Даша облила англичанина презрительным высокомерным взглядом (которого он, впрочем, заметить в темноте никак не мог), вырвалась из его рук, подскочила к двери, которую англичанин умудрился за собой запереть на ключ, выдернула ключ из замка и притиснулась к замочной скважине. И если бы ЭТОТ позволил себе сейчас хоть один смешок, она бы, честное слово, развернулась бы и ударила его кулаком в лицо. Со всей силы. Опыта, слава богу, у нее за школьную жизнь накопилось предостаточно. Во дворе гимназии она дралась так, что с ней даже старшеклассницы боялись связываться и неоднократно приходили из соседних районов малыши просить покровительства и защиты. А еще она отменно наваляла (Даша обрадовалась, вспомнив подходящее к случаю слово) двум прыщавым кадетам, которые вздумали однажды засесть в кустах, чтобы оттуда быстро выскакивать и задирать проходящим мимо девчонкам юбки. Ну… Ну кто там собирался хихикать?
К счастью, англичанин оказался настолько догадлив, что не издал ни звука. Даша помедлила и опустилась на коленки, чтобы удобнее было смотреть. Замерла.
- Чадов Михаил Иванович? Вы будете? Вот мандат на ваш арест. Имеются подтвержденные сведения, что в вашей квартире собирается регулярно контрреволюционное сообщество с целью заговора супротив народной власти рабочих и крестьян. - Комиссар, иссиня-сизый от многодневной щетины, с красными от бессонницы глазами, в задубевшей на морозе короткой кожанке, держал на вытянутой руке бумагу. - Собирайтесь. Разбираться поедем.
- Ах! - Нянюра закрыла рот обеими руками, чтобы не закричать.
- Да-да… Это я. Я профессор Чадов. К вашим услугам. - Сонный, с помятым лицом и лысиной, без очков, босой и какой-то по-цыплячьи беспомощный дядя Миша щурился, пытаясь разглядеть говорящего. - Что вы желаете? Чем обязан?
- Собирайтесь же, говорю…
- В чем дело? Объяснитесь? Какое сообщество? Какой заговор? Что за чушь вы несете? - Тетя Лида выдвинулась вперед, отстранила мужа плечом. Поправила волосы плавным жестом, как будто сейчас безупречность прически была самым важным делом ее жизни.
- Контрреволюционное сообщество. Заговор тоже… контрреволюционный, - зевнул комиссар. Кинул через плечо двум лениво опирающимся на винтовки солдатам: - Забираем. До машины и так дойдет, чай, не пристынет пятками к сугробам. А на Ходынке всем жарко.
- Ай-йыу-у‑у, - завыла Нянюра. - Что ж творите, супостаты?
- Заткнись! - рявкнул комиссар. Не зло, как-то безразлично. И уставился на Лидию Николаевну, которая, выставив перед собой тонкие руки, пыталась оттолкнуть чекистов. Те, видимо не ожидавшие сопротивления от этой маленькой глазастой барыньки, неловко переглядывались.
- А вы, выходит, Чадова Лидия Николаевна будете?
- Да! - вскинула подбородок тетя Лида. - Это я.
- И вы тоже собирайтесь, дамочка. Арестованы.
- За что? Объяснитесь! И покажите ваши документы! И ордер! Я хочу видеть ордер.
- Вот как с ними? А? - Комиссар пожал удивленно плечами. - Барыня-сударыня! Вы сами подумайте, ну зачем надо, чтобы мы вас хватали, тащили, может, и ударили ненароком? Ведь нехорошо это. И вам и нам - никакой радости и удобства. А так - потихонечку оделись, вышли во двор, сели в предоставленное авто… К утру, глядишь, разберемся - вернетесь себе домой. К завтраку поспеете.
- Товарищ комиссар, тут такое дело… - показался в проеме румяный солдатик. - Вас спрашивают.
- Кто? Звание? Должность? Какой отдел? Кто командир? - Бессонов стоял в дверях гостиной - осунувшийся, страшный, похожий на голодную рысь. Глаза его, цвета прозрачного янтаря, переливались опасно и яростно.
- А сам-то ты кто такой будешь?
- Следователь особого отдела Бессонов. Слыхал? - пропитанный жгучей ехидцей кусачий голос Бессонова показался вдруг всем спасительной соломинкой. Он звучал так уверенно, что даже Нянюре, Бессонова давно и глубоко презирающей, почудилось, что сейчас "знакомый комиссар" все одним махом решит. - В чем их подозревают? Кем подписан мандат?
- Сам подписал… Ошибся, полагаешь? Невинных овечек послал на убой? Ну-ну. В чем обвиняют? А я тебе скажу. В этом доме свила гнездо контрреволюционная шваль. Между прочим, прямо перед твоим носом сговаривались последыши колчаковские. Внизу семерых гадов буржуйских взяли. И тут двое. И еще надо бы по сусекам поскрести, глядишь, на какой-нибудь колобок наскребется…
Чекисты заржали. Бессонов скрипнул зубами. Скользнул взглядом по профессору, жене его… Отвернулся в сторону.
- Все понятно, товарищи. Продолжайте. Не буду больше мешать. Но прислушайтесь к совету опытного следака. Будете обыскивать квартиру - начинайте с кухни.
- Окрошку жрал профессорскую, аж за ушами трещало. А теперь, выходит, сам барином заделался? Мешать он не будет. Нет уж. Ты мешай! Мешай! - Нянюра резво цапнула с печки кочергу и замахнулась, чтобы опустить на голову ближайшему из супостатов. Но "супостаты" оказались ловчее, и Нянюра завопила, когда младший из чекистов больно вывернул ей руку назад. Кочерга с глухим стуком упала на пол.
- Все, выводите буржуев. Квартиру обыскать… И ведьму эту старую возьмите на пару деньков - пусть мозги проветрит. Хотя хорошо бы ее расстрелять на месте за оказанное сопротивление при исполнении. Все одно толку от нее никакого. А мишень выйдет знатная, большая, заметная такая мишень. Эх… Неужто во всем доме одни старухи, да и те контрреволюционные элементы? Сейчас бы какую барышню посвежее.
Раздался гогот.
Даша никак не могла увидеть происходящее целиком, зато слышала отлично. И когда дядя Миша, а потом и тетя Лида, подталкиваемые в спину прикладами, вышли из столовой, а потом выгнали из столовой упирающуюся Нянюру, она обернулась к застывшему с пистолетом в руке англичанину.
- Там всего четверо. Трое с винтовками. У одного - наган. И еще Бессонов, - прошептала губами. - Можно попробовать их всех убить.
- А ваши родные? Что с ними?
- Арестованы. Наверное, их теперь расстреляют. Так обычно и бывает. Тем более чекисты говорили о Ходынке. Всем в Москве давно известно: если на Ходынку, то - расстрел. - Спокойствие, с которым она произнесла эти страшные слова, напугало ее саму. Но почему-то она чувствовала, что это правильно. Как тетя Лида, которая отложила свою боль и свое горе материнское на потом, так и Даша отсрочила панику на тогда, когда это не будет мешать ей думать и действовать.
- Вы не знаете, мисс Даша, случайно, где ваша тетя хранила Вещи… Предметы? Фигурки вроде Жужелицы? - Он шептал быстро, экономя секунды на паузах. - Может быть, сейф? Или секретный ящик, куда вы все прячете…
- Вы за этим приехали? Да? Из-за этого их взяли и убьют? Из-за этого погиб Саша?
- Дарья… Пожалуйста, ответьте.
- Нет! Я не знаю. - Даша сцепила зубы. - Я правда не знаю. Я сказала бы, хотя сейчас, в этот момент я вас ненавижу. За все.
- А Жужелица? - предпочел не услышать последнюю фразу майор.
Даша сунула руку в карман и открыла было рот, чтобы молвить "да вот же она", но тут ее словно кто-то одернул - молчи.
- У тети. Я ее тете отдала, чтобы она уже передала вам. - Даша непроизвольно дотронулась до маминого кулона пальцами. Как будто искра проскочила. На этот раз Даша ощутила ее абсолютно точно. Жужелица словно что-то хотела Даше сказать. Но что?
- Аа-ай… Аа-ай, родненькая моя, курносенькая сладурочка, - вой Нянюры донесся с улицы. - Ай, сладурочка в окошечко… К сестричке моей родненькой… Через совесть беги, гляди, где картошечка…
- Ваша няня всегда так? - Артур, встав сбоку от окна, выглядывал наружу. - Там кругом солдаты, патрули. Все отлично просматривается - перекресток, сквер, площадь. Не прорваться. Что в столовой?
- Пусто пока. Бессонов, сосед наш, их на кухню увел. Это в самом конце коридора… - Даша совершенно точно поняла, что Бессонов именно увел чекистов, чтобы дать ей возможность сбежать. Никакой благодарности она к нему не испытывала: мог бы и не уводить. Тогда бы этот англичанин вынужден был стрелять и убил бы хотя бы одного. Или даже двух! - Ну?
- Ай, сладурочка в окошечко… к сестричке…
- Погодите. - Даша прислушалась. - Нянюра не просто так кричит. Стойте… Она мне сказать что-то хочет.
Хорошо, когда человек в ситуациях, когда надо сосредоточиться - сосредоточивается. Когда не стучит в висках кровь, не замирает где-то ближе к пяткам сердце. Когда мысли ясны и отчетливы, а руки и ноги слушаются беспрекословно. Хорошо, когда твой темперамент, характер и наследственность мобилизуют и заставляют думать и действовать. Жаль лишь, что такой дар - редкость.
- Погодите. Кажется, я догадалась. Она говорит, надо бежать через "угол совести"… через окошко в "углу совести". Там выход на крышу.
- Даша?
- Ах да! Откуда вам знать. Это чуланчик. Он тут, возле столовой. Маленькая каморка с окном на крышу. Его дядя Миша называл "угол совести". Мы там… Впрочем, какое вам дело!
- Так что же мы медлим?! Где эта ваша "совесть"? Ну?
- Ничуть мы не медлим. - Даша продемонстрировала ключ, который только что достала из кармана, быстро вставила его в замок, повернула дважды и распахнула дверь.
Столовая все еще была пуста, зато в соседних комнатах - в ванной и маленькой дальней спальне для прислуги - обыск шел полным ходом. Что-то дребезжало, громыхало, падало, валилось, билось, сыпалось… Распахнув маленькую одностворчатую дверку чулана, Даша, нагнувшись, ловко забралась внутрь. Артуру же пришлось скрючиться в три погибели. Зато окно в "углу совести" было не таким уж узким - если втянуть в себя все, что втягивается, то можно попробовать не застрять. Артур ткнул рукоятью пистолета в стекло. Стекло треснуло, осыпалось.
- Вы уверены? - Артур посмотрел на девушку. Ее отчаянность, решительность и спокойствие его ничуть не поражали, он повоевал достаточно, чтобы сразу распознать адреналиновый шок. У новобранцев такой шок - обычное дело. Две-три атаки - и обычно он проходит, люди вновь начинают бояться смерти. Но сейчас это было ему на руку - возиться с дрожащей от ужаса вялой девицей было бы весьма некстати.
- В чем? В том, что мне нельзя тут оставаться ни секунды? Или в том, что я пролезу? Я пролезу.
- Тогда, простите, я пойду первым.
Не джентльменский… совсем не джентльменский поступок. Но майору требовалось оглядеться, убедиться в том, что соседние крыши свободны, проверить, насколько далеко расположена другая крыша и как прыгать, если черепица покрыта толстой коркой льда.
- Руку? Что вы там копаетесь? Руку, Даша…
- Погодите еще секунду. Нянюра же не просто так про картошку пела… Я только что сообразила. Здесь у нас в ящике всегда хранилась картошка, и там еще дырка внизу - мыши прогрызли, так в дырку всегда заваливались картофелины - одна или две. Картошки гнили и ужасно воняли. Мы все думали, откуда вонь… Когда нашли, ужасно злились на мышей и всё собирались дыру заделать, но так и не собрались… А потом уже и картошки не стало.
- Даша, а что если вы попозже расскажете мне о вашем счастливом детстве?
- Погодите же. Вот… Ага! Стойте, у меня юбка за стекла цепляется.
Она выкарабкалась на крышу, под зарядивший вдруг мокрый снег, кое-как одетая, но хотя бы в шали, накинутой на плечи, и, к счастью, в валенках… "А дядя Миша-то босиком, и у тети Лиды даже шапочки нет", - промелькнуло в голове, шелохнуло сердце, но вновь оказалось, что думать про это ей совершенно некогда и не нужно.
- Прыгать надо. Немедля. Вы справитесь? - Артур показал девушке на крышу соседнего дома. Совсем недалеко, метра два. Если прыгать по песку или по гальке где-нибудь в Судаке или в Куок-кале, то совсем не страшно. Рисуешь две черты "от" и "до" и прыгаешь… Представляешь, что ты отважный капитан пиратского корабля, что только что взял на абордаж испанскую каравеллу. Осталось только перескочить с борта на борт, не уронив шляпу с пером в синее-синее море.
- Да! - Она разбежалась и прыгнула.
- Отлично. Вы умница! - Он приземлился рядом. - А теперь бегом отсюда! Бегом, мисс Даша…
* * *
Они проторчали до утра на каком-то пыльном и большом чердаке. Артур распалил незаметный с улицы костерок, который почти не грел, но с ним хотя бы не было так стыло пальцам и глазам.
- Если вы пересядете поближе ко мне, то с большой долей вероятности нам обоим станет теплее. Хотя можете, разумеется, отказаться. Я пойму.
- Хорошо, - ответила она каким-то очень вялым тоном, бессильно привалилась спиной к его спине, и Артур догадался, что ее немного "отпустило" и теперь она непременно захочет спать. К счастью, тулуп, тот самый, почти месяц назад позаимствованный у крымских бандитов, он успел схватить, выскакивая из чадовской столовой. Без тулупчика (спасибо тебе, есаул) вряд ли они досидели бы здесь до утра. Артур осторожно накрыл девушку. Отличный большой тулуп - хватило на целую девушку и на половину левого плеча майора Уинсли.
Утром, едва рассвело, майор норфолкского полка армии его величества Артур Уинсли и Даша Чадова осторожно спустились с чердака вниз, выбрались через черную дверь соседнего с чадовским дома и остановились передохнуть.
- Что вы, мисс… Как теперь? Куда? Домой же вам, наверное, не стоит? У вас есть еще родные? Бабушки, тети, дяди?
- Нет. Все кончились. Вот брат есть, - загорелась вдруг Даша. И как-то внезапно сникла. - Митя. Впрочем… Нет. Наверное, и его тоже нет. Скажите, сэр шпион, а насколько важны вам ваши эти кулоны?
- Очень важны, но какое это имеет значение теперь?
- Тогда, - Даша дерзко уставилась серыми своими глазами в его серые глаза, - тогда я предлагаю вам сделку.
Был бы Артур собакой, он бы заскулил. Количество сделок, в которые он за последние несколько месяцев так или иначе ввязался, превышало все человеческие возможности.
- Та-ак. И какую же это сделку, мисс Даша?
- Я отдаю вам вот это, - она вытащила совершенно женским, не подходящим для такой молодой девушки и от этого не вульгарным, но трогательным жестом из глубокого ворота кисет. - Это и есть ваши драгоценные штуковины. Они в дырке мышиной лежали… А я их нашла! Так вот, я отдаю вам ваши кулоны, а вы за это довозите меня до села Топловское, что в Крыму. Там у Нянюры ведь сестра в монастыре. И хорошо там. Спокойно… И наши тоже там… Да. Давайте так и поступим. Точнее, сначала вы меня довозите, а потом… потом я вам отдаю этот мешочек.
- А если я его у вас просто отберу? - невесело рассмеялся Артур. Кажется, Топловское - заколдованное место: то оно его преследует, то от него убегает.
- Думаю, вам воспитание не позволит.
- А вам, выходит, ваше воспитание позволяет меня шантажировать. Да?
- Нет, - нахмурилась девушка. - Но у меня выбора нет. У меня вообще ничего нет. И никого… Теперь.
Девушка запихнула мешочек в карман юбки, туда, где лежала уже фигурка Жужелицы. Коснулась случайно указательным пальцем, погладила маминого жучка по спинке. Едва заметно кольнула руку хозяйки маленькая "жужелица-жужка". У Даши защекотало в носу. "Жужелка, жужелка, пошепчи на ушко", - Даша сглотнула слезы, так чтобы англичанин не подумал, что она раскисла.
- Хорошо. Договорились, мисс Даша. Только, чур, меня слушаться и делать то, что я буду говорить. Кстати, мое имя Артур. Я вас прилично постарше, поэтому можете звать меня… э‑э‑э… дядя Артур, например. Или господин Артур. Или сэр. Хотя нет, "сэр" - слишком по-солдафонски. Вот! Майор. Да! Зовите меня майором. Это меня хотя бы не пугает, потому что "дядя Артур" звучит, скажем прямо, странновато… Что-то еще? Что? Да что вы на меня так уставились? Даша… Даша! Эй… Дарья!
- Дядя Артур… Майор, - она жалобно уставилась на него с очевидным намерением вот-вот расплакаться. - Я совсем… совершенно не понимаю, что со мной происходит, но нам с вами необходимо немедленно пожениться.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…
Лариса Бортникова
Родилась 10 октября 1970 года в городе Куйбышеве (сейчас Самара) в семье военного. Путешествовали много, часто; меняли гарнизоны, города, школы, знакомых. Отлично умеет паковать вещи, устраиваться на новом месте и заводить новых друзей. В 1991 году закончила Самарский государственный университет. В 1993 году случайно влюбилась, отчего не закончила Московскую юридическую академию. По образованию филолог, переводчик, недоюрист. Продолжила семейную традицию вечных путешествий: Москва, Рига, Берлин, Стамбул, Москва. Работала переводчиком, учителем, журналистом, опять переводчиком, торговала недвижимостью и промышленным оборудованием. Пробовала на вкус бизнес чужой и собственный. Теперь топ-менеджер в небольшой московской компании. Замужем. Есть сын - совсем уже взрослый, 14 лет. Писательство рассматривает (по крайней мере, до сего времени рассматривала) как основное хобби. Среди прочих увлечений - фламенко, блогосфера и ковка.
Вот так, то с пером, то с молотом, то с кастаньетами в руках, автор проводит свое свободное время.
Писать начала в 2001 году, для себя и исключительно в свободное время. С 2005 года решила взяться за фантастику. Воодушевленная друзьями, стала играть в сетевых конкурсах. Получилось неплохо. Собственно, благодаря конкурсам и начала потихонечку публиковаться в сборниках фантастических рассказов, а также в журналах "Реальность фантастики", "Шалтай-Болтай", "Полдень" и других. С рассказом "Гарнизон "Алые паруса" в 2008 году Лариса стала лауреатом премии имени Юрия Казакова (за лучший рассказ года). Также стоит отметить и журнал "Космополитен", в котором автор успешно публиковала свои литературные произведения в течение двух с половиной лет.
Автор о себе
По опроснику Марселя Пруста
1. Какие добродетели вы цените больше всего?
Чужие. Всегда приятно поглядеть на то, чего у тебя нет.
Ну а серьезно - сдержанность.
2. Качества, которые вы больше всего цените в мужчине?
Великодушие.
3. Качества, которые вы больше всего цените в женщине?
Женщин я ценю всех и всегда, целиком и полностью, вместе с их добродетелями, грехами, грешками и дурным характером. Женщины безупречны. А уж если женщина ненавязчива, то это прелесть что такое.
4. Ваше любимое занятие?
Отвечать умно или честно? Лучше честно. Я покушать люблю. Очень. Неимоверно. Не вредило бы здоровью и фигуре, начинала бы с утра омлетом с апельсиновым соком, заканчивала бы за полночь рябчиками в ананасах. А уж если к вкусной еде есть хорошая книга, то можно расписаться в том, что жизнь удалась.
5. Ваша главная черта?
Хотелось бы думать, что честность. Но это же не мне решать… В общем, я не знаю. Ах да. Еще нерешительность.
6. Ваша идея о счастье?
Много вкусной еды, много качественной литературы, температура за бортом плюс двадцать пять - двадцать шесть по Цельсию, солнечно, бесплатный высокоскоростной вайфай, сто сорок семь написанных мной романов в книжном шкафу, и чтобы тихо-тихо вокруг, мухи и кошки не в счет… И еще пусть из кузни, что во дворе, такие знакомые звуки "тюк-тюк БАБАХ, тюк-тюк БАБАХ" - муж у меня кузнец-любитель, поэтому всегда что-нибудь да кует.
А главное, чтобы и все остальные люди. Все. Без исключения… Были счастливы каждый по-своему. Ровно так, как им на этот момент кажется правильным.
7. Ваша идея о несчастье?