– Куда мне деваться? – пошутил Андрей.
Полина пристукнула его кулачком в грудь:
– Так я тебя и отпущу! Авдотья! Идем домой.
Вся троица направилась к городским воротам. И чем ближе Андрей подходил к ним, тем сильнее волновался. Вроде князь сказал свое слово на суде, и вина его не столь велика, но кто их, князей, знает?
Проходя сквозь ворота, он встретил удивленные взгляды стражей, но ни один из них не сделал попытки приблизиться – не то что его задержать. И Андрей успокоился.
На улице его узнавали, раскланивались, кто-то даже закричал, показывая на него пальцем:
– Вон он, который невольников освободил!
Похоже, в народе о несостоявшейся краже никто не вспоминал, люди помнили об освобождении невольников и были ему благодарны. Непроизвольно вспомнилось: "…минует нас и барский гнев и барская любовь". Воистину, от княжьей милости до падения в его глазах расстояние малое, один шажок.
Сначала Андрей свернул на свою улицу – он хотел посмотреть на свой дом. Отпер замок, распахнул дверь:
– Заходите!
Женщины зашли, и Авдотья фыркнула:
– Нежилым пахнет.
Дом не обворовали, не разграбили, но в нем оставалась одна-единственная ценная вещь – подаренный ему князем кубок. Вот его Андрей и забрал.
– Дай посмотреть! – Полина протянула к кубку руку. – Слышала я о подарке, да не видела.
Она взяла кубок в руку, повертела:
– Какая красота! И ценности немалой!
Вернула кубок с неохотой. Андрей отдал бы его ей, да передаривать нельзя, вроде бы подарком пренебрегли.
– Теперь к тебе.
Андрей шутливо шлепнул Полину по заду.
– Ты чего? Замуж никто не возьмет!
– Я беру, зачем тебе другой.
В избе у Полины пахло вкусным, было чисто, уютно – чувствовалась женская рука. На подоконниках в горшках стояли цветы герани, на полу – домотканые коврики.
Авдотья бросилась накрывать стол.
Полина помогла Андрею умыться, подала полотенце.
Они сели обедать. Для простого обеда стол был накрыт слишком обильно и роскошно, наверняка Полина надеялась, что Андрей придет в ее дом.
На столе стояли красные блины из гречневой муки, пироги с зайчатиной. На горячее – грибной суп, настолько густой, что в нем ложка стояла. Из мясного – гусь с яблоками и капустой, на закуску – балык осетровый, на десерт – сырники и леваши. В трех кувшинах стояли сбитень, вино смородиновое и олуй – вид крепкого пива.
Сочтя молитву, ели не спеша. Андрей каждое блюдо запивал прохладным, с ледника, пивом. Очень по вкусу пришлось. Пилось легко, в охотку, но когда стал подниматься из-за стола, почувствовал, что захмелел. Женщины лишь пригубливали вино, щечки порозовели.
Полина заметила нетвердую походку Андрея:
– Ложись, отдохни. Седмицу неизвестно где проживался, ел плохо, бедненький, устал.
Она довела его до своей девичьей кровати, усадила, стянула сапоги. Андрей рухнул на постель и уснул. Переволновался он сегодня, выпил изрядно. Олуй по крепости вину не уступит, а он кувшин трехлитровый, а то и поболе, осушил.
Проснулся под вечер с тяжелой головой. Только сел в постели, как Полина поднесла ему кружку рассола:
– Поправься.
Андрей выпил.
– Ты прямо как нянька за мной смотришь.
– Угодить хочу. Или не любо?
– Любо.
Андрей прошел на кухню, умылся.
– Я к себе домой пойду, неудобно.
– Как знаешь, ты мужчина.
Андрей оделся, обулся, откланялся и отправился домой. Ведь соседи видели, как он пришел – надо, чтобы видели, как ушел. Негоже бросать тень на девушку.
По пути зашел в знакомую харчевню по соседству. Хозяин, увидев его, выскочил навстречу:
– Кого я вижу, сам Андрей! Ну, герой, невольников освободил! А главное – с вредной бабкой разобрался, слово свое сдержал. Заходи, будь так добр, я сегодня дорогого гостя угощаю! Садись, заказывай, что хочешь!
– Мне бы пирогов рыбных с собой да крынку молока.
– Скромно.
– Мне с собой, я сыт.
– Как угодно.
Андрею положили в кузовок рыбных пирогов, завернутых в чистую тряпицу, и небольшую крынку молока. Он поблагодарил и направился домой. Пироги взял себе на утро, а молоко – домовому.
Как только вошел, поставил крынку в угол. Туда же на глиняной плошке положил кусок пирога. Сам улегся спать, поскольку уже начало темнеть. Свечи в избе хоть и были, однако зажечь их было нечем. Правда, имелись трут и кремень для розжига, но к ним надо еще сушеный мох иметь или сухие лучины.
Сон не шел, и Андрей долго ворочался в постели. Для свадьбы надо согласие родителей невесты получить, а она сирота. Дальняя родня есть, но спрашивать их согласия Андрей не собирался. Живут они, по рассказам Полины, довольно далеко, его никогда не видели, и как проходит сам обряд, он не знал. Наверное, Полина сама знает, женщины в этих делах более сведущи.
Только начал засыпать, как почувствовал рядом присутствие домового. Открыл глаза – точно! Стоит рядом.
– Рад видеть тебя живым и свободным, хозяин.
– И тебе спасибо, подсказал вовремя.
– Не пей на свадьбе из кубка, что князь тебе подарил. Сегодня ночью боярин-казначей приходил к тебе, кубок ядом смазал.
– Как? – изумился Андрей, но домовой уже пропал.
Несколько дней прошло в суете. Женщины готовились к свадьбе: приводили в порядок избу, покупали новые наряды. Полина на время взяла кухарку, ибо Авдотья не справлялась. Гостей был целый список, и все со стороны Полины – Андрей в городе друзьями по-прежнему не обзавелся.
Он все время ловил себя на мысли, что все происходящее вокруг него – как сон. То он исправник, то разбойник, а сейчас вот дело к женитьбе идет.
Полина на могилы к родителям сходила, попросила разрешения и благословления, а вечером подружки с песнями повели ее в баню.
Андрею же полагалось в мужской компании окончание холостой жизни отметить – на своего рода мальчишнике. Вот только с кем? Абы кого, едва знакомого, не позовешь. Так он и просидел сиднем в своем доме.
А утром завертелось. За ним приехала колымага, украшенная полевыми цветами, а за ней на телеге сидели скоморохи. Откуда Полина их только выискала? Целый оркестр! Они били в бубны, дудели в рожок, играли на жалейке, стучали ложками, играли на гудке – инструменте вроде скрипки с тремя струнами. Иногда ухал барабан. Шуму – на всю улицу! И скоморохов было-то всего шесть человек, а казалось – толпа футбольных фанатов празднует победу любимой команды.
Когда подъехали к дому невесты, там уже было полно по-праздничному наряженных гостей.
После обряда выкупа невесты все шумною толпою отправились в церковь, на венчание. В небольшом храме было душно, само таинство длилось долго, и Андрей устал стоять. Однако терпел, потел.
Потом новобрачные и толпа гостей пошли к дому невесты. Он был больше, чем дом Андрея, и угощения для гостей решили делать там. У Андрея дом совсем пустой, за столом четверо едва уместятся.
Свадьба пела и плясала три дня. Все три дня молодые не пили – только ели. Андрей ел немного, но хотелось попробовать всего, и в итоге к исходу третьего дня, когда гости пришли "на пирожки", он на еду уже смотреть не мог.
Под конец Полина вынесла и торжественно предъявила гостям подарок князя. Все подержали кубок в руках, повосхищались.
– Выпей из кубка, – предложил один из гостей.
– Не могу, молодые на свадьбе не пьют, – отрезал Андрей и обратился к Полине: – Убери кубок, чтобы кто-нибудь из гостей не отпил из него.
За три дня непрерывных гостей, шума и объедаловки Андрей с Полиной очень устали. Целый день потом отдыхали, отсыпались. А у Авдотьи откуда только силы брались! Ей за плитой досталось тяжелее всех, так она еще и свадебные подарки сочла.
На пятый день встали рано.
– Вот что, Полина, пойдем, покажешь мне свои лавки. Посмотрим, чем торгуют и что надобно, да я в Коломну или в Москву отправлюсь за товаром. Мужчина должен деньги зарабатывать, семью содержать.
Сразу после завтрака они и отправились. Однако оказалось, что полки в лавках пусты, торговать нечем. Батюшка Полины, Ефим Пантелеевич, торговал всем понемногу: сукном, пуговицами, расческами, дешевыми женскими украшениями – да всего и не перечесть.
Посмотрев на все это, Андрей решил завезти товар и лавки разделить по ассортименту: в одной – ткани разные и все, что к ним надобно, вроде ниток, а в другой – всякая мелочь. Так ему казалось правильнее.
Полина спорить не стала.
Дома они собрали на столе все деньги, которые у них были. Кучка оказалась невелика. Одна золотая монета – дирхем, шесть серебряных и куча медях. На крупную партию товара не хватит.
Андрей оставил немного меди на жизнь женщинам, а остальные сгреб в кошель.
– Завтра же отправляюсь.
Почему-то сразу вспомнился Глеб. У него ведь лодка есть. Мачты, правда, на ней нет, как и паруса, но это можно исправить.
Вечером он собрался, утром после завтрака обнял Полину, поцеловал и вышел со двора. Дорогу к избе Глеба он помнил и к полудню уже добрался.
Бывший разбойник, как увидел его, ахнул:
– Ты что, Кудеяр! Или жизнь не задалась?
– Наоборот. Женился я – на купеческой дочке. Правда, сирота она. Теперь деньги нужны.
– Опять грабить-разбойничать пойдем?
– Ты меня не так понял, Глеб. С разбоем покончено. Лодка твоя нужна и ты сам. В Коломну или Москву добраться хочу, товар купить. За труды, понятное дело, деньги тебе заплачу, как сговоримся.
– Я не против, только лодка без паруса. А на веслах против течения – руки собьешь.
– Ты же хвастал, что с деревом обращаться умеешь. Поставь мачту, парус приладь.
– Мачту я поставлю, а где материал на парус возьму? Парусины в деревне днем с огнем не сыщешь.
– Купи холстину. Она легче, на первое время сойдет. Правда, и крепости в ней меньше.
– Договорились. Я пойду дерево искать на мачту. Мне бы сосенку прямую…
– Тут я тебе не помощник.
Глеб вернулся часа через два, неся на плече ровный ствол сосны метра три длиной.
– Нашел. Сейчас ошкурю и ставить буду.
– Флаг тебе в руки.
– Ась?
– Занимайся, это я так, к слову.
К вечеру Глеб закончил работу.
– Деньги давай на веревки и холстину.
Андрей отсчитал медяки.
Утром Глеб купил пеньковые веревки и холст. Долго пыхтел, прилаживая холст к рее, потом разбирался с веревками, то бишь со шкотами. Сделал даже пробное плавание. Под слабым ветром лодка шла не хуже, чем на веслах.
В избу он заявился под вечер.
– Готово, даже опробовал.
– Видел я, – откликнулся Андрей. – Когда отплываем?
– Хоть завтра.
– Я печь затопил, вода в горшке согрелась, поди. Вари кашу и спать будем.
Спалось ему неспокойно. Не занимался торговлей Андрей, как бы не прогореть ему с тканями. "Буду торговаться до последнего", – решил он и с тем уснул.
Глава 7. Купеческий опыт
Подгоняемая попутным ветром, лодка быстро продвигалась вверх по Оке. Иногда, чтобы размяться, пассажиры садились за весла. Ели всухомятку – хлеб да сало. На лодке готовить негде, места мало, а на берегу во время ночевок – казан нужен, припасы съестные. Забыл о них Андрей: опыта речного, как, впрочем, и морского, плавания у него не было.
Вскоре, по расчетам, Коломна должна была появиться. По рассказам торговых людей, там, на берегу, ярмарка знатная. Поменьше, чем Нижегородская, но товаров со всей Руси вдосталь.
Они приблизились к повороту. Андрей сидел на рулевом весле, когда вдруг увидел – над водой стлался черный дым, который с каждой сотней метров становился все гуще.
– Беда какая-то впереди, – сказал Андрей.
– Нам-то что с того? На берегу что-то горит, – отозвался Глеб.
Действительность оказалась неожиданной – посредине реки горела ладья. Члены команды метались по судну, черпали воду из реки и заливали огонь. Жаровня ли опрокинулась или уголек попал на легковоспламеняющийся груз – непонятно. Парус на ладье был опущен наполовину, но течение было сильное, и ладью тащило к левому берегу.
Однако добраться ладье до берега было не суждено. Она начала наклоняться на борт, потом клюнула носом и ушла под воду, пустив из трюма воздушный пузырь. С борта ладьи в воду посыпались люди, замолотили руками. Увидев лодку, закричали:
– Ратуйте, люди добрые! Тонем!
Плавать умели немногие – даже из судовых команд. Считалось, что под водой обитают русалки и водяной и все равно утопят. Был такой предрассудок.
Андрей направил лодку к месту гибели ладьи. Она уже скрылась под водой, и над поверхностью виднелась только мачта. За нее цеплялись три человека, еще двое пытались доплыть до берега. Глеб что есть сил греб веслами.
Пока добирались до тонущих, под воду ушла мачта. Людей хватали за одежду и втаскивали в лодку. С них ручьем текла вода, люди были напуганы.
Когда все трое оказались в лодке, Андрей направил ее к берегу. Один из судовой команды еще держался на воде и медленно плыл. Второго уже видно не было, только шапку несло течением.
Лодка ткнулась носом в берег.
– Все, молитесь богу – спаслись.
Спасшиеся, а также Глеб с Андреем выбрались на берег. Лодку веревкой привязали к дереву, чтобы не унесло. Спасенные снимали одежду и отжимали ее. От пережитого страха и волнения, а может, просто от холода они тряслись так, что даже зубы стучали.
– Глеб, костер разведи, пусть обогреются!
Глеб начал собирать сушняк. Набрав изрядно, ножом настрогал мелких щепочек и стал бить кремнем по кресалу. Костер разжег быстро – у Андрея так не получилось бы: опыта нет.
Спасенные тут же обступили костер и стали тянуть к огню руки.
– Что случилось-то? – спросил Андрей.
– Жаровня перевернулась – задели неосторожно. Упала на кувшин с конопляным маслом, и ладья вспыхнула мгновенно.
– Понятно. Откуда вы?
– Псковские. Он хозяин судна, Илья.
– Был хозяин, – поправил Илья. – Судна нет, и товаров тоже. – Он аж застонал от отчаяния. – Деньги у меня там были!
– Много?
– Изрядно. Я ведь с весны, почитай, домой не заходил. В Нижнем товары брал, а в Москве или Твери, Ярославле, Калязине продавал. Думал, к осени мошну набью, судно новое куплю.
– Сейчас-то что вез?
– Соль из Соль-Вычегодска. Товар ходовой.
– Только в воде растает быстро.
Купец опять схватился за голову:
– Товар по-любому пропал, деньги вот только жалко.
И вдруг Андрею пришла в голову мысль:
– Если я достану с судна деньги, какой приз получу?
Купец отреагировал сразу:
– Пятую часть.
– Четвертую и по рукам.
Торговались они долго. Купца достала фраза Андрея:
– Ежели я ничего не смогу достать, все твои деньги пропадут, а так – три четверти сохранишь.
Они ударили по рукам. Глеб и два матроса из команды с интересом следили за спором.
– Глеб, отвязывай лодку. Илья, внятно объясни, где на судне деньги.
– В трюме, в кормовой части небольшая перегородка. За ней сундучок и кошель кожаный.
– Понял.
Отплыли от берега. Андрей с напряжением всматривался в воду. Похоже, ладья легла на ровный киль, и верхушка мачты должна проглядываться под водой. До берега не так далеко, не фарватер, и глубины не должны быть большие.
Лодку все время сносило, и Глеб подгребал веслами. Андрей поглядывал на берег. Когда спасали тонущих, напротив них, на берегу стояла одинокая ива.
– Стой! Бросаем якорь!
Вместо якоря на носу лежал камень, обвязанный веревками. Его сбросили, зафиксировав лодку.
Андрей разделся догола.
– Водяного не боишься? – спросил Глеб. – Я бы сроду не полез в воду.
Андрей не ответил и спрыгнул в воду. Слава богу, до цивилизации с ее стоками еще далеко, и вода была чистой. Однако теплой ее назвать было нельзя, бодрила.
Андрей ухватился за веревку от якоря и, перебирая руками, пошел в глубину.
С местом они угадали, камень с лодки лег в паре метров от корпуса лежащего на дне судна.
Поднятая судном взвесь уже осела, и видимость была неплохая, метров пять.
Андрей оттолкнулся от веревки и подплыл к палубе.
Лодка лежала с небольшим, градусов десять, креном на левый борт. На корме доски палубы были черные, обожжены, вместо люка – черная дыра: то ли выгорел, то ли сорвало его.
Андрей вплыл в люк. А вот здесь уже было темно. Руки его наткнулись на мешки с солью. К корме не подобраться, надо мешки с солью выбрасывать на палубу или переносить внутри трюма к носу.
Воздуха стало не хватать. Он всплыл и жадно вдохнул открытым ртом.
– Ну, что там?
– Судно на дне, а рядом русалки плавают, ласковыми голосами завлекают, – пошутил Андрей.
– Ну их к черту, эти деньги! Жили ведь мы без них! Вылезай.
– Не получится – вылезу. Полдня еще впереди.
Андрей набрал в легкие воздуху и снова нырнул. По веревке добрался быстро – глубина семь-восемь. Маску бы ему и ласты – было бы сподручнее.
Он успел приподнять и протолкнуть вперед, к носу, пару мешков – потом пришлось всплывать. Отдышался – и снова вниз, к лодье.
Он нырял раз за разом, освобождая кормовую часть трюма. Благо груз находился в воде, и поднимать его было легче, на суше такой мешок тянул бы килограммов на семьдесят, как не более.
За пять ныряний Андрей освободил узкий проход. Потом всплыл, отдышался. Согреться бы еще, но это позже. Снова нырнул и пролез по проходу из мешков к самой корме. Вот и перегородка. Почти на ощупь он открыл ее, запустил руку. Пальцы наткнулись на кожаный мешок. Удача! Он ухватил его за завязки, выбрался из трюма и, оттолкнувшись от палубы, направил свое тело вверх. От нехватки воздуха звенело в ушах.
С плеском и шумом Андрей выскочил из воды и заорал. Глеб испугался и стал бить по воде веслом рядом с Андреем.
– Ты чего? Ноги мне отшибешь!
– А чего орешь? Я думал – водяной за тобой гонится!
Одной рукой уцепившись за борт лодки, другой рукой Андрей забросил в лодку кожаный мешочек, звякнувший металлом.
– Никак удалось?!
– Сейчас еще нырну, отдышусь только.
– И все же ты везунчик, Кудеяр! Скажи кому – не поверят.
– А ты не говори. – И Андрей нырнул снова.
В корме, в тайнике он нащупал сундучок, обхватил его рукой и подался назад. Однако протиснуться ему не удалось, сундучок мешал.
Андрей нащупал металлическую скобу-рукоять сверху, протиснулся сам и попытался протащить за собой сундучок. Получилось, но на дальнейшее сил уже не хватало, надо было вдохнуть воздуха. Он оставил сундучок на палубе и вынырнул на поверхность.
– Что, не получилось? – разочарованно спросил Глеб.
– Москва не сразу строилась! Думаешь, под водой легко, если дышать нечем?
– Ага! И страшно, аж жуть!
Андрея уже колотило от холода, зубы клацали, как у голодного волка. Он снова нырнул, ухватился за ручку сундучка и попробовал всплыть. Однако не тут-то было. Сундучок был тяжелым, не давал всплыть и, как гиря, тянул Андрея вниз. Вновь оставив бесплодные пока попытки, он всплыл, отплевываясь.
– Глеб, у нас веревка есть?
– Откуда ей взяться?
– Тогда нож давай.