Что касается непосредственно тов. Артузова, то он, будучи отличным работником, верным ленинцем, всегда осуждающим идеи троцкизма, к сожалению, не понял, что у работника такого уровня не может быть личной жизни, которая входит в противоречие с его работой. В течении следующего года он бы потерял свою должность, так как ни руководство РККА, ни руководство НКВД не оставили бы без внимания поведение жены начальника внешней разведки. Скорее всего, он бы занял малозначительную должность в НКВД. Поскольку борьба с троцкизмом, зная неуемный характер тов. Ежова, неминуемо бы коснулась внешней разведки, что было бы очередной ошибкой, так как внешние агенты не могут участвовать в заговорах внутри страны, а жизнь сама докажет и уже доказала ошибочность теории тов. Троцкого. Несомненно, среди внешних агентов есть и те, кто еще этого не понял, но они добросовестно работают на Советское государство. Тов. Артузов, пренебрегая личной безопасностью, несомненно, бросился бы на защиту своих бывших сотрудников, и сам бы попал под движущийся локомотив. Поскольку его новая должность не состояла бы в списке тех, о ком должны докладывать лично вам, товарищ Сталин, то Вы бы даже об этом не узнали.
Проблема троцкизма требует, с нашей точки зрения и своего внешнего решения. Если хочешь покончить с врагом, то нужно рубить голову, а не пальцы. Поэтому было бы желательно разработать план ликвидации тов. Троцкого и при возможности привести его в исполнение.
Некоторые дополнения по сведениям, приведенным во второй записке.
Для бронебойных пуль и сердечников подкалиберных снарядов наиболее подходит сплав урана с 2% молибдена, либо 0,75% титана.
В заключение хотим отметить следующее. На сегодняшний день у всего военного и партийного руководства страны сложилась несколько преувеличенная оценка боеспособности РККА и недооценка ее потенциальных противников. В своих дальнейших материалах мы постараемся представить иной взгляд на ситуацию в этой сфере и его обосновать.
Не стоит надеяться, что стране удастся избежать военного конфликта. Слишком серьезные силы будут направлены на его разжигание, и отсидеться в стороне, не получится. Мы не на острове. Поэтому нужно, в первую очередь, объективно проанализировать сильные и слабые стороны, как у себя, так и у противника и выработать правильную стратегию ведения боевых действий.
Ольга 28. 06. 1935 г.
Прочитав, затем, перечитав снова, Артузов сложил листки в конверты и протянул их Сталину.
– Товарищ Артузов, что Вы можете сказать по поводу этого письма?
– Письмо нужно тщательно проанализировать. – Осторожно начал он. – Что касается первого пункта, то это все нужно проверить, товарищ Сталин. Иностранцы много экспедиций организовывали по России до революции, возможно, кто-то обнаружил то, о чем пишет объект, но все это весьма странно, мне кажется, мы бы об этом уже давно бы знали. Если находятся люди, которые ищут контакты с нашим посольством чтоб продать секреты своей страны, то особам имеющим доступ к информации такого рода давно пора было с нами связаться. Это не уран, который никому не нужен, это алмазы и нефть. Любому понятно, что такая информация дорогого стоит, а доступ к ней, наверняка имел бы не один человек. Для начала нужно проверить есть ли вообще на карте такие названия, если есть, отправить экспедиции, только тогда я поверю что это правда. Если бы не информация, приведенная в первых посланиях, я был бы склонен считать, что это блеф. Но в данном случае, есть смысл рискнуть, приведены достаточно точные ориентиры. По второму пункту. Тут, как обычно, объект очень свободно интерпретирует будущие события. Не отрицая, что такое развитие событий возможно, я бы мог нарисовать еще три, четыре возможных варианта. Что касается третьего пункта, то обвинения против военных звучат серьезно, их нужно проверять, как и другую приведенную информацию. Хотя нельзя исключать, что это провокация с целью подрыва обороноспособности РККА. Что касается прогнозов на будущее, которые с такой легкостью делает объект, то я не хотел бы их обсуждать, тем более, что они касаются решений, которые принимаете вы, товарищ Сталин. То, что объект низко оценивает боеспособность РККА, в этом нет ничего нового, это прослеживалось и раньше, а мелочи по урану меня, как металлурга по образованию, просто удивили. Мы достаточно точно знаем, что уран никто толком не исследует, ядовитый и вредный материал, насколько нам известно, никто его нигде не использует.
– А что вы скажете по поводу той части, которая касается лично вас, товарищ Артузов?
– Мне трудно быть объективным в этом вопросе. Хотя определенная логика в изложении присутствует, можно придумать десятки других возможных событий. Будущее неопределенно, мы сами строим его своими руками.
– Ты оптимист, Артур, это хорошо. Коммунист должен быть оптимистом. Как видишь, я не ошибся, это действительно было послание мне. Когда поймаешь Ольгу, не забудь поблагодарить ее. Может быть, она тебе жизнь спасла, – задумчиво сказал вождь. Было видно, что он напряженно думает над чем-то. Он долго ходил по кабинету, не обращая внимания на Артузова. Затем внезапно повернулся к нему и продолжил, как будто и не было этой продолжительной паузы.
– Но это потом, это не главное. Теперь слушай меня внимательно, это дело, назовем его дело военных, пока, будешь вести ты. Подбери себе сотрудников для оперативной работы, самых надежных, список принесешь мне на утверждение, я согласую с Ягодой, что они переходят в твое полное распоряжение. За Примаковым, и Путна установишь пока наблюдение и сбор материала. Путна я дам указание отозвать из Англии домой. Накидаешь список высших командиров РККА, которые могут быть замешаны в связях с Троцким. Список согласуешь со мной. Всех, кто в списке – под наблюдение. Агенты в Германии и Японии должны раздобыть материалы о связях наших командармов с генштабами вероятных противников и возможном заговоре. Пусть разобьются в лепешку, Артур, но добудут эту информацию. Желательно, чтоб до осени уже были результаты. Ольгу брось пока, не до нее. Она сама нам напишет. Если услышишь о Стаханове, тихо все разузнай, кто мог о нем знать, если время будет. Если все ясно, я тебя больше не задерживаю.
Когда Артузов направился к двери, Сталин окликнул его.
– Артур!
– Да, товарищ Сталин.
– Не подведи меня, Артур. И запомни, это дело самое важное из тех, которые ты вел. Задействуй всех, кто может дать достоверную информацию. И подумай над предложением Ольги по Троцкому. Только так подумай, чтоб никто из твоих троцкистов и коминтерновцев в этом не участвовал.
– Вы сами всегда отклоняли такие предложения, товарищ Сталин, не желая портить отношения с Коминтерном.
– Плевать на Коминтерн! Если подтвердится, что он мутил военных, склоняя к перевороту, такое прощать нельзя.
– Слушаюсь, товарищ Сталин!
– Ты слышал разговоры, что я собираюсь менять товарища Ягоду?
– Нет, я был уверен, что вы довольны его работой. Я очень удивился, прочитав это. Так это правда?
– Идите, товарищ Артузов, жду вас завтра со списками, и еще, я знаю, Артур, ты профессионал и не раз на деле доказывали это, но о содержании этого письма не должна узнать ни одна живая душа… Мне придется сослаться на внешнюю разведку, как на источник информации по возможным месторождениям. Пришли мне докладную, и оформи это как-то в своем ведомстве. Экспедиции – дело не дешевое.
После того как закрылась дверь, вождь еще долго ходил по кабинету. Это послание вывело его из равновесия. С одной стороны, подарки были царские, алмазы, нефть, данные про готовящийся заговор военных, это дорогого стоило. Но то, что кто-то знает наперед его планы, которые он только обдумывал, и дает свои рекомендации по вопросам которые он считал исключительно своим делом, и ничьих советов в этих вопросах не принимал – это не могло не раздражать. Он собирался дать Ягоде еще поработать, минимум полгода, пока Ежов как куратор от ЦК поближе ознакомится и разберется в вопросах, которые решает НКВД, но информация про военных требовала решительных действий. У Сталина была одна особенность, которая позволила ему выжить и успешно справляться со всеми трудностями – интуитивное ощущение опасности, и в данный момент оно подсказывало, приведенные в докладной сведения про военных, это не провокация, это реальная угроза и ее надо устранять уже. Доверять такое дело людям Ягоды он не мог, и под рукой никого, кроме Артузова, не оказалось.
Ничего, до осени дело терпит, подумал Сталин. Осенью, на очередном пленуме, он поставит во главе НКВД Ежова, Ягоду, пока, переведут на другую работу, не откладывая это дело до весны. Тогда можно будет дело военных у Артузова забрать. Артур хороший профессионал, но он сам по себе, и не чувствует, насколько вероятен был тот сценарий, который описан. Прочитав письмо, Сталин, в отличии от Артузова, почувствовал, да, так могло быть. Прошлый раз его задело, как кто-то смеет предсказывать то, что зависит только от него, и он был согласен с Артуром, дата смерти – это просто психологический прием позволивший захватить инициативу в разговоре. Но вместе с тем это был и намек ему, и вождь это понял, ему намекали – спроси, откуда я это знаю и я тебе что-то такое расскажу, о чем сама говорить не решаюсь.
Но как эта ведьма могла узнать, что я Ежова планирую на это место?! В который раз эта мысль причинила Сталину почти физическое беспокойство. Некоторые высказанные идеи были очень рациональны, его хозяйский ум оценил и бережливость Ольги в плане разбазаривания людского материала, и попытку убить двух зайцев сразу, учитывая трудолюбие и добросовестность обвиняемого при определении меры наказания.
Это Сталин прочитал с легкой улыбкой, когда решается судьба страны, тут не до таких мелочей, лес рубят, щепки летят. Но то, что было написано про Артузова, заставило его задуматься. Артур не был врагом. Да, он не был близким другом и доверенным человеком, но он был классным профессионалом, и вождь знал, он бы никогда не дал разрешение на расстрел. То как легко, в два хода, ситуация может выйти из-под контроля, неприятно удивило. Но его трезвый ум был вынужден признать, да, так могло быть. А значит, Ежова придется так или иначе ограничить и контролировать. Держать Ежова в ежовых рукавицах, Сталин улыбнулся такому каламбуру, над этим придется поработать. Ведьма, снова подумал он, но без злости. Со стороны Ольги не ощущалось угрозы, и вождь знал – рано или поздно рыбка попадет в сети и все расскажет. А пока были дела поважнее, после того как информация получена, дело политиков ее использовать, а не выяснять источник. Скорее всего, это работа французов, подумал Сталин. Там и сторонников социализма намного больше, чем в Англии, и недооценка мощи РККА скорее характерна для них, чем для англичан, и вдобавок союзники, договор с ними уже заключен. Почитать какие недостатки они заметили, будет интересно. Взгляд со стороны всегда отметит что-то новое. Но чтоб француз предрекал поражение своей стране от немцев в 1940 году, это было невозможно. Головоломка не хотела решаться, и Сталин занялся другими делами, их было слишком много и все требовали его внимания.
***
– Вот и лето прошло, словно и не бывало, – грустно сказала Оля, возвращаясь из Центральной библиотеки, – мне, конечно, везло, только этого мало.
Получив студенческий билет, она смогла получить доступ к фондам и, взяв несколько книг за первый и за второй курс направлялась завершить одно неоконченное дело, потом начнется учеба, времени и возможности будет значительно меньше.
Зайдя по дороге в магазин она выбрала себе модный в этом сезоне большой берет в тон к платью и спрятав его пока что в сумку, направилась дальше. Девушке менять внешность намного проще, чем парню, думала Оля по дороге, стоит тебе надеть головной убор, чуть изменить форму груди, и ты сразу выглядишь лет на пять старше, чем ты есть на самом деле. Сегодня она накрасила глаза, что делала нечасто и надела нарядное платье, все-таки первый раз идти в ЦБ – это праздник.
Оля заметно выросла и окрепла за это лето, ежедневная зарядка, упражнения на растяжку и комплекс странных, плавных движений, который неожиданно вспомнило ее тело, не пропали даром. Комплекс она выполняла только при отсутствии зрителей, понимая, что сразу привлечет к себе внимание такими странными движениями. Ей очень нравилось стрелять из винтовки, хотя она не могла уделять этому много времени. Тем не менее, она уже выполнила норматив, и с гордостью носила значок "Ворошиловский стрелок". Но сегодня она его не надела, в библиотеке и других местах, которые ей нужно было посетить, эта деталь была лишней.
Сев на нужный трамвай и полюбовавшись из окна на многочисленные стройки, Оля вышла на одной из остановок, и неторопливо пошла по улице вспоминая маршрут. Зайдя в знакомый подъезд, она быстро поднялась на последний пролет ведущий на чердак. Выбрав место так, чтобы через нижнее от нее окно лестничного пролета видны были все, кто направляются в этот подъезд, Оля, сперва, занялась собой. Поместив в бюстгальтер прихваченные из дому подкладки, она заметно увеличила свою грудь, так, чтобы та сразу бросалась в глаза, надела на голову берет. Убрала назад волосы, придав этим лицу более решительное и энергичное выражение. После этого, Оля, положив на ступеньки сумку с книгами и взяв одну из них, уселась на ее как раз напротив окна. Поглядывая на открывшийся ее взору участок дороги, принялась читать. Больше всего она боялась зачитаться и пропустить нужного ей гражданина, но все обошлось, знакомую фигуру даже из такого ракурса, почти с птичьего полета, она узнала сразу. Было около трех часов дня. Оля улыбнулась, даже время она почти угадала.
Директор первый день сегодня как вышел после длительного больничного и отпуска на работу где он не был почти четыре месяца. Завуч передала ему все дела, но времени разобрать бумаги не было, практически весь день пришлось бегать по школе, осматривая, что уже готово к новому учебному году, и подгонять мастеров заканчивающих последние дела. Директор думал о том, что эту кобру, завуча, нужно выжить, уж больно хорошо у нее получилось его замещать, за целый день он не нашел к чему придраться. Но ничего, когда он доберется до бумаг, там-то он наверняка найдет к чему прицепиться. Бумаг, к которым нельзя придраться, на свете очень мало. Эту истину он усвоил хорошо. Подойдя к подъезду, директор испуганно оглянулся, не идет ли кто следом. Он не знал, что это называют фобией, ему было просто страшно входить в подъезд. Подымаясь по лестнице, он обрадовался, услышав стук каблучков, раздававшийся сверху лестницы. В этот момент он не думал о том, как часто соседи сверху своим шумом и топаньем нарушают его покой. Он был рад, что в подъезде есть кто-то из соседей. Молодая женщина с большой грудью идущая ему навстречу была незнакома, но приветливо улыбалась и издали поздоровалась.
– Здравствуйте Николай Васильевич!
– Здравствуйте, – удивленно ответил директор, пытаясь вспомнить, знает ли он эту женщину, после травмы он уже не был уверен в своей памяти.
Его не удивило что она, улыбаясь, движется прямо на него, лишь когда от движения ноги взметнулась широкая юбка ее платья, у него успела мелькнуть паническая мысль, "Что она делает?". Удар ногой в горло сломал кадык и бросил его вниз, головой на ступеньки.
Выйдя из подъезда, Оля подумала, что бедная жена сильно расстроится. Любовь зла, полюбишь и козла, надо будет ей как-то помочь, она ведь ни в чем не виновата, грустно подумала она. Сев в трамвай Оля, проехав несколько остановок, зашла в подъезд и выйдя из него пятнадцатилетней девушкой пошла домой. У себя в подъезде она достала из под карниза окна спрятанный ключ и выйдя на улицу случайно уронила его в ливневую канализацию.
– Из-за глупой головы, ногам работа, – подумала Оля.
Затем пошла в парк и села на скамейку читать книжку. Обычно к ней на лавочку никто не садился, но сегодня почти сразу подсели двое парней и начали разговор. Может быть сегодня, Оля, в отличии от других дней, бросала из-за книги заинтересованные взгляды на парней, может быть другие невербальные сигналы привлекли к ней внимание, но так или иначе вскоре она уже весело болтала с Сережей и Александром, который не любил, когда его называют Сашей. У Александра в коммунальной квартире оказался телефон, номер которого Оля записала себе в тетрадку. А вдруг пригодится.
Как обидно, что Толика сегодня не выпустили из училища, думала она, теперь придется тратить время на этого Александра. Оля очень дорожила своим временем, ей постоянно казалось, что она чего-то не сделала, а могла бы уже сделать. Попрощавшись с парнями и пообещав позвонить, она направилась в библиотеку. А ведь придется звонить хотя бы раз в неделю, чтоб он про меня не забыл, подумала она.
С некоторых пор Оля начала вести дневник. У серьезной девушки, будущего советского ученого и молодого строителя коммунизма обязан быть дневник, где она отмечает, что сделано за день. Дневник у нее получался скучным, в нем преобладали записи типа "Сидела в библиотеке, изучала учебник по матанализу за первый курс". Напротив сегодняшнего числа она в конце своего рабочего дня непривычно долго писала, "Записалась в ЦБ. Сидела в парке, читала механику за первый курс. Познакомилась с Сережей и Александром. Они такие смешные – уже на втором курсе, но вместо того чтоб целый день заниматься учебой, только к девушкам в парке пристают. Александр оставил свой телефон: 32639. Не знаю, буду ли ему звонить…"
Собираясь домой, она, как обычно, взяла свежий номер газеты "Правда". На передней полосе была большая статья о шахтере Стаханове который в ночь с 26 на 27 августа, за смену нарубил сто две тонны угля. Взволнованная Оля присела на стул, у нее закружилась голова. Она точно помнила, это должно было произойти с 30 на 31 августа, в последний день лета. Окружающая ее действительность вдруг стала казаться ей сном, и она отчаянно попыталась проснуться. Но ничего не вышло.