Хельги переглянулся с Ирландцем и попросил молодого наместника позвать тиуна. Найден - высокий, сероглазый, серьезный, с небольшой кучерявой бородкой, - войдя в горницу, молча поклонился.
- Желаем знать наши доходы, - вскинул глаза князь. - И самым подробным образом.
Снорри зевнул и прислушался к звону мечей - во дворе тренировались гриди.
- Вот что, друже, - Хельги потеребил его за рукав, - прикажи страже проследить за ходом торгов. Особенно что касается "живого товара". Мой сотник Вятша поможет твоим людям.
- И сами бы справились, - обиженно протянул Снорри.
- Справились бы, не сомневаюсь, - кивнул князь. - Да вот только Вятша знает, кого там искать.
- А я и сам с ним проедусь. - Наместник неожиданно улыбнулся. - Засиделся здесь, в хоромах… Отпустишь, князь? О делах тебе Найден расскажет.
- Езжай, - махнул рукой Хельги. - Да не очень там примучивай купцов, Думаю, они и так торговый порядок знают.
- Как скажешь! - Снорри развел руками и, поклонившись, выскочил на крыльцо. Ладожские гриди приветствовали его радостным воем.
Ирландец подошел к оконцу, усмехнулся:
- Воины любят его, князь. Это важно. Пока не начали, хотел спросить - зачем ты пощадил волхвов?
- Надеюсь, ты приставил к ним надежную охрану?
- Да, велел посадить в земляную яму, - хмуро кивнул Конхобар. - Охрана надежна, и… Постой, не хочешь ли ты сказать…
- Вот именно. - Поднявшись с широкой лавки, Хельги прошелся по горнице. - Если что, мы выпустим их, якобы случайно…
- И будем водить на коротком поводке, ловя, как на живца, новых заговорщиков! - Ирландец засмеялся. - Кажется, я поглупел, князь.
Хельги остановился напротив тиуна.
- Садись, Найдене. Поведай-ка нам о делах ладожских, судя по твоему виду, далеко не блестящих.
Найден уселся на скамью, из заплечной сумы аккуратно выложил на стол дощечки с зарубками, кусочки пергамента, грамоты.
- Дела и впрямь не блестящи, князь. - Он покачал головой. - Неловко о том и поведать.
- А ты поведай, поведай. - Хельги уселся напротив. - А мы с Конхобаром послушаем.
И тиун поведал… О мздоимстве воевод и стражников, о задержке дани, об обмане и коварстве, с которыми и зимой встречали ладожскую дружину в дальних лесах. Целые селенья словно бы вымирали, дороги внезапно раздваивались, и уже не найти было, где погост, где селище. Пока искали, часть свезенной на погосты дани пограбили колбеги, внезапно налетевшие с севера.
- И вот что странно, княже. - Волнуясь, Найден теребил свои светлорусые кудри. - Пока не пошел в полюдье наместник Снорри, ни о каких колбегах и слыхом не слыхивали, а как дань - так, как нарочно, погосты пограбили, словно знали. Да и зима многоснежной выдалась… Вряд ли бы колбеги так быстро сумели уйти. Я разговаривал с гридями, все в один голос твердят, мол, селища сожжены, погосты разграблены, наволоцкий староста Келагаст посыпает себе голову пеплом и клянется всеми богами, что ни куньих, ни беличьих шкурок, ни соболей, ни жита больше нет - все, мол, пограбили.
- Что ж они, совсем не охраняли погосты?
- Да охраняли. - Тиун махнул рукой. - Только ведь какая там охрана? Так, человек десять, от разбойных людишек. Никто ведь и подумать не мог, что колбеги с этаким многолюдством явятся! А кое-кто говорит - и никакие это и не колбеги вовсе, а булгары с Итиль-реки прошлись набегом.
- А что, гости булгарские на нынешнем торгу рухлядь мягкую не берут боле? - перебил Найдена князь.
Тиун пожал плечами.
- Берут, как не брать. С прежней охотою…
- А цена?
- Как и раньше… Даже иногда и больше серебра за соболя дают, чем в прошлое лето.
- Да-а, - с усмешкой протянул Ирландец. - Что-то не похоже, чтобы булгары много награбили. Иначе бы сбились цены, а, князь?
Хельги кивнул.
- Что же касается этих самых колбегов, - продолжал Ирландец, - то они и у меня вызывают большие сомнения. Ты сказал, тиун, что тебе что-то показалось странным в байках о зимнем набеге?
- Очень многое - Найден погладил бородку. - Судя по рассказам, у меня сложилось такое впечатление, что в дальних лесах в это полюдье всего было слишком. Слишком много крови - при том, что убитых никто не видел, мол, сожгли, слишком много пожарищ - и не поймешь, что горело, - то ли погост, то ли просто кострище; слишком много страшных россказней, или, как сказал уважаемый господин Конхобар, баек. Словно бы специально все - глаза отвести. Мол, пограбили все, потому и дань малая-малая.
- Вы живете так, - с усмешкой заметил Ирландец, - словно у вас совсем нет верных людей в дальних лесах.
- Да нет, верные люди есть!
- Я говорю о соглядатаях, послухах, которым вы должны хорошо платить за правдивые вести, - пояснил Конхобар. - Без таких людей нельзя вести серьезные дела. Вот кто-то разграбил собранную дань, а вы даже не знаете кто. И вообще - разграбили ли? Может, хитрые старосты ее сами припрятали?
- Честно говоря, я и сам подумывал об этом, - со вздохом признал тиун.
На дворе вдруг послышался шум, словно бы кто-то рвался в хоромы, стараясь проникнуть сквозь кольцо стражников. Подойдя к окну, Хельги прислушался.
- Пропусти, пропусти, говорю!
- Не велено!
- Жаловаться хотим наместнику, челом бить…
- Нету наместника. На торг уехавши. Сказано вам - один князь здесь, Олег, по прозванью Вещий!
- Князь? Олег Вещий? Слышали, люди? Его-то нам и надобно!
Не дожидаясь окончания спора, Хельги вышел на крыльцо и грозно взглянул на собравшихся.
- Почему шум?
Высокий, с гривой пшеничных волос и аккуратно подстриженной бородкой, в длинном, затканном золотом кафтанце и красном плаще на левом плече, князь стоял, широко расставив обутые в червленые сапоги ноги, положив левую руку ни украшенную смарагдами рукоять меча. Гордый, уверенный и непоколебимый. Властелин!
- Князь! Князь! Княже, - зашептались в толпе, многие стали кланяться.
- Кто такие? - спустившись чуть ниже, строго вопросил князь.
- Гости торговые, с Булгара, с Итиль-реки.
- Гости? - Хельги усмехнулся, глядя на рванные одежды купцов. У некоторых были перевязаны тряпицами руки и головы, один - чернобородый и темноглазый - еле стоял на ногах и надсадно кашлял.
- На что жалуетесь, гости?
- Изобидели, пограбили нас на Воложбе-реке твои, княже, люди! - смело вышел вперед чернобородый, видимо, самый обиженный.
- Как это - "мои люди"? - удивился князь. - Ты что, борода, мелешь?!
- Ну, не твои, - замялся торговец, опустив раскосые глаза. По-славянски он говорил хорошо, чисто. - Не твои, так наместника твоего, воеводы Снорри.
- Откуда знаете, что его те воины были?
- А те, нас изобидеша, сами похвалялись, - вступил в разговор другой купец, в чалме и с длинной бородой, крашенной охрой. - Говорят, за то, что ваши людишки дань нашу забрали, мы вас бьем волею воеводы ладожского, чтоб неповадно было!
- Так нам никакой торговли не будет! - наперебой принялись жаловаться купцы. - То хазары забижают, то печенеги, то ваши.
- Разберусь с вашим горем, разберусь, - сурово сдвинул брови князь. - Виноватых накажу строго. Конхобар! - Он обернулся к Ирландцу. - Выслушай каждого, потом доложишь.
Отправив булгарских купцов с Ирландцем, Хельги поднялся в горницу. Отпустив Найдена, задумчиво зашагал из угла в угол. Обида купцов - непростое дело. Захиреет торговля - Ладоге, да и всей земле Русской, прямой убыток. Да еще как коварно придумали - "волею воеводы ладожского"! По всему, выходит, немедля ехать с дружиною - разбираться. Ну что ж, в общем-то, почти в те места и собирался, правда, чуть севернее. Проводник верный нужен… Ха! Так ведь Найден как раз те места как никто другой знает, хаживал когда-то. Кликнув слугу, Хельги велел немедленно вернуть тиуна. Дождавшись, указал рукой на лавку, выложил на стол широкую вощеную дощечку, писало, провел линию.
- Вот, Найден, Воложба-река… Как от тех мест пройти к Келагастовым землям?
- Да просто. - Тиун усмехнулся, взял в руку писало. - От Воложбы до Паши-реки почти совсем рядом. А там и до земель Келагаста рукой подать.
- Значит, туда и пойдем… А если севернее от Паши взять, нет ли там какой-нибудь крупной реки?
- Как не быть, княже? Оять-река, в Нево-озеро-море впадает.
- Хорошо, - улыбаясь каким-то своим мыслям, тихо промолвил князь. - Ну-ка, Найден, кликни-ка мне Ирландца…
Расстроенные, возвращались с ладожской пристани Вятша с Твором. Целый день, с утра-до позднего вечера, шлялись по торжищу, да не одни, с воеводой-наместником Снорри, с дружиною. Всякого "живого товару" пересмотрели - нет, не показалась нигде Радослава, словно сгинула. Может, и в самом деле?
На глаза Твора навернулись слезы. Неужто зря все? Вятша положил руку ему на плечо.
- Не кручинься, друже. Разыщем мы сестрицу твою, обязательно разыщем!
- Да как теперь разыщем-то? - уже не сдерживаясь, захныкал Твор. - Поздно уж, поздно…
- Ничего и не поздно! - решительно заявил Вятша. - Радослава твоя - у варяжских гостей, так?
- Ну, так… если не продали еще.
- Может, здесь и не продадут. Увезут за море.
- Вот уж утешил…
- Да ты не обижайся, лучше послушай. Варяги здесь долго стоять будут, покуда торг, покуда булгарских да хазарских гостей подождут… А ведь скучно им… Наверняка к знакомцам своим ладожским пойдут, к варягам, а там кто-нибудь и проболтается, даже наверняка похвастает этакой-то красой. Ведь сестра твоя - красавица!
- Ну да, скажешь тоже, - хмыкнул сквозь слезы отрок, потом, подумав, согласно кивнул: - Вообще-то, да, не уродка…
- Значит, нам надо что? Переговорить со всеми слугами местных варягов!
- Ничего себе! - присвистнул Твор. - Тут же этих самых варягов - тьма!
- Ну да, много, - согласился сотник. - Но все же их вполне можно проверить. Мне скоро в поход, с князем, а вот тебе нечем будет заняться.
- Я же с вами хотел!
- Лучше сестру поищи. На первых порах и я тебе помогу, пока время есть. Вот что, имеется у меня тут один знакомец, Найден. Должность немалую имеет - тиун. Много чего про всех знает.
- Так, думаешь, поможет он?
- Конечно, поможет, тут и думать нечего.
- Так идем же скорее в его хоромы!
Вятша посмотрел на загоревшиеся глаза парня и усмехнулся, и в самом деле - почему б не пойти? Князь, правда, на пир звал… Да ну его, этот пир. Вятша вдруг вспомнил волнистые каштановые волосы Радославы, тонкий стан, сложенные в насмешливой улыбке губы, глаза цвета майского неба… Неожиданно покраснев, он схватил Твора за руку.
- Не спеши, парень, сворачивай. Вон они - хоромы тиуна Найдена.
- Вот этот вот хилый частоколишко? - не поверил отрок - Да там, поди, одна избенка уместится да худой амбаришко. Нешто тиун так живет?
- Пошли, пошли, там увидишь. - Обхватив приятеля за плечи, Вятша чуть не силком поволок его ко двору тиуна.
Найдена пока не было - нежданных гостей встретила юная супружница тиуна - Малена, девица приятная, смуглявая, темноволосая, улыбчивая, только вот где-то глубоко в глазах ее затаились неизбывная тоска и боль. Чувствовалось - немало лиха хлебнула на своем коротком веку дева. Еще бы… Изгойка, не нужная никому в роду, опозоренная, бежала прямо в лапы волхва Вельведа, проникшего ко двору Хельги - тогда еще наместника Рюрика в Ладоге - под видом огнищанина Борича. Запугал Борич младую деву, запутал, использовал как наложницу, бил. А потом, как вырвалась-таки от него Малена, обрела свое счастье с Найденом, да вот детей не давали боги…
- Варяги? - Не дожидаясь возвращения мужа, Малена быстро накрывала на стол: овсяная, заправленная толокняным маслом, каша с шафраном, свежеиспеченные лепешки, уха, жаренная на вертеле рыба. - Я и без мужа про них вам обскажу. Ну, перво-наперво, Ульф Сломанная Стрела, он за детинцем сразу живет, потом Рагнар из Река, смешной такой, рыжий, затем Альв Скъордсен, торговец кожами, братья Ульдсы, свечники, ах да… чуть не забыла - сосед наш, Торольв Ногата! Богатый, у него сам Хельги - князь когда-то гостевал. Пошли-ка во двор… Во-он, видите, кузница?
- Угу.
- Рядом - куст, потом орешник, а вот там, левее, крыши. Это и есть усадьба Торольва. К нему много знакомцев приплыло, недавно хаживал в гости.
Вятша погладил собаку и взглянул на хозяйку.
- А ты знаешь кого-нибудь в усадьбе Торольва?
- Хм… - Малена задумалась, смешно наморщив нос. Потом вдруг всплеснула руками: - Да как же! Ходит тут один парень к ручью, что в овраге…
Сколько себя помнил, Стемид, сын Гуннара-бонда из Трендалага, всегда завидовал всем. Старшим братьям - за то, что они сильнее, сестрам - за то, что, может быть, выйдут замуж за богатых, отцу - за то, что имеет дом, пару лошадей, коров и одноглазую наложницу Секкью. Так и рос с ощущением постоянной зависти в сердце. Отец вскорости умер, братьев сгубили разбойники, а Стемид, в одночасье став обладателем кривой рабыни и еле-еле дышавшего хозяйства, быстро избавился от всего и попытался было осуществить заветную свою мечту стать купцом, то есть добиться богатства и счастья. На мечту, впрочем, не хватило ни средств, ни умения. Сдуру вложив все серебро в партию кож, Стемид купил место на кнорре одного из скирингсальских купцов и отправился в свое первое плаванье, которое стало и последним его коммерческим предприятием. Попав в бурю у берегов Ирландии, корабль пошел ко дну, напоровшись на скалы, а Стемид и те несколько приказчиков, которым удалось спастись, попали в рабство к одному из правителей Улада - королевства на самом севере Изумрудного острова. В рабстве Стемид долго не прожил - бежал с попутным судном в Англию, потом оказался в ватаге Рагнара Мохнатые Штаны, затем уже после смерти этого славного хевдинга, пристал к Рюрику, как раз отправлявшемуся в Гардар. Столь бурная судьба - впрочем, довольно обычная для норманна - научила Стемида многому. Не выделяясь ни силой, ни храбростью, он брал другим - хитростью и коварством, ошибочно принимаемыми многими за ум. Давно усвоив, что главное для человека - богатство и власть, Стемид шел к своей цели, ничего и никого не стесняясь и зарабатывая на всем, что попадется под вороватую руку. Вот и сейчас, прибыв вместе с дружиной Олега в Ладогу, Стемид углядел покачивающийся у причала знакомый корабль - судно Гнорра Ворона и сразу же начал прикидывать, что бы еще можно было выжать из купчины. Так ничего и не придумав, Стемид поддал ногой валявшийся на пути камень и направился к ладье просто так, наудачу. На этот раз ему не повезло - хозяина на судне не оказалось. Как ответил приказчик Рулав, тот отправился промочить горло в корчму Ермила Кобылы. Услыхав о корчме, Стемид повеселел - Ермила Кобылу он помнил еще со времен Рюрика, а потому решительно зашагал в направлении питейного заведения Ермила. Хозяин корчмы, мосластый, с вытянутым, и впрямь напоминавшим лошадиную морду, лицом, не узнал посетителя или сделал вид, что не узнал: и то и другое совсем не позволяло надеяться на дармовую выпивку. Впрочем, Стемид не отчаивался, бывали в его жизни обломы и покруче. Подозвав слугу, уселся на краю лавки, пододвинув ближе большую деревянную кружку, да, намочив усы в браге, принялся слушать, о чем болтают люди. Несмотря на поздний час - солнце уже давно село, - в корчме народу хватало: купцы, торговцы кожами, ремесленники, менялы, воины. Во дворе, под липой - народец попроще: судовщики, кожемяки, охотники. Поискав глазами Ворона, Стемид увидел его в компании купцов и уже хотел было подойти, да Гнорр вдруг обернулся к хозяину и что-то ему сказал, кивнув в сторону только что вошедшего в корчму Торольва Ногаты - человека в Ладоге уважаемого и известного. Изобразив на лошадином лице несказанную радость, корчмарь подошел к припозднившемуся посетителю, провел, усадил рядом с Гнорром. Стемид бросил на них завистливый взгляд: сразу было видно, купчины задумали какое-то совместное предприятие, а Стемиду опять вот не повезло - завтра, вернее уже сегодня, он должен был отправиться с дружиной в дальние леса, вразумить отбившихся от рук старост. Нельзя сказать, чтоб мероприятие это так уж тяготило Стемида, карательные походы обычно проходят весело - и добра можно поиметь, и девок, - однако извечная зависть не давала покоя, нашептывала; эвон, купчишки-то только и делают, что серебро считают, особо ничем не рискуя, а тут бегай по лесам неизвестно зачем, ищи стрелу в брюхо или топор в голову. Совсем уж разобиженный, Стемид сплюнул и вышел во двор, под липу, остановился, вытирая вымоченные в браге усы. Кто-то неслышно подошел сзади.
- Откушай, господине!
Стемид оглянулся и увидал корчемного служку. Тот с подобострастным видом протягивал ему кружку с брагой…
Стемид отхлебнул… нет, не брага то была - ставленый мед! Интересно, с чего бы такой почет?
Не дав допить, снова появился слуга.
- Хозяин с тобой, господине, говорить хочет.
- Хочет, поговорим, - пожал плечами варяг.
- Тогда пожалуй за мной на задворье.
Заинтригованный Стемид вслед за слугою нырнул в небольшой амбар и, пройдя меж тюками и бочками, вышел в заднюю дверь. В небольшом дворике на вкопанной у самого амбара лавке уже дожидался Ермил Кобыла. Уж конечно, ушлый корчмарь давно заметил старого знакомца, просто до времени не подавал виду.
- Все ль поздорову, Стемиде? - завидев варяга, ухмыльнулся Ермил, показывая неровные длинные зубы.
- Чего звал? - Стемид не был настроен на длинные предисловия.
Корчмарь оглянулся и понизил голос;
- Дело к тебе имею, друже.
- Что еще за дело?
- Слыхал я, дружина в поход выступает? - Кобыла прищурил глаза.
- Да, в дальние леса идем, - важно кивнул гость. - Силушку показать кому надо.
- Вот то-то и оно, что показать, - загадочно поддакнул корчмарь. - И показал бы… подсказал, кому надо, сколь у вас силушки да куда идти намерены…
Стемид деланно возмутился:
- В переветники меня метишь? В соглядатаи? А ну, как скажу князю?
- Скажи, Стемиде, - усмехнулся Ермил. - Коли серебра да злата не хочешь - скажи.
- И откуда ж то злато?
- От верных людей. Выполнишь все - много чего от них получишь.
- Задаток! - Стемид решил показать, что и он не первый год на свете живет.
К его удивлению, Ермил кивнул и вытащил из-за пазухи сверток с золотыми монетами.
- Ромейские!
- Вижу… - У варяга на миг перехватило дух.
- Если согласен, бери!
- Согласен, согласен… Только ты скажи, что делать-то?
- Ты ж варяг, Стемиде?
- Ну?
- Руны-письмена должен знать…
- Немного знаю…
- Там, куда вы идете, каменья есть, огроменные, с рунами этими… Там тебя и будет человечек один поджидать. Ему все и обскажешь.
- Что еще за человечек?
- Чтоб узнал ты его, вот… - Корчмарь протянул на ладони бронзовую фибулу с изображением двух сдвоенных молотов Тора. - У него такая же будет.
- Что ж, - подкинув сверток с монетами вверх, Стемид ловко поймал его и спрятал в суму, - Все?
- Все, Стемиде. Иди.
Варяг повернулся и открыл ведущую в амбар дверь.
- Не сюда, друже, - тихо засмеялся Ермил. - Эвон, за кустиками незаметный проход есть. Туда и иди… - Корчмарь вдруг повысил голос и добавил с угрозой: - Иди да помни; коли донесешь князю… не ты один у нас в соглядатаях ходишь. Достанем.