– Арестованные говорят, что они поймали тварь в реке несколько лет назад. Только тогда она была детёнышем, в разы меньше. Сапежский приказал кинуть это создание в ров. Там его подкармливали мясом, в частности, теми, кто провинился перед атаманом шайки. Правда, не все об этом знали.
Показалось мне это или нет, но тварь будто бы вздрогнула. Совсем чуток, почти невидимо… Я из осторожности взял Фёдора Прокопича под руку и попытался отвести подальше. Не тут-то было! Воевода вступил в жаркую полемику с суховатым господином в чёрном камзоле со старомодным воротником-жабо.
Я снова пристально посмотрел на ящера. Теперь он выглядел – мертвее не бывает! Но от него исходили опасные флюиды, у меня от нехорошего предчувствия шерсть на загривке дыбом встала. Похоже, один лишь я ощущал это. Другие были безмятежны. Трогали создание, присаживались на корточки, пытались рассмотреть всё до малейшей детали.
И тут монстр приоткрыл глаз с вертикальным зрачком. Люди испуганно охнули. Тварь дёрнулась, резко вскочила и, оказавшись на ногах, клацнула огромной пастью. Первой жертвой стал молоденький солдатик, дотоле что-то пояснявший дородной молодке в белом нарядном платье. Треск, сдавленный крик, звук лопнувшего помидора, противно и липко брызнуло во все стороны. Девица завизжала и тут же свалилась в обморок. Платье на ней из белого стало красным.
Перепуганная публика разбежалась. Возле монстра остались только я, Иван и Фёдор Прокопич.
Надо было действовать. Ни разу в жизни не имел дела с ожившими динозаврами и мало себе представлял, куда надо бить. Я выдернул шпагу из ножен и, пользуясь тем, что ящеру было не до меня, засадил острие ему в глаз. Динозавр взвыл, дёрнулся со страшной силой, вырвав шпагу из моих рук, замотал башкой, при этом шпага болталась вместе с головой.
Как этот гад ревел! Какие звуки он издавал! У меня уши заложило.
Охрана успела очухаться. Уже бежали солдатики, на ходу взводя курки фузей. Мы поспешили убраться с линии огня.
Вспышка, хлопок, курящийся дымок из дула… Пять солдат разрядили ружья и отошли в сторону, уступив место другим. Ещё выстрелы, ещё… Пальба длилась минуту, показавшуюся бесконечной.
Потом всё закончилось. Тварь сдохла и теперь навсегда, а мы ещё долго чихали и кашляли от едкого дыма.
На меня накатила усталость. Я подошёл к поверженному созданию. Даже мёртвым оно выглядело устрашающе.
– Сударь! После сегодняшнего я во всё большем долгу перед вами! – взволнованно заговорил Фёдор Прокопич.
Я устало кивнул и выдернул из окровавленной глазницы шпагу. Тщательно осмотрев, убедился, что тварь её не повредила.
– Слава богу! Казённое ведь имущество! – вслух прокомментировал я и, вытерев лезвие об траву, сунул клинок в ножны.
Денёк сегодня выдался насыщенным. А ведь завтра ещё и с Четверинским дуэлировать!
Кто-то осторожно коснулся моей спины. Я обернулся.
– Вы… вы очень храбры, сударь! – восхищённо произнесла Наталья Ивановна.
Иван тактично отошёл и увлёк за собой воеводу.
– Полноте вам, – скромно потупился я, а у самого на душе играли трубы.
Нечасто мне доводилось слышать похвалу из уст красивой девушки.
– Не спорьте, я всё видела! Вы единственный, кто не потерял голову и спас всех нас.
– По-моему, вы приукрашиваете…
– Не надо! Скромность украшает воина, конечно, но вы достойны большего… Я пытаюсь представить, как бы вы выглядели в лавровом венке.
– Глупо, скорее всего.
– Наше имение в десяти вёрстах отсюда. Найти его не сложно, – продолжила девушка. – После всего, что я увидела, мне долго будет не до сна. Свеча на моём окошке останется гореть до утра. Надеюсь, вы поняли…
Перед глазами мелькнул ворох юбок, и Наталья Ивановна отошла, оставив меня с открытым ртом.
Или я дурак, или у меня наклёвывается очень интересная ночь с девушкой моей мечты. Что ж, ради такой и с Четверинским схлестнуться не в тягость.
Ладно, князюшка! Я тебе сначала рога понаставлю, а завтра их поотшибаю!
Глава 15
Дорога сначала вывела меня к заросшему камышом озеру, на котором, важно крякая, плавало утиное семейство. И чего им только не спалось в ночь глухую? Впрочем, как и мне. Но меня хотя бы можно понять: не каждый день красавицы делают заманчивые предложения. Ещё неизвестно, чем всё закончится, но я рассчитывал на благоприятный вариант. Меня не смущала простота нравов. Особо целомудренной Россия в осьмнадцатом столетии не была, касалось это всех слоёв населения. Деревенских девок выдавали замуж за десятилетних юнцов, а жили эти, с позволения сказать, "жёны" с отцами своих женихов. Дворяне смело брюхатили крепостных, держали личные гаремы с наложницами. Поговорка "любить собственного мужа – это так пошло" ещё не возникла, но о ней начинали догадываться. Дворянские дочки гуляли не меньше своих сельских ровесниц. Тем не менее я догадывался, что чувства Натальи Ивановны носят самый целомудренный характер, что она светла и чиста, и это мои помыслы заносят меня слишком далеко. Но я – мужчина. Я привык действовать так, а не иначе.
Из озера вытекала узкая речка, на её берегу стоял большой каменный дом Лоскутовых и десятка полтора избёнок принадлежавшей Лоскутовым деревеньки с садами и огородами.
Ночь была тёмной, и потому с холма, на котором я сейчас находился, отчётливо виднелось единственное освещённое окошко в барском доме. Находилось оно на втором этаже. Как давно я не лазил в окна к девушкам, со времён студенческой молодости!
Лошадь пришлось оставить в лесу, привязав к дереву: не ровен час привлечёт внимание. Волков не видно и не слышно, а конокрадам тут делать нечего. Тихой сапой я побрёл подальше от деревенских избушек (собачек и прочие "системы сигнализации" никто не отменял), достиг барского дома. М-да, сонное царство!
Для начала стоило удостовериться: точно ли окошко светится в девичей спальне. А ну как ошибусь и нагряну к супругам Лоскутовым?! Для этой цели пригодилась предусмотрительно захваченная в лесу шишка. Я метнул её и услышал слабое дребезжание слюдяного окошка. Попал!
В оконном проёме появилось милое личико Натальи Ивановны.
Чтобы привлечь внимание, я помахал руками, изображая мельницу. Это подействовало.
– Петя, это вы? – шёпотом спросила девушка.
– Я, Наталья Ивановна!
– Подождите, я сейчас спущусь к вам.
Оба-на! Неожиданно. Я думал, что это мне придётся демонстрировать чудеса альпинизма, а оно вон как повернулось. Неудобно.
Тем временем девушка с ловкостью кошки оказалась на земле. Итить-колотить, я и то вряд ли бы спустился быстрее!
– Ну, мой рыцарь, надеюсь, я могу на вас положиться?
– Всецело к вашим услугам, Наталья Ивановна!
– Можете звать меня Наташей. Я разрешаю.
– Спасибо. Безумно рад нашей встрече, Наташа!
– Надеюсь, вы не думаете обо мне ничего плохого? – тоном заправского сыщика спросила она.
– Кто я такой, чтобы позволять себе подобные мысли? – усмехнулся я.
– Замечательно, – тряхнула прелестной головкой Наташа. – Может, я кажусь вам нескромной, однако я рассчитываю на вашу порядочность и на то, что вы не станете злоупотреблять моим доверием.
– Вы назвали меня рыцарем. Я оправдаю ваше доверие.
– Давайте прогуляемся до озера.
– Не боитесь, что вас хватится кто-то из домочадцев?
– Даже если хватятся, то что? – в упор посмотрела на меня девушка. – Вы ведь дворянин и в таком случае будете вынуждены взять меня в законные супруги. Спасёте от позора?
Я улыбнулся. Мысль о женитьбе пока не приходила мне в голову, но сейчас она показалась как минимум достойной для рассмотрения.
– Для вас – что угодно, хоть Луну с неба достать.
– Луны не надо. Пусть светит для всех. Предлагаю поговорить о чём-то другом, – сказала Наташа.
– Например?
– Расскажите о себе.
– Думаете, есть что рассказывать?
– А вы начните, а там разберёмся.
– Хорошо, – согласился я. – Имя моё вам известно. Фамилия моя старинная, но не знатная. Богатств не нажили. Имений и усадеб нет, людишки за мной тоже не числятся. Служу в СМЕРШе, хотя об этом вы знаете. Живу в столице.
– И это всё?
– Пожалуй.
– Ну, – надула губки Наташа. – Скучно. Я думала – вы о подвигах своих расскажите.
– Каких подвигах?
– Как злодеев, татей, супостатов ловили. Разве не в этом служба ваша заключается?
– В этом, – кивнул я. – Но не всё так просто. Если я поведаю вам о том, как мне доводилось ловить врагов России, то придётся взять с вас расписку о неразглашении служебной тайны. Или упрятать в казематы Петропавловской крепости. А там холодно и сыро, можете мне поверить!
– Вот ещё! – улыбнулась она. – Коли об этом говорить нельзя, о другом поведайте.
Я задумчиво почесал затылок и принялся рассказывать переделанные на старинный лад анекдоты, памятные из прошлой жизни. Для здешнего обывателя они не успели обзавестись бородой, и Наташа не раз прыскала в кулачок от смеха. А потом тихо и мирно посидели на берегу озера, любуясь утками и камышом. Было хорошо и без разговоров. Просто хорошо от того, что мы вместе, что ветер качает камыши, ночь тёплая, а Луна высоко в небе и светит для всех. Много ли надо для человеческого счастья?
На прощание (я проводил Наташу до дома) она чмокнула меня в щёчку и на этом все любовные "подвиги" закончились. Всё было целомудренно и чисто. Кто-то скажет "облом", а у меня словно крылья выросли. Договорились следующее свидание устроить через день при аналогичных обстоятельствах. Говорить о том, что сегодня вечером буду драться на дуэли, я не стал. Зачем тревожить покой любимой?
В город я вернулся на рассвете, бухнулся в кровать и добросовестно продрых до полудня. Спасибо Ивану: он не делал попыток меня разбудить. После плотного обеда я опять подремал, но ближе к вечеру принялся разминаться: сделал пробежку, отжимался и подтягивался на импровизированном турнике. Тело требовалось привести в норму.
Иван сунулся с показом пары приёмчиков, на что я ответил вежливым отказом.
– Вань, мне твои хитрости сейчас, что мёртвому припарки. Поздно уже твои кунштюки разучивать. Обойдусь тем, что есть.
Предок дуться не стал. Вместе мы сходили в церковь, помолились перед иконами и поставили свечки. После храма на душе стало спокойнее.
По российским законам участие в дуэли каралось пеньковым "галстуком", то бишь виселицей. Причём вздёргивали даже трупы. Подобная участь меня не пугала. Стороны конфликта старались держать язык за зубами, а власти, особенно на местах, часто закрывали глаза.
Наступил вечер, пожаловал Протасов. На нём был охотничий костюм и высокие сапоги с отворотами.
– Господа, вы готовы?
– Готовы.
– Тогда прошу за мной. Князь, как и было обещано, выслал за вами экипаж.
– Поблагодарите его за любезность от моего лица.
Карета доставила нас за город. Мы въехали на лесную дорогу и остановились на опушке.
Четверинский уже был там. Рядом с ним мялся господин в закрытом чёрном камзоле и широкополой шляпе. Он представился эскулапом. Лакеи князя успели поставить шатёр и приготовить стол, словно намечалась не дуэль, а пикник.
– Судари, не изволите ли подкрепиться перед дуэлью? – спросил Четверинский.
Он был сама любезность.
– Не хотелось бы драться на полный желудок, – сказал я.
– Воля ваша, – без всякой обиды произнёс князь.
– Должен осведомиться у вас, господа, не желаете ли принести друг другу извинения и разойтись с миром? – спросил Протасов.
– Ни в коем случае, – презрительно кусая тонкие губы, сказал князь.
Он был в белоснежной рубашке, сквозь которую просвечивал мускулистый торс, и чёрных обтягивающих штанах.
– Коли князь не желает, так и мне не с руки, – ответил я. – Требую сатисфакции!
Протасов помялся.
– Сударь, может, вы передумаете и вместо вашего боя без правил выберите что-то более подобающее человеку шляхетского происхождения для удовлетворения вопросов чести?
– Моё решение окончательное, менять его я не буду.
– Коли так – не смею уговаривать, – согласился Протасов. – Начинайте, милостивые судари! Секунданты в моём лице и в лице господина Елисеева проследят, чтобы дуэль велась по обговоренным условиям. И ещё… князь, хочу попросить вас об одном одолжении.
– Каком?
– Постарайтесь не затягивать. В отличие от вашего соперника, я проголодался, а ужинать в одиночестве не комильфо.
Иван злобно фыркнул, а лицо князя расплылось в презрительной ухмылке. Что он, со своим саватом вообще всерьёз меня не воспринимает? Думает, научился у французов ногами махать и теперь с любым сладит? Нет уж, господин Четверинский, не на такого напали. Добыча у вас не из лёгких.
Я был слишком увлечён мысленной отповедью, что едва не упустил атаку противника. Князь бил быстро, со скоростью молнии. Похоже, следовал заветам мастеров – закончить схватку одним ударом. Ну… хоть я и не выпускник Шаолиня, однако не сплоховал. Четверинский намеревался размозжить мне лицо каблуком. Я слегка подался вперёд и присел, а потом, помня, что бить в пах нельзя, врезал снизу вверх, угодив кулаком в область икроножных мышц. Удар вышел что надо. Правую ногу Четверинскому "отсушило". Не так хороши, судя по всему, были его французские учителя.
Развивая успех, я пробил короткую серию в "солнышко". Кому туда прилетало, тот знает насколько это малоприятно: автоматически сгибаешься пополам и начинаешь хватать ртом воздух. Но и это победой назвать ещё нельзя. Вспомнив, как он поджигал трактир, как едва не убил нас с Иваном, как встал между нами с Наташей, я врезал ему двумя руками по ушам.
Четверинский заверещал по-поросячьи и упал без чувств. Схватка была скоротечной.
Я огляделся. Лакеи давно бросили заниматься делами и вовсю глазели на происходящее. Почему-то в их глазах читалось не переживание за хозяина, а злорадство. Похоже, наш Четверинский многим насолил.
Протасов кинулся поднимать друга, призывно замахал лекарю. Тот уже открывал потёртый кожаный чемоданчик с набором инструментов.
На мой взгляд, увечий я не нанёс. Всё в рамках приличий и банальной дворовой драки. Отлежится князь пару деньков, потом снова будет свеж как огурчик. Жаль, что настоящим уроком этот проигрыш в дуэли не будет. Я эту породу знаю. Но не убивать же его?
К припасам, разложенным на столе, никто так и не притронулся. Я с беззаботным видом схватил с блюда ароматно пахнущую куриную ножку и с удовольствием вонзил зубы в аппетитный кусок. Покончив, сам налил себе в высокий фужер с тонкой ножкой немного вина, выпил его и, вытерев жирные руки об полотенце, подошёл к Протасову.
Тот как раз освободился, передав заботу о князе в руки профессионалу.
– Господин Протасов, надеюсь, вы доставите нас обратно тем же способом, каким привезли?
Протасов машинально кивнул и пошёл отдавать распоряжения кучеру.
Мы с Иваном забрались в карету, задёрнули шторку.
– Неплохо ты его отделал, неплохо, – похвалил братец.
Я скромно улыбнулся.
– Что-то мне подсказывает, что так просто Четверинский не успокоится. Жди неприятностей, Пётр.
– Понимаю. На следующей дуэли я его иначе отделаю, куда серьёзней.
– На дуэли… – с сомнением протянул Иван. – Вряд ли. Плохо ты его знаешь. От князюшки жди подлости с другой стороны. С него станется.
Глава 16
Мысли о князе я выкинул из головы, как только вернулся на постоялый двор. Ближайшее время ему не до нас будет, а там, глядишь, расколем Сапежского и махнём в Питер. Если всё пойдёт хорошо, так и сватов к Лоскутовым зашлю. Иван не откажется!
Как обычно с утра я наведался в местное КПЗ проверить нашего арестанта. К большому удивлению, меня остановили на входе. Сапежского теперь охранял увеличенный солдатский наряд, у которого было предписание не впускать никого, кроме лекаря и воеводы.
Донельзя заинтригованный я отправился на поиски Фёдора Прокопича, чтобы узнать, в какую это игру он решил сыграть за нашей спиной. В служебном присутствии выяснилось, что их милость уехал по делам и вернётся нескоро. Судя по ухмылкам марфинских чинуш, от меня что-то скрывали. Делать нечего. Подавив острое желание разнести контору на тысячи мелких элементов, я поехал к лекарю. Уж он-то должен быть в курсе здоровья Сапежского и хотя бы прояснит главное: можно допрашивать его пациента или нет.
И снова я наткнулся на саботаж. Супруга эскулапа с самой невинной физиономией принялась заливать, что муж её умчался по срочному вызову в такие дальние Епени, что туда за три дня не добраться.
Мне ужасно хотелось сорваться на крик и нагрубить, но я нашёл в себе силы спокойно удалиться, передав доктору послание, чтобы он при первой же оказии навестил меня. Супруга обещала всенепременно расстараться. Когда я уходил, она облегчённо вздохнула и перекрестилась.
Иван выслушал известия спокойно:
– Тут и гадать нечего. Сапежский выздоравливает, и воевода хочет лично им заняться. Наверняка у разбойника есть припрятанные клады: вспомни, что обыск усадьбы и деревни ничего не дал. Основную добычу где-то спрятали, а Фёдор Прокопич думает, как бы прибрать побольше к рукам.
– А мы, выходит, тут лишние, – горестно хмыкнул я.
– Пока неясно. Думаю, с ним можно будет договориться. Нам нужно убийство настоятеля раскрутить. Грабежи к нашему поручению касательства не имеют.
– Согласен. Надо договариваться. Есть одно "но". Уничтожив банду, мы сделали Фёдора Прокопича единовластным хозяином. Фактически – развязали ему руки. Он почуял власть и обнаглел. Наехать на него не выйдет. Сейчас он на своей земле и может делать, что душе заблагорассудится. Вот она, человеческая благодарность! – горестно заключил я.
– Против нас не попрёт, – задумчиво произнёс Иван. – Боязно ему супротив СМЕРШа выходить. Стратагема у него такая: сначала сам вытрясет всё у Сапежского, а потом зачнёт договариваться с нами. А покуда подержит нас в сторонке, чтобы мы ему ничего не поломали.
– Хорошо, время покажет, – кивнул я. – Ты, Ваня, покрутись возле солдат, что Сапежского охраняют. Денег посули, попои-покорми в трактирах. Авось через них побольше узнать получится.
– Угу. А ты тогда чем займёшься? – прищурился на левый глаз Иван.
– Личной жизнью, братишка. Должна же она не только у тебя одного быть.
– Вот оно как… Окрутила тебя Наталья Ивановна?
– Сам окрутился. Мне в удовольствие.
– Занятие сие предосудительным назвать не могу. Коли сладится всё у вас, токмо рад буду. А поручение твоё выполню. Ведомо мне, где солдатики сии досуг проводят. Сегодня туда и нагряну.
– Просто прекрасно, – откликнулся я. – А я сегодня опять к Лоскутовым сгоняю. У Наташи снова бессонница.
Этой ночью мы, как и в прошлый раз, гуляли у озера. Теперь я приехал подготовленным: прихватил булку для утиного семейства, за что был награждён поцелуем в щёчку и назван "милым". Когда возвращался под утро, показалось, что кто-то скачет за моей спиной. Я остановился, подождал минуту. Дорога осталась пустой.
– Ясно, – сказал я себе. – Со страху уже чудиться началось.
Во время завтрака осунувшийся и сонный Иван рассказал, что ему удалось услышать от солдат. Здоровье Сапежского и впрямь пошло на поправку, воевода уже успел два дня назад переговорить с ним, но недолго.