- Есть ли средь вас старшие? - Дойдя до середины опушки, Хельги скрестил на груди руки.
- Иди, иди, выходи, Доможир, - зашептали в левом отряде. Справа же вышел молодой кривозубый парень. Оба с опаской подошли к князю.
- Кто вы? - с улыбкой поинтересовался Хельги.
- Я Доможир, - тряхнул головою пучеглазый толстяк в волчьей дохе, - староста из рода куницы.
- Витогост, - представился кривозубый. - Сын Доброгаста, старейшины селенья за лесом.
Обернувшись к дружине, Хельги велел разбить шатер.
- Велите своим людям ждать, - властно сказал он. - А вас я приму с честию.
Волхв Чернобог сидел в наполненной горячей водой бочке, руки его, жилистые, мосластые, крепкие, напоминавшие медвежьи лапы, покоились на лыковом ободе, красное распаренное лицо лучилось довольством и похотью. Две молодые наложницы в узких набедренных повязках - Унемира с Малогой - старательно подливали в бочку горячую воду. Хорошие были девки, молодые, здоровые, крепкие, - Чернобог с удовольствием поглядывал на их большие колыхающиеся груди. Правда, вот лицами подкачали: Унемира - рябая да толстогубая, а Малога - с плоским перебитым носом. Ну да ведь с лица воду не пить, а девки они - в любви искусные и, что самое главное, верные. Спят и видят, как бы стать законными женами. Еще бы, Чернобог - мужик видный, да и богат и властен. Куда там старейшине Доброгасту.
- А ну-ка, милые, подмогните, - вылезая из бочки, оскалился волхв. Вылившаяся вода уходила в специально прорубленную щель в полу. Обе наложницы резво поспешили выполнить приказание. Унемира встала на колени рядом с бочкой - чтобы хозяину было куда ступить, вылезая, а Малога осторожно подхватила волхва под руку. Ступая на крепкую спину наложницы распаренной красной ногой с загнутыми, словно когти у хищной птицы, ногтями, Чернобог оперся рукой о плечо Малоги. Встав на пол, ущипнул за грудь, сдернул с бедер повязку. Наложница понятливо усмехнулась, чуть отойдя, наклонилась, упираясь руками в лавку. Ту же самую позу приняла и Унемира. Обе застыли, искоса поглядывая на хозяина, - с которой начнет сегодня?
Чернобог почесал под мокрой бородищей заросшую густым черным волосом грудь, похлопал по ягодицам Малогу, И тут вдруг кто-то забарабанил в дверь.
- Кого там принесло? - недовольно обернулся волхв.
- То я, Кувор, - заблажили в сенях, за дверью. - Поспешай, Чернобоже! Киевский князь Олег у стен селенья с дружиной!
- Какой еще Олег? - не понял жрец.
- Обыкновенный. Который князь, - туманно пояснили за дверью. - Да выйди хоть, глянь.
- Ладно, сейчас выйду, - с угрозой в голосе произнес волхв. - Посмотрим, какой такой князь.
Под стенами селенья, за рвом, блестела у леса броней дружина Вещего князя. Каждый воин при мече, со щитом, при секире, некоторые прихватили с собой короткие копья - сулицы, и не лень же было тащиться с ними по узким лесным тропинкам. Сам князь стоял средь дружины - молодой, светлобородый, в алом плаще поверх блестящей кольчуги. На голове поблескивала драгоценностями диадема.
Поднявшись на смотровую башню, Чернобог внимательно осматривал воинов. Не так уж их и много было - пара сотен, вряд ли больше, однако в селении вдвое меньше народу, а о воинах и говорить нечего. Конечно, можно было попробовать запереть ворота да отсидеться, вряд ли пришельцы сразу же отважатся на штурм. А если все же отважатся? Селение-то хоть и большое, а все ж не укрепленный град-город, стены - частокол, башен по углам, почитай, и вообще нет, ворота, Правда, солидные, из толстого бука, однако ж, ежели нападающие вырубят в лесу подходящее бревно для тарана, и им долго не продержаться. Ворота, кстати, были открыты - похоже, старейшина Доброгаст со старцами градскими уже навострил лыжи к Вещему князю. А кривозубый сынок его, Витогост, одетый в лучшее свое платье, громко хвастал перед молодежью про то, с каким почетом принимал его киевский князь.
- Того больше, защиту от хазар обещал! - стуча себя в грудь, кричал Витогост. - А кто из молодых воев охоч будет - к себе в дружину звал, на Царьград обещал повести.
- На Царьград! - возбужденно повторяли окружившие Витогоста парни.
Старики недоверчиво перешептывались:
- Хазарина-то поди поймай. Не уплатим дани - налетит, пожжет все, уведет в полон девок да детушек малых.
- Батюшко волхв, - подбежав к башенке, поклонился быстроногий отрок. - Господине Доброгаст ждет, чтобы к князю ехать вместе. Лучших коней вывели из конюшни.
- Чего ж чужой князь-то пеш? - усмехнулся жрец.
- Видать, лесом шли, бездорожьем, - предположил отрок. - Так что передать, батюшко?
- Пусть подождут. - Волхв махнул рукою и еще раз, повнимательней взглянул на Вещего князя. Глаза жреца вдруг полыхнули черным огнем, а в груди возникло противное ощущение собственной слабости. Нет, еще рано… еще не время для встречи… Олег. Вещий Олег. Хельги - ярл…
- Что ты сказал, господине? - обернулся к Чернобогу трясущийся от страха Кувор.
- Так. - Чернобог быстро пошел к лестнице, крикнул мальчишке-посланнику, пусть, мол, староста да старцы градские, его, Чернобога, не дожидаясь, едут. А он, мол, потом подойдет, чуть позже, пока же и Колимога с Кувором вполне достаточно будет.
- Ой, нет, господине! - бухнулся на колени Кувор, да и Колимог затряс бородою, загромыхал ожерельем из змеиных голов. - Мы ж сами киевские, насилу от князя этого убежали. Нешто решил ты нас ему головами выдать?
- Ладно, можете не ходить, ваше дело, - угрюмо разрешил волхв. - Спрячьтесь где-нибудь, пересидите. Не век же тут чужаки будут.
Жрецы радостно переглянулись и, подобрав полы шуб, поспешили к усадьбе. Чернобог проводил их рассеянным взглядом и, немного подумав, решительно зашагал следом.
- Унемира, Малога! - первым делом подозвал он наложниц. - Собирайтесь, в дальние леса пойдем, да после к реке, к Лютонегу - волхву в гости. Припасов с собой возьмите да платья белые - мало ли, пригодятся для требищ. Да смотрите не болтайте, собирайтесь быстро.
- Вот славно! - выскочив в сени, радостно закричали девки. Чай, хозяин-то не жен в дальний путь берет и не воинов. А к Лютонегу - волхву хоть и долог путь, да ништо, хаживали по осени, да и в позапрошлогодье были. Снег бы только не растаял раньше времени - быстро дойти можно. Собравшись, девки накинули на плечи теплые, подбитые овчиной, плащи и заглянули к волхву: - Собрались, батюшко.
- Собрались, так идем. - Чернобог хмуро мотнул головой и, отправив девок на улицу, вытащил из-под лавки тонкий стальной прут с заостренным концом, недавно выкованный по его заказу кузнецом Межамиром.
- Ничего, - окидывая взглядом горницу, злобно прошептал волхв. - Мы еще встретимся с тобою, выскочка Хельги. Вот только чуть поднакопим силы…
В глазах жреца бушевало лютое черное пламя. Не своим умом думал сейчас он, а хитрым и гнусным умом Форгайла Коэла, черного друида Теней, убитого Хельги с товарищами возле далекого ирландского холма Тара. Друид был повержен, но черная душа его так и не успокоилась. Правда, прежней силы у друида уже не было. Пока не было…
Быстро нагнав девок, Чернобог завернул за угол усадьбы и, пройдя тайным ходом, вышел на тропу, ведущую к капищу. Девки молча шагали вслед за ним.
- Тетушка Хотобуда, ты что, не узнаешь меня? Это ж я, Радослава, дочка твоя приемная. - Со слезами на глазах, девчонка упала на колени перед старухой. Остриженные волосы ее смешно топорщились, да и вообще, одетая в мужское платье Радослава больше напоминала сейчас красивого отрока, нежели молодую деву.
- Чур меня, чур! - испуганно замахала руками старушка. - Ты ж на том свете! Невеста Рода!
- Не на том, а на этом, - засмеялась девушка. Хотобуда ахнула:
- Неужто обратно выгнали? Аль не понравилась чем Роду, не угодила?
- Да я там и не была. - Радослава обняла приемную мать. - Сбежали мы от волхвов с Твором. Он-то близ князя Вещего ошивается, да вот и сюда зайти должен. Ага! Слышишь, шаги? Твор!
Вошедший в хижину Хотобуды отрок низехонько поклонился.
- Рад, что во здравии ты, матушка. Ну, да некогда мне тут с вами. Староста Доброгаст велел обежать всех, созвать к хоромам на площадь. Так я побегу.
- Беги, беги, брате, - кивнула Радослава и, снова вспомнив об Ардагасте, залилась слезами.
Твор того не видал, убежал, только пятки сверкнули. Не большое было селище, но и не маленькое - не скоро обежишь, а ведь побыстрей велено. Нескольких отроков Доброгаст по деревням послал - покуда те притопают, уж и стемнеет. Впрочем, пришлый князь никуда не торопился, ждал в хоромах у старосты. Сам-то Доброгаст словно бы стал моложе, выпрямился и, не видя нигде главного своего конкурента во власти - волхва Чернобога, самолично отдавал приказания селянам. Слушались его беспрекословно, не бежали за советом к волхвам, век бы их не видеть. Так ведь не только Чернобога, а и других волхвов не было! Верные люди донесли - в леса Чернобог подался, не иначе как к дружку своему, волхву Лютонегу. Вот бы и сгинул в лесищах, волку бы в зубы попался иль проснувшемуся медведю в объятия. Может, и сгинет? Но и так киевский князь, самому ромейскому императору и хазарскому кагану ровня, разговаривал с Доброгастом уважительно, только с ним и советовался о будущем рода, словно и не было никаких волхвов. Нравилось такое старосте и сыну его, Витогосту, тоже.
Народ постепенно собирался перед хоромами. Молодые парни, закаленные в боях и охотах мужи, убеленные сединами старцы. Пришли охотничьи ватаги с ближнего леса, на санях-волокушах приехали из лесных деревень смерды, даже посланцы из рода куницы и те явились, вражины! Собрались все, переговаривались меж собою, ждали.
- Ну, вот теперь пора, княже, - посмотрев в затянутое бычьим пузырем оконце, кивнул Доброгаст. - Собрался народец, вот и потолкуем.
- Потолкуем, - поднимаясь с лавки, улыбнулся князь. Вышел на крыльцо вслед за старостой - молодой, синеглазый, веселый, - поклонился уважительно на три стороны, воскликнул:
- Здравы будьте, люди!
- Здрав будь и ты, князь, - откликнулись в толпе. - Почто пожаловал?
Хельги приосанился.
- Слыхал я, дань хазарам платите?
- Платим, господине, куда деваться?
- А не платите. Ужо я им хвосты прищемлю.
- Скажешь, теперь тебе платить придется?
- Угадал, друже. Только не так, как хазарам, а на треть меньше. И дружина моя вас, при нужде, всегда защищать будет. Потому говорю - идите все под мою руку.
- А куниц тоже звать будешь?
- И куниц, и медведей, и вас, бобров, не забуду, и весь народ радимичский, и дреговичей, и полочан, и вятичей. Единые у нас законы будут, и сильные слабых обижать не посмеют.
- Гладко стелешь, князь!
- Гладко? - Вещий князь повысил голос: - А вы спросите у полян, у древлян, северян, словен ильмерьских, что проживают у озера Ил мерь - многие его Ильменем неправильно зовут, спросите, плохо ли им живется всем вместе, с едиными законами, с единым разумным правленьем, с защитою? Думаю, ни один не скажет, что плохо. Вот и вам надо бы так же!
- А если не пойдем? Хельги усмехнулся:
- Скажу прямо - вы мою дружину видели. И это только малая часть, крупица.
- Значит, у нас выбор - тебе платить дань аль хазарам. А вдруг хазары посильнее окажутся?
- Не окажутся. - Князь надменно оперся на меч. - Клянусь Родом, Перуном, Даждьбогом. Отпета песня хазар, теперь мой голос слышен. Обещаю вам подмогу, защиту и правду.
- А дань? Говоришь, и впрямь меньше платить придется?
- Дань установлю разумную, как и сказал, на треть меньше. И строгую - повышать ее не буду. Будете знать, сколько должны, остальное все ваше, И ежели в Киеве, или в Ладоге, или в ином каком городе торговать вздумаете - найдете и там мою защиту и правду!
- И - куницы найдут?
- А вот об этом скажу. - Хельги вытер выступивший на лбу пот. - Знайте, между собой вы теперь воевать не будете, за тем мои люди будут строго следить, и если проведаю что, уж не взыщите.
- А как же нам с куницами споры решать? - все не унимался кто-то.
- По закону, по правде, что для всех одна, - откликнулся князь. - А за убитых заплатите друг другу виру. Ну, решайтесь же! Или со мной, чтобы жить без злобы, междоусобиц и зависти, или под хазарами, которые, если захотят, живо дань увеличат. Думайте, решайте, это ваше право.
Еще раз поклонившись собравшимся, Хельги повернулся и ушел обратно в хоромы старосты Доброгаста. Слышал, как шумел на площади народ, как стучали мечами о щиты, кричали, даже, похоже, дрались. Нервно поглаживая бородку, князь плеснул в кубок браги и единым махом выпил. Подумалось вдруг - может, и в самом деле зря явился сюда с малой дружиной? Подождал бы до лета, собрал флот, а уж потом…
В горницу вдруг ворвался Доброгаст, радостный, возбужденный, с растрепанной седой бородой.
- Решились, князь, - с порога сообщил он. - Большинство сказало "ну их, хазар", идем под твою руку!
Хельги облегченно расправил плечи, чисто физически ощущая, как свалился с них большой, почти неподъемный груз. Снова вышел к народу, поклонился, не скрывая радости. Собравшиеся грянули клич, четверо выбегавших из толпы воинов, средь которых сын старосты Витогост, посадили князя на щит, подняли на перекрещенных копьях и понесли так, громко выражая свое одобрение.
"Ну, наконец-то, - расслабленно улыбаясь, думал Хельги. - Вот и кончилось все, вот и славно".
В кричащей толпе, правда, вполне мог оказаться и меткий охотник с луком и стрелами, не очень-то довольный решением веча, ну, да на такой случай шныряли между собравшимися зоркоглазые дружинники князя. Обошлось, никто не послал стрелу, ничья рука кинжал не метнула …
Вечером в хоромах старосты Доброгаста накрыли столы да закатили пир, такой, чтоб до утра. Доброгаст не скрывал радости - его пошатнувшийся из-за всевластия волхвов авторитет невиданно укрепился авторитетом и силой киевского Вещего князя. Радостен был и Витогост, ну, тот понятно…
Хельги оглядел собравшихся, поднял наполненный кубок, выпил и вдруг нахмурился - не увидел среди пирующих верного Вятшу. Впрочем, глаза князя тут же прояснились и легкая улыбка тронула его губы: что ж, видно, Вятша решил приударить за понравившейся ему разумницей девой. И правильно, не все же горевать о давно погибшей Лобзе, ведь жизнь продолжается и надо жить, надо любить, надо быть для кого-то очень-очень нужным.
Хельги оказался в своих предположениях прав. Мало склонный к пирам и обжорству Дятша просто гулял по селению в сопровождении верного Твора. Отрок все расспрашивал его про дружину, да про Царьград, да про то, правда ли, что у ромейского царя трон из чистого золота.
- Базилевса не видел, врать не буду, - усмехнулся юноша. - И какой у него трон - не знаю. А армия сильная, особенно флот. Есть такие длинные корабли - дромоны, вооружены греческим огнем. Страшная штука этот огонь - и на воде горим не потушишь.
- Неужто и на воде? - усомнился Твор. - Быть такого не может! Слушай, а чего мы тут по сыростям ходим? Давай зайдем к нам в избу, к матушке Хотобуде, чай, и Радослава там, подружек уже всех обежала.
- К вам? - Вятша вдруг смутился. - А не помешаем? Ну, сестрице твоей и этой… матушке Хотобуде.
- Не помешаем, - заверил старшего друга Твор и, схватив его за руку, потащил к неприметной, вросшей в землю, вернее в снег, избенке, похожей на большой сугроб.
Матушка Хотобуда уже укладывалась спать на широком сундуке, придвинутом к круглой глинобитной печке. Рядом, на лавке, было постелено Радославе, а у самого входа - Твору. Пожелав спокойствия старушке, отрок удивленно спросил:
- А где сестрица?
- Еще посветлу отправилась в капище, - прошамкала беззубым ртом Хотобуда. - Голову там какую-то захоронить хочет, да вместе с телом. Не дело сказала, телу без головы. И в самом деле - не дело.
По всему видно было, что неожиданное возвращение ребят было старухе явно не в радость. Есть, такие люди, самое главное для которых - покой, а все остальное - да лучше б и не было.
- Что ж она меня-то не дождалась? - обиделся Твор. - Чай, помог бы!
- А ты б больше шлялся неведомо где, - резонно заметила бабка. - Поди-ка тебя сыщи попробуй.
- Чего-то долгонько нет сестрицы, - встревожился отрок. - Тела-то безголовые ведь в селение принесли, отдать куницам. Там, наверное, и Рада… Пошли-ка, Вятша, посмотрим.
Вятша кивнул.
- Да, подходила девушка. - Куницы как раз накрывали погруженные в сани трупы рогожей. - Смешная такая, стриженая. Все головы в мешке принесла, молодец. Правда, плакала долго, будто прощалась. Ну, это она об Ардагасте, тот уж был парень знатный, жаль вот, убили. По-хорошему - отомстить бы за него, да князь осерчает.
- Ага, - кивнул Вятша. - А потом те, кому вы отомстили, начнут мстить вашим. И так до бесконечности.
- Так наши пращуры делали.
- Тогда законов не было.
- И теперь нет.
- Так будут. Не видали, куда ушла девица?
- Подружек встретила, те сначала испугались, потом обнялись да и пошли все вместе к волхвам. О чем-то договориться с ними хотели.
- К волхвам? - не поверил Твор. - А, наверное, Рада хочет снова вернуться в род, мы ведь с ней сейчас изгои. Ровно бы и нет нас. Ну, мне-то плевать, я тут оставаться не собираюсь и Раду отговорю. Тетка Хотобуда нам не родня, да и вообще мы тут приблуды, чужие и никогда своими не станем. Вот, может, пойдем с вами в Киев.
- Хорошая мысль! - радостно кивнул Вятша. - Город большой, народу много, и кто там свой, кто чужой, на это давно никто не смотрит. У меня там верные друзья есть, пристроим вас куда-нибудь всяко. Только решайтесь.
- Решился уже, - улыбнулся Твор. - Теперь вот уговорить бы сестрицу. Она у меня своенравная.
- А вот это я уж заметил, - хохотнул юноша и, поправив висевший на поясе меч - предмет тайной зависти Твора, - предложил: - Ну что? Пойдем к волхвам.
- Пошли, - согласился отрок. - Все равно делать нечего. Может, там и Радославу встретим.
Хоромы волхва Чернобога маячили за распахнутыми воротами усадьбы угрюмым темным квадратом. Ни одно окно не светилось. Впрочем, нет, из избы, той, что слева от сеней, явственно тянуло дымом.
- Там они, - уверенно кивнул Твор. Загремев цепью, в темноте зарычал пес.
- Кого там несет на ночь глядя? - послышался недовольный старческий голос.
- Да я это, дедушка, - звонко отозвался Твор. - С дружком, к волхвам идем.
- А они вас ждут, волхвы-то? - недоверчиво осведомился старый челядинец.
- Ждут, как не ждать! - заверил отрок. - Дева стриженая там уже, ну, а мы припозднились, все на чужих смотрели.
- Да, пробегала такая девица, - прошамкал дед и придержал пса за ошейник. - Ну, проходите, коль ждут… Постой-ка! Чего ж ты тогда за дровами-то не пришел?
- Да некогда было, - проходя мимо, отмахнулся Твор.
Старик еще бурчал ему в спину что-то, парни его не слушали, дошли до самых сеней, остановились. Снова пахнуло дымом, каким-то необычным, сладким.
- Волхвуют, наверное. - Вятша потянул носом воздух и подергал закрытую дверь.
- Знаю я, как они волхвуют, - неожиданно зло отозвался отрок. - Дверь вышибить сможешь?
- Смогу, - поднимаясь на крыльцо, сказал Вятша. - А лучше - засов мечом поддену… Во-от так! Прошу, входи, что ж ты стал на пороге?