Радослава тихонько застонала и перевернулась на спину. Отрок быстро зачерпнул корцом холодной воды из бочонка, плеснул без всякой жалости на лицо и плечи.
- Что?! Что такое? - встрепенувшись, проснулась девчонка. - Кто тут водой поливается?
- Я, братец твой, Твор! - Отрок еще раз окатил проснувшуюся сестрицу.
- Да хватит тебе уже! - в сердцах воскликнула дева. - Чего приперся?
- Идем, - твердо позвал Твор.
- Что - уже? - Радослава хлопнула ресницами. - Ну, идем…
Она села на постели, нагая, попыталась встать и, шатаясь, опустилась обратно на лавку.
- О, боги, - пригорюнился Твор. - Как же ты пойдешь-то? Для начала б одежку надо… Что там в углу, сундук? Сундук… Ну-ка, пошарим…
В сундуке отрок пошарил удачно: правда, одежка - порты, рубаха, постолы - нашлась только мужская, да и размерами на двух Радослав. Ну, да другой-то не было.
- Надевай. - Твор кинул вещи сестре и, скользнув глазами по периметру горницы, с радостью обнаружил висевшие в углу полушубок и круглую, обшитую беличьим мехом шапку. Кое-как одев сестру, еще раз плеснул ей в лицо воды. Не обращая внимания на крики, нахлобучил на голову шапку, безжалостно обрезал косу подвернувшимся под руку ножом. Нож прихватил с собой.
- Это и есть твой дружок? - отворяя ворота, ехидно поддел отрока страж. - Ну и накушался же он бражки. Лесом идите, чтоб старики не видели, не то потом позору не оберетесь.
- Знамо дело, лесом, - согласно кивнул Твор и, стиснув зубы, потащил сестру следом за собой.
Свежий воздух, капель, по-весеннему яркое солнышко быстро привели Радославу в чувство. Она улыбнулась, скинула шапку и удивленно посмотрела на брата.
- Куда мы идем, Творе? Или мы уже в том, другом, мире? Но почему и ты тоже?
- Нет никакого того мира, - зло обернулся отрок и шмыгнул носом. - Вернее, есть, но только это не то, что с тобой хотят сделать волхвы. Чувствуешь что-нибудь?
- Болит. Ноет все тело, будто мешки таскала, - честно призналась девушка и пошатнулась. - Ой, как болит-то… А где же капище? Мы ведь туда идем?
Твор остановился.
- Ты что, в самом деле хочешь быть принесенной в жертву?
- Да не очень, - подумав, отозвалась Радослава. - Честно сказать, наши волхвы не очень-то внушают доверие, особенно Чернобог. - Она передернула плечами. Хотя - может быть…
- Они надругались над тобой все вместе! - не выдержав, выкрикнул, словно хлестнул по лицу, Твор. - Ты что, сама не чувствуешь? И не помнишь?
- Чувствую… - Девушка остановилась, словно прислушиваясь к себе. - Но не помню… нет, кое-что, кажется, вспоминаю… - Она вдруг покраснела и, сев прямо в сугроб, заплакала навзрыд. - И косу еще отрезали, демоны…
- Ну ладно тебе. - Присев рядом, обнял сестру Твор, благоразумно не проясняя вопрос с отрезанной косой. - Наплачешься еще, успеешь. Сейчас некогда, бежать надо!
- Бежать? - Радослава подняла глаза, голубые, как высокое весеннее небо. - А куда, Творша?
- Куда? - Отрок смутился. Честно говоря, об атом он не подумал и просто махнул рукой: - Да куда-нибудь подальше отсюда. До ночи, думаю, нас вряд ли кто хватится. Да не хнычь, пешком не пойдем - найдутся и лошадь, и сани.
- И куда мы поедем на лошади да на санях? Снег-то не сегодня - завтра растает. Да и дорога тут одна - по реке. Захотят догнать - догонят.
Твор кивнул. В словах сестры явно был резон. Что же, пешком шастать по лесу?
- Думаю, это самое лучшее, - слабо улыбнулась девушка. - Там, за рекой, начинаются земли рода куницы. Там нас встретят с радостью.
- С чего бы это им встречать нас с радостью? - не поверив, усомнился Твор.
- Так… - задумчиво произнесла Радослава. - Помнишь, я рассказывала тебе про Ардагаста?
- А, видал я его осенью. Длинный такой парень, кудрявый.
- Он красивый… И кажется, меня любит… - Девушка вдруг ахнула: - Да как же я ему буду нужна такая?! - И она снова залилась слезами.
А Твор вдруг вспомнил странную беседу, подслушанную им в избе Чернобога. Отрок мало что из нее понял, тем более что собеседники часто переходили на шепот, а потом ржали, словно некормленые лошади. Но кое-что Твор все же усек, особенно что касалось засады, в которую должен был угодить охотничий отряд соседей. Вообще, от той беседы пахло большой подлостью, жаль, Твор всего не расслышал.
- Ну, идем тогда, что сидеть? - Он потянул сестру за руку.
- Идем, - согласилась та и вслед за братом зашагала к реке по натоптанной тропке. Перейдя реку, они пошли лесом, стараясь выискивать места со слежавшимся снегом. Можно было бы прихватить с собой лыжи из охотничьей заимки, что осталась на том берегу, - да только что толку весною от лыж? Людей только смешить, право слово.
- Как думаешь, встретим до ночи кого-нибудь? - на ходу обернулась Радослава. Теперь уже она шла впереди, сменив подуставшего брата.
- Может, и встретим, - пожал плечами тот. - А может, и нет. Но все же надо идти побыстрее. Вряд ли погонщики осмелятся сунуться далеко в чужие земли.
- У беглецов - тысячи дорог, - ответила девушка поговоркой, - а у погони - одна. Пускай-то попробуют сыщут нас в этом лесу! Эх, еще знать бы - далеко ль до рода куницы?
- Далеко, - махнул рукою Твор. - Охотники говорили - три дня пути, это если по тропкам.
- Ну, три дня - это немного, - усмехнулась Радослава. - Вот только что кушать все это время будем? У меня никакого оружия нет.
- А у меня - вот! - Твор выхватил из-за пояса нож. - Прихватил у волхвов.
- Молодец, - похвалила сестрица. - Теперь уж и лук соорудим, и стрелы. Рябчика попытаемся запромыслить, а если повезет, то и зайца.
- Знамо дело, запромыслим! - поддержал сестру Твор. - Ужо в лесу не помрем с голоду.
Так они и шли, лишь ненадолго останавливаясь для отдыха, до самого вечера, когда стемнело так, что уже вообще ничего не было видно. Развели небольшой костерок - на поясе Твора нашлись и трут и огниво, - согрелись, наложили лапника под раскидистой елью, лапником же и укрылись, да так и заснули, тесно прижавшись друг к другу, надеясь лишь на милость богов. С черного неба смотрели на спящих холодные звезды, одинокий лис ходил вокруг ели кругами, жадно принюхиваясь к непонятному запаху. Ходил-ходил, да так и не осмелился подойти ближе.
А вернувшиеся с капища волхвы были вне себя - птичка-то, оказывается, улетела!
- Сожрут ее волки в лесу, вот увидите, - мрачно произнес Колимог. - Правда, могут и словить охотники. Девка красивая - хазарские купцы по весне много бы серебра за нее дали.
- Вот уж это меня меньше всего беспокоит, что там с ней станется. - Чернобог с нехорошей ухмылкой оглядел притихших волхвов. - Дело в другом. Кого мы сегодня принесем в жертву? Ведь требище уже назначено.
- Найдем другую - мало ли девок?
- Нет, не стоит опрометью, братие!
- Так, может, отложить?
- Верно, сестрица Хватида. Пустите слух - дескать, сам Род спустился с небес и забрал к себе деву, сказал, что через месяц вернется за другой. Великому богу нужно много жен. - Чернобог натужно засмеялся, но глаза его пылали гневом. - Лучше бы тебе стать добычей волков, дева, - злобно прошептал он, когда все удалились. - Ибо я не прощаю насмешек и дерзости. Никогда.
К утру так радовавшая беглецов погода изменилась. Задул ветер, пригибая к заснеженной земле голые ветви кустарников, темные серые тучи затянули небо, пошел снег, быстро превратившийся в буран, такой, что не стало видно ни зги.
- Скорей под деревья. - Прикрывая глаза рукой, Твор потащил сестру в чащу. - Отсидимся, а уж потом - дальше.
- Да, пожалуй и правда стоит переждать ненастье. Экая пурга кругом! А ветер? Так и воет, словно стая злобных волков.
Ураган к вечеру кончился, и на темном небе вновь загорелись звезды. Только вот, похоже, беглецы; сбились с пути, который и так-то представляли себе весьма приблизительно. Ну, где-то там, во-он, может, за теми холмами, за тем дальним лесом, и есть селенья куниц. А не там, так чуть дальше. Шли, шли, да оказалось - совсем не туда. Лес становился все гуще, елки сменились дубравами и кленовыми рощами, холмы стали выше, а овраги глубже, и все чаще попадались поваленные буреломом стволы. Солнце то ярко светило, то пряталось за облаками и тучами, иногда шел дождь, иногда снег, а чаще - и то и другое вместе. Хорошо хоть еды пока хватало - Твор смастерил лук и стрелы, хоть и неказистые, да удалось подстрелить тетерева, вот радости было! В один из таких дней, ближе к вечеру, когда Радослава разводила костер, а Твор подыскивал место для ночлега, где-то рядом вдруг послышался рык. Злобный, гулкий, страшный - он мог принадлежать какому-нибудь ужасному оборотню, да так и подумали беглецы, тут же принявшиеся молиться пращурам - чурам, чтоб помогли, отвели беду. Да не помогли молитвы! На полянку перед костром выскочил огромный медведь с мокрой, местами свалявшейся в комки шерстью. Видно, не долежал в берлоге до настоящей весны, согнали косолапого с постели ранние мартовские ручьи. Выбравшись наружу, осерчал бедолага, бродил теперь по лесу, невыспавшийся, голодный, злой. А тут вот как раз и пища обнаружилась. Двуногая.
Издав громкий рык, медведь встал на дыбы перед Радославой, разведя в стороны когтистые передние лапы. Маленькие глазки зверя искрились лютой злобой. Миг - и девушка будет разорвана на куски кровавого мяса. Твор с воплем бросился к сестре, понимая уже, что не успевает и что его ножичек ничто для такого матерого зверюги. Радослава не спускала с медведя глаз. Словно бы удерживала его взглядом, знала - от медведя не убежишь, поймает и растерзает. И все же не удержала. Зверь шагнул вперед, навис над девушкой мохнатой смердящей горою, отгоняя набросившегося на него Твора, лениво махнул лапой. Отброшенный со страшной силой, отрок отлетел далеко в кусты. Зверь раскрыл пасть… И вдруг, завопив, словно человек, повалился на землю. Дернулся пару раз и затих. Отошедшая от страха Радослава подошла ближе - зверь был мертв, а из левой глазницы его торчала длинная боевая стрела! А позади, у елей, кто-то смеялся. Девушка обернулась и увидела статного красивого парня, русоволосого, худощавого, но - видно было - жилистого, сильного, привычного к невзгодам. Парень стоял, широко расставив ноги и держа в опущенной левой руке тяжелый составной лук с накладками из лосиных рогов, смеялся. Хохотал даже, словно никогда еще не видал ничего смешней разъяренного медведя.
- Ну, хватит ржать-то, - краем глаза увидев, как из кустов выбирается Твор, хмуро прикрикнула на парня Радослава.
- Извини. - Незнакомец пожал плечами. - Больно уж смешно получилось.
- Куда уж смешнее…
- Как этот медведюга на тебя шел, лапы расставил - словно полюбовничек на свидание, жуть как похоже.
- Тебе б такого полюбовничка.
- Да не сердись ты… Издалека пробираетесь? - Парень бросил быстрый взгляд на охающего Твора.
- Тебе какое дело? - не сдавалась Радослава.
- Да никакого, - пожал плечами незнакомец. - Просто спросил. Интересно, куда это вы на ночь глядя идете?
- Куда надо, туда и идем.
Твор присел перед мертвым зверем.
- А медведь-то матерый! Эвон - шерстяга - то. А уж когти… Неужто такого зверюгу можно стрелой завалить?
- Можно, - усмехнулся парень. - Правда, не всякой. Это ромейская стрела, ее используют против катафрактариев.
- Против кого? - удивленно переспросил Твор.
- Катафрактарии - это закованные в тяжелую броню всадники, - терпеливо объяснил незнакомец и кивнул на зверя: - Свежевать будем?
Радослава фыркнула:
- Свежуй, если тебе надо…
- Да я б освежевал. - Парень присел на корточки. - Просто думал, что вы мне поможете.
- Конечно, поможем! - Твор незаметно погрозил кулаком сестре. - У меня и нож имеется. Острый.
- Ну, тогда за дело… Чего зря стоять?
- И то правда…
Твор с незнакомцем ловко сняли с убитого зверя шкуру и вырезали лучшие куски мяса - больше было не унести, хотя жаль - сожрут волки да лисы. Радослава не выдержала и тоже принялась помогать, ловко раскладывая на снегу только что отрезанное мясо.
- Куда понесем? - вытирая о снег окровавленные руки, осведомился Твор. - В твое селение?
- Нет здесь поблизости никакого селения, - усмехнулся парень.
- Как нет? - воскликнула Радослава. - А род куницы?
- Куницы? - Незнакомец присвистнул. - Эвон вас откуда занесло… Куницы в шести днях пути на восход отсюда.
- В шести днях? - одновременно ахнули беглецы. - Однако далеко ж мы забрались.
- Так вам к куницам надо?
- Да теперь и не знаю, - развел руками Твор.
- К куницам, к куницам, - перебила его Радослава. Так и не уходил из ее сердца кудрявый красавец Ардагаст.
- Жаль, что нельзя предупредить куниц… - тихо, себе под нос, произнес Твор.
Радослава не обратила на его слова внимания, чего нельзя было сказать о незнакомце.
- Почему нельзя? - Он пожал плечами. - Здесь бывают их охотники, правда, не часто. Но я знаю их заимку, так что сообщим все, что ты хочешь.
- Как же мы сообщим, - резонно усомнился Твор, - если, ты говоришь, они там нечасто бывают. Что, будем их дожидаться?
- Не будем мы никого дожидаться, - покачал головой парень. - Просто оставим записку.
- Что?! - это уже воскликнули брат с сестрою.
- Записку… Ну, буквицами на бересте.
- Так ты грамотей?! - Удивлению беглецов не было предела.
- Я - нет, - скромно потупился незнакомец. - Вот есть у меня дружок, Порубор, так тот грамотей, а я так, и говорить стыдно… Однако уже темнеет. Приглашаю вас к себе в гости, пойдете?
- Конечно, пойдем, - кивнул Твор, не дожидаясь согласия сестрицы. Та, впрочем, не перечила.
- Вот и славно, - обрадовался парень. - Поможете донести шкуру и мясо. А ты… - он подошел ближе к Твору, - расскажешь мне со всем прилежанием, что там произошло с куницами и о чем надобно их предупредить.
- А, расскажу, - махнул рукой отрок. - И не только про куниц… По всему видать, ты человек хороший.
- А вот твоя девушка, похоже, так не считает. - Незнакомец покосился на отошедшую в сторону Радославу, - Девушка? - улыбнулся Твор. - Это не девушка, это моя сестрица.
Охотничья заимка Вятши - так звали незнакомца - оказалась весьма просторной и великолепно замаскированной старым, почерневшим от времени буреломом. Не знать - так и, находясь в нескольких шагах, ни за что не скажешь, что здесь, рядом, человеческое жилье.
- Располагайтесь. - Вятша кивнул на широкие лавки и чисто выметенный пол из толстых дубовых досок, - видно было, что заимка выстроена на совесть. Бревна ошкуренные, светлые, камни в очаге как на подбор - ровные, круглые.
- Ты, Радослава, пока разжигай очаг, - Вятша показал на аккуратно сложенные в углу дрова, - а мы с Твором развесим часть мяса на старом дубе, потом подкоптим, будет время. Отдохнете у меня малость, а уж потом - ступайте хоть к куницам, хоть в Киев-град.
- В Киев?! Так до него ж добираться - ноги стопчешь.
- А чего до него добираться? Там, за рощей, река. Спустил лодку - и через Любеч до самого Киева. - Вятша расхохотался. Вообще, как заметила Радослава, их спаситель оказался человеком странным. Вроде охотник, но по ночам что-то аккуратно записывает на толстый пергамент маленькими буквицами. Что? Недавно расспрашивал Твора о знакомых ему селениях - что там да как? Какие там реки да озера, да проходимы ли для ладей? А для маленьких лодок? Все сказанное зарисовал, изобразил на пергаменте, а Твор - вот простой-то! - все не унимался, рассказывал, хотелось ему выглядеть бывалым человеком. Вятша слушал, не перебивая, очень уж заинтересовал его Чернобог и другие волхвы.
- Значит, с осени Чернобог начинает требовать в жертву все больше людей? Так-так… А другие? Как говоришь, зовут их?
- Колимог и Кувор, - повторил отрок.
- Колимог стар, а Кувор - как квашня, толстый?
- Точно так! Да ты их знавал, что ли?
- Было дело, - уклонился Вятша от прямого ответа. А утром вместе с Твором ушел к заимке куниц.
Глава 3
ПОЛЮДЬЕ
Март 868 г. Земли радимичей
Самое мощное государство на поверку оказывается слабым, трухлявым. Его разъедают носители государственности… Чуть ослабнет власть - назначенный воевода начинает вести себя как независимый князь.
Егор Гайдар. "Государство и эволюция"
Твор с сестрой пробыли в заимке у Вятши около недели и, заскучав, засобирались обратно. Не в свой, конечно, род - там они теперь были изгоями, - к куницам. Там-то, как вслух размышляла Радослава, их примут с радостью. Да и как не принять? Всем нужны рабочие руки, тем более весна! пахота да сев скоро - а уж беглецы ко всякому труду привычны. Вон как ловко Радослава выскребла медвежью шкуру - любо-дорого смотреть.
- Так забирайте ее себе, - расщедрился Вятша.
Твор обрадовался, шкура - вещь в хозяйстве полезная - и спать тепло, и полушубок сшить можно. А Радослава только пожала равнодушно плечами, мол, хочешь, так подари, чего уж. Спросила только:
- Ты нам дорогу обратно покажешь?
Вятша загадочно улыбнулся.;
- Дорога перед вами будет, и пойдете вы не одни.
- Как это - "не одни"? - вскинула брови девушка. - Это кто ж еще-то с нами в глухолесье попрется, ты, что ли?
- Возможно, и я, - снова улыбнулся Вятша. - А может, и кто другой.
Странный парень! Радославе ну никак не понятный. Твору - то что, ему и понимать ничего не надо, новый приятель - охотник отличный и, видно, неплохой воин, научил уже отрока разным воинским штукам. Как стрелять в закованного в железо катафрактария из тугого лука, как прятаться в лесах и в степи, как уходить от погони… О многом рассказывал Вятша Твору, когда они вместе уходили с утра на охоту. Радослава тем временем прибиралась в заимке: выскоблила скреблом пол, посуду - деревянные миски-плошки - всю заново перемыла, прокоптила еще раз медвежатину, водицы с реки принесла - зачерпнула кадкой из проруби, ох и широка река - речища! Вятша говорит, Днепр-батюшка у самого Киева куда как шире. Девушка не поверила - куда уж шире-то?
Радослава принесла воду, поставила кадки в углу. Любопытно ей стало - вот, сама ведь видела, как писал Вятша записку куницам, которую потом вместе с Твором и подложил в их заимку, - писал, а нигде в избе не было ни чернил, ни пергамента, ни писала. Такому-то грамотею - как без этого? Да и - помнила девушка - именно на пергаменте чертил что-то Вятша со слов ее и братца. И где тот чертеж? Радослава уж все-то углы обшарила, в сундук заглянула, под лавку, не поленилась даже, на цыпочки встав, пошарить руками по стрехам - нет ничего. Странно… Куда ж все это спрятано? И главное, зачем? От кого? Уж явно не от нее с Твором.