- Есть одно место. - Филимон усмехнулся. - Влахернский дворец, рядом со стеной Константина.
- Дворец?!
- Ну, это он так только называется. Вообще-то там одни развалины… есть куда прятать. И вот еще что. - Чиновник потеребил бородку. - Сделать всё нужно как можно быстрее, может быть, даже завтрашней ночью. Сдается мне, о сделке проведали люди эпарха. Есть у него некий Овидий Тселл, гад, каких мало.
- Не беспокойся, все сделаем в лучшем виде, - успокоил приятеля Конхобар Ирландец.
- Еще бы, - нервно усмехнулся тот. - Тем более что это большей частью ваши проблемы.
- Ты сказал, нам может помешать эпарх? - озадаченно переспросил Хельги. - Хотелось бы узнать хоть немного про него и про Овидия Тселла.
Филимон оглянулся по сторонам.
- Узнать? Ну, идемте. Провожу вас до Амастридского форума, по пути и расскажу, что знаю.
Резкий порыв ветра приподнял край чиновничьей мантии, понес по улице сухую желтую пыль. Похолодало, и небо ощерилось тучами - в благодатном Константинополе наступала осень.
Как поведал Филимон Варза по пути к Амастридскому форуму, эпарх Никандр принадлежал к некогда древнему, но обедневшему роду, неожиданно возвысившемуся после убийства императора Михаила Исавра. Ходили слухи, что еще во время правления Михаила Никандр оказал большую услугу Василию Македонцу, организовав устранение его врага - кесаря Варды. А когда Василий стал базилевсом, Никандр получил завидную должность эпарха. Находясь у такой хлебной кормушки, теряться не стал, быстро обзавелся несколькими особняками в Константинополе и кое-какой недвижимостью в Никее и Фессалониках. В самой столице эпарх почти открыто жил на три дома, в одном - у форума Феодосия - с женой и детьми, в двух других - у церкви Апостолов и на площади Аркадия - с любовницами. Кроме того, как выяснил по своим каналам Филимон, существовал еще и четвертый домик, неприметный особнячок где-то на окраине, у ворот Силиври. Похоже, туда-то и вели следы исчезнувших дев, не все из которых исчезли, некоторые, говорят, объявились среди куртизанок, рассказывая какие-то страшные вещи о жутких оргиях, тайно устраиваемых высшими сановниками империи.
Заинтересовавшийся рассказом об оргиях князь потребовал подробностей.
- Подробности? - усмехнулся чиновник. - Их вряд ли кто скажет. Кто-то - потому что сам участвовал, а другие - потому что боятся за свою жизнь, как те куртизанки. Одну из них потом нашли у Золотых ворот со стрелой в сердце. Конечно, все свалили на русов.
Покончив с эпархом - не так-то много и узнали о нем "компаньоны", - протостратор перешел к лицу рангом помельче - заместителю градоначальника Овидию Тселлу, почему-то имевшему устойчивую репутацию тайного содомита, хотя официально Овидий был женат и имел пятерых детей. Ну, дыма без огня не бывает. По мнению Филимона, Овидий Тселл был еще покруче самого эпарха, по крайней мере, влиял на него, что было заметно. Разбирающимся во всех хитросплетениях придворной жизни чиновникам, к коим, несомненно, относился и Филимон Варза, иногда казалось, что истинный эпарх - Овидий, а не Никандр. В общем, и с этим тоже дело было нечисто.
- Поняли, в какую клоаку можете вляпаться? - сурово предупредил чиновник.
"Компаньоны" послушно кивнули.
- То-то же!
К указанному ночному часу "компаньоны", прихватив с собой пятерых воинов во главе с Твором, скрываясь в тени деревьев, подошли к Калигарийским воротам, расположенным близ опустелых зданий заброшенного Влахернского дворца. У озабоченных в большинстве своем собственной безопасностью базилевсов до этой дальней резиденции просто не доходили руки. Зачем, если к Большому дворцу на берегу моря все время пристраивались какие-то здания? Там было удобней, привычней, комфортней. А здесь по опустевшим постройкам гулял ветер. Впрочем, не только ветер - заброшенный дворец охранялся.
- Кто здесь? - сурово крикнул в темноту вышедший из-за угла воин.
- Адрианополь! - как научил Филимон, ответил Хельги.
- Никея! - тут же отозвался страж и лишь угадывавшимся в темноте жестом разрешил следовать дальше.
У Калигарийских ворот "компаньонов" тоже давно уже ждали. Начальник воротной стражи Амвросий по очереди спустил всех вниз со стены на длинной веревке. Оказавшись на земле, Хельги огляделся, положив руку на меч. Не похоже было, чтобы стража русов очень уж бдила. Никто не бежал из темноты, не ржали лошади, не свистели стрелы. Спокойненько все. Тихо.
- Ну и стражи, чтоб вас Перун поразил, - не сдержавшись, выругался князь. - Эдак хоть целая сотня катафрактариев вылазку совершит - никто не заметит.
- Не переживай, заметим, - раздался из темноты насмешливый голос. - Адрианополь!
- Никея, - ошарашенно отозвался Хельги, не очень-то уверенно чувствуя себя в позорной роли лазутчика.
- Проходите. - Видно было, как зашевелились кусты, и князю на миг стало не по себе - слишком уж хорошую мишень представляли собой его люди, столпившиеся на открытом пространстве между городскими стенами и временными укреплениями русов.
- Идите строго по тропе в деревню, - предупредил все тот же голос. - Дернетесь в сторону - умрете.
Делать было нечего. Решив не лезть на рожон, Хельги с Ирландцем и воинами двинулись по неширокой тропе, вьющейся меж кипарисами и шиповником. Сквозь черноту облачности, слабо освещая путь, проглядывали тусклые звезды. Где-то впереди залаяли собаки.
- По-моему, нам туда не надо, - догнав князя, усмехнулся Ирландец.
Хельги согласно кивнул и предложил затаиться неподалеку, в кустах. Выждать, когда рассветет.
- Надеюсь, там нет никого, мы уже достаточно отошли от охранения.
В кустах и впрямь никого не оказалось, не считая стаи ворон, огласивших округу гулким недовольным карканьем. До чего же было неуютно! Колючие кусты так и норовили расцарапать лицо. Ко всему, стал накрапывать дождик. Легкая ромейская одежка вовсе не спасала от холода. Почувствовав, что коченеет, князь заставил воинов приседать - хоть так согреться. Сам приседал с ними, стараясь не рассмеяться. Видела бы его в этот момент Сельма!
Так и дождались рассвета. Солнце еще не взошло, но уже забрезжило призрачным тусклым светом. В деревне за холмом закричали петухи.
Хельги положил руку на плечо самого младшего воина.
- Ну, вот и пришло твое время, Ждан. Готов?
Отрок кивнул, зарделся - шутка ли, сам князь напутствует его в опасный путь. Ждан один из всех был в кольчуге, которую специально для этого случая прикупили на рынке, так же как и блестящий шлем и короткое метательное копье - дротик. На плечи набросили плащ - издалека сойдет за воинский.
- Словно лазутчика готовим, - покачал головой Твор.
- А он и есть лазутчик, - хохотнул князь. - Свой среди своих. Ну, пусть хранят тебя боги, отрок!
Улыбнувшись, Ждан шмыгнул носом и быстро пошел в сторону русских позиций. Так и было задумано: его, младшего гридя, мало кто знал, тогда как запросто могли узнать недавно "погибшего" Твора, не говоря уже об Ирландце или - того хуже - князе, который, вообще-то, находился сейчас в своем шатре, разбитом на берегу моря. И кем был этот человек на самом деле, знал лишь молодой воевода Вятша, посвященный во все дела. Его и должен был отыскать Ждан.
- Стой! - Отрок оглянулся. Вышедший из-за кустов воин целился в него из лука. Двое других, крепкие молодые парни, стояли поодаль, выставив вперед копья. - Кто таков?
- "Детской" сотни воеводы Вятши вой! - как учили, откликнулся Ждан.
- "Детской" сотни, говоришь? - Опустив лук, воин недоверчиво осмотрел парня и подошел ближе. - Дай-ка сюда копьецо.
Ждан послушно протянул дротик.
- "Детский", говоришь? - усмехнулся страж и вдруг неожиданным приемом сбил отрока с ног, закричав:
- Вяжи его, ребята!
Навалились, заломили за спину руки, связали! Набилась в рот черная мокрая земля. Ждан сплюнул.
- Плюется еще, тварь. Во, смотрите-ка, ребята, лазутчика поймали! У, вражина.
- А откель ты знаешь, что это лазутчик, дядько Ноздряй? - спросил один из парней. - Он же говорит, "детский".
- Сам ты "детский", - нехорошо ухмыльнулся Ноздряй. - Вона, разуй зенки! Смотри, кольчужка-то у него не по-нашему вязана!
- И правда.
- Шелом тоже не наш, больно уж плоский, про копье я уж и не говорю - как есть ромейский дротик. А плащ? Тонкий, такой ни от дождя не укроет, ни от солнца палящего. Ромейский плащ! Так кто же это, как не ромейский лазучтик?
- Верно, дядько! Ух, гад! - Один из парней больно пнул Ждана в бок, да так, что едва не захолонуло сердце.
- Счас вызнаем, зачем он к нам пробрался, - с непонятным азартом потер руки Ноздряй. - А ну, тащите его к тому бревнышку… Так. Теперь кольчужку да рубаху сымите… Привязывай, привязывай к бревнышку… Помните, спрашивали, зачем мне здесь плеть? А вот и сгодилась.
Хищно ощерившись, Ноздряй со свистом раскрутил в воздухе конец плети, с размаху опустив его на спину Ждана. Отрок дернулся, закричал. Полетели вокруг мелкие капельки крови - удар сразу же рассек кожу. К кровавому шраму чрез всю спину тут же прибавился второй, затем третий.
- Ну? Так зачем к нам шел?
- Вятше… воеводе… скажу… - со стоном прошептал отрок.
- Нет уж, и нам сейчас скажешь. - Ноздряй гнусно осклабился. - А не скажешь, так, ровно пес, сдохнешь.
- Да не лазутчик я! - с обидой выкрикнул Ждан. - Вятшу, говорю, позовите… воеводу. Ему скажу…
- Ишь ты… - Ноздряй еще раз стегнул пленника. Тот дернулся, застонал…
Еще бы не застонать. Такая. боль… жуткая. И ладно бы от врагов, а то от своих, что самое-то обидное. И ведь не расскажешь ничего - нельзя. Так и погибнешь здесь под плетью.
- Получай!
- Ну что-же вы? Ведь я же свой, свой… ну неужели вы не чувствуете, неужели так глупо попался бы настоящий лазутчик? Или вам все равно, кого бить? Ну, перестаньте же, перестаньте…
- Здорово ты управляешься, дядько Ноздряй, - завистливо произнес кто-то из парней. - А дай мне попробовать.
- Пробуй, - пожал плечами Ноздряй. - Не, замахивайся не так, с оттягом… Во!
Ждан снова дернулся, с ужасом сознавая, что не может ничего придумать.
- А вот дай-ка обратно. - Ноздряй засмеялся. - Покажу, как позвоночник перешибить. Единым ударом.
- Ну-ка, ну-ка…
- Главное тут - примериться…
- Стойте! - закрутил головой Ждан, светлые волосы его растрепались, серые глаза смотрели с ужасом. - Лазутчик я, лазутчик. Признаю!
- Поздно, парень.
- А за лазутчиков, между прочим, награда положена! Эй, слышите меня, парни? - Ждан извернулся, как уж, увидел, что хитрость его достигла цели.
Парни переглянулись. Один из них перехватил нанесенную для последнего удара плеть.
- Охолони-ка, дядько. За лазутчика ведь и впрямь наградят.
- Ужо, Вятша-воевода серебришка отвалит изрядно, - подначил Ждан, инстинктивно стараясь, чтоб в головах парней сформировалась устойчивая цепочка: лазутчик - Вятша - серебро. Чтоб серебро связалось у них именно с Вятшей.
- Инда и впрямь утащить к воеводе? - раздумчиво протянул кто-то. - Не к Вятше, так к Хаснульфу.
- От Хаснульфа мы точно ничего не дождемся, - неожиданно подал верную мысль Ноздряй. - Лучше уж, в таком разе, к Вятше. Выводите коней.
Ого, у них еще и кони? Тогда быстро доедем.
Ждана отвязали от бревна, снова скрутили ему руки, на этот раз спереди, другой конец веревки привязали к седлу, по-хазарски. Конь-то оказался один, на него и уселся Ноздряй, хлестнул плетью, помчался, отрок едва не упал - хорошо, поддержали под руки бегущие рядом парни, закричали недовольно:
- Не так быстро, дядько…
И вот уже впереди, за деревьями, показались шатры, бревенчатые осадные башни, пороки. А за ними тянулись широкой бесконечной лентой зубчатые стены столицы ромеев.
Просторный шатер воеводы Вятши стоял рядом с княжеским. Вился на ветру алый стяг-прапор.
- Куда? - заступили дорогу хмурые стражи.
- К воеводе, с лазутчиком.
- Что такое? - высунулся из шатра Вятша. Кинул взгляд на Ждана, усмехнулся, косо посмотрел на Ноздряя.
- Кто такие?
- Сотника Гостомали вой, Ноздряй и Викул с Караем.
- Запомню, - глядя на окровавленную спину Ждана, недобро прошептал воевода и распорядился: - Лазутчика - в мой шатер. Туда же - лекаря. Этим троим - серебра… А завтра пусть идут к башням вместе со всеми, и чтоб в первых рядах, хватит в охранении прохлаждаться!
Князь заметил всадников еще издали, сразу же опознал Вятшу и скакавшего чуть впереди Ждана. Нетерпеливо вышел навстречу из-за кустов.
- Что-то долго.
- Так ведь еле отыскал, княже, - доложил Ждан и вдруг медленно повалился на бок. Творимир едва успел подхватить отрока.
- Что с ним? - Хельги нахмурился. - Ранен?
- Пустяки, - усмехнулся Вятша. - Всего-навсего отведал плетей. Заживет. - Молодой воевода вопросительно посмотрел на князя, не осмеливаясь спросить, зачем тот явился. Все уже сделано? Так быстро?
- Нам нужны повозки, - сказал князь. - Много повозок и чуть-чуть серебра - нанять возчиков.
- Серебро найдем, а вот повозки… - Вятша задумался, взъерошил затылок. - Мы ведь пришли на ладьях, княже… Какие уж тут повозки?
- Жаль… - Хельги вдруг озорно улыбнулся, почувствовав внутри себя такой знакомый холод. - Надеюсь, там хорошая дорога… - Он назвал деревню.
- Отличная, - улыбнулся Вятша. - Еще римская.
- Значит, и впрямь хорошая. Вот что, насады можно поставить на колеса? Волов мы найдем в деревнях…
Они подъехали ночью к Калигарийским воротам.
- Адрианополь!
- Никея!
Скрипя, заработали подъемные механизмы. Погонщики подогнали волов.
- Куда сгружать, хозяин?
- Странные у вас телеги, - усмехнулся невидимый в темноте стражник. - Длинные, большие, востроносые. Словно морские челны-моноксилы… Постойте-ка…
- Эй, страж, нечего тут пялиться, делай свое дело.
- Я и делаю… Вон туда сворачивайте. Пустые дворы Влахернского дворца на короткое время огласились скрипом колес и приглушенной руганью погонщиков, которых снова заставили трудиться в качестве грузчиков. Чуть позже подошли рабы, пригнанные Филимоном. Разгрузились споро - еще не рассвело, а на просторном дворе уже громоздились штабеля бревен и досок. Отборный ливанский кедр. На вес золота.
Пока разгружали, Хельги прогулялся по живописным развалинам. Всюду запустение, тлен… Э, нет - вот этой дорожкой, судя по всему, не так давно пользовались. Князь прошелся по узкой мощеной аллее, пока не наткнулся на какую-то глубокую яму, похожую на заброшенную цирковую арену, коей, собственно, она и являлась. Почудилось вдруг, будто где-то под землею послышался приглушенный звериный рык! Не поленившись, Хельги, вытащив из ножен кинжал, спрыгнул в яму - под ложей, когда-то красивой, а ныне обшарпанной, имелись большие ворота, предназначенные для выхода на арену артистов… и зверей.
Князь потрогал петли, ощутил пальцами масло. Смазаны! Снова прислушался и, не услыхав на этот раз никакого рычания, пожал плечами и выбрался из ямы.
Пустые поставленные на колеса ладьи за стенами встречал Вятша с преданными воинами.
- Заворачивай, - распорядился он возчиками. - Будете целый день ездить сегодня вдоль стен, там, где возможно. Получите еще столько же серебра, сколько уже получили.
Возчики обрадованно загалдели.
- Хитрая штука, - ухмыльнулся один из воинов. - Так, может, и на штурм пойти на ладейках?
Вятша вздохнул:
- Застрянем. Да и волы выдохнутся, это ж тебе не по дороге. Однако, думаю, напугаем ромеев изрядно!
- Умная у тебя голова, воевода.
- Не у меня - у князя.
Утром на площадях и улицах Константинополя царила паника. Нехорошие, странные вести приходили с городских стен.
- Русы идут, русы! Едут на штурм на ладьях по суше, аки по морю!
- Все за грехи наши! Видно, сам дьявол ворожит варварам.
- Спасайтесь, люди, спасайтесь!
Слушая эти сплетни, возле небольшой таверны у площади Быка стояли Хельги с Ирландцем, поджидая ушлого чиновника Филимона Варзу.
- Русы? На ладьях, на колесах? Да что вы, быть такого не может. Брехня!
Глава 11
КУРТИЗАНКА
Осень 873 г. Константинополь
…Девицы и парни смотрели на их пляску молча, серьезно, как на необычно важное дело, солидные люди частью ушли во двор, остались только осовевшие, неподвижно пьяные.
М. Горький. "Дело Артамоновых"
Девушка, которая сбежала из веселого дома, принадлежащего - через подставных лиц - эпарху… Кто ж о ней говорил? Кажется, Ирландец… или Никифор? Не важно. Лишь бы найти. Вероятно, это девица особого склада, из тех, кого называют павшими куртизанками, значит, и обитает она в соответствующем месте, где-нибудь в таких районах, куда вход приличному человеку с наступлением темноты заказан. Значит, нужно идти в эти районы. Вряд ли лица такой профессии, как сбежавшая куртизанка, совсем не общаются между собой, скорее наоборот. Кто бы только провел к ним? Можно, конечно, отправиться и самому, на свой страх и риск, - да только кто расскажет хоть что-нибудь чужаку? Нужен кто-то свой. Свой - для жителей городского дна. Какой-нибудь нищий, мелкий воришка, сутенер… Стоп! Кажется, на эту тему много чего может поведать Диомид, сын Евдокии. Судя по его рассказам, этот парень знает злачные места как свои пять пальцев. Тем лучше…
Хельги встретился с Диомидом на площади у церкви Апостолов, там, где они и условились о встрече, когда князь подписывал договор, связавшись с недоучившимся юристом в деле отстаивания своей конфискованной собственности. Несмотря на молодость, Диомид был очень неглуп и вполне мог бы добиться в суде победы, однако князь сильно подозревал, что юноша вряд ли станет ему помогать в других делах, связанных с противостоянием высшим сановникам империи - эпарху Никандру, занимавшему должность городского префекта, и паракимомену Экзарху - влиятельному комиту финансов, полностью подчинившему себе своего напарника Аристида. То, что полагалось решать двоим, Экзарх решал самолично. Да и прозвище у него было характерное - Экзарх - правитель провинции. Выходец из знатного провинциального рода? Скорее всего. Впрочем, не о нем сейчас речь - о префекте, имеющем немаленький вес в государственном совете - синклите. Правда, и конкурентов там достаточно - те же префекты претория, магистр дворца, квестор.
- О, квестор Юлиан - умнейшая личность. - Диомид появился, как всегда, внезапно и сразу принялся болтать. - По поручению базилевса он перерабатывает "Эклогу" - старый сборник законов, составленный еще иконоборцами. "Эклога" устарела, да и никогда не охватывала в достаточной степени все области жизни - ту же собственность, например. Квестор собрал для переработки целый консилиум. Я тоже туда вхожу. - Юноша скромно потупил взор. На этот раз он был одет очень даже прилично - темная туника, простого покроя талар из дорогой, но неброской ткани, обычный плащ-мантия, на шее серебряная цепь. Все добротное, но не бросающееся в глаза и без излишних украшений. Все же Диомид собирался в суд!
О девушке же сказал с усмешкой:
- Найти какую-то куртизанку не проблема, однако дело не в том.
- А в чем же? - удивился князь.