* * *
Керн был в ярости. Керн бушевал, как зимняя буря, и сыпал словами, каковых Курт не слышал даже от тех, с кем этой ночью беседовал на пустой темной улице брошенного квартала.
Он возражал - хладнокровно, выдержанно, четко; Керн повышал голос, и Ланц, сам глядящий на младшего сослуживца с видимым недовольством, не раз останавливал его, призывая к спокойствию. Минуту господина обер-инквизитора хватало на относительно спокойный разговор, после чего он снова срывался на крик.
- В конце концов, - не выдержал, наконец, Курт, - к чему все это? Я вернулся живым и здоровым. Что вам не нравится?
- То, что ты опять самовольничаешь! - рявкнул тот, привстав с места. - Что сам решаешь то, что решать не должен! А если бы тебя прирезали там - по-тихому? Не хватало мне еще заниматься облавами на дикие кварталы, когда надо мной висит расследование такого уровня!
- Не посмели бы.
- Самоуверенный малолетний дурак! Инквизитор недопеченный! Какой идиот вручил тебе Знак?!
- Отец Бенедикт, - невинно сообщил Курт. - Своими руками.
- Не корчи дурочку, Гессе! Закончится расследование - я тебе устрою; понял меня?! Я тебе не ремня, я тебе плетей всыплю - чтоб на всю жизнь запомнил, для чего существует начальство!
- Не в первый раз, - холодно откликнулся он. - Такими nota bene у меня вся спина исписана.
- Значит, мало пороли!
- Вальтер, - укоризненно осадил его Ланц снова, и тот умолк, переводя дыхание и потирая покрасневшие от недосыпания глаза.
- Хорошо, - устало произнес Керн, снова подняв взгляд к стоящему напротив подчиненному. - Пусть. Ты вернулся. Но с чем ты вернулся?
- Я дал полный отчет, - отозвался он. - Я все сказал.
- Я это уже слышал, Гессе. Но это пустышка, это ничто! Да, конечно, мы можем подкинуть светским идею получше расследовать смерти студентов; точнее - могли бы. Времени прошло немало, и у нас нет ничего, говорящего о том, кто виновен в их смерти! Даже если доказать неслучайность их гибели - у нас нет ничего, что могло бы связать эти смерти со смертью Шлага! И у меня складывается нехорошее впечатление, что мне известно не все, что известно тебе. Ты ни о чем не забыл упомянуть?
- Нет. Я рассказал все.
Ни его рассказом, ни его ответом сейчас Керн удовлетворен не остался - это было очевидно, однако продолжить разговор уже не вышло: в комнату буквально ворвался запылившийся, задыхающийся человек, в котором Курт признал одного из курьеров Друденхауса.
- Майстер Керн, - скорее просто кивнул, нежели поклонился тот, замерев рядом с ним. - Он въехал. Я обогнал его минуты, наверное, на три - не более.
- Вот и началось… - пробормотал тот, поднявшись. - Сколько с ним людей?
Герцог, понял Курт. Действительно - началось…
- Одиннадцать, майстер Керн, - отчеканил курьер. - Включая простую челядь.
- Стало быть, пока он едет разговаривать, - заметил Ланц.
- Да, похоже на то… - Керн кивнул со вздохом, указав курьеру на дверь. - Можешь идти, пока ты свободен… Ну, Дитрих, слышал? Hannibal ante portas[163]. У нас три минуты.
- А Густав? - забыв о раздорах, спросил Курт обеспокоенно. - Он сейчас в ее замке, один. Ему что-то грозит?
- Нет, - тоже, кажется, решив оставить споры в стороне, уже спокойно отозвался Керн. - Иначе бы еще раньше здесь был курьер от него - если б к замку фон Шёнборн приблизилась группа солдат численностью более десятка, он послал бы вестового, не дожидаясь продолжения… Нет, пока фон Аусхазен, похоже, намерен лишь припугнуть нас.
- И что нам делать?
- А ничего, - снова усевшись, пожал плечами Керн, стараясь выглядеть спокойным, однако видно было, что он не знает, куда деть руки, и пытается увидеть в окно, что происходит снаружи. - Ничего нам не делать, Гессе. Ждать. Стража внизу знает, как быть.
В этом Керн оказался прав; когда по камню перед воротами Друденхауса заколотили копыта, снизу донеслись сперва лишь просто голоса, потом - неразборчивые слова на повышенных тонах и, наконец, откровенная ругань.
- Его впускают одного, - пояснил Ланц в ответ на настороженный взгляд Курта. - Наши пропустят лишь пару солдат, если герцог слишком упрется.
Крики стихли почти сразу; около минуты в комнате висела тишина, а потом в коридоре послышались шаги - уверенные, быстрые.
- Гессе, в сторону и не ляпни глупостей, - быстро велел Керн, поднимаясь и выходя из-за стола. - Говорю только я; ясно?
- Слушаюсь, - на этот раз без пререканий откликнулся Курт, отойдя к стене и остановившись там, в шаге от неподвижного хмурого Ланца.
Дверь распахнулась тут же - тоже без стука, резко, едва не ударясь о стену; герцог Рудольф фон Аусхазен, подтянутый, рослый, прошагал в комнату, обводя тяжелым взглядом присутствующих, и усмехнулся.
- Так; я вижу, майстер обер-инквизитор, вы меня уже ждете? Это ваш соглядатай сорвался от ворот, как ошпаренный?
- Доброго дня, ваше сиятельство, - с неприкрыто лицемерным радушием ответил Керн. - Присядете?
- К черту, - отрезал тот, нахмурясь. - Я устал, и у меня нет никакого желания задерживаться в вашей… обители благочестия более необходимого. Что за история с моей племянницей?
- Полагаю, - терпеливо откликнулся Керн, - вашему сиятельству и без моих пояснений все известно, однако я отвечу, если вам столь необходимо услышать это именно из моих уст. Пфальцграфиня Маргарет фон Шёнборн арестована по обвинению в использовании чародейства с целью оказать… давление на действующего следователя Конгрегации. Пока formulatio accusatorii[164] достаточно мягкая, ваше сиятельство, однако…
- Это он? - палец в потрепанной поводьями перчатке ткнул в сторону Курта; он распрямился, глядя снизу вверх на то, как герцог приблизился, разглядывая его в упор, не стесняясь. - Таких моя племянница могла бы получить десяток безо всяких колдовских вычур, одним движением ресниц. Вы что - смеетесь?
Ланц за спиной герцога сделал страшные глаза, призывая к терпению; Курт осторожно перевел дыхание и промолчал.
- Раскрывать вам подробности дела я не имею права, - голос Керна был спокоен и почти приветлив. - Когда дознание будет окончено, вы получите ответы на любые вопросы сполна, ваше сиятельство, но пока все, что я могу вам сказать, я уже сказал. Мне в чем-то понятно ваше недовольство…
- "Недовольство", - повторил фон Аусхазен четко. - "Недовольство", майстер обер-инквизитор, это когда у коня на прогулке слетает подкова. Когда прислуга украла окорок из кладовой, когда сосед пристрелил кролика на моих угодьях - вот тогда "недовольство". А когда мою племянницу, пфальцграфиню фон Шёнборн, сажают в тюрьму, как какую-то торговку, по идиотскому, бессмысленному обвинению - это уже не "недовольство". Это справедливый гнев.
- Для Святой Инквизиции, - по-прежнему выдержанно возразил Керн, - нет различий между низшим и благородным, ваше сиятельство. Конгрегация судит по справедливости каждого, невзирая на чины и лица, justitia simulata[165] Конгрегацией не приемлется, и в наших камерах могут пребывать подле друг друга и пастух, и герцог…
- Вы это на что намекаете, майстер обер-инквизитор?
- Вы утомлены, ваше сиятельство, - сострадающе улыбнулся тот. - Поэтому вам слышится то, что не было сказано. Я же лишь желал напомнить вам, что Святая Инквизиция не станет прекращать расследование лишь оттого, что среди обвиняемых оказалась особа…
- Арестованных, - поправил герцог с такой же дружелюбной улыбкой. - Пока ей не предъявлено обвинений на суде - она арестованная.
- … среди арестованных, - с готовностью поправился Керн, - оказалась особа высокого положения. Дознание ведется accurate et sine ullo studio[166], смею вас заверить, и, вынужден огорчить, пока улики говорят о полной виновности госпожи фон Шёнборн.
- Какие улики?
Керн развел руками, взглянув на собеседника с укоризной:
- Ваше сиятельство, я не могу вам сказать этого, ведь вы сами это знаете. Единственное, что я могу еще добавить, это то, что госпожа пфальцграфиня изъявила желание призвать вас в свидетели своей невиновности; мой долг велит мне соблюсти устав дознания, посему я обязан говорить с вами. Есть вам, что добавить к уже сказанному, ваше сиятельство?
- Да, есть! - вновь повысил голос герцог. - Моя племянница - взбалмошная и безответственная девчонка, но она никогда не делала того, что вы на нее навешиваете, что бы это ни было! Все эти обвинения - вздор!
- Мы обязательно примем к сведению ваше мнение, ваше сиятельство, - кивнул Керн с таким серьезным лицом, что герцога перекосило.
- И еще одно, майстер обер-инквизитор, - добавил тот, сжав кулак и шагнув к Керну ближе. - Если, как вы говорите, у вас достаточно улик - начинайте судебное разбирательство. Немедленно. Если улик недостаточно - это означает, что обвинить мою племянницу не в чем; моя мысль вам понятна?
- Госпожа фон Шёнборн имеет право потребовать начала суда. Она своим правом не воспользовалась, и от нее мы не слышали…
- Ну так слышите от меня, - с угрожающим спокойствием перебил фон Аусхазен. - Как я уже сказал, я не желаю торчать здесь весь день, посему, майстер обер-инквизитор, давайте оставим эти словеса и перейдем к делу. Я изложу свою мысль просто. Или вы начинаете суд с тем, что у вас на нее есть - безотлагательно, завтра же - и тогда мы посмотрим, кто прав; или же признаете свою ошибку и отпускаете ее с полным оправданием и извинениями. Я выражаюсь ясно?
- Ясно и недвусмысленно, ваше сиятельство, - усмехнулся Керн; тот кивнул.
- Рад, что мы понимаем друг друга. Но учтите, майстер обер-инквизитор: если вы затеете суд, говорить вы будете уже не со мной. Князь-епископ, который оббил вам порог, это - так, мелкая пташка. Понимаете меня? Уж я постараюсь, чтобы суд продолжался столько времени, сколько будет достаточно для прибытия эмиссара лично от Его Святейшества; или, думаете, мне такое не под силу?
- О нет, - улыбнулся Керн тихо. - Уверен, вы это сможете…
- Не слишком вам этого хочется, верно, майстер обер-инквизитор? - фон Аусхазен растянул ответную улыбку - правда, более неподдельную и удовлетворенную, нежели принужденная гримаса Керна. - Причем, я ведь не в Рим снаряжу посыльного, я обращусь к Папе в Авиньоне. Вы готовы пойти на конфронтацию с такими силами ради желания осудить несчастную вдову? Которая, возможно, провинилась лишь в том, что решила отвергнуть докучливое внимание вашего мальчишки, за что он и мстит ей теперь… Будьте уверены, уже завтрашним днем так будет говорить весь Кельн, если мы не придем к согласию.
- Вы полагаете, ваше сиятельство, - не повышая голоса, поинтересовался Керн, - откровенное запугивание служителей Конгрегации - хорошая идея?.. Мне ведь тоже есть чем вас припугнуть. Что касается агентов, способных распустить нужный слух, то уже сегодня я могу заставить весь город судачить о том, как пфальцграфиня фон Шёнборн под покровительством своего дядюшки попыталась чародейским путем заполучить контроль над одним из служителей Конгрегации, дабы разрушить эту святую общину изнутри. Доказательством тому послужит ваше ревностное апеллирование к авиньонскому Папе; как вы полагаете, понравится людям мысль о том, что вы ратуете за установление власти этой французской когорты над исконными немецкими землями? Или - выбирайте - за установление власти обладающих колдовской силой над обычным людом, для чего вы и стремитесь окоротить Конгрегацию, которая единственная способна вам противостоять…
- Вы хотите войны, майстер обер-инквизитор? - сощурился тот. - Вы получите войну; вы получите бойню, ибо столкновения с прочим миром вам сейчас не выдержать. Я это знаю. Конгрегация к такому не готова.
- Войны? Я не в том возрасте, ваше сиятельство, когда принято тяготеть к противостояниям по доброй воле; однако, будьте уверены, при необходимости мы пойдем до конца. Авиньон? Эмиссар? Пусть. Только спорить и доказывать что-либо он будет не мне. Как только мы должным образом донесем до всех мысль о том, что хранительница императорского пфальца - места, где престолодержец останавливается в своих путешествиях по Германии! - суть ведьма и злоумышленница, неужто вы полагаете, что Его Императорское Величество будет просто спокойно сидеть и смотреть на происходящее? Вы столкнете с Папой не только Конгрегацию, вы столкнете с папским престолом германский трон. Вы этого хотите, ваше сиятельство? Это будет.
- Вы хотите напугать меня вмешательством Императора? - усмехнулся тот. - Я верно понял вас, майстер обер-инквизитор?
- Его Величество не особенно благосклонно относится к вассалам, которые подумывают о разжигании бунтов, - заметил Керн. - На одной чаше весов - сбережение в целостности Конгрегации, любимого детища Его Величества, сохраненная autonomia, которой его благословенный отец добился с таким трудом; на другой - новая зависимость от куриальных перипетий и крах всех начинаний. Так как вы полагаете, ваше сиятельство, вы имеете основания опасаться вмешательства Его Императорского Величества? А я дойду до этого, если придется. Если вы первым начнете эту распрю. И тогда - вы правы, будет война, ибо и Конгрегация, и трон за то, что уже удалось отстоять, будут драться, ломая зубы. Не себе по большей части, хочу заметить.
- Бросьте, - покривился герцог. - Вы ведь не можете не понимать, что будет с Конгрегацией, если на всеобщее обсуждение вынести легальность вашего Императора. Избрание большинством голосов еще не делает его носителем императорской власти. Курфюрсты дали ему трон, но никто не дал короны. И пока Папа не возложит ее на его голову - он никто. Избранный Император; если мне не изменяет память, именно так он значится в официальных документах? Простой смертный, избранный простыми смертными. Земной царь, не помазанный свыше. При малейшем потрясении он скатится со своего трона, как камень с горы.
- То есть, помазание Майнцским архиепископом вами не приемлется как нечто существенное, ваше сиятельство? Я вас верно понял?
- Не давите на меня авторитетами, бессмысленно. Во всю историю избранники короновались Папой, лишь после этого именуясь собственно императорами. Ваш же покровитель, майстер обер-инквизитор, по существу пустое место. Князь от мира сего. И так будет, пока Святейший Престол не осенит его благословением.
- Авиньонский, разумеется?
- А вам не все равно, скажу ли я "да" или "нет"? - усмехнулся фон Аусхазен. - Ведь этого все равно не случится в обозримом будущем. Авиньон, Рим… да хоть Багдад. Нет единого Папы - нет короны, короны нет - нет Императора. У Конгрегации не хватит духу поспособствовать признанию одного из понтификов, а у вашего липового Императора - посадить на папский престол своего ставленника.
- Неужто? - тихо уточнил Керн. - А уверены ли вы сами, что ваша личная неприязнь может и должна стать поводом к международной войне? Переживете ли ее вы сами, ваше сиятельство?
- Однако, - с нехорошей усмешкой возразил герцог, - вы пытаетесь поставить меня в странное положение, майстер обер-инквизитор. Вы что же - предлагаете мне попросту закрыть глаза на то, что мою племянницу ожидает участь еретички? Просто взять - и забыть об этом? Неужели вам не понятно, что это невозможно?
- Это тяжело, - согласно кивнул Керн. - Однако, если вина госпожи фон Шёнборн будет доказана…
- А мне плевать, ясно? - вновь оборвал его фон Аусхазен, сделав еще шаг вперед. - Мне глубоко начхать на ваш суд, на улики, на ее виновность и все прочее.
- Не слишком благочестиво, - невесело усмехнулся Керн, и тот фыркнул:
- Ну, так арестуйте меня за это, майстер обер-инквизитор. Повторяю: мне наплевать на то, что вы ей вменяете. И по уже упомянутым причинам на вашем месте я не возлагал бы столь великие надежды на вашего Императора.
- "Вашего" Императора, - тихо повторил Керн. - Слишком часто за последние минуты вы упомянули сие сочетание слов, ваша светлость.
- И что же мне за это будет, майстер обер-инквизитор? - с умилением уточнил герцог. - Верно; ничего. И, кстати сказать - я голосовал против. Итак, мои требования вы слышали: или завтра же поутру она возвращается домой, живая и невредимая, оправданная и выслушавшая извинения, или - предъявляйте свои обвинения, и пусть будет суд. Тогда - я уже сказал, что тогда будет. Это все.
Фон Аусхазен не стал выслушивать ответа; да Керн, похоже, отвечать и не намеревался. Когда за спиной герцога захлопнулась с грохотом тяжелая дверь, тот медленно прошагал к своему стулу, обессиленно опустившись на потертое сиденье, и подпер голову руками.
- Вот сукин сын, - констатировал Ланц тихо, пройдя к табурету у стены и неловко примостившись на самый краешек; Керн вздохнул.
- Он прав. Он, чтоб ему пусто стало, во всем прав. Такого противостояния Конгрегация сейчас не вынесет. Не время… Вот дерьмо, - выдохнул он зло, взъерошив седые волосы и стиснув голову ладонями. - Все наши улики окажутся детским лепетом, если он и впрямь привлечет тех, кто выше нас.
- Благодарение Богу хоть за то, - тихо заметил Ланц, - что архиепископ тупица и трус и не вмешался лично; как фактический владетель земли Кельна он нас попросту стер бы в порошок. Судя по всему, понадеялся на братца - у герцога и язык лучше подвешен, и наглости больше.
- И неспроста; ему есть чем грозить. А нам - нет. Единственное, что послужило бы четким доказательством в нашем положении - это если б мы взяли фон Шёнборн с гримуаром в руках над котлом с кипящим зельем. А все прочее…
Когда дверь распахнулась снова, вновь без стука и настежь, Курт даже не сразу обернулся - привык; похоже, подобное явление в рабочую комнату майстера обер-инквизитора было свойственно сегодня всем и стало в этот день нормой.
- Что там?
Судя по усталому и почти равнодушному голосу Керна, начальствующий пребывал в похожем расположении духа и взволноваться теперь мог разве что при сообщении об осаде, подготовленной герцогскими людьми.
- Проблемы внизу, - сообщил замерший на пороге Бруно - запыхавшийся и бледный. - Сейчас наткнулся на стражника при камере горничной…
- Что ты делал у камер?
- Это не я был у камер, это он встретил меня на лестнице, - возразил подопечный, и Керн медленно поднялся, тут же обессиленно рухнув обратно.
- О, Господи… - пробормотал он обреченно, прижимая к груди сухую ладонь.
- Мы сами, сиди, - успокоил его Ланц, поднимаясь, и, кивнув Курту на дверь, стремительно вышагал в коридор.