В 1910 году вышел поэтический сборник "Песьж жальбы", через два года - "Апавяданьж", еше через два - "Родныя зьявы"… В поэзии Коласа органически сочетаются лирика и эпос. Герои его реалистических стихотворений - простые люди. Колас пишет преимущественно о жизни деревни с ее трудными заботами и скромными радостями.
Он становится одним из зачинателей белорусской художественной прозы, с первых своих прозаических произведений стремится к напряженности действия, проникновению в человеческую психологию. В аллегорических "Казках жыцьця" Я куб Колас достигает высокого художественного обобщения разнообразных жизненных явлений.
1911 год в творческой биографии писателя отмечен началом работы над поэмами "Новая зямля" и "Сымонмузыка", которые были завершены более чем через десятилетие и стали вершиной творчества Коласапоэта. Во многом автобиографическая "Новая зямля" - настоящий эпос, где героем является белорусский народ на изломе XIX–XX веков. Романтическая поэма "Сымон-музыка" посвящалась вечным проблемам взаимоотношений общества и художника, который жаждет совершенства и ищет смысл жизни.
Плодотворными были в жизни Коласа и 20-е годы, когда белорусская интеллигенция искренне поверила в возможность национального возрождения. Именно в то время наряду с поэмами, сборниками стихов и рассказов выходят в свет крупные прозаические произведения - основанные на автобиографическом материале повести "У палескай глушы" и "У глыбі Палесся", ставшие первой и второй частями законченной уже после Второй мировой войны трилогии "На ростанях". Главный ее герой учитель Андрей Лобанович олицетворяет представителя той части белорусской демократической интеллигенции, которая на пороге XX века жила мечтами об освобождении Родины и преобразовании жизни на более справедливых началах.
Перу Якуба Коласа принадлежат также известная повесть "Дрыгва" ("Трясина"), посвященная борьбе белорусов с польской интервенцией, ряд пьес и публицистических произведений. В годы Второй мировой войны главной темой творчества писателя стала тема сопротивления гитлеровским захватчикам.
Велики заслуги Коласа в области детской литературы и педагогики. Он - автор учебников "Другое чытаньне для дзяцей беларусаў" (1909) и "Мэтодыка роднае мовы" (1926). Высоким уровнем мастерства отличаются его лучшие переводы из Т. Шевченко, А. Мицкевича, А. Пушкина. Коласа заслуженно считают одним из основателей нашей современной изящной словесности и белорусского литературного языка.
На протяжении всей жизни писатель занимался также научной и общественно-политической деятельностью. Наиболее значительные результаты она принесла в 20-е годы, когда Колас был членом Института белорусской культуры, а затем - вице-президентом Академии наук БССР.
Умер народный поэт Беларуси Якуб Колас в 1956 году.
Вацлав Ластовский
Родные места Ластовского - Дисненщина, где в застенке Колесников жили его родителиарендаторы. Имея за спиной только начальную школу, он сумел путем самообразования получить блестящие гуманитарные знания, развить свой талант литератора и историка.
Начиная с 1906 года Вацлав Ластовский жил в Вильне, являлся членом Белорусской Социалистической Грамады.
В 1909-м он стал секретарем издаваемой в Вильне еженедельной белорусской газеты "Наша Ніва". На ее страницах часто появлялись его горячие публицистические статьи, рассказы и стихи, подписанные псевдонимами Юры Верашчака и Власт.
Его перу принадлежит историкофантастическая повесть "Лябірынты", которую можно считать первым фантастическим произведением в белорусской литературе.
Глубоко убежденный, что национальное возрождение невозможно без возвращения народу правды об его истории, Ластовский основательно изучает прошлое белорусов и в результате пишет "Кароткую псторыю Беларуси, которая была впервые напечатана в "Нашай Ніве", а в 1910 году вышла отдельной книгой.
В предисловии к ней автор подчеркивал: "Псторыя - гэта фундамент, на которым будуецца жыццё народа. I нам, каб адбудаваць свае жыццё, трэба пачаць з фундаменту, каб будынак быу моцны. А фундамент у нас важны, псторыя наша багата: "жатва многа, а делатель мало", як кажа Святое Пісанне. Поле пустое, бо сыны Бацькаушчыны нашай к чужым у наймпы пайпш, чужыя гумны і засею багацяць!.. Працу гэтую ахвярую сыном маладой Беларуси каб хаця з гэтай кароткай і няпоунай працы магат пазнаваць псторыю Бацькаушчыны у сваей роднай мове".
В 1916–1917 годах он редактировал в Вильне общественнополитическую и литературную газету национальнодемократического направления "Гоман". Активно работал в Белорусской Социалистической Грамаде, борясь за национальную самостоятельность Родины. Он был одним из политиков, стоявших у истоков провозглашенной 25 марта 1918 года независимой Белорусской Народной Республики (БНР), а в декабре 1919-го возглавил ее Раду министров.
Ластовский неоднократно выступал в защиту растоптанной болльшевиками белорусской государственности перед Лигой Наций.
Правительство БНР нашло пристанище в соседней Литве. Ластовский был редактором белорусского журнала "Крывіч", выходившего в Ковне (Каунасе). Там увидели свет его знаменитые труды "Раайскакрыусю (беларусю) слоушк" и "Історыя беларускай (крыускай) УНІІ", в которой дано описание манускриптов и печатных изданий с конца X до начала XIX века.
В середине 20-х годов он отошел от активной политической деятельности. Поездка в Менск на международную научную конференцию в 1926 году оставила у Вацлава Ластовского впечатление, что правительство БССР действительно увлечено делом национального возрождения и создает благоприятные условия для работы научной и творческой интеллигенции. В следующем году бывший премьер по примеру некоторых других деятелей БНР возвратился в Беларусь.
Сначала он работал директором Белорусского государственного музея. Под его руководством плодотворно проходили сбор и изучение исторического наследия. Только один пример: благодаря усилиям Ластовского была найдена и перевезена в Менск национальная святыня белорусов - крест преподобной Евфросинии Полоцкой.
С 1928 года Вацлав Ластовский - академик и непременный секретарь Белорусской Академии наук.
Но времени для труда на благо Беларуси у него оставалось совсем мало. Над белорусской интеллигенцией уже был занесен кровавый топор сталинских репрессий. 21 июля 1930 года Ластовского арестовали и через десять месяцев тюремного заключения, допросов и пыток выслали в Саратов. 23 января 1938 года пуля большевистского палача оборвала жизнь великого сына белорусского народа. Верность своему долгу интеллигента и ученого он сохранил до конца.
Один из известных деятелей белорусского зарубежья Янка Станкевич писал о Ластовском: "Он посвятил себя всего возрождению белорусского народа, принадлежа к тем немногим, которые не только всей душой были преданы делу белорусскому, но и все время свое отдавали ей".
Журнал "Гомон", орган белорусской фракции "Народной воли"
Весной 1881 года мир облетело эхо взрыва, прозвучавшего на набережной Екатерининского канала в Петербурге. 1 марта в столице Российской империи был убит царь Александр II. Приговор революционеров-народовольцев привел в исполнение сподвижник Софьи Перовской и Андрея Желябова двадцатипятилетний белорусский шляхтич Игнат Гриневицкий.
Мечты о новом обществе, основанном на принципах свободы, равенства и братства, увлекли юношу еще в гимназические годы. Поступление в петербургский Технологический институт и незаурядные научные способности обещали ему в будущем спокойную независимую жизнь и возможность блестящей карьеры. Но он сделал иной выбор.
Вступив в 1879 году в "Народную волю", Гриневицкий принимает активное участие в революционных кружках, собирает средства на нужды политических заключенных, распространяет подпольную литературу и сотрудничает в "Рабочей газете", работает в "небесной канцелярии" - нелегальном паспортном столе, где фабриковались необходимые революционерам документы. Одновременно он, сторонник террористических методов борьбы, входит в группу, которая изо дня в день следила за выездами царя, готовя его убийство.
Было бы ошибкой видеть в Гриневицком личность второстепенную, человека, оказавшегося в решающий момент в нужном месте в результате случайных обстоятельств. Такой точке зрения противоречит сама его жизнь, до конца принесенная в жертву идее справедливого переустройства мира, которая породила не только примеры высокого героизма, но - как нам хорошо известно - и неслыханную ранее волну кровавого террора.
Накануне террористического акта он составил свое завещание, где писал:
"Александр II должен умереть. Дни его сочтены.
Недалекое будущее покажет: мне или другому придется нанести последний удар, эхо которого разнесется по всей России и отзовется в самых далеких ее уголках.
Он умрет, а вместе с ним умрем и мы, его враги, его убийцы.
Это необходимо ради свободы, ибо в результате значительно пошатнется то, что хитрые люди называют правлением - монархическим, неограниченным, а мы - деспотизмом…
Что будет дальше?..
Много ли еще жертв потребует наша несчастная, но дорогая родина от своих сыновей для своего освобождения? Я боюсь… меня, осужденного на смерть, человека, одной ногой стоящего в могиле, пугает мысль, что впереди борьба заберет еще много жертв, а еще больше - последняя смертельная битва с деспотизмом, которая, я убежден, уже не очень далеко и которая зальет кровью поля и нивы нашей родины, ибо - к сожалению! - история показывает, что роскошное древо свободы требует человеческих жертв.
Мне не придется участвовать в последней борьбе. Судьба осудила меня на раннюю гибель, и я не увижу победы, не буду жить ни дня, ни часа в светлую годину победы, но считаю, что своей смертью сделаю все, что должен был сделать, и большего от меня никто, никто на свете требовать не может.
Задача революционной партии - зажечь уже накопленный горючий материал, бросить искру в порох и потом сделать все для того, чтобы начатое движение закончилось победой, а не повальным уничтожением лучших людей страны".
Игнат Гриневицкий пережил императора всего на несколько часов.
Три года спустя в Петербурге вышли два номера подпольного гектографического журнала "Гомон". Его издатели - группа студентов-народовольцев из Беларуси во главе с А. Марченко и Х. Ратнером называли Гриневицкого "одним из горячих основателей своей фракции".
На страницах "Гомона" с революционно-демократических позиций говорилось о существовании белорусской нации и звучало требование ее федеративной самостоятельности после уничтожения царизма.
"Мы - белорусы и должны бороться за местные интересы белорусского народа и федеративную автономию страны, - читаем в первом номере "Гомона". - Мы - революционеры, потому что, разделяя программу борьбы "Народной воли", считаем необходимым принять участие в этой борьбе; мы - социалисты, ибо нашей главной целью является экономическое улучшение страны на основе научного социализма".
"Гомоновцы" полагали, что народной интеллигенции в своей деятельности нельзя ограничиваться изучением родного края и культурной работой в его пользу, так как при таком режиме это не принесет никаких практических результатов. Необходима политическая борьба.
Призывая белорусов бороться за социальные и национальные идеалы, авторы журнала писали, что народ может чувствовать неуверенность в своих силах, но отсутствие в его массах национального движения - еще не свидетельство его будто бы извечной дремотной пассивности. "Гомон" напоминал о сопротивлении белорусских церковных братств окатоличиванию, о мощных крестьянских бунтах против крепостничества, национально-освободительных восстаниях при Николае I и Александре II.
История показала: любые попытки силой изменить мир к лучшему осуждены на неудачу, которая оплачивается неизмеримыми человеческими мучениями. Игнат Гриневицкий и его соратники были жертвами ложного учения. Они трагически ошибались, но они достойны нашей памяти.
Памяти, которая предостерегает.
Книга Францишка Богушевича "Дудка беларуская"
Вышла в свет книга Францишка Богушевича "Дудка беларуская"
Произошло это в краковской типографии Владислава Анчица. Вместо подлинного имени автора на напечатанном латинкой сборнике стихотворений стоял псевдоним - Мацей Бурачок. Поэту тогда шел уже шестой десяток.
Францишек Бенедикт Богушевич родился 9(21) марта 1840 года в "дворе Свираны" (теперь Виленский район Литвы). Вскоре не очень зажиточная шляхетская семья переехала в родовое имение Кушляны Ошмянского уезда, там и прошло детство будущего писателя. Оттуда он отправился на учебу в Виленскую гимназию, где значился в списке "неспособных вносить определенную за обучение плату". Гимназическими друзьями Францишка были Титус и Константин Далевские, Зыгмунт Минейка, Юлиан Чарновский, которые позже стали активными участниками восстания 1863 года.
Гимназию Богушевич закончил в числе четырех лучших выпускников и в 1861 году поступил на физикоматематический факультет Петербургского университета. Учиться в столице, правда, не довелось: вместе с другими студентами юноша из Кушлян был отчислен за отказ получить свои зачетные книжки. Это было протестом против новых университетских правил, ограничивавших студенческие права.
Возвратившись в Беларусь, Францишек стал одним из тех, кто близко к сердцу принял призыв зачинателя новой белорусской литературы Винцента Дунина-Марцинкевича, считавшего, что ради единения в будущей борьбе против российского самодержавия паны и шляхта должны нести в народ - "младшей братии своей" - просвещение и заниматься благотворительностью. Богушевич пошел работать учителем сельской школы на Лидчине.
Когда началось восстание 1863 года, он без колебаний взял в руки оружие и воевал в отряде под командованием Людвика Нарбута. В стычке с карателями в Августовских лесах был ранен. После подавления восстания Францишку удалось избежать тюремной камеры и кандалов. Однако ценой свободы стали двадцать лет, прожитых в разлуке с родной землей.
За это время он получил юридическое образование в Нежинском лицее в Украине и успел поработать судебным следователем в Черниговской, Брянской, Сумской и Вологодской губерниях. Только в 1884 году он смог вновь пройти по дорогим с юности виленским улочкам.
В Вильне Богушевич устроился на должность присяжного поверенного судебной палаты, вел преимущественно дела городских бедняков и крестьян и заслужил кличку "мужицкого адвоката".
Первые из известных сегодня стихов Францишек Богушевич написал по-польски. Поп-ольски он писал и свои публицистические виленские корреспонденции, которые печатал в издававшемся в Петербурге журнале "Кпу". Но писатель глубоко ощущал кровную связь с белорусской землей, ее языком и ее народом, которому он посвятил свой талант. С предельной искренностью и болью Мацей Бурачок выразил это в своей "Дудцы".
"Братцы мшыя, дзеш Зямлі - матю маёй! Вам ахвяруючы працу сваю, мушу з вамі пагаварыць трохі аб нашай долінядол1, аб нашай бацькавай спрадвечнай мове, каторую мы самі да 1 не адны мы, а усе людзі цёмныя "мужыцкай" завуць, а завецца яна "б е л а р у с к а й"… Наша мова для нас святая, бо яна нам ад Бога даная… але так ужо мы самі пусць і яе на здзек… Щ ж ужо нам канечне толью на чужой мове чытаць 1 шсаць можна?
Яно добра, а навет 1 трэба знаць суседзкую мову, але найперш трэба знаць сваю.
Перадумаушы усё гэта, я, братцы, адважыуся нашсаць для вас сяюятаюя вершыю: хто IX спадабае, таму дзякуй!..
Шмат было таюх народау, што страцш наперш мову сваю, так як той чалавек прад скананнем, катораму мову займе, а потым 1 зус1 м замёрлк Не паюдайце ж мовы нашай беларускай, каб не умёрлП..
Можа, хто спытае: гдзе ж цяпер Беларусь?
Там, братцы, яна, гдзе наша мова жывець: яна ад Вшьна да Мазыра, ад Вітэбска за малым не да Чарнцава, гдзе Гродна, Мшьск, Маплёу, Вшьня і шмат мястэчкау і вёсак…"
Через год в той же краковской типографии отдельной книгой вышел рассказ Богушевича "Тралялёначка".
Изданный в 1894 году второй поэтический сборник "Смык беларусю" начинался исповедальными строками:
Ох, дайце ж мне смык, Каб усюды грау! Хоць бы сам я зн/к, Абы голасдау Каб той голас чунь Па усёй зямлі, Гдзе люд з/ жывуць, Гдзе даун ей жылН
Полученное в 1896 году наследство позволило поэту рассчитаться с долгами, отстроить кушлянское имение, а затем, оставив службу, полностью заняться творчеством. Он создает новые произведения, продолжает работу над словарем белорусского языка. Возможно, исследователи еще смогут выяснить судьбу запрещенной цензурой третьей поэтической книги Богушевича "Скрыпка беларуская", как и судьбу прозаического сборника "Беларусюя апавяданш Бурачка", сданного в 1899-м, за год до кончины автора, в Виленскую губернскую типографию.
Подлинное литературное признание и слава пришли к нему только после смерти.
Максим Богданович
Его отец Адам Богданович был белорусским фольклористом, этнографом и языковедом. Литературными способностями была одарена и мать - Мария Мякота, умершая, когда Максиму шел шестой год. Будущий поэт появился на свет в Менске, но вскоре семья переехала в Городню, где и прошло его раннее детство.
После внезапной смерти матери - новый переезд, на этот раз в город Нижний Новгород, куда отца перевели на службу.
Атмосфера в семье, культурная среда крупного города, дружеско-родственные отношения отца с Максимом Горьким (его жена была сестрой второй жены Адама Богдановича) способствовали воспитанию эстетического вкуса, рано пробудили стремление к художественному творчеству. В возрасте десяти - одиннадцати лет Максим уже пробовал писать стихи на белорусском языке, которым, живя в полностью русскоязычной среде, овладел самостоятельно - благодаря белорусским изданиям из отцовской библиотеки, а затем и газете "Наша Ніва".
Следует отметить, что Богданович-старший не одобрял увлечения сына, считая, что белорусика "больше препятствовала его успехам, нежели способствовала".
После основательной домашней подготовки Максим учился в гимназии - вначале в Нижнем Новгороде, а затем в Ярославле, куда Богдановичи переехали в 1908 году. Примерно в это время у юного поэта начался туберкулезный процесс в легких.
Событием огромного значения в жизни поэта стала поездка в Беларусь летом 1911 года, после окончания гимназии. Его пригласили сотрудники "Нашай Нівы" (на ее страницах в июле 1907 года состоялся литературный дебют Максима Богдановича - был напечатан рассказ "Музыка", а вскоре и стихи) Иван и Антон Луцкевичи, которые уже понимали общенациональное значение литературного таланта юноши из Ярославля.
С июня по август Максим жил в фольварке Ракуцевщина (вблизи Молодечно), принадлежавшем дяде Луцкевичей. Здесь он с наслаждением окунулся в стихию народного языка. Здесь написал две поэмы и шестнадцать стихотворений, составившие прекрасные поэтические циклы "Места", "Старая Беларусь" и "Мадонны".
Мечта Максима о занятиях белорусской филологией в Петербургском университете была перечеркнута материальными трудностями и болезнью. Не последнюю роль сыграла и позиция отца. Поэт вынужден был поступить в юридический лицей и только после его окончания, в сентябре 1916 года, смог приехать в Менск.
Он возвратился в Беларусь уже знаменитым поэтом.