Глеб подал ему нож. Андрей зажал его в зубах и опять нырнул. У камня-якоря отрезал веревку, вновь зажал нож в зубах, подобрался к сундучку и завязал конец веревки на его ручке. Все, надо всплывать, перед глазами уже пошли красные круги.
Он вынырнул из воды рядом с лодкой и бросил нож на дно.
– Помоги влезть! – вконец обессилев, попросил он Глеба.
Глеб за руки втянул Андрея в лодку и оглядел его.
– Не удалось?
– Тяни веревку, только осторожно.
Андрея трясло от холода.
Глеб начал выбирать веревку.
– Что-то тяжелое!
– Поаккуратнее.
Из воды показалась ручка и крышка сундучка.
– Веревку не отпускай!
Андрей оперся на борт, подтянул сундучок и перевалил его в лодку.
– Уф, подняли! Теперь греби к берегу.
Андрей стал одеваться.
– Кудеяр, а может – ну их, этих псковских? Деньги у нас в лодке, они на берегу. Поднимем парус – только нас и видели.
– Нельзя, договор, он дороже денег.
В глазах Глеба явно читалось разочарование.
– Глеб, у тебя изба, лодка, ты в приличной одежде – что тебе еще надо? Живи, как человек!
– Да это я так, к слову. На деньги соблазнился, больно кошель тяжел.
Андрей правил лодку к берегу – там возле костра в нетерпении подпрыгивал псковский купец. Лодка еще не подошла к берегу, а он уже закричал:
– Ну, как? Удалось достать?
– Все в порядке, получилось! – успокоил его Андрей.
На радостях купец пустился в пляс, выделывая такие коленца, каких Андрей еще не видел.
Лодка ткнулась носом в берег.
– Держи конец, вяжи! – Глеб бросил ему веревку.
Первым на берег сошел Глеб, за ним – Андрей. В одной руке он держал сундучок, другой за горловину – мешочек.
– О брат! Ты не только наши жизни спас, но и наши деньги! Я снова смогу продолжить дело!
От избытка чувств Илья обнял Андрея и едва не расплакался.
– Я тебе до гроба обязан – и семья моя тоже. Будешь во Пскове – заходи, дорогим гостем будешь.
Андрея же трясло от холода, и как только Илья разжал объятия, он подошел к костру, протянул к огню руки, потом повернулся спиной.
Глеб достал из лодки узелок с хлебом и салом и поделил на всех поровну. Каждому досталось совсем понемногу.
Между тем солнце уже клонилось к закату, наступал вечер.
– Придется ночевать здесь, – сказал Илья. – До Коломны недалеко, однако же в темноте плыть рискованно.
– Переночуем, не к спеху, – ответил Андрей. – Пусть люди твои, пока еще светло, дров соберут для костра, а с утра – в путь. Лодка пустая, заберем всех.
Они еще посидели у костра, поговорили о ценах. Илья, побывавший на нескольких ярмарках и во многих городах, рассказал Андрею, где какие товары выгоднее купить, а где и какие – продать.
– Илья, – напомнил ему Андрей, – я свою часть договора выполнил, а ты свою – пока нет. Делись!
– Темно уже, – возразил Илья, – к чему спешка? Завтра утром и поделим.
– Утром так утром, – зевнул Андрей. Устал он сегодня, продрог. Выбрав место поближе к костру, он нарвал травы, уложил ее поудобнее и улегся. От воды тянуло сыростью, и Андрея знобило. Пригревшись, он уснул.
Проснулся внезапно от какого-то движения и всплеска воды. Открыв глаза, увидел, что псковские купцы стоят на берегу у самого уреза воды, Глеба же нигде не было видно.
Осторожно вытащив из кармана пистолет, Андрей снял его с предохранителя. На щелчок обернулись все трое.
– Кидайтесь на него, бейте! – приказал Илья.
Матросы стали обходить костер с обеих сторон, держа в руках тяжелые сучковатые палки.
Выбора у Андрея не было. Он вскинул пистолет и выстрелил сначала в одного, а потом перенес ствол на другого и снова нажал на спуск. Два тела рухнули едва ли не в костер.
От грохота выстрелов и вспышек Илья застыл на месте. Он думал, что втроем они легко справятся с Андреем, но просчитался.
Андрея же душила злоба. Вот и делай после этого добро людям. Из воды их вытащили, жизнь спасли, деньги вернули! Знал бы наперед, что они так поступят, – пальцем бы не шевельнул, пусть тонут. Какие они после такого коварства люди? Видно, денег купцу жалко стало, потому и решил он и Глеба, и его, Андрея, убить. А что, удобно: никаких свидетелей нет, да и лодка ему достанется – до Коломны добраться.
Андрей шагнул вперед, навстречу купцу:
– Денег жалко стало, паскуда? Где Глеб?
– Не убивай! – упал перед ним на колени Илья. – Христом-богом прошу – прости!
– Жалко денег стало, потом себя, да? А Глеба ты пожалел? Где он?
– Убили и в воду столкнули, – промямлил Илья.
– И мне ту же участь уготовили? Мразь! А еще в гости звал! Где деньги?
– В лодке. Все забери, только не убивай. – Купец на коленях пополз к Андрею, остановившись, протянул к нему руки.
Мерзавец! Андрей поднял пистолет и выстрелил ему в голову. Купец дернулся, как от удара, и завалился на спину. Кому верить, если спасенные тобой люди тебя же и предали? Такого коварства, такой измены Андрей не ожидал и простить не мог.
Глеба жалко. Только его на правильный путь Андрей наставил – и вот тебе! А теперь он один на берегу, и рядом – три трупа.
Андрей подтащил к воде тело купца и столкнул его с берега. Так же поступил и с двумя его спутниками. Надо было бы камни на шею им привязать, чтобы не всплыли. Утонуло их судно – и они с ним! Только браться за них было противно. Ходили меж купцов разговоры, что новгородские и псковские ушкуйники не прочь сами грабежом заняться, ежели свидетелей нет и жертва заведомо слабее. Не очень верил в эти разговоры Андрей, а они правдой оказались.
Так он и просидел до утра у костра в тяжких раздумьях.
Утром сделалось совсем прохладно, над водой появился легкий туман. Андрею стало сыро и зябко. Он попрыгал у костра – стало теплее. Когда поднялось солнце, туман исчез, и заметно потеплело.
Андрей подошел к лодке и увидел сундучок и кошель. Хозяин на дне, а деньги – вот они! Он решил их посчитать: надо же знать, за что рисковал, ныряя к затонувшей лодье, и ради чего Илья на кровопролитие решился.
Он снял рубаху, разостлал ее на земле и высыпал на нее деньги из мешочка. Ох и много! И серебро, и золото, причем из разных стран: далеры, дирхемы, новгородки. Медяхи тоже были, но немного.
Он разложил деньги отдельными кучками – серебро, золото, медь. Получилось семьдесят монет серебром, двадцать две монеты золотые и всего восемь медных. Да на такие деньги не то что деревню – село купить можно! Неужели торговля такую прибыль дает?
Удивился Андрей, монеты в мешочек собрал. Вытащил из лодки сундучок. Вроде был он небольшим: в локоть длиной да чуть поболе ладони в ширину и высоту. Однако крышку открыть ему не удалось – замочек врезной. А ключ наверняка у Ильи на шее висит.
Церемониться Андрей не стал, просунул в щель между корпусом и крышкой нож и поднажал на рукоятку. Что-то хрустнуло, и крышка приподнялась. Андрей откинул ее и остолбенел – сундучок был полон ювелирных украшений.
Он взял в руку один из перстней. Перстень был крупным, явно на мужской палец, и ношеный – на нем были видны царапины и потертости. Новые изделия не так выглядят. Андрея вдруг пронзила догадка: ох, не только торговлей Илья промышлял. Наверняка на стоянках на купцов или странствующих нападал – с них снято это золото.
Хотел он сначала сундучок с золотом в реку отправить, вслед за хозяином, и уже поднял было, да одумался. Убитым людям этим не поможешь, а ему надо в Коломну плыть, за товаром. Только если с лодкой и парусом он один управится, то кто и как товар погрузит? В лодке и так места мало, а если он его еще и займет частично товаром, от рулевого весла к парусу тогда не подберешься.
Андрей швырнул в лодку мешочек с деньгами, перенес сундучок. Отвязав швартов, оттолкнулся веслом. Развернув лодку против течения, поставил парус и уселся за рулевое весло.
Тихо журчала вода за бортом.
Незаметно Андрей углубился в раздумья. Наверное, он сам виноват в происшедшей трагедии. Спасать тонущих надо было, а вот на деньги он позарился зря. Не поднял бы деньги с затонувшего судна – Глеб был бы жив, как и трое псковичей. Его собственная алчность привела к смерти Глеба, он виноват. Не сказать, что они дружили, но он искренне привязался к этому бесхитростному парню.
Андрей корил себя почти до Коломны. А когда на берегу показалась ярмарка, он пристал к берегу. Зачем он туда направляется, Андрей и сам не знал. Ведь он сейчас богатый человек, ему и Полине этих денег не на один год безбедной жизни хватит.
Однако природная прагматичность взяла верх. Деньги, сколько бы их ни было, всегда имеют свойство когда-нибудь заканчиваться. А ведь у Полины две лавки, в них люди работают, и им свои семьи кормить надо.
Он поколебался четверть часа, но потом махнул рукой. Уж коли он здесь, не возвращаться же пустым? И во-первых, надо продать лодку. Мала она, товаров много не возьмешь. Надо снять амбар, свезти туда купленный товар, нанять судно и все спокойно доставить в Переяславль. Правда, с его деньгами можно и само судно купить, но тогда придется нанимать команду. А вдруг головорезы попадутся – вроде этих псковских?
Лодку удалось продать сразу. Он не торговался, сколько предложили – за столько и отдал. Продал из-за малой грузоподъемности, а еще из-за того, что она постоянно напоминала ему о Глебе и о его собственной жадности. А признавать свои ошибки, имея перед глазами постоянное напоминание о них, не каждому понравится. Слаб человек, соблазнам подвержен, и Андрей не исключение.
Прошел на постоялый двор, снял комнату, поел сытно в харчевне. А тут и вечер не заставил себя ждать.
Полночи Андрея мучили кошмары. То Глеб снился, то Илья, ползущий к нему на коленях, и утром он проснулся с тяжелой головой.
С утра после завтрака он отправился на ярмарку. Для начала взял в аренду амбар для товара. Прошелся по рядам. Теснота, толкучка, крики зазывал и вездесущая пыль.
Он вспомнил, что говорил ему Илья о ценах, и в первый же день купил два десятка рулонов разного сукна, в основном – немецкого, хорошего качества. Затем – три десятка мешков с солью. Товар ходовой, добывают ее на Севере, в Соль-Вычегодске. И чем дальше ее везут, тем выше цена.
На второй день он удачно купил оптом металлические шведские изделия, привезенные новгородцами, – замки, дверные петли, ножи. Позарился на персидский бархат и шелк из Синда. Кошель с деньгами стремительно худел.
Третьим днем он занялся мелочью – пуговицами, застежками для плащей, дешевой женской бижутерией. Не устоял и купил два бронзовых полированных зеркала. Стеклянных на Русь еще не привозили, а посмотреть на себя хоть иногда хотелось. Он не мог забыть бритье бороды перед уходом из города – все приходилось делать на ощупь.
На покупки Андрей тратил медь и серебро, причем серебро ценилось высоко – ведь своего на Руси не добывалось.
На четвертый день он уже прикинул на глазок объем товара. Пожалуй, трюм будет заполнен.
У причалов стояли пустые суда, и зазывалы предлагали отвезти товар в любое место – от Новгорода до Нижнего.
Доставить груз в Переяславль согласились с охотой. Вниз по течению даже без ветра дойти можно было быстро, на берегах враждебных племен нет, кои на другом берегу Волги в районе Нижнего, где чуваши и мордва периодически нападали. А на Хлынов идти и вовсе желающих мало было, учитывая, что воинствующую Казань не миновать.
Андрей сговорился с хозяином, что судовая команда погрузит товар и доставит его самого пассажиром – с пропитанием; выгрузит же в Переяславле. Цену хозяин взял немалую – алтын, но все исполнил добросовестно.
Через четыре дня плавания ушкуй пристал к городскому причалу.
Привезенный товар едва вместился в обе лавки, забив их до потолка.
Глядя на огромную груду товара и мысленно прикидывая его стоимость, Полина просто ахнула:
– Ты что, ограбил кого-то? Да у нас денег на все не хватило бы!
– А их и не хватило, – согласился Андрей, – просто случай подвернулся. Судно на моих глазах утонуло. Я полдня нырял, а деньги достал.
Он не сказал всей правды – да и стоило ли?
День после возвращения он отдыхал – заслужил. Отъедался и отсыпался, наслаждаясь домашним уютом. Потом отправился в одну из лавок. Там, среди другого товара, в отдельном мешке лежали бронзовые зеркала.
Товар в обеих лавках ощутимо уменьшался. Андрей поинтересовался, что лучше продается, а что не интересует покупателей. Хочешь – не хочешь, а скоро в новый поход идти надо. Плохо, что нет верного друга и товарища – даже просто помощника, да и о своем судне поразмыслить надо. Ежели на каждом рейсе по серебряной монете терять, прибыль меньше, а судно вроде ладьи или ушкуя за год себя окупит. Конечно, зимой на нем ходить некуда, о санном обозе побеспокоиться надо. Если дело не развивать, прибыль будет мала, едва на жизнь хватит, да и конкуренты задавят. А одному – не разорваться: и за товаром ходить надо, и о развитии думать. Зима не за горами, конюшня нужна, лошади, сани, ездовые. А места во дворе у Полины мало. Голова кругом идет, никогда не думал, что занятие торговлей столь хлопотно.
Тесен был Переяславль, поместившийся в междуречье рек Трубеж и Лыбедь. Строился на холме – так удобнее было защищаться от набегов многочисленных врагов. Крымские ли татары, ордынцы ли шли на Русь – а все пути вели через земли рязанские. К тому же по берегу Лыбеди пересекались дороги из Москвы, Владимира, Пронска. В центре города, ближе к северной стороне – кремль, на остальной территории – слободки: Владычная, самая небольшая, в шестьдесят три двора для причта. Ямская, Чернопосадская, Затинная, Выползова. Под восточной стороной – Торговый посад, под западной – причалы и Рыбацкая слобода. В центре кремля – Успенский собор, усыпальница рязанских князей; в Архангельском соборе – усыпальница рязанских архиереев. За Рязанскими воротами, что на юг ведут, – Скорбящее кладбище. Ипатские ворота на восток ведут, возле Духовского монастыря. А в центре северной стены – Тайницкая башня и ворота к дороге на Москву. Тайницкая – потому что тайный подземный ход шел от нее к реке Трубеж для снабжения города водой при осаде. Застроен город, тесно стоят дома, и выбрать место для конюшни и каретного сарая не просто.
После некоторых раздумий Андрей решил задействовать свой дом и участок при нем. Но сейчас, пока еще осень не настала с ее дождями и непроезжими дорогами, надо использовать водные пути. Судно может взять на борт товара больше, чем санный поезд. Одна лошадь, впряженная в сани, могла увезти 200–300 килограммов груза, а та же ладья – до двенадцати тонн. Опять же экономия на возчиках, кормежке для лошадей. Река сама судно несет, а лошади овес подавай, сено – Андрей быстро научился считать расходы и выгоду.
Он сходил в Борисоглебский собор, поставил свечи святым за успешный поход в Коломну, заказал молебен за упокой души убиенного раба божьего Глеба, пожертвовал золотой дирхем собору. Андрей отмяк душой в намоленном храме – все-таки много крови на нем. Вроде не злодей, в свою защиту действовал, а за коломенский поход троих жизни лишил. Тяжкий груз на душе, и с Полиной не поделишься – ей-то зачем его тяготы и переживания? Жену ограждать от них надо.
Хорошо еще, что шесть лет назад, в 1447 году, Рязанский князь Иван Федорович подписал с литовским князем Василием договор. Теперь рязанцам без чинимых обид можно было по рекам Литовского княжества плавать, по дорогам ездить, торговать.
Вечером Полина сказала Андрею:
– Ты знаешь, соль в лавке почти всю разобрали.
– Да? – удивился Андрей. – Не может быть, я тридцать мешков брал!
– Сегодня ключник боярина Замятина последние два мешка забрал.
– К чему бы это?
– Осень на носу, рыбу солить надо, грибы, капусту квасить. Везде соль нужна.
Об этом Андрей как-то не подумал, а все из-за нехватки опыта. В своем времени он солью пользовался постоянно, но всплесков потребления не замечал. Владельцы дач летом покупали сахар мешками для изготовления компотов и варенья – но соль? Он подосадовал на себя. В принципе – конец августа, до холодов и ледостава на реках время еще есть, и вполне можно обернуться, ежели за солью сходить. И дешевле ее брать в Соль-Вычегодске, а не в Коломне, только судно нужно.
– Ладно, давай спать ложиться.
Они поласкались, побаловались немного перед сном – дело молодое. Полина вкус плотских утех поняла и оказалась довольно страстной.
Андрею показалось, что он только смежил веки, а уже Полина его будит:
– Андрей, просыпайся, беда!
От этих слов сон как рукой сняло. Он вскочил.
– А что случилось?
Но красный свет, мерцающий через слюдяное окошко в спальне, и крики, которые он услышал, натолкнули его на догадку. Полина подтвердила:
– Пожар!
– Мы горим?
– Соседи!
Пожар в городе, где почти все строения деревянные, а дома стоят тесно – вещь страшная. Вся улица выгореть может, а то и полгорода – были уже прецеденты.
Андрей мгновенно оделся – как в армии по тревоге – и выбежал на крыльцо.
Горела изба на другой стороне улицы. Туда уже сбегался народ, слышались заполошные крики.
Андрей наполнил из колодца деревянную бадью и побежал к горящей избе. Половина ее уже полыхала вовсю. Он плеснул на горящие бревна водой. Как слону дробина! Верхние бревна горели жарко, сейчас бы их из брандспойта полить, а то загорится крыша – не потушить! А вокруг суета, люди мечутся бестолково.
– Встали в цепочку! Двоим мужикам у колодца доставать воду! – закричал Андрей.
Как ни странно, его расслышали в этом шуме. Мужики и бабы встали в цепочку и стали передавать друг другу бадьи с водой. Андрей и еще один его сосед, Евграф, стали поливать стены.
И тут вдруг заголосила хозяйка:
– Ой, лишенько! Дитятко в избе осталось!
К материнской юбке жались трое детей мал мала меньше.
Андрей подскочил к женщине:
– Точно знаешь, что он в избе?
– Я уж весь двор обежала, думала – спрятался в сарае с перепугу.
– Как звать?
– Марфа.
– Да не тебя – ребенка!
– Данила.
Андрей подбежал к крыльцу:
– Евграф, облей водой!
Тот окатил его ледяной водой. Андрей накинул на голову мешок, так кстати оказавшийся под ногами, и бросился к избе. Ударом ноги он распахнул дверь, и из сеней вырвалось пламя. Он заскочил в сени и тотчас отшатнулся – правая сторона была объята пламенем.
Он повернул налево. Там было полно дыма. Не видно ни зги, глаза слезятся, дышать нечем. Опустившись на четвереньки – внизу дыма меньше, – он пополз по полу. На ощупь нашел дверь, ведущую в комнату, распахнул ее.
– Данила!
Но в ответ – только треск горящих досок и бревен.
– Данила, отзовись!
Перебрался в другую комнату.
– Данила, ты где?
И в этот момент он услышал всхлипывание. Задыхаясь в дыму, Андрей начал шарить перед собой руками. Ребенок плакал совсем рядом, но он не мог понять где.
– Данила, вылазь быстрее! Изба горит, выбираться надо!
Рядом с ним стукнула крышка сундука.
– Тут я!
Наконец-то! Испугавшись суеты, криков и дыма, ребенок забрался в сундук.