– Желаю всем здравствовать. – Потом он обернулся к Андрею: – Если что надо будет, спроси у моего ключника, я его предупрежу.
И ушел. И этим как будто сигнал дал. Бояре и воины сразу засобирались. Андрей же замешкался – брать кубок или нет? С одной стороны – подарок, но с другой – холопы могут счесть, что украл.
К нему подошел старший из холопов:
– Надо ли чего, гость званый?
– Князь кубок подарил.
– Слышал, сейчас принесу.
Холоп взял кубок, вышел в двери и почти сразу же вернулся:
– Вымыл я его после вина-то да в тряпицу чистую завернул.
– Спасибо.
Холоп от изумления даже рот открыл. Обычно в княжеском доме холопам "спасибо" не говорили.
– Пойдем, я провожу.
Пожалуй, Андрей сам бы по лестницам и переходам выхода не нашел. Холоп довел его до самых ворот.
Андрей успел только войти в избу, раздеться и разуться, как его накрыло опьянение – все-таки выпил он вина немало. Как он упал на постель, уже и не помнил.
Утром он посмотрел на себя в крохотное зеркало: лицо помятое, веки отечные, припухшие. Умылся ледяной водой из колодца – немного полегчало. Хорошо, хоть бриться не надо, пусть борода растет.
Однако дома есть нечего, хотя припасы в виде круп и муки имеются. Решил в трактир сходить, поесть горяченького.
Народу в трактире было немного: время было уже около полудня, а работный люд вставал рано. Это он после гульбища позволил себе расслабиться, поспать подольше.
Как только он сел за стол, подскочил половой. Андрей обратил внимание, что присутствующие на него во все глаза уставились, едва пальцами не показывают. Сам хозяин вышел, вынес жбан пива и с почтением поставил на стол.
– Угощаю от заведения. Такой гость нас посетил, такой гость!
– Да вы что тут все, сказились?
– Ну как же, весь город только и говорит о том, как ты громом хромого Фильку поразил. Или не ты?
– Я.
– Вот! Бают, сам князь тебе кубок невероятной красоты подарил.
– И это припоминаю.
– Не каждого князь рядом с собой на пиру за стол посадит. Честь великая! А еще с утра на площади глашатай указ княжий счел. Исправник ты наш городской теперь.
– Все правда.
То, что его исправником назвали, Андрея удивило. Вроде вчера князь его по-другому назвал. Да какая, в принципе, разница? Не полицейским же, нет еще таких слов в лексиконе.
– Позволь рядом присесть?
Андрея это неприятно удивило.
– Заведение твое, ты хозяин – чего разрешение спрашивать? Садись, коли дело есть.
Хозяин присел на лавку напротив:
– Именно дело. – Он наклонился к Андрею. – Бабка одна паршивая в Кривом переулке, недалеко от постоялого двора живет.
– И что?
– Перевар делает да мужикам продает.
Андрей сразу догадался.
– Конкуренция?
– Ась?
– Говорю – покупателей отбивает?
– Как есть отбивает, – закивал головой хозяин. – Да ладно бы еще перевар хороший был, а то всякую дрянь туда добавляет. Приструнить бы ее… А я в долгу не останусь.
Андрей засмеялся. Ну все как в его времена, ничего нового.
– Ладно, а как дом ее узнать?
– Самый захудалый в переулке – ее. Крыша соломой крыта.
М-да, можно сказать – не приступил еще к службе, а уже первый донос и первое дело наклевывается.
Половой принес еду.
– Да ты кушай, я мешать не буду, – хозяин удалился.
Андрей поел под пристальным взглядом посетителей, расплатился и пошел на торг. Все новости там, глядишь – что-нибудь полезное для себя услышит. А потом – к княжескому ключнику. Надо узнать, что он должен делать, перед кем отчитываться и где у них тюрьма – или как там она называется?
Пока Андрей шел по улице, на него оборачивались, шептались. Такая известность ему не нравилась, но изменить что-либо он был не в силах. Город маленький, едва ли не каждый житель на виду.
На торгу вокруг него образовался круг, как вокруг неприкасаемого. Думал послушать новости, и сам стал объектом интереса. Потому Андрей поспешил уйти с торга.
Княжеский ключник встретил его приветливо.
– Говорил мне о тебе князь, Андрей.
– Ты уже имя знаешь?
– По должности положено. Что хотел-то?
– Какие у меня права?
– Ты о чем говоришь?
– Если тать или разбойник сопротивляться будут, что мне можно?
– Все, что хочешь. Если на месте злодеяния застал, да еще и видаки есть, даже жизни лишить можешь – по "Правде" так писано. А убивца и повесить можно на людном месте, скажем – у дороги, в назидание другим.
– А если я татя поймал, куда его?
– Известное дело, в поруб.
– Это тюрьма, что ли?
– Где ты слов таких набрался? В неметчине? В порубе злодеи содержатся до суда. Не виноват – отпустят. Виноват – или казнят, или виру наложат. Чего же им попусту сидеть? Кормить родня должна, а если нет родни, князь, что ли, их поить-кормить должен? Так никакой казны не хватит.
– Разумно. А оружие какое-нибудь мне положено?
– Иди к старшему дружиннику, проси, что надобно.
– Понял, спасибо.
Старший дружинник на просьбу Андрея распахнул дверь арсенала и, зевнув, перекрестил рот:
– Бери, что любо.
Андрей подосадовал, что раньше не продумал, что ему выбрать. Вдоль стен стояли копья, на полках лежали сабли, колчаны со стрелами, луки; на стенах висели щиты. У другой стены на полках хранились кольчуги, бахтерцы, смазанные маслом. Оружия вроде много, но все не то. Для боя с врагом – в самый раз, но не ходить же ему со щитом? Смехота да и только.
– Ну, подобрал?
– Мне бы плетку да что-нибудь вроде дубинки.
– Шестопер возьмешь?
Дружинник указал на шестопер – оружие вроде дубинки, на конце которого были приделаны железные пластины. Таким только головы проламывать.
– Нет.
– Тогда пошли к шорнику, плети он делает.
Шорник занимался изготовлением конской сбруи – седел, уздечек; он же делал и плетки. Андрей выбрал себе плетку по руке, взмахнул пару раз. Семь кожаных хвостов со свистом рассекли воздух. Пожалуй, с такой и дубинка не нужна.
– Беру.
– Владей, – безразлично сказал шорник.
Андрей не знал, с чего начать службу, поэтому направился к бабке в Кривой переулок. И трактирщику потрафить надо, и с сомнительной личностью познакомиться – наверняка там отбросы общества собираются. Злачные места как магнитом притягивают к себе маргиналов.
Кривой переулок Андрей нашел быстро и так же быстро определился, какая из изб имеет соломенную крышу – на остальных домах крыши были из деревянных плашек, уложенных на манер черепицы, или из деревянного горбыля, поскольку доски стоили недешево – ведь дерево надо было пилить вдоль ручными пилами.
В полусотне шагов Андрей остановился, понаблюдал.
К дому периодически подходили мужики и быстро возвращались. Кто-то нес в руке заветный кувшин, другие выпивали по кружечке в избе – когда проходили мимо Андрея, запашок от них был специфический. Точно, не напраслину навел на бабку трактирщик.
Водки в эти времена еще не было, как и государственной монополии на торговлю ею, а стоялый мед, так же как вино и пиво, продавать не воспрещалось. Но с торговых людей, трактирщиков брали своего рода налоги: десятину на церковь, мыто при ввозе товара в город, и еще – в княжескую казну. В каждом городе это было по-разному: где с дыма, то есть с печи, где с души. Причем население, или души, считалось только мужское, женщины и дети не учитывались. Понятно, что бабка не платила ничего.
За час, что простоял Андрей, мимо него прошмыгнуло к бабке шесть человек – поболее, чем в трактир. Туда приходили не только выпить, но и поесть. Однако и обороты у бабки!
Андрей пошел в избу.
Калитка держалась на одной кожаной петле и не закрывалась. Старый сруб наполовину врос в землю и глядел на улицу маленькими подслеповатыми оконцами.
Андрей открыл невысокую дверь и, едва не приложившись темечком о низкую притолоку, вошел.
Весь дом внутри – одна комната, посередине печь. В избе грязно, сильный специфический запах дрянного самогона, называемого переваром.
К нему тут же подошла старушка, одетая в тряпье.
– Чего будешь брать, соколик?
– Ничего. Я исправник городской, князем назначен.
Бабка изменилась в лице, глаза злобно сверкнули:
– Злодейку нашел! Шел бы ты отсель подобру-поздорову!
– Угрожаешь, старая?
– Тоже мне, испугал!
– Налоги в казну не платишь? В поруб тебя посажу.
– Так нет у меня ничего, напраслину люди возводят! – Бабка решила сменить тон на жалостливый.
– А вот я сейчас посмотрю.
В это время в избу ввалился пропитого вида мужичок.
– Ох, болею, Савельевна! Плесни кружечку перевара в долг!
У бабки от негодования чуть глаза из орбит не выскочили. Надо же так ее продать, ни за понюшку табаку!
– Изыди отсель, злыдень!
Мужик стал канючить:
– Не в первый же раз, Савельевна! Отдам должок-то!
– Уйди, сказала! Нет у меня ничего!
Мужик вздохнул и вышел.
– Ну, опять запираться будешь? – засмеялся Андрей. – Этот выпивоха тебя с потрохами продал.
Бабка злобно зыркнула на него:
– Вон в углу жбан стоит, смотри.
В углу избы, накрытый тряпьем, стоял деревянный жбан литров на тридцать. В нем поверху плавал мусор – жучки, тараканы, клочок соломы.
– Что ж ты людей травишь, старая? Это же пить нельзя, отрава!
– Я их заставляю, что ли? Сами ходят и просят, слышал же.
Андрей поднял жбан, вынес его из избы и у порога опрокинул. Его накрыл сивушный запах. Он забросил пустой жбан в избу.
– Еще есть?
– Нет, вот как на духу, – бабка перекрестилась.
– Ага, крестишься, а ни одной иконы в красном углу нет.
– Денег нет купить, – тут же нашлась с ответом старуха.
– Ну, гляди мне! Поймаю вдругорядь – так легко не отделаешься.
Андрей уже отошел на квартал, когда вдруг понял, что по неопытности своей сделал не все. У бабки должен быть самогонный аппарат, пусть хоть и примитивный, и какое-то сусло, из которого она гонит перевар. Все это надо было найти и уничтожить. Сплоховал! "Ладно, не последний день живу, – успокоил он сам себя, – впредь умнее буду".
На улице редкие прохожие здоровались, и Андрей отвечал. Странно, в его время в подъезде знакомые здоровались, сослуживцы на работе. А тут – незнакомые совсем люди.
За хлопотами и день почти прошел, солнце клонилось к закату. Андрей зашел в трактир, пообедал, а может, и поужинал – кто разберет? Уходя, попросил немного молока. Половой удивился, но небольшой кувшин с молоком вынес. Совсем Андрей про домового забыл: вчера пьяненький пришел, ничем нечисть не угостил – а стоило.
Как пришел домой, налил молочка в миску и поставил в угол, а сам, пока еще было светло, сел разглядывать подаренный князем кубок. Работа была хорошая: полированное серебро, иконка и гравировка со сценами охоты; по ножке – камни драгоценные в оправах. Должно быть, немалой стоимости! Положил его в сундук. Из такого кубка только по великим праздникам пить!
Андрей сел на постель, сунул руку под подушку и достал пистолет. Один-то он князю подарил, но остался второй, бандитский. Под подушкой лежали еще два патрона, которые он вчера вытащил из магазина. Он защелкнул их, пересчитал. Маловато, всего пять штук осталось, а дальше – хоть выброси. Полезная вещь, а без патронов – бесполезная железяка. Он снова сунул пистолет под подушку и улегся спать – в избе уже было сумрачно.
Около полуночи он проснулся от прикосновения к руке. Открыв глаза, увидел, что перед ним, сверкая в темноте глазами, стоит домовой. С непривычки стало жутковато.
– Не спи сегодня ночью, хозяин, непрошеные гости пожалуют.
И пропал, как и не было его. Андрей даже не успел поблагодарить его за позавчерашнее предупреждение.
Он улегся снова, вытащил пистолет из-под подушки и снял его с предохранителя. Дремал вполглаза, от малейшего шороха настораживался.
Часа в четыре, когда самый сон, послышался легкий стук – вроде как из сеней. Андрей поднялся, не обуваясь, вышел в переднюю комнату и встал за печь. Слегка потянуло сквозняком – это открылась дверь в избу.
Вошли двое, ступали осторожно, неслышно – наверняка на ногах поршни, как называли обувь вроде тапочек из заячьей шкурки. Мягкая, ногу не натирает, позволяет ступать бесшумно, одно плохо – подошва быстро протирается.
Один сразу шмыгнул в спальню, а второй остался у двери. Отход прикрывал или боялся?
Мужики были небольшого роста, как и большинство здесь. Андрей был выше их на голову – акселерация! И он был значительно сильнее физически.
Но Андрей не стал рисковать – неизвестно, какое оружие имеют незваные гости. Он поднял пистолет, навел в середину неясной тени и выстрелил.
По ушам ударил грохот, глаза ослепило вспышкой. Практически сразу же раздался стук упавшего тела и хрип.
На несколько секунд Андрей потерял способность видеть. Он сомкнул веки, чтобы глаза быстрее адаптировались к темноте, и тут же услышал шепелявый голос домового:
– Смотри!
На Андрея беззвучно летела тень. Второй разбойник, находясь в другой комнате, не был ослеплен вспышкой выстрела, хорошо видел, где противник, и мчался на хозяина. Только он не знал, что пистолет у Андрея в руках современный и времени для перезарядки не требует.
Андрей выстрелил почти в упор, с двух метров. Грабитель и несостоявшийся убийца упал, задев при падении Андрея чем-то острым. Больно обожгло живот. Вот сволочь, зацепил!
Андрей прижал руку к животу, отошел и уселся на сундук. Надо было дождаться рассвета, потом он разберется. В избе нет ни свечки, ни масляного фонаря, да и зажечь их нечем.
В каждом доме огонь хранился в глиняном горшке – в нем лежали тлеющие угли. Кроме того, перед иконами горела лампадка, и от нее можно было зажечь лучину. А у него – ничего. Не было времени обустроиться, приобрести необходимые мелочи.
Через полчаса пропели петухи у соседей. За окнами стало сереть, темень отступала, уступая место зарождающемуся дню.
Когда в избе стало немного светлее, Андрей приподнял окровавленную рубаху. Боль к тому времени уже ушла, да и раны не было видно, затянулась. Рубаху, скоты такие, только попортили, новую надо покупать.
Он встал и подошел к татю, которого убил первым. Тот уже лежал бездыханным, рядом валялся длинный – с локоть – нож.
У Андрея даже мурашки по коже пробежали. Он повернулся ко второму разбойнику. Тот был еще жив, дышал, но под его телом расплывалось кровавое пятно. Похоже – не жилец, отойдет скоро.
Андрей перевернул его. Ба! Да лицо знакомое! Точно, видел он его на торгу.
Разбойник лежал без чувств, в руке зажат нож. Хоть и без сознания был, а не выпустил оружие.
Андрей нагнулся, наступил ногой на запястье, своей рукой разжал грабителю пальцы, вытащил у него из руки нож и отбросил его в сторону. Береженого бог бережет!
Он набрал в ковш воды из ведра и плеснул в лицо разбойнику. Тот дернулся, как от удара, открыл глаза и мутным взором обвел комнату. Взгляд сфокусировался на Андрее.
– Счастлив твой бог, – с перерывами сказал он.
– Ты зачем сюда пришел? – спросил Андрей. Вроде бы врагов он не успел нажить, чтобы они его убивать пришли.
– Кубок князь тебе подарил, красоты и цены невероятной, – вздохнул грабитель.
Теперь все встало на свои места. О подарке князя знали многие – бояре и воины, бывшие вместе с ним на пиру, холопы княжеские.
– И куда бы ты его дел? Таких денег ни у кого нет, чтобы купить его.
– Много ты знаешь, пришлый! – криво усмехнулся разбойник и охнул от боли.
– А теперь и ты подыхаешь, и дружок твой уже с дьяволом общается в преисподней. Грехов, думаю, на вас немало, в рай не пустят.
– Думал – врут, небылицы бают про гром и молнию – ан нет, правда. Знал бы – не пошел, – тихо сказал разбойник.
– За что жизнь свою отдал? Ладно бы – за отчий дом!
– Тебе не понять. Недолго я пожил, твоя правда, зато меды всласть попил и девок потискал. А ты? Пес княжеский!
– Лучше бы ты молитву счел. С богом скоро встретишься, что ему скажешь?
Но раненый замолк, закатил глаза и вздохнул в последний раз.
Андрей выругался. Свои жизни потеряли, его двух патронов, которые могли для стоящего дела пригодиться, лишили. И куда теперь трупы девать? Он оделся, обулся и пошел к княжескому ключнику.
Тот, едва услышав об убитых злодеях, засмеялся:
– Ты что же, так ко мне и будешь бегать? Возьми любого возчика с подводой, он вывезет трупы за город и бросит в лесу. Чего их жалеть? Или ты им похороны устроить хочешь?
– Да нет, не знал я просто.
Андрей так и сделал. У торга приметил возчика с телегой и приказал ему ехать за ним. Однако возчик браться за убитых не хотел:
– Куда мертвяков?
– За город вывези и сбрось, где хочешь.
– Не по-людски как-то!
– Злодеи они, убийцы!
– А другое дело!
Возчик уехал, Андрей же принялся замывать пол от крови. Пришлось повозиться. Вымоет пол, он высохнет – а на досках снова кровавые пятна проступают. Все же он довел дело до конца. Рубаху свою окровавленную в печь сунул, потом сожжет. Надел камуфляжную куртку, поскольку больше надеть было нечего, и пошел на торг. Надо было купить новую рубашку и свечи.
Навстречу ему двигалась похоронная процессия.
Глава 5. Невольницы
Четверо мужиков несли гроб с телом, за ними шли немногочисленные родственники и знакомые. В женщине в черном Андрей узнал Полину. Ну да, как же он запамятовал, сегодня третий день! Он присоединился к процессии. При жизни он покойного не знал, но все события развернулись у него на глазах.
Процессия дошла до церкви, занесли гроб внутрь. Началась процедура отпевания. Потом гроб с телом усопшего понесли за городскую стену, на кладбище. Андрей периодически подменял мужиков, несших гроб.
Близкие простились с покойником, гроб опустили в могилу, засыпали землей и водрузили крест. Все направились в город.
Андрей, едва миновав городские ворота, повернул к торгу, однако его окликнули. Он обернулся: к нему подходила Полина.
– Ты что же, проводил батюшку в последний путь, а на поминки не придешь?
Андрей смутился:
– Я вроде не родственник, да и живым его не знал.
Но Полина взяла его под руку:
– Не по-христиански это, идем.
В голосе ее явно прозвучал укор. Надо идти, неудобно – женщина просит.
Дом оказался большим, одноэтажным, с прислугой. Столы были уже накрыты. Все уселись. Помянули лапшой с курицей, выпили, пирожков поели, как водится. Потом стали подходить к дочери, прощаться, выражая в словах соболезнование.
Андрей подошел последним: не родня все-таки, чего вперед вождя на броневик лезть? Он обнял Полину и поцеловал ее в щеку, как многие.
– Ты, Андрей, заходи иногда – просто так. Я ведь сирота теперь, одна-одинешенька осталась.
Выходит, мать она раньше потеряла, и сама не замужем, и деток нет. А теперь вот и отец…
– Буду, – пообещал Андрей.
– А ведь после убийства не зашел ни разу, – упрекнул его Полина.
– Прости.