надеюсь, он найдется, любимая! Обязательно найдется. Налей мне кофе.
Отложив разбирательства с Жозефиной и ее предметом на потом, Баррас поспешил в Конвент, чтобы как можно быстрее провести решение об отправке Бонапарта в южную армию. Генерал и сам давно туда рвался, и Баррас никак не мог взять в толк зачем. Все решения принимаются в Париже, все деньги проходят через Париж, и успех итальянской кампании зависит от того, что произойдет в Париже. Но Бонапарт, похоже, никак не мог это осознать. Он, правда, оставлял на многих влиятельных постах близких себе людей, но уж Баррас-то знал, как достаточно быстро убрать их оттуда. Недоброжелателей у Наполеона Бонапарта тоже хватало, взять хоть тех же генералов, чью славу затмила слава выскочки.
В то же самое время Остужев, не выспавшийся и мрачный, явился в канцелярию к Бонапарту. Записку с то ли приглашением, то ли приказанием вестовой принес ему в гостиницу еще ночью, но Александр вернулся в номер лишь утром. Наполеон выглядел свежим, спокойным и против обыкновения даже не хмурил брови.
- Здравствуй, мой друг! - Он лишь на миг поднял голову, жестом пригласил Александра присесть и опять начал читать бумаги. Это совершенно не мешало ему общаться. - Я говорил тебе, что собираюсь на юг и ты будешь мне там нужен в качестве личного секретаря и помощника. Хочу уточнить: мы едем в Италию. Кажется, уже все шпионы об этом знают… Но все равно не болтай.
- И в чем будут состоять мои обязанности?
- В том, чтобы исполнять мои поручения. Поручения могут быть разными, но ты справишься. Пока займись языком - я заметил, ты весьма скверно говоришь по-итальянски. Но твои способности тебе помогут. Ну и вообще почитай все, что сможешь, о Генуе, о Риме, о Венеции и Неаполе… - Наполеон, не глядя, протянул руку и отпил кофе из чашки. - Во Франции стремительно дорожают колониальные товары: кофе, чай, табак, шоколад и прочее. Все из-за проклятых англичан, которые просто душат нас. Силой победить не могут и взялись за торговлю! Что ты об этом думаешь?
- Я думаю, что английский флот, безусловно, очень силен. - Остужев пожал плечами. - Видимо, Франция пока ничего не может с этим сделать.
- Зато у Франции сильная армия. А будет еще сильнее. - Бонапарт все так же быстро работал пером, правя документы. -
д что, если обмануть англичан маневром и высадить десант в Ирландии? Ирландцы нас поддержат. Мы получим продовольствие, фураж, боеприпасы, людей и лошадей.
К подобным скачкам в разговорах Остужев уже успел привыкнуть. Бонапарт, кажется, думал сразу обо всем и делал это без малейшего усилия.
- Крайне рискованно, - сказал он. - Если англичане переиграют французов и встретят флот в море, может случиться такая же беда, как с Великой Армадой, которую послали к их берегам испанцы. Кроме того, Ирландия - отдельный остров, и, захватив его, все равно придется переправляться в Британию, а английский флот будет начеку. И расстояние! Армия окажется оторвана от страны.
- Это аргумент, - кивнул Наполеон. - Но есть еще шотландцы, с которыми тоже можно попробовать договориться. Что касается расстояний, то правильно руководимый экспедиционный корпус может действовать совершенно самостоятельно долгое время. Нужно только обеспечить снабжение. А это задача, которую следует решить командующему.
В дверь постучали. Бонапарт разрешил войти, и солдаты, всегда стоявшие снаружи с примкнутыми штыками, впустили Барраса. Наполеон поднял брови - обычно о таких визитах его извещали заранее.
- Решил зайти к вам по дороге в Конвент, - сообщил, фальшиво улыбаясь, Баррас. - Не знаю, могу ли я говорить о некоторых делах при вашем друге…
- Это мой личный секретарь, - подумав мгновение, решил Бонапарт. - Да, говорите.
- Генерал, я думаю, нам не стоит тянуть с итальянским походом, - произнес Баррас, недовольно покосившись на Остужева. Он знал, что Александр - человек Дюпона, но сделать с ним пока ничего не мог. - Необходимые распоряжения я подготовлю прямо сегодня. Провести их через Конвент так быстро не получится, но вы же понимаете, что я все равно это сделаю.
- Пустые болтуны! - Наполеон презрительно скривил губы. - Что ж, я готов отправиться в течение нескольких дней. Кое-что нужно закончить здесь, в Париже. Алекс, и ты имей в виду: когда я пришлю за тобой, будь готов в ту же минуту отправиться на юг.
- Некоторые части расквартированы в Ницце, некоторые в Марселе… - бесцельно бормотал Баррас, глядя на Бонапарта.
- Я понимаю вас, понимаю, - нервно кивнул Бонапарт. - Хорошо, Остужев, я сказал тебе все, что хотел, можешь идти. Но помни: я считаю тебя своим секретарем и доверенным лицом!
- И, надеюсь, своим другом! - Александр как мог любезнее поклонился и с облегчением вышел.
Баррас, вероятнее всего, хотел обсудить с Бонапартом события минувшей ночи. Остужева никто из них не видел и посвящать его в детали случившегося не собирался. Более всего, конечно же, Барраса интересовало, что именно произошло между ним, Дюпоном и Колиньи. Но Остужев был уверен: Наполеон и не подумает ничего рассказать этому жулику. Он отправился в гостиницу, намереваясь поспать и уже потом, на свежую голову, обдумать, что же делается с ним и вокруг него.
Между тем Баррас, как и предполагал Александр, долго пытался выведать что-то у Бонапарта и наконец нарвался на приглашение зайти попозже. Это прозвучало почти грубо, и внутренне Баррас вскипел - генерал и правда теперь ставил себя выше него. Более того, имел на это право! Он почувствовал острую необходимость отомстить как можно скорее. Но имелась еще одна тема, которую Баррас хотел обсудить.
- Для снабжения готовящейся к наступлению армии требуется некая централизация… - Он испытующе посмотрел на Бонапарта. - Я хочу, чтобы за поставки отвечал лично Колиньи. Он сам мне это предлагал несколько дней назад. Берется договориться с другими коммерсантами и далее за все, включая доставку, будет отвечать лично.
- Колиньи - тот еще вор, - заметил Бонапарт. - Впрочем, других у нас и не осталось, верно? Хорошо, пусть будет Колиньи.
Такого Баррас не ожидал. Ему показалось, что когда генерал покидал ночью его дом, то относился к Колиньи, мягко говоря, без уважения. Баррас полагал, что Наполеон откажется и тем самым позволит задать ему еще ряд вопросов. Потом визитер назвал бы несколько других кандидатур, а когда Бонапарт отбыл бы из Парижа, все равно поставил Колиньи.
- Хорошо, - только и вымолвил Баррас. - И еще я хотел спросить вас… В каких вы отношениях с мсье Дюпоном?
- Да ни в каких. Так же, как и с мсье Колиньи, - уточнил Наполеон. - Поступайте с ними обоими как вам угодно.
Это был ответ на вопрос, который Баррас и не думал задавать. Он откланялся и вышел от генерала, красный от злости, мечтая увидеть у гильотины всех троих - и Дюпона, и Колиньи, и Бонапарта. Но чтобы не оказаться там самому, следовало действовать постепенно.
- Начнем с Дюпона, - пробормотал Баррас, садясь в карету.
Теперь его, как и Бонапарта ночью, охраняла конная рота. Еще одна ждала его у Конвента, третью расквартировали неподалеку от дома Богарне с приказанием постоянно находиться в готовности. Солдаты, конечно, куда более уважали Бонапарта, но скоро он должен уехать, и тогда все изменится.
Когда Остужев вернулся в гостиницу, его ждал сюрприз - в номере сидел Дюпон, спокойно покуривая сигару. Бурная
ночь подействовала на него благотворно - напряжение последних месяцев спало, в битве за льва наступила передышка. У Бонапарта за плотными рядами гренадерских штыков он хранился надежнее, чем в сейфе.
- Доброе утро. - Остужев подсел к столу, за которым разместился француз. - Я думал, вы отдыхаете. Как там Мари и Антон?
- Я действительно отдыхаю! - Дюпон пыхнул сигарой. - Мари где-то бегает, Антон спит. Колиньи покинул город, если тебе интересно. Я его понимаю - надо успокоиться, залечить рану и разработать новый план. Пообщаться с арками, в конце концов, оправдаться перед ними.
- Где он? - Остужев сжал кулаки, но это был лишь жест. Он слишком устал, чтобы сейчас кипеть ненавистью. - Ваше слово касалось его безопасности только ночью.
- Да. Поэтому я не знаю, где он, - эта лиса хорошо заметает следы. Но я ищу, конечно же, ищу… - Дюпон потушил сигару и наклонился поближе к Александру. - Послушай, я очень любил Карла. Но пойми: мы два года не представляли, кто руководит делами Западного клана в Париже. Нас убивали, а мы даже не видели врага. Теперь нам известно, кто это. Если ты просто его убьешь, бесцельно, из мести, то мы снова не будем знать, от кого ждать удара.
- Мне не нравится ваша игра!
- Мне тоже. Но если играть иначе, проигрыш придет слишком быстро. - Дюпон допил кофе. - Все дорожает: и кофе, и сигары, - а финансовые наши дела расстроены… Впрочем, все налаживается. Уже прибыли люди из Пруссии, завтра появятся бельгийцы. Мы будем бороться за Францию.
- Готовится поход армии в Италию, - вспомнил Остужев. - Бонапарт главнокомандующий.
- Прекрасно! - Дюпон тихо рассмеялся. - Малютка Баррас сделает все, чтоб поход провалился. Это унизит Бонапарта, лишит его поддержки народа и армии. Но у Бонапарта кое-что есть, и если он сможет это кое-что использовать, Барраса ждет большой сюрприз.
- И чем это хорошо для нас?
- Только тем, что ты отправишься с Бонапартом. - Дюпон посерьезнел, в глазах его блеснула сталь. - И ты знаешь зачем. Италия - пустяк, она меня не интересует. Франция ее завоюет или Австрия - все это временно. Важен лев.
- Я должен… украсть его? - с омерзением спросил Остужев. - Может быть, даже убить Бонапарта?