- Ну-ну, тебе виднее… А насчет беловежцев могу дать тебе один совет, если хочешь, - Иван развернулся лицом к Трофиму и, получив от него кивок согласия, продолжил: - Возьми Вячеслава с собой, чтобы не допустить мора в земли наши.
- Думаешь, с собой принести беловежцы заразу могут?
- На торной тропе они сидели, торговцы из дальних стран через них шли, так что… Пусть заранее отсеет людишек, да и поближе познакомиться тебе с ним не мешало бы. Голова у него не в пример моей работает!
- Не пойму, с чего это ты себя стал так низковато ценить, а?
- Да не про то я… - задумался полусотник. - У меня что обычно получается? Если нужно решить какую-то задачу, то включаем нахрап, наглость - и вперед! Голова все действия просчитывает только на короткий срок, не задумываясь, что там дальше в итоге получится. А получиться может разное! Вячеслав же гораздо дальше моего видит, однако может растеряться, если надо на что-то очень быстро отреагировать. Разные в нас качества природой заложены, и ничего тут не поделаешь. Он вдумчивый, обстоятельный, а я непоседливый и напористый. Вот, к примеру, меня опять шальная мысль посетила…
- Что?
- Взбрело мне в голову окрестности Мурома навестить… - осторожно начал Иван. - Точнее, посмотреть, где там земли сородичей Мокши расположены, эрзян.
- Только недавно посетила? А его самого ты совершенно случайно с собой потащил? - понимающе хмыкнул Трофим.
- Это он сам напросился: родных хотел навестить… Так вот, вспомнилось мне, что чуть выше Мурома по Оке железо доброе должно быть. У нас эти земли звались Выксой, а вот чьи они сейчас, мне никто толком сказать до сих пор не может. Вроде побила мордва князя муромского Ярослава Святославовича лет пятнадцать назад и власть свою на другом берегу Оки крепко держит, но… В общем, подарки для эрзян я уже отложил, так что дело за твоим разрешением. Отпустишь завтра?
- Успеешь ли до морозов за солью? Кха… Отойдем подальше от ворот, - огляделся по сторонам воевода. - Хоть и нет никого поблизости, да и стены иной раз уши отращивают. Так успеешь ли до морозов управиться с делом нашим?
- Не знаю, Трофим, но дело это никуда уже не уйдет. Если не я, так вы по весне туда поплывете. Терять же потом время на выяснение того, кто проживает на выксунских землях… ну, очень не хочется. Если там осесть сможем, то свои потребности в железе на десятки лет вперед решим. Да и Мокша обещался клич бросить по землям муромским и эрзянским…
- Какой клич?
- Ну, что есть такая земля на Ветлуге, где мастеровой народ с радостью принимают, землей наделяют, да и вообще… - оскалился Иван. - Свобода, равенство и братство.
- Ты не переусердствуй с этим, понял? - нахмурился воевода. - Не подзабыл ли, каким боком нам бегство холопов с окрестных земель выйти может?
- Не дурак, воевода, - склонил голову полусотник. - Разве что намеки делаю по темным углам да сказками о лучшей жизни потчую. Да и братство это мне не со всяким человеком дорого.
- То-то же, - примерился Трофим ребром ладони к шее своего подчиненного. - А то мой меч - твоя голова с плеч. Точнее, меч будет не мой, и головы полетят многие, - резко сменил шутливый тон ветлужский глава, повернув в сторону посадского торга и увлекая за собой полусотника. - Так что плыви, но помни, что ныне твоя главная задача на севере, а не в окрестных землях. А сей миг давай навестим Лаймыра да Николаю твоему посмотрим разный э…
- Инструмент?
- Вот-вот, целый список написал он мне по кузнечному делу. Некогда, мол, ему выбираться сюда. Обещал я, но вот лист оный вашими письменами составлен, не разберу никак…
- Хм-м… скажи лучше, что вообще в этих делах ничего не понимаешь, - заулыбался Иван. - Как, впрочем, и я…. Дай-ка мне эту бересту. Так, ножницы по металлу, пробойники, кузнечные зубила, напильники… С этим все понятно. Тигельные клещи, волочильные доски, гвоздильни… Ха, губа не дура. Тесла, скобели, струги, рубанки, сверла. Это уже вроде инструмент для плотника!
- Древодела? Нет, скорее для тесляра…
- Да? Слушай, легче найти какого-нибудь специалиста и посоветоваться с ним, а то только все серебро просадим, что Лаймыр в первый день выручил. Эх ты… А ну держи его!
Последний возглас относился к чумазому мальчишке лет девяти-десяти, явно примерявшемуся к мошне, висевшей на поясе воеводы. Не промедлив ни секунды, Трофим сначала захватил маленькую кисть в стальной капкан своей ладони, а уже потом оглянулся и подтянул пацана к себе за вихры. Очумело вертя головой, малец даже не пытался вырываться, а только завороженно переводил взгляд с одного воина на другого.
- Так, попался тать… - протянул Трофим, с сомнением поглядывая на ничего не выражающую юную физиономию.
- Да ты встряхни его посильнее, авось очнется, - посоветовал ему Иван, одновременно сопровождая свой совет действием.
- Ась? - Грязный палец пацана наполовину залез в нос, выковыривая оттуда весь причитающийся своему возрасту набор.
- Чей ты? Холопом ли будешь? - Грозный вопрос воеводы повис в воздухе, вызвав лишь короткие повороты голов торговцев, расположившихся в начале посадских торговых рядов. Лишь одна дебелая рыжая молодуха проворчала скорее себе под нос, чем для окружающих, что оный малец ужо который день крутится поблизости.
- Повторяю. Последний раз. Кто ты? - Внушительный кулак Трофима застыл перед лицом мальчишки. - Иначе веду тебя к ближайшему мечнику! А то и спрошу вон у того мытника, где тут малолетних татей в поруб бросают…
- Дашь поглядеть? - Детская рука потянулась к поясу воеводы, однако не к кошелю, а к оголовью меча.
- Почудилось тебе, Иван, - скорчил недовольную физиономию Трофим, брезгливо поглядывая на пацана. - Этот дурачок на меч загляделся, вот и распустил свои ручонки. Пошли, некогда нам.
- А ты уверен? - Иван присел около продолжающего ковырять недра своего сопливого носа мальчишки. - Что-то он переигрывает, тебе не кажется? Ну-ка проведем эксперимент… - На ладони полусотника заблестела четвертинка серебряной монетки достоинством в куну. - Смотри, малец, эта чешуйка будет твоя, если ты мне окажешь одну услугу… Хотя ты можешь и дальше продолжать прикидываться дурачком, выбор за тобой. В любом случае мы тебя не тронем за то, что ты на наше добро глаз положил, слово даю. А услуга очень простая. Нужны нам инструменты кузнечные, однако в них мы ничего не понимаем, потому посоветоваться нам хочется со знающим человеком. Вот к такому ты нас и отвел бы… Ну? Как хочешь! - Иван поднялся, развернулся к пацану спиной и вместе с Трофимом стал проталкиваться вдоль торговых рядов.
- И с чего это ты помыслил, что он умнее, чем кажется? - пробурчал воевода. - Может, он и вовсе по-нашему не понимает…
- Почему я так подумал? - хмыкнул Иван. - А потому что другие тут не выживают… Оглянись-ка назад, Трофим, - за спиной у них стоял тот же малолетний персонаж, дернувший секунду назад полусотника за рубаху, и манил их ладошкой за пределы торговых мест. Та же ладошка в укромном уголке требовательно вытянулась в их сторону.
- Давай свою куну, боярин. Отведу я тебя к знающему человеку. Не подведу.
- Ха, хлопчик! Я тебе слово давал и его исполнил, так что мне вера есть, а вот ты… рассказывай, что знаешь, и веди на место, - вальяжно присел на какую-то лавку ветлужский полусотник. - Потом рассчитаемся, даже больше дадим, если угодишь. Только скажи вначале: как зовут тебя?
- Микулка, - помялся малолетний актер, вытирая рукавом перемазанную грязью физиономию. - А меч ваш я лишь потрогать хотел…
- Ага, кому другому это рассказывай. - Иван растянул губы в насмешливой ухмылке. - Тем более что за это тоже немало огрести можно… Кем ты тут будешь и к кому нас хочешь вести?
Микулка шмыгнул носом и довольно коротко и внятно изложил свою историю. Мать его умерла в конце зимы от неведомой болезни, под самый свой конец сильно кашляя кровью. Сама же она была холопкой у княжеского тиуна в Кидекше, что навеки определяло судьбу самого Микулки. Отца у него не было никогда, также не имелось в наличии других братьев и сестер, поэтому присматривать за ним было совершенно некому, что, впрочем, освобождало его и от опеки над своими малолетними родичами. Холопом же он быть не хотел, вот и сбежал, как только стало припекать солнце. Вразумительно ответить, что он собирается делать, когда наступит зима, Микулка не смог, однако сбивчиво и туманно начал рассказывать о каких-то дальних родичах под Ростовом, куда он собирается пробираться в скором времени вместе с сопельниками.
Как ни странно, сбежавшего холопского ребенка в родном селе никто не искал. Может, подумали, что сгинул где-то по дурости своей, а может, просто никто не захотел напоминать занятому княжескими делами тиуну, что тот может лишиться в будущем одной пары рабочих рук. Кто его знает, как было на самом деле и почему хозяин проявил такую безучастность к его судьбе? Однако про такое равнодушие Микулка вызнал точно, встретив на посадском торгу ремесленника из своего поселения. Вдобавок тот рассказал, что многих закупов из деревни тиун нынешним летом записал в обельные холопы за невозвращенные долги. Среди потерявших вольную жизнь людишек ходил слушок, будто бы княжеский ставленник в чем-то провинился перед своим владетелем и теперь пытается срочно достать где-то монеты, чтобы его задобрить. Да и слишком быстрый перевод в полные холопы говорил сам за себя - раньше тиун всегда давал достаточно времени, чтобы рассчитаться по взятым у него средствам.
А с того же мальца что взять? Его еще кормить несколько лет надо, прежде чем он начнет приносить прибыль. Так что Микулка на удивление свободно разгуливал рядом со своим бывшим селением, а порабощенные людишки трепетно ждали своей участи, рассчитывая все же, что хозяин оставит их жить на прежнем месте. Кидекша была расположена в стратегическом месте при впадении Каменки в Нерль. Кроме того, она пришлась по нраву князю Юрию, и тот уже присматривался к этому селу, чтобы построить тут небольшую крепостицу, так что люди в этом месте когда-нибудь понадобятся. А среди новых невольников были и кузнецы, и плотники.
И все-таки мастеровые холопы стоили достаточно дорого, поэтому тиун мог рискнуть разом решить все свои проблемы, а будущую нехватку в рабочих руках восполнять постепенно, когда вернется благоволение князя. Именно из-за этого недобрые предчувствия гнали потерявших независимость людей на расположенный в пяти километрах суздальский торг. Там украдкой, через оставшихся вольными соседей они пытались продавать утаенный от хозяина немудреный скарб, в числе которого попадался плотницкий и кузнечный инструмент. На одного такого знакомого и нарвался Микулка, шныряя по торговым рядам. Тот угрюмо покачал головой, дивясь, что малец еще жив и до сих пор на свободе, однако поделился последними новостями и предложением тишком найти покупателей, рассчитывая на пронырливость мальчишки. Так что странное предложение степенных ратников пришлось как нельзя кстати для вольного хлопчика, живущего на торгу явно не подаянием и милостью окружающих.
Еще не дослушав до конца нового малолетнего знакомца, Иван положил ему руку на плечо и подтолкнул в требуемом направлении. Иди, мол, показывай своего односельчанина. А сам неторопливо отправился следом за ним, сопровождаемый беззлобным ворчанием воеводы, который начал сетовать, что полусотник опять втравил его в какую-то историю. И как оказалось, втравил-таки, оставив воеводу торговаться с пожилым рыжим торговцем из Кидекши. Сам же пробормотал что-то про скрипку и как завороженный присел около соседнего прилавка, где были выставлены на продажу музыкальные инструменты.
Там Иван неверяще водил пальцами над натянутыми струнами и что-то продолжал бормотать себе под нос. Рядом с ним замер Микулка со страдающими глазами, жадно пожирающими тот же торговый прилавок, и воеводе даже на мгновение показалось, что выражение лиц у обоих его спутников было совершенно одинаковым. Однако это продолжалось недолго - ровно до того момента, как торговец попытался отогнать чумазого пацаненка подальше. Микулка было отскочил с обиженной физиономией, но Иван так цыкнул на продавца, назвавшегося Одинцом, что тот сразу замахал руками, призывая мальчишку обратно. А потом еще с минуту многословно извинялся за свою непонятливость. Не подумал, мол, что покупатели пришли вместе.
- Это самые мои большие и звонкие гусли. А гляньте, какая роспись! - расхваливал свой товар Одинец, обрадованный нечастыми посетителями его прилавка и озадаченный, что ими являются суровый ратник и маленький оборвыш. - Или сопели для сынка своего возьмите, а? А вот варганы! Не знаете, как играют? На… как тебя? Микулка? Держи концами к зубам, а губами придерживай! А теперь вдувай и выдувай воздух… Так! И пальцами язычок варгана щипай, ага. А рот свой по-разному разевай, звук меняться от этого будет… А вот гудки! Попробуйте смычком по ним поводить! Три струны всего, а какой звук! Это все из-за выдолбленной полости… А струны из конского волоса или жил не нравятся - так на шелковые заменю, это я разом. Купи, мил человек… Ох, прости, боярин, обмолвился.
- А металлических струн у тебя нет? Железных? - поинтересовался Иван, наблюдая, как Микулка терзает непонятный инструмент, пугая окружающих дребезжащими протяжными звуками.
- Нет, боярин, хоть и наслышан я, что толстые струны из железа витыми делают. Дорого они стоят, да и не видел тут никто такой диковинки.
- А ты сам инструменты свои изготавливаешь, так? - задумчиво поскреб себе бороду Иван. - И как продажа, идет?
- Сам, все сам! - торопливо закивал головой Одинец. - Издревле у нас в роду этим занимались. И продается хорошо, не жалуюсь…
- Как же, продает он, за три дня ничего не ушло, - вмешался стоящий по соседству рыжий торговец, к которому их привел Микулка, раздосадованный тем, что внимание покупателей направлено не на его товар.
- Цыть у меня! Встревать он будет! - пресек воевода его поползновения. - И до тебя очередь дойдет! Иван, надумал, что будешь покупать, или как?
- Погодь чуть, Трофим. - Внимание полусотника опять переключилось на продавца гуслей, и он вкрадчиво его переспросил: - Говоришь, хорошо продается? А если развалится что в руках?
- Отвечаю я за свой товар! И клей сам варю, и клепки сам ставлю! Все сам, от начала до конца. И не только по гуслям и сопелкам мастерство мое. Я и прялку могу собрать с выдумкой, да и любую тонкую работу по дереву исполняю…
- Охо-хо-хо! - натужно засмеялся рыжий продавец кузнечного инструмента. - Прялку… Ох! Нашел чем гордость свою тешить!
- А я колесо к ней приладил! И она сама прядет!
- Сама! Прядет! О-ха-ха! Кха… Ох! - Издевательский хохот рыжего был прерван звонкой оплеухой воеводы. - За что?
- Тебе было сказано: цыть! Или я для тебя пустое место?! - не на шутку рассердился Трофим.
- Прости, боярин, - побледнел тот. - Нечистый попутал, ведь сказки он глаголет…
- А это уж без тебя разберемся, - поддержал Иван соратника и обернулся к Одинцу: - Давай продолжай.
- Да что там… - стушевался тот и обиженно просипел: - Проживаю я тут недалече, и всякий меня на этом торгу найдет, если мой товар ему чем-нибудь не угодил! А то, что продается ни шатко ни валко… так я один живу, мне хватает.
- Вот как… - Иван просительно глянул на воеводу и опять обернулся к Одинцу: - А не пойдешь ли ты, мил человек, ко мне работать? Делать то, что умеешь, но по моим заказам? Точнее, в общину нашу, ветлужцы мы…
- Ветлужцы? Ваши лодьи надысь пришли? - озадаченно закрутил головой суздалец. - Слухи идут, что с булгарцами на Оке вы ратились…
- Да нет, повздорили немного - и все, - махнул рукой Иван и в очередной раз переспросил Одинца: - Ну так как? Есть у тебя условия какие-нибудь или держит тебя что здесь? Ночевать без тесноты будешь и в тепле, еда за счет общины… Правда, до весны побудешь со мной в другом месте, но условия у тебя там будут не хуже моих, обещаю.
- Хм… А монет за работу мою сколь положишь?
- Монет? Прибыток у нас на всех делится, по исполненной работе… Ты, конечно, можешь запросить себе какую-то плату, но тогда не обессудь, если заработок общины мимо тебя пройдет. Однако тебе такое в новинку будет, поэтому предложу тебе вначале по старине… Полторы гривны до весны тебе положим, а там сам решишь, будешь ли ты со всеми вместе или опять плату сходную потребуешь. Кормежка наша.
- Ну, весомая плата, - обхватил руками голову, что-то решая, Одинец. - А если мне еще куны понадобятся, дабы скотину завести, дадите? И какая реза будет?
- Куны тебе община выдаст, если в ней состоять будешь, другим такое богопротивное дело не дозволяется, - хмыкнул Иван, переглянувшись с Трофимом. - Разве что воевода сам тебе монеты выделит… И резы не будет.
- Это как? А в чем подвох? - недоуменно воззрился на ветлужцев Одинец. - Неужто себя в заклад пускать? Ну уж нет, не заставите…
- Да нет, ряд заключишь на возврат - и все, - вступил на скользкий для себя путь ветлужский полусотник и на всякий случай переспросил: - Так, воевода? Пропишут только в нем, что если монетами не сумеешь отдать заем вовремя, то отработать на общину обяжешься до погашения долга. Но такая работа тоже оплачивается, и все в том ряде прописано подробно… А закупов у нас нет, имей в виду, если тебя это так гнетет. И холопов тоже - не любо нам человеком как вещью распоряжаться. И еще… Думаю, что и без займа тебе монет хватит, чтобы прожить в достатке. Все видали, как железные котлы наши расходятся? Вот эти монеты на общину и делиться будут…
- Ой, да разве по чести такой прибыток разделишь, - опять встрял рыжий торговец, покосившись сначала на воеводу. - Кто торгует, тот себе все в мошну и кладет…