– О да, казенные деньги надо экономить… Ради такой экономии, наверное, можно было бы из Охотска перевезти груз сразу в устье реки Камчатки. Однако вы на это не решились, хотя и собирались. И как будете оправдываться? Напишете, что "…препятствовали жестокие ветры противные с дождем…", что "…время по здешнему состоянию поздно и место неизвестное, понеже сего никто такими судами не бывал…", да? Но было самое начало сентября, и погода плаванию не препятствовала – это, наверное, зафиксировано в журналах, а их уже не перепишешь, верно?
– "Фортуна" не годилась для такого плавания!
Аргумент был совершенно беспомощным, и Митька продолжал снисходительно улыбаться:
– Гм… Тогда не годилась, а год спустя сгодилась, да? А что, собственно говоря, вам помешало построить нормальный бот в Охотске? Зачем надо было строить шитик "Фортуну", который вы сочли непригодным для дальних плаваний? Наверное, ради экономии денег? Два морских судна, конечно, построить дешевле, чем одно. Да и с ботом, со "Святым Гавриилом", как-то странно получилось. Вы собрали в Нижнекамчатске огромные запасы продовольствия, но во время постройки судна упорно морили строителей голодом. Рапорты Федора Козлова, конечно, войдут в отчет экспедиции. Как вы это объясните Адмиралтейств-коллегии?
– Я посылал им продовольствие! Даже отправил к ним своего лекаря!
– Мне кажется, что Вилим Буцковский – не ваш личный лекарь, – уточнил Митька. – А зачем вы посылали им продовольствие, да еще в таких смешных количествах? Ведь на месте стройки, в Ушках, хранилось двести сум с мукой. Ее потом вывезли в Нижнекамчатск на недостроенном боте. Подозреваю, что эта мука так и осталась в остроге. Вам очень не хотелось, чтобы бот был готов к плаванию летом тысяча семьсот двадцать восьмого года?
– Но его построили!
– Да, мастеровые Федора Козлова совершили чудо. Совершили вопреки всему. Однако вам удалось свести на нет их подвиг! Правда, для этого вам пришлось почти в открытую нарушить инструкцию царя Петра…
– Неправда… – пролепетал Беринг.
– Да правда же, согласитесь! – рассмеялся Митька. – Я ведь плавал с вами прошлым летом, разве забыли? Не выполнив ни одной из поставленных задач, вы приказали повернуть назад и возвращаться прежним курсом. Вам очень не хотелось оказаться у берегов Америки?
– Продолжать плавание было слишком опасно – в этом все убедились!
– Боюсь, что не все, – покачал головой служилый. – До середины августа мы не пережили ни одного сильного шторма, не видели ни одной льдины. Что же вас так напугало? Ночная темнота? А вы вспомните: из самого Петербурга вы везли шесть якорей по десятку пудов каждый, восемь пушек, ядра, ружья, шпаги и пистолеты, а также такелаж, паруса, парусину и многое другое. Со всем этим грузом за два с половиной года вы обогнули чуть не половину земного шара, построили пятнадцать речных и два морских судна, заготовили в Сибири и перевезли на Камчатку огромное количество продовольствия. И вот на новом, прекрасно сделанном судне, с годичным запасом продовольствия, вы отправляетесь туда, куда вас направил царь Петр. Я правильно излагаю?
Беринг не ответил – он сидел в кресле, сопел, как обиженный мальчишка, и смотрел куда-то в пространство.
– Тогда я продолжу, господин капитан. Благополучно достигнув заветного района, вы, вопреки инструкции, удаляетесь от берегов. Пройдя чуть более шестидесяти миль, вы считаете задачу выполненной и поворачиваете обратно, поскольку плавать становится опасно. А что, российский моряк, оказавшись в опасности, может наплевать на приказ? Насколько я знаю, в нашей империи жестоко наказывают и за меньшие проступки!
– Я не являюсь русским подданным…
– А, наверное, в этом-то все и дело! – обрадовался подсказке Митька. – Стоит ли рисковать собственным благополучием ради интересов чужой страны? Тем более, что она не ценит ваши заслуги… Наверное, было очень обидно подавать в отставку, чтобы получить всего лишь чин капитана первого ранга, да? И вдвойне обидно, что отставку приняли. Правда, потом разрешили вернуться – уже в новом чине…
– Откуда ты это знаешь?! – встрепенулся Беринг.
– Да кто ж этого не знает, господин капитан?! – пожал плечами Митька. – Тысяча семьсот двадцать четвертый год, недавно закончилась Северная война, всех наградили и повысили, а вас нет. И это при ваших-то связях! Кстати, о связях и нашем плавании… Может быть, интересы ваших австрийских и датских друзей несколько отличаются от интересов царя Петра и его наследников?
– Что-о-о?! Ты думаешь, что говоришь?!
– Иногда думаю, – заверил Митька. – Вот как раз сейчас подумал… На картушке компаса тридцать два румба, они указывают направления… Много направлений. Шестнадцатого августа прошлого года вы могли принять решение двигаться по любому из них – хоть назад, хоть вперед, хоть вправо, хоть влево, правда? Я не силен в современной географии, но мне кажется, что любое направление движения просто ОБРЕКАЛО экспедицию на успех! Да-да, ЛЮБОЕ направление… кроме одного. Именно его вы и выбрали! Ваш приказ зафиксирован в вахтенном журнале. Грубо говоря, провалить экспедицию было трудно, но вы смогли!
– Как ты смеешь, мерзавец?! – В голосе Беринга слышалось скорее отчаяние, чем возмущение. – Это Чириков тебя подучил?
– О нет, господин капитан, – разочаровал собеседника Митька. – Лейтенант, конечно, не радовался вашим решениям, но субординация и дисциплина для него святы. Трудно, наверное, совмещать научные занятия и флотский устав?
– Я никогда не интересовался науками! – гордо заявил датчанин.
– Да, это заметно. Тем более странно, что вы сумели провести корабль обратно, не наткнувшись на северное побережье Чукотской земли или на Американский материк. С другой стороны…
– Черт побери, корабль чуть не погиб на обратном пути! – В голосе Беринга звучала детская обида. – А ведь мы возвращались прежним курсом! А если б другим?!
– Господин капитан, я вас ни в чем не обвиняю, – успокоил его Митька. – Ив мыслях такого не держите! Я просто пытаюсь представить, что могут подумать о вас в Петербурге.
– Что ты можешь понимать в этом?!
– А вы поправьте меня, если что не так, – предложил Митька. – Вот мне кажется, что и в Сенате, и в Адмиралтейств-коллегии могут подумать, что вы просто струсили. Могут?
– Нет! – испуганно заявил капитан.
– Правильно, – кивнул казак. – Такое обвинение вам вряд ли предъявят. Потому что оно бросит тень на очень многих влиятельных людей, которые ходатайствовали за вас. А сказать, что вы просто… м-м-м… малограмотны, могут? Ну, по сравнению с тем же Чириковым, а? Он – талантливый ученый, русский самородок. А вы – простой честный служака, который даже не может толком понять, что от него требуется.
– Э-э-э… – засопел Беринг. – Нет, так не скажут.
– Да, наверное, – согласился Митька. – Не скажут по той же причине. Тогда что же остается?
– Что? – недоуменно захлопал глазами капитан. – Где остается?
– Ну, остается предположить, что за вашей спиной стоит не только тень покойного царя Петра, но и еще кое-какие тени.
– Гос-поди, ну какие еще тени?!. – простонал Беринг и откинулся на спинку кресла.
– А то вы не знаете, господин капитан, – заулыбался Митька и перешел на доверительный, почти интимный тон: – Николай Себастиан Гогенгольц, постоянный представитель австрийского императора при русском дворе, а его жена – близкая подруга вашей жены Анны Кристины. Вы дружите домами, да? Все знают, что граф Остерман очень любит Австрию, хотя и служит России. Кажется, он тоже друг вашей семьи?
– Да что ж в этом такого?! – искренне удивился Беринг.
– Сам не понимаю, – признался Митька. – Могут австрийцы не хотеть, чтобы Россия наладила северный морской путь? Могут не хотеть, чтобы Россия первой ступила на север Американского континента? Черт их знает, этих австрийцев… Я бы скорее подумал такое про датчан или англичан – они от веку захватчивые.
– Ты просто фантазер… – пробормотал датчанин.
– Хотелось бы в это верить, господин капитан, очень хотелось бы! Муж сестры вашей жены – англичанин на русской службе адмирал Томас Сандерс. Кем вам приходится датчанин на русской службе вице-адмирал Сивере, я, признаться, не знаю. Но, согласитесь, именно эти два адмирала способствовали вашему возвращению на службу после отставки.
– Они помогли мне по дружбе! – Беринг, похоже, просто не понимал суть предъявляемых ему претензий. – Они очень достойные люди!
– Разумеется! – кивнул нечесаной головой камчатский служилый. – Они очень хорошие люди! Но неужели не нашлось более спокойной службы для мужа такой замечательной женщины, как Анна Кристина?! Зачем им понадобилось отправлять вас в эту экспедицию?
– Такова была воля царя Петра, – не очень уверенно проговорил Беринг.
– Помилуйте, господин капитан! – рассмеялся казак. – Неужели вам не показали первый указ царя об экспедиции?! Ведь сначала Петр Первый вообще не собирался посылать сюда старшего офицера! Планировалось построить не линейный корабль, а всего лишь маленький бот, которым вполне может командовать морской поручик или подпоручик. Однако направить капитана показалось полезным кое-кому в Адмиралтейств-коллегии. Например, вашему земляку вице-адмиралу Сиверсу. А чтоб царь выбрал именно Беринга, пришлось даже вспомнить о вашем посещении Ост-Индии в молодости. Наверное, в тысяча семьсот двадцать четвертом году вы совершенно не интересовались восточными окраинами России и ничего не знали про Камчатку. Зачем же вы согласились? Для капитана первого ранга это шаг вниз, а не вверх!
– Мне сказали, что это верный способ сделать карьеру… – бормотал совсем скисший Беринг. – И что Сибирь богата мехами…
– Наверное, вы и не подозревали, на что вас обрекают… – посочувствовал Митька. – Впрочем, вы ведь не голодали, не замерзали и вряд ли хоть раз подняли руками что-нибудь тяжелее столового прибора, верно? Ужас в другом – вам пришлось принимать самостоятельные решения, ориентироваться в незнакомой обстановке, а вы этого не любите и не умеете, верно?
– Проклятая дикая страна… Погоди, погоди… – Капитан начал ерзать в своем кресле. Вероятно, что-то из сказанного до него все-таки дошло. – Так ты что же, обвиняешь меня в государственной измене?!
– Ну что вы, господин капитан! – взмахнул руками Митька. – Вы, наверное, неправильно меня поняли! В государственной измене вас обвинил писарь Семен Турчанинов еще в Охотске – до вашего исторического плавания на север. Интересно, кстати, что с ним стало? Я-то всего лишь говорю, что, если в столице кто-то захочет выдвинуть против вас такое обвинение, у него могут найтись для этого основания.
– Чушь! Я честно выполнил приказ!
– У меня складывается впечатление, что вы искренне в этом уверены, – горько вздохнул служилый. – Неужели это так?!
– Ну да. А что? – озадаченно глянул Беринг на собеседника. – И чукчи сказали…
– Тяжелый случай, господин капитан, – констатировал очевидное Митька. – Вы собираетесь использовать показания чукчей как один из главных аргументов?! То есть получается, что вы просто ду…
Ему пришлось сделать паузу: покачать ногой, почесать под мышкой. Слова сами просились на язык, но, похоже, следовало их сдерживать, иначе можно было черт знает до чего договориться. Митька вдохнул воздух, медленно его выдохнул и продолжил:
– Ладно, не будем конкретизировать. Однако если вы действительно… кхе-кхе… то заподозрить злой умысел трудно – какие уж тут умыслы?! Претензии надо предъявлять тем, кто рекомендовал вас на эту должность. А вот интересно: вы действительно рассчитываете получить повышение за ваши подвиги? Вы всерьез полагаете, что отчетов и карт, составленных лейтенантом и мичманом, достаточно для производства вас в контр-адмиралы?!
– Нет, я отказываюсь это понимать!! – в отчаянии вскричал Беринг. – Я запорю тебя шпицрутенами!
Особой решимости в голосе собеседника, однако, опять не прозвучало, и Митька продолжал хамить:
– Наверное, подобное наказание вам, как иностранному подданному, не грозит. Но госпожа Анна Кристина вряд ли будет довольна продолжением карьеры своего мужа.
– Откуда ты знаешь?! – Похоже, Беринг не собирался оспаривать высказанное предположение. Ему просто было обидно.
– Видение было, – пожал плечами Митька. – Архангел Гавриил ко мне явился и многое рассказал. Кстати, о вашей жене… Вы знаете, что Адмиралтейств-коллегия перестала выплачивать ей деньги по вашему аттестату?
– ?! – Прилив крови к лицу, выпученные глаза.
– Да, наверное, этот указ до вас еще не дошел. Ведь слухи распространяются быстрее казенных бумаг…
– Но почему?! С какой стати?!
– Странный вопрос, господин капитан! – снисходительно улыбнулся служилый и попытался ухватить пальцами вошь, нагло кусавшую его за ухом. Насекомое ускользнуло, Митька разочарованно вздохнул и продолжил: – По-моему, инструкция генерал-адмирала Апраксина обязывала вас рапортовать о делах экспедиции ежемесячно.
– Но на Камчатке это возможно только раз в год!
– Думаю, Апраксину это известно, – кивнул служилый. – Вы послали в Коллегию отчет о плавании прошлым летом?
– Нет…
Беседа получалась просто замечательной: глаза в глаза, вопрос – ответ. Митька почти наслаждался:
– То есть даже ежегодной оказией вы не воспользовались. А как у вас с финансовой отчетностью?
– Вести документацию, следить за расходом казны и материалов я поручил мичману Чаплину, комиссару Дурасову и матросу Белому! – явно забывшись, капитан оправдывался перед "рядовым", как ребенок перед строгим родителем. – Ты же знаешь об этом!
– Конечно, знаю! – издевался Митька. – Но поставьте себя на место канцелярии Адмиралтейств-коллегии: огромные деньги потрачены и продолжают тратиться, а отчетности нет… Да и где ее взять, если казенные суммы расходуете вы, Шпанберг и Чириков, а отчитывается об этом только Чириков? Ну конечно же, вы не присвоили ни копейки! Но сможете ли это доказать?
– Смогу… наверное…
– Вот-вот! И еще… Наверное, вы не знаете об этом. Ваш багаж, оставленный в Якутске, арестован, опечатан и доставлен в Тобольск. Его вам вернут только по указу Верховного тайного совета или Сената.
– Мерзавцы! – не сдержался Беринг.
– Кого вы имеете в виду, господин капитан? – вкрадчиво поинтересовался служилый. – Сенат?
– Я такого не говорил!!
– Конечно! – кивнул Митька. – Просто я неловко пошутил, господин капитан. И последнее, чтоб завершить эту неприятную тему. Вы знаете, что на Камчатке бунт ительменов? Причем массовый, каких давно не было!
– Знаю…
– Ваши недруги могут связать его возникновение с вашим отъездом, правда?
– Каким образом, черт побери?!
– Да каким угодно! – махнул рукой служилый. – Вы и ваши люди чинили насилие над иноземцами, обирали их всячески. То, что это неправда, доказать будет очень трудно. Особенно если вы вернетесь отсюда с грузом мехов. Тобольская таможня уже получила приказ ваш груз тщательно осмотреть и переписать. Хорошо, если дело ограничится уплатой пошлины…
Беринг совсем оплыл в своем кресле, словно из его тела вынули скелет. Он смотрел в пространство перед собой и, кажется, ничего в нем не видел.
– Мне продолжать или вы обдумаете сказанное, господин капитан? – вежливо поинтересовался Митька. – Я всего лишь попытался объяснить, почему вам не стоит спешить на Большую землю. В конце концов, ваши друзья в Петербурге, наверное, не оставят вас в трудную минуту. Может быть, все будет хорошо, может быть, вы еще вернетесь сюда во главе новой экспедиции…
– Только не это!
– Ну, тогда… оставайтесь.
– Что-о-о?! – Беринг аж приподнялся в кресле, держась за подлокотники.
– Я говорю вполне серьезно, – заверил Митька. – Полагаю, что научные отчеты об экспедиции вы можете составить и здесь. Тем более что основная работа все-таки выполнена Чириковым и Чаплиным. А финансовые дела… Вы ж все равно в них ничего не понимаете, правда? Пускай отдуваются Чаплин, Дурасов и Белый! Вот и отправьте их всех в Петербург! И с ними свои рапорты в Адмиралтейств-коллегию и Сенат.
– Гос-споди, о чем?!
– О том, что на Камчатке бунт, приказчик и комиссары смертью побиты и, дабы не причини л ось ущерба государевым интересам, вы берете под свою команду сию землицу от мыса Лопатки до, скажем, реки Таловки. Впрочем, нет, те земли подсудны Анадырскому острогу… Лучше – до Подкагирной и Тумлатты! Просите Сенат назначить вас военным управителем этой территории, а также новых землиц, если таковые сыщутся. Обещайте обеспечить сбор и доставку ясака, соблюдение всех государевых указов.
– Бред какой…
– Почему же бред-то? Если вы сбежите в разгар бунта, будет плохо. Если задержите здесь всю экспедицию, тоже нехорошо. А так – вы герой. Я полагаю, что его высокопревосходительство граф Остерман поддержит вашу инициативу. Представляете, вы станете полновластным правителем огромной территории!
– Но я… мне… – Беринг никак не мог осознать услышанное. – Как же так…
– Ну, примерно так же, как казачий голова Афанасий Шестаков. Вы знакомы с этим приятным человеком? – поинтересовался Митька.
– Имел честь… – скривился Беринг. Он явно не считал казачьего полковника приятным.
– Военной экспедиции Шестакова и Павлуцкого отдана территория от берегов Северного моря до границы с Китаем. Почему бы вам не возглавить Камчатку? Не попросить прислать сюда нескольких ученых, семена домашних растений, не завести скот… Вы что-то хотите сказать?
– Матиас… – еле слышно прошептал датчанин.
– Блестяще, господин капитан! – с полуслова подхватил Митька – Гениальная идея! Именно Матиас Пюльзе! И… и Бенедикт, наверное? Отец вашей жены и ее брат – солидные коммерсанты, принятые при дворе. Почему бы им не организовать маленькую торгово-промышленную компанию? И не попросить высочайшего разрешения на монопольную деятельность на Камчатке и в морях, к ней прилегающих, а? Пока никто из россиян не добрался до Америки и Японии, вряд ли в Петербурге найдется много конкурентов или противников этой идеи. Такая компания позволит правительству сократить расходы на освоение этого края. Имея в своем распоряжении "Фортуну" и "Гавриила", можно добиться многого. Такая компания сможет взять на себя разведывание островов и побережья Америки, а затраты окупит мехом морских бобров!
– М-м-м…
– Да, я тоже думаю, что не всем понравится, если такое дело организуют одни немцы. А кому не нравится, вполне могут стать компаньонами или даже соучередителями такой компании, верно?
– Э-э-э…
– Господин капитан, мне кажется, сейчас нет смысла обсуждать подробности. По-моему, будет достаточным, если вы в письме предложите такую идею вашим родственникам. А еще, наверное, можно организовать как бы утечку информации… Почему бы вам, скажем, не написать частное письмо Ивану Кирилловичу Кирилову? В позапрошлом году он стал обер-секретарем Сената и очень интересуется восточными окраинами Российской империи.
– Слушай, казак Малахов, – придушенно прохрипел Беринг, – ты сумасшедший или преступник?
– Ну, это вам виднее, господин капитан! – доверительно улыбнулся Митька. – Полагаю, вам надо подумать над моими словами.
– Надо…
– Да, чуть не забыл! Последний вопрос, господин капитан! Сибирский губернатор князь Долгоруков просил вас включить Ивана Козыревского в состав экспедиции. Вы сообщили ему о своем отказе?
– Н-нет… еще.