По большому счету, двенадцатилетнему Вовке Стельмашку было глубоко плевать, что именно стало причиной начавшейся пять лет назад эпидемии. Была ли это выпущенная три десятилетия назад американцами ракета с какой-нибудь особо поганой начинкой, состоящей из специально выведенных в секретной лаборатории боевых штаммов, или обычный бестолковый степной суслик, не в том месте решивший вырыть себе нору. Гораздо важнее было то, что в тот раз не убереглась его семья. Слегли в один день, температура подпрыгнула аж до сорока градусов, голова постоянно кружилась, а сил не хватало даже на то, чтобы повернуть голову или поднять руку. Отец, пока еще мог сам ходить, вывел на куске картона крупными буквами: "Не входить - мор!" и повесил это предостережение на входной двери снаружи. Что было потом, Володя помнит плохо: его бросало то в жар, то в холод, невыносимо хотелось пить, горячечные бредовые видения в воспаленном мозгу сменялись одно другим, а потом, словно их продолжение, прямо над ним появилась затянутая в серебристый комбинезон биологической защиты фигура, у которой вместо лица было жутковатое "хрюсло" изолирующего противогаза.
- Лейтенант, мальчишка-то, похоже, живой, - глухо пробубнил искаженный мембраной голос.
- Вижу, Рыжий, - отозвался откуда-то второй, почти неотличимый от первого. - Тут девчушка тоже дышит еще. Что делать будем? Ведь помрут скорее всего…
- Что делать, мля? А есть варианты? - порывисто развернулся на голос стоящий над Володей. - Или есть желание взять грех на душу?
- Не, ты чего? И в мыслях не было!
- Тогда, вызывай "таблетку" , и в госпиталь их. Бог даст - выкарабкаются.
Они с Маринкой действительно выкарабкались, хотя, поправлялись долго и с трудом. Вот только особой радости внезапно повзрослевшему в свои двенадцать лет Володе это не приносило. Он уже знал, что родители похоронены в одной огромной братской могиле вместе с остальными жертвами мора, а вернуться в залитый дезинфицирующей химией дом им никто не позволит - слишком малы они с сестренкой, самостоятельно жить не смогут, а родственников, которые могли бы приютить сирот, не имелось. А значит - ждал их какой-нибудь детский дом в Волгограде, а то и еще дальше…
Но, вместо детского дома за порогом госпиталя их ждал, облокотившись на капот своей старенькой, видавшей виды "Нивы", Рыжий.
Процедура въезда в Иловлю была уже привычной: бойцы Бригады на специальной площадке перед воротами проверяют радиометрами сначала технику, которую мы развернули в короткую шеренгу перед въездом в поселок, потом - парней моих, "федеральное бандформирование", блин, потом уже - шмотки, нами привезенные. Проверяли всерьез, без каких-либо послаблений. Знакомые, не знакомые - военнослужащим Бригады без разницы, для них все равны. Вон, Вовку-ходока шерстят наравне с нами, хотя он ведь местный, и всех этих хлопцев, что сейчас вокруг нас с приборами бродят, наверняка, знает, как облупленных. Но, стоит, молчит и даже мимикой никакого неудовольствия не показывает. Да уж, тут отношение к безопасности серьезное, слишком хорошо знают, чем беспечность заканчивается.
Подошедший ко мне совсем еще молодой паренек в выгоревшем на степном солнышке чуть не добела камуфляже, просит показать индивидуальный дозиметр, старенький, но все еще работоспособный ДП-14. Беспрекословно вытягиваю его за шнурок из выреза футболки. Парни вслед за мной начинают доставать свои. Многие носят их также как и я - на шее, словно ладанку. Другие - в специальном маленьком кармашке на поясе брюк. Второй боец проходит мимо нас с журналом, сверяя показания приборов с записями в журнале. Проверяет - не хапнул ли кто из нас дозу пока по степям катался. Отбитое у бредунов оружие привлекло особое внимание, но мои орлы инструктажи по технике безопасности во время выходов на зараженные территории усвоили крепко, "фонящую" вещь с собой не потащат. Старший по КПП - пожилой седоусый и явно матерый прапор среди вещей эти трофейные стволы сходу вычисляет - вот что значит опыт, просто глаз-алмаз у мужика, и, поднеся к ним свой радиометр, хмыкает.
- А фон-то - повышенный.
- В пределах нормы, - невозмутимо отвечаю я. - Мы правила знаем.
- Угу, в пределах, - слегка насупившись бурчит он себе под нос, - но в верхних…
- Но, один черт, в пределах, - не шибко вежливо обрываю его ворчание. - Не зарывайся, ладно?
Прапорщик недовольно топорщит усы, однако, в спор решает не вступать. Как ни крути, прав все-таки я. А то, что резковато я с ним, так ничего, потерпит его самолюбие. Таких вот старых въедливых служак нужно стараться вовремя на место ставить, а то забуреют мигом, на шею сядут и ноги свесят. Сам не заметишь, как придется на каждый поход в туалет разрешения у них спрашивать. Письменного.
Махнув на прощание уже собравшему свои трофеи и хабар Вовке, который о чем-то беседует возле "брони" с Шурупом, топаю в будку блок-поста. Надо бы начальство местное навестить, о результатах доложиться, но, для начала - уточнить, на месте ли, чтобы попусту через весь поселок не переться. Оно, конечно, не далеко, но лишние круги наматывать нет ни малейшего желания.
- Здорово, воин, - словно старому знакомому кивнул я сидящему в будке поста связисту.
На самом деле встречал я его пару раз, не больше, даже имени не знаю, но, с другой стороны, мы ведь, можно сказать, только приехали. Успеем еще, и познакомиться, и подружиться, а пока нужно контакты налаживать.
- Здравия желаю, товарищ лейтенант, - улыбается он мне в ответ.
О, как! А земля-то, и вправду, слухом полнится! А ведь я своими офицерскими погонами в Иловле и не козырял. О том, что командир недавно прибывшего отряда наемников "по совместительству" еще и лейтенант СБ , в чине старшего опера, знали всего несколько человек в штабе Бригады. Но, похоже, начала расползаться информация. Хотя, видимо, пока не сильно широко. Вон, тот же прапорщик на КПП явно не в курсе, иначе бы бухтеть не стал. Тут не наемничья вольница - регулярная армия, с субординацией и уважением к звездам и просветам на погонах все в порядке. А этот, значит, уже в курсе. Впрочем, чему удивляться? Всю жизнь самыми осведомленными людьми в армии были писаря и связисты.
- Слушай, не в службу, а в дружбу, уточни там, Лапшин сейчас на месте?
Паренек понятливо кивнул и взялся за трубку стоящего перед ним телефонного аппарата.
- На месте, - сообщает он мне, обменявшись с кем-то парой фраз. - И, вроде как сегодня никуда не собирается.
- Спасибо, братишка, - по-свойски подмигиваю я ему и выхожу на улицу, где моя бравая "банда" уже завела двигатели и стоит "под парами", ожидая, когда горячо любимый командир свои дела закончит.
- Все, парни! - гаркаю прямо с крыльца. - Сработали отлично, все молодцы! Всем в расположение и дальше занимаетесь по плану, Курсант - старший. А я скоро буду.
Рыча двигателями и хрустя мелким гравием под рубчатым протектором колес, БТР и один из УАЗов разворачиваются и, отчаянно пыля, уезжают в сторону Большой Ивановки. Чуть позже и я туда поеду, на базу, уже почти ставшую для нас домом. Но сначала нужно заехать в штаб, к командиру Бригады полковнику Лапшину.
Врать не буду, особого впечатления при первой встрече на меня полковник Андрей Васильевич Лапшин не произвел. После всех рассказанных Исмагиловым на вводном инструктаже в Червленной историй о Бригаде и ее героическом командире, я себе представлял его несколько иначе. Думал, будет здоровенный мужик вроде меня, только лет на пятнадцать старше. Реальность оказалась куда прозаичнее: никаких пудовых кулаков, квадратной челюсти и широченных плеч у товарища полковника не наблюдалось. Был он скорее похож на сельского врача или учителя. Этакий среднего роста, пожилой и несколько грузный дяденька с обильной сединой в волосах. Разве что глаза у него были для этого образа не совсем подходящие - спокойный и прямой взгляд умного, сильного и уверенного в себе человека. А уж когда он заговорил… Тут уже последние сомнения развеялись, как утренний туман на солнышке: сразу стало понятно - этот человек свое подразделение в ежовых рукавицах держит и порядок у него, наверняка, везде образцовый. Уж на что я толстокожий и к субординации без особого пиетета относящийся анархист, и то, клянусь, под конец нашего с ним первого разговора едва удерживал себя от того, чтобы встать по стойке "смирно" и в таком вот виде слушать. Да и в ответах на его вопросы постоянно сбивался на короткие уставные: "Так точно" и "Никак нет". Сам понимал, что выгляжу при этом словно "салага"-первогодок перед генералом, но ничего не мог с собою поделать, настолько могучая харизма была у этого внешне совершенно не примечательного человека. Со временем, недели этак через две общения, конечно, кое-какой иммунитет я к нему выработал и мог общаться относительно спокойно, не пытаясь постоянно вытянуться во фрунт и начать козырять. Все ж таки я не его подчиненный, а командир совершенно самостоятельного подразделения. У меня тут свои цели, свои задачи, и приказать мне Лапшин ничего не может, разве что попросить. Вот он и попросил.
Как ни крути, стоит Бригада в здешних краях не первый год и, хотя сама в боестолкновения практически не вступает, службу тут несут со всем тщанием. А что там, в Боевом Уставе написано? "Разведка ведется целеустремленно и непрерывно…". Короче, даром разведотдел и особисты у Лапшина свой хлеб не ели: и аналитикой занимались, и с населением работали, и агентурную сеть осведомителей, в смысле, добровольных помощников, имели весьма разветвленную. И, буквально неделю назад, "намыли" они среди пустопорожних разговоров и бестолковых слухов весьма интересную и важную информацию. Вот только для ее проверки нужны были не технические специалисты, которых в Бригаде было полным-полно, а опытные вояки. А вот их как раз у Лапшина и не хватало. Еще полгода назад он бы и заморачиваться на эту тему не стал - переговорил бы с коллегами из 56-й бригады, которая хотя уже давно переквалифицировалась из десантно-штурмовой в пограничную, но боевых навыков при этом вовсе не растеряла. Те выделили бы парочку взводов разведки или одну мотострелковую роту, и проблема была бы решена. Но, ни одного десантника-пограничника в пределах досягаемости не осталось - все воевали с турками. Зато под боком были какие-то не совсем понятные, но, явно бывалые и тертые мужички, в смысле мы. Вот и обратился Лапшин ко мне с заманчивым предложением о сотрудничестве и планом одной интересной и многообещающей, в случае успеха, операции. О результатах которой я и еду ему сейчас докладывать. Нет, скорее, уже приехал - вот он, штаб Бригады. Осталось только войти, да на второй этаж подняться. Излишней бюрократией тут не страдают, в приемной под бдительным оком секретаря-ординарца полчаса сидеть не придется.
Так и получилось, к Лапшину пропустили меня сразу же и беспрепятственно.
- Здравия желаю, Андрей Василич! - с порога приветствую я хозяина кабинета.
- Ну, здравствуй, Михаил, - кивает тот в ответ. - Как прокатились, успешно?
- Более чем. Передавайте ребятам своим от меня поклон. Отлично сработали, и особисты, и радиоперехват. Взяли тепленькими, можно сказать, со спущенными портками. Да еще и парнишку одного из ходоков ваших из беды выручили.
- Это кого же? - полковник смотрит заинтересованно.
- Вовкой звать, прозвище - Малек.
- А, знаю такого. Саши Рыжего ученик, хороший паренек, толковый. Ходок из него со временем отличный выйдет, если доживет, - Лапшин тяжело вздыхает. - Наставнику-то его, Сашке Волженкову, тоже равных не было. А потом бац - и нет человека… Ладно, отвлеклись. С "языком", как я понял, не вышло ничего?
- Никак нет, - сокрушенно развожу руками я. - Мы пытались, товарищ полковник, честное слово пытались. Снайпер мой их старшего, который основную группу свой отход прикрывать бросил, а сам в отрыв пошел, подстрелил очень аккуратно - в ногу. Так тот, гнида, когда понял, что слинять не выйдет - из своего же ТТ себе череп и продырявил.
- Даже так? - брови Андрея Васильевича изумленно выгибаются.
- Именно так, - поддакиваю я. - И вообще, я конечно, в здешних реалиях пока не шибко хорошо разбираюсь, но по вашим же рассказам судя… Странные какие-то эти бредуны были: радиосвязью пользовались очень грамотно, с дисциплиной - полный порядок, на верную смерть остались, чтобы отход старшего прикрыть. Да и сам старший… Сообразил, что его живым взять хотят - хлоп, и "маслину" себе в бошку… Прямо, не бандит с Пустошей, а самурай какой-то, разве что без шашки.
- Да уж, - соглашается комбриг, - действительно, необычная банда… Ладно, когда будете продавцов вязать, уж будьте аккуратнее, постарайтесь в живых побольше народу оставить. Может, они чего интересного расскажут.
- Обязательно, - клятвенно заверяю я. - Опять же, контрабандисты, думаю, похлипче бредунов будут. Они ж просто жулье, а не убийцы. Трупы на них гирляндами не висят, им "пеньковый галстук" не корячится, наверняка каторгой отделаются. Так что - до последнего патрона отстреливаться не будут. Если поймут, что их прижали и удрать не выйдет - сразу лапки в гору задерут.
- Твоими бы устами, - качает головой Лапшин. - Парни-то твои как?
- А, - улыбаюсь я, - чего с ними будет? Счастливы - словно карапузы в песочнице. Это ведь с момента нашего тут появления первое настоящее дело. До этого - инструктажи, да тренировки. Застоялись хлопцы в седлах… А тут такая возможность размяться! Чуть не передрались - кто поедет. Пришлось гавкнуть, чтоб порядок навести и своей властью добровольцев назначать.
- Как дети! - понимающе хмыкнул полковник.
- И не говорите, Андрей Василич! Есть одна поговорка, очень в тему: "Армия - тот же детский сад, только… эээ… писюны длиннее и автоматы настоящие". Вот она как раз про моих гавриков.
- Ладно, - Лапшин с трудом подавил рвущийся смешок, - давай-ка посидим, померкуем, как и где продавцов брать будем.
Несмотря на весь мой достаточно богатый в этой области опыт, лежать в засаде - занятие очень сложное и утомительное. Когда ведешь наблюдение за противником, как мы с Толей в свое время у моста возле Белгатоя или в Ца-Ведено - все несколько проще: на той стороне постоянно какая-то движуха идет, кто-то куда-то бегает, что-то происходит. Словом, меняется обстановка. А вот лежать так, как мы сейчас, затихарившись под довольно реалистично изображающими выгоревшую под летним солнышком сухую степную травку маскировочными накидками и гадать в ожидании: приедут или нет… Все почти как в той древней, времен Афганской войны песенке:
А мы сидим в засаде втихаря
И кушаем дубовые галеты.
Курить нельзя, вставать и спать нельзя
И не дай бог захочешь в туалет ты…
Отличная песня, и очень точно самочувствие в таких ситуациях передающая. Я ее еще в той, прошлой жизни, в одной хорошей книжке вычитал. Там, кстати, парняга тоже впух не кисло, вроде как я. Только, повезло ему больше, и попал он в хотя и опасный, но, по крайней мере, вполне предсказуемый и знакомый (пусть только по учебникам и художественным фильмам-книгам) сорок первый год, где развернулся во всю ширь своей щедрой русской души и в конце концов в личные порученцы к усатому Вождю Народов угодил. Живут же люди, а! Одному мне, как тому бедному Ванюшке из поговорки - всюду камушки. И попал черт знает куда, и занимаюсь непонятно чем. Хотя, нет, чем именно занимаюсь, как раз очень даже понятно - в засаде лежу. Жду и бдю, блин.
А началось все с того, что на штурмовую полосу в нашем ППД в Большой Ивановке примчался взмыленный и заляпанный грязью по самые брови посыльный с поста дозиметрического контроля Бригады. Дождик накануне прошел очень хороший, что для этих мест летом - серьезная редкость. Развезло окрестные веси конкретно, вот и решил я, что называется, гнусно и подло воспользовавшись случаем, выгнать своих орлов на полигон, разом превратившийся в раскисшее болото. Как говорится - провести занятия в условиях максимально приближенных к боевым. Вообще-то, я их и так вот уже почти полтора месяца гоняю нещадно и в хвост, и в гриву. Здорово помогает даже не омоновский, а еще армейский опыт тех лет, когда я был "страшным", в смысле - старшим, сержантом войсковой разведки на должности замкомвзвода. Так что, порядочки у нас теперь почти как в "непобедимой и легендарной": ранний подъем, правда, не в шесть, а в семь часов утра, трехкилометровая пробежка в среднем темпе, турники. Тест Купера, который тут, чтобы не вызывать лишних вопросов у личного состава, называю просто силовым комплексом, каковым он, собственно, в свое время в милиции и значился. Раз в неделю - обязательный марш-бросок на "червонец" в полной выкладке. Вспомнил и тут же ввел в обиход "лавочку дружбы". Не слыхали? Зря! Чертовски пользительное упражнение. По сути - то же самое качание пресса на скамье, но не в гордом одиночестве, а всем взводом. Сели плотненько рядком на длинной скамье, обнялись за плечи, и погнали под счет. Поначалу - все как обычно, а вот ближе к сотне повторений, когда самые слабые начинают сдавать… Даже если ты "сдох" и сил продолжать у тебя нет, соседи слева и справа все равно не дадут тебе остановиться, ведь ты словно звено в цепочке. А значит - будешь продолжать сгибаться и разгибаться. А мышцам, им все равно, что ты можешь или не можешь, они продолжают работать. А самые сильные, в итоге, чуть ли не вчетвером-впятером тянут вверх всю цепочку из двух десятков бойцов. Нагрузка у них при этом - тоже дай боже. Понятное дело, что поначалу и первые, и вторые ходят после такой "утренней гимнастики" слегка скособочившись и лишний раз им кашлянуть больно, зато видели бы вы, какой прогресс буквально через неделю начинается!