Видимо, ее забыли предупредить, что Охотников убить нельзя. Потому что сейчас на поляне творилось невообразимое! Скупые, точные и выверенные движения – и вот, первый Охотник складывается в кучу тряпья, полностью и окончательно мертвый. Текущий шаг, лязг – и другого постигает та же участь.
Команда облегченно вздохнула. И в тот же миг Эйлана подрубленным деревом упала на траву. С запозданием на миг, давшим мне возможность утвердиться в седле, тьма обняла и меня…
Взгляд со стороны
Смельчаки, бросившие вызов Тьме и приходу Хаоса растерянно стояли на поляне, оглядывая место недавнего боя. Мертвые Гончие уже давно рассыпались прахом, а те, что выжили – после смерти Охотников с испуганным воем умчались куда–то в лес. Не скоро теперь Хозяин сможет собрать следующую Свору…
Победа не радовала. На этой же поляне остались двое. Один – безжизненно свесившись с седла, а другая – лежа на траве у останков поверженных врагов.
Стоявшая между бойцами девушка всхлипнула и разрыдалась на плече у одного из них.
– Ну что ж, стой, не стой, а двигаться дальше надо… – огорченно проговорил боец–гном.
– Не плачь, Рони, – тихо сказал человек–воин, на плече которого рыдала девушка, – мы за них отомстим…
– Надо зачаровать Эйлану. – всхлипнув, сказала Рони, отстраняясь и вытирая слезы, – В обители могут не поверить, что она не л'Аллариэнай…
Она развернулась к лежащей девушке и, коротко выдохнув певучее слово, взмахнула рукой. Сплетенные в тугую косу волосы лежавшей стали ровного серебристого цвета. Черная прядь исчезла напрочь.
Только огромный черный зверь, чем–то напоминающий коня, тихо фыркнул. Он многое мог бы сказать, но зачем оно этим двуногим?..
Лежавшую на траве девушку укутали в ее плащ и молча погрузили на этого черного зверя. Девушка, которую назвали Рони, взяла его повод, а повод второго коня, чей всадник так же безжизненно свисал с седла – взял гном.
Процессия шагом направилась по тропе в сторону уже такого близкого, но уже и не нужного монастыря…
…Что вам надо, путники?!
Настоятель монастыря, горой воздвигшись в проеме ворот, хмуро оглядел разноплеменную компанию, под вечер пришедшую по дороге от разрушенного темного храма. За спинами сидящих в седлах маячили два свертка, лежащие поперек оседланных лошадей.
– Проводить в Последний путь наших друзей. – ответил ему сероглазый воин, предводитель этой странной группы. – Вы не можете нам в этом отказать…
– Ты прав, воин, не могу и не хочу… – служитель Света посторонился, вместе с последними закатными лучами впуская в Обитель странных путников и их не менее странный и горький груз…
…
– Ты смотри, такая молоденькая! Ей бы еще жить и жить! – причитала над подготавливаемой к обряду девушкой одна из прислужниц Обители. – И что за нечисть ее, а? Ни ранки, ни царапинки… Слышь, Лимара?
– Я слышала, – отвечала ей еще одна прислужница, поименованная Лимарой, – что это сами посланцы Светлого Совета, и что они остановили какой–то ужасный темный обряд! Вот эта самая девчонка и остановила! А потом, когда прогнали они демонов в бездну, то те, в великой злобе и бессилии наслали на них Темную Охоту!
– Да ты что?! – всплеснула руками первая, – Ой, защитники наши! Ой, заступники!! И как они вовремя к нам–то успели, да? Иначе ведь от Темной Охоты не скрыться! Так слышь, Лимара, а девчонка то чего тогда?
– Да не, не успели они! – отмахнулась Лимара. – Их начальник гуторил, что зажали их аккурат недалеко от нас, да ты ж слышала нашего Настоятеля, он же орал: "Чую темных!! Чую!!". Так вот, зажали они их, а эта девчушка тех Охотников и положила! Только вот сама…
– А не врешь?! Она ж худая–а–а–а… Дите ж еще, одним словом! Какие ей охотники?!
– Дите не дите, а говорю тебе, она Охотников и положила. Не одна, конечно, ей тот ельф помогал. Ну, что в соседней комнате готовят. Вот так оно и было! Светом клянусь!
– Чё, правда?.. Ой, бедолаженька! Ой, смелая да отважная–а–а–а!!! Прими Свет твою душу да дай тебе родиться в следующей жизни принцессой! Да и мужа тебе хорошего пусть пошлют Пресветлые боги. Уберегла нас, да и друзей своих. Спи спокойно…
Одетую соответственно закону девушку внесли в Обитель и уложили на Алтарь Света. Эльфа должны были провожать на следующий день. Настоятель тихо вздохнул и начал читать канон Проводов…
Лана
Мне было хорошо. Очень хорошо. Тепло и уютно. Сон уже тихо ушел и началось самое любимое мое состояние – предутренняя дрема, когда сна уже вроде как и нет, но и отпускать окончательно он еще и не собирается. Вставать не хотелась до ужаса.
А сон–то, какой был интересный и красочный! Будто я куда–то попала, за мной гонялись, я с кем–то убегала, на кого–то мы нарвались… Дальше не помню, обидно…
Кто–то где–то рядом выводил до ужаса гнусавым голосом что–то нудное, убаюкивающее получше всяких колыбельных. Вот только лежать на спине я не сильно люблю. Да еще в такой неудобной позе, положив руки поверх одеяла…
Вот ведь! Нахальный солнечный луч острой шпилькой ударил в глаза. Я поморщилась, натянула одеяло на голову, повернулась на бок и свернулась более удобным для меня клубочком. Только чего это кровать такая узкая? И жесткая?..
Голос поперхнулся и закашлялся. Повисла блаженная тишина. Но не на долго. Кто–то завопил во все горло и с надрывом: "Упы–ы–ы–ырь!!!!" и стадо слонов ринулось куда–то прочь…
Вот ведь, ненормальные… Я с головой залезла под подушку, устраиваясь поудобнее и нацеливаясь подремать еще чуть–чуть. Но не тут–то было! Вопль подхватили другие глотки, вопя теперь уже "Лана!!" Блин, балахманные какие–то!
Меня стали тормошить и пытаться стянуть одеяло. От попыток хищения собственности я отбрыкивалась ногами и старалась поглубже зарыться под подушку упрямо не желая просыпаться.
А потом меня нагло стащили с постели вместе с одеялом и подушкой.
– Лана!!! Ты живая!! Вставай! – восхищенно заорали мне в ухо.
За что тут же получили вышеупомянутой подушкой.
– Сегодня суббота… – промямлила я, пытаясь вновь принять горизонтальное положение и продолжить прерванное действие.
Не удалось. Меня, держа под руки, подняли в воздух, и… плеснули в лицо холодной водой!!
– Трать–тарарать!! – возопила я, пытаясь вырваться и достать того умника, который устроил мне с утра холодное обливание.
Открыла глаза и узрела… радостные рожи главных действующих лиц своего персонального бреда.
– Так это не сон?! – разом обмякнув, тихо переспросила я.
– Ланочка!! – на моей шее повисла Рони, тогда как я сама висела на руках Монка.
– Хррр! Рони! Я понимаю, ты рада меня видеть, но может, все же отпустишь?! А то я не надолго живой останусь!
Ага! Без кислорода я жить пока еще не умею…
– Ланка!! – возопили у меня над ухом оркским голосом…
А потом на меня ринулась вся компания…
Вы знаете, что чувствуют мягкие игрушки, когда их восторженно тискают? Нет? А вот я теперь – да…
Кое–как отбрыкавшись от радостных объятий и встав на собственные, еще слегка подкашивающиеся ноги, я огляделась. Так, опять храм! Нет, ну что мне так на них везет?!
Только вот теперь на мне было совсем другое одеяние! Во–первых, все было бело–золотистых тонов, во–вторых – это было длинное платье с пышной юбкой, ужасно неудобным корсетом и глубоким вырезом, и в третьих – на ногах то ли тапочки, то ли мягкие туфли. Белые. В таком наряде или под венец или… От второй мысли я похолодела…
– Ээээ… люди, гхм, существа добрые! А вы меня часом не того этого? – и я изобразила скрещенные на груди ручки и постную благостную мину.
"Добрые" существа потупились и смущенно зашаркали ножками.
– Га–а–ады! – возмущенно выдохнула я, – Причем – редкостные! Стоило только разочек в обморок упасть, как всё! Оприходовали, что называется…
– Лан, ну прости! – виновато посмотрел на меня Викор. – Просто ты упала, Эрланион – тоже, ну мы и решили…
– А если подумать? – предположила я.
– А если подумать, Лан, – неожиданно серьезно отозвался Бефур, глядя на меня снизу–вверх, – то после встречи со слугами Хозяина не живут. Вообще. Даже эльфы.
– Это с этими? – я скривилась и передернулась, не желая вспоминать ту мерзость.
– Ага, с ними самими. – счастливо улыбаясь кивнул Ламар.
И чего он лыбится?!
– Ага… – задумчиво протянула я, все равно ничего не понимая, – Кстати, о футболе, а Ланик где?..
И тут, как в лучших мелодрамах, распахнулись двери, и в храм влетел злой донельзя Ланик. Похоже, сейчас он действительно меня прибьет. И если я не хочу окончить жизнь во цвете лет, то…
– Ланик!!! – счастливо заверещала я на весь храм, заставив окружающих в который раз зажать уши и пригнутся. – Ты живой!!!
И, продолжая счастливо сиять и откровенно радоваться (а то я не помню про Узы, что б их… палантиром сверху!!!), мертвым грузом повисла на нем, обнимая изо всех сил за шею.
Ланик офонарел… В серьез и надолго. Стоял столбом посреди храма, судорожно ловя воздух широко раскрытым ртом и пытаясь прорваться сквозь лавину слов, на хорошей громкости обрушившихся на его уши.
Кстати, совет. Когда вешаете лапшу на уши, самое главное – не останавливаться! И не снижать эмоционального шторма. Тогда никто не устоит. Даже недоделанный эльф.
И вот тут нам все обломали! В распахнутых настежь одним психически неуравновешенным эльфом дверях нарисовался, ну, будем считать, местный первосвященник в окружении разгневанных граждан.
Он сделал шаг вперед, плотно перекрыв немаленький дверной проем таким же немаленьким собственным объемом. Так что, стоявшим сзади для обозрения оставались только тоненькие щелочки по бокам.
– Изыдите, умертвия! – загнусавил дядя, усердно размахивая в нашу сторону каким–то дырявым ведром.
А ручки–то у него потолще моего бедра будут!
– Дяденька, вам плохо? – сочувственно осведомилась я, отпуская уже захрипевшего Ланика.
Видимо, без кислорода и он не может…
– Изыдите!!! – срываясь на дискант, возопил священник, шарахнувшись от меня и вписавшись в косяк. Косяк на такое издевательство ответил жалобным скрипом, но устоял. Видать, привычный…
– Дяденька, а дяденька? Ну, какое из меня умертвие? – разводя руками и мило улыбаясь, принялась увещевать его я. И тут мне в голову пришла ИДЕЯ!! – Просто мы с ним – наглый тычок пальцем в сторону еще не очухавшегося от изъявлений моей "радости" Ланика – на самом деле из враждующих кланов…
В общем, дальше я, надрывно стеная и всхлипывая в сомкнутые ладони, поведала близко к тексту "Ромео и Джульетту". Естественно, с поправкой на местный антураж. В конце я уже откровенно рыдала на груди у священника, а он утешал меня, как мог, утирая собственные слезы.
Окружающие нас граждане тоже всхлипывали в унисон, передавая ничего не слышащим, но очень любопытным задним рядам историю с достоверностью "Испорченного телефона".
– О дщерь моя!! – взвыл в конце моего повествования священник, и шумно высморкался в платочек, по размерам больше напоминавший средних размеров скатерть.
Надо же! А я всегда думала, что мой папа выглядит иначе…
– Твоя история безмерно грустна и трагична! – продолжал между тем он, вплющив меня в свой поистине выдающийся живот – И мой святой долг, как служителя Света помочь тебе!!
Сграбастав одной рукой меня и впрессовав в собственный бок, отчего я вообще перестала видеть хоть что–то, а другой – попытавшегося было что–то вякнуть против Ланика, он вышел на крыльцо к народу.
Компания предвкушающе похмыкивая, потянулась следом.
– Дети мои!! – возопил дяденька на полной громкости.
Боже! Ну у него и голосок! Даже сквозь эту его типа сутану оглушает. И что за многодетный папаша–герой.
– Поскольку не умертвия сие, то жечь мы никого не будем! – я икнула и побледнела, вот уж чего не надо, того не надо! А священник продолжал: – все вы уже услышали сию печальную историю, поведанную мне сей прекрасной девой!
Ага! Нет повести печальнее на свете (чем выключенный свет у туалете! Авторская ремарка.)… Но тут меня достали из–под мышки и выпихнули вперед. Мама мия, порка бозка!!!
На довольно просторной площади не то, что яблоку – вишня бы не приземлилась! Даже в виде косточки. Народу–у–у!!! И посреди сего людского моря возвышалось толстенькое такое бревнышко с цепями и агромадная куча хвороста под ним. Я сдала, было, назад, но лапища священника удерживала на месте мертвой хваткой.
– …И сим достойным юношей! – теперь уже вперед вылетел Ланик, все никак не могущий надышатся.
За спиной дяденьки с постными минами выстроились остальные друзья–товарищи, заинтересованно сверкая глазами.
– И коли чтим мы Свет, так поможем же страдающим сердцам юным!!
Нет, то была не полная громкость. Так, маленькая разминка. Потому что сейчас я это поняла. В уши, словно ваты натолкали. Поэтому дальнейшей речи я просто не услышала, пока ручища, пригибающая меня к земле (как я понимаю атлантов!! Такая тяжесть на плечах!) не развернула и не впечатала лбом в подбородок Ланика!
– Гхыр!! – тихо и емко высказалась я.
– Взаимно! – "ласково" прошипели сверху.
– Да свершиться воля богов!!!! – взвыли над ухом.
Все, левым ухом я больше не слышу…
– У–У–У–РРА–А–А–А–А!!! – донесся с площади слитный рев наверное почти тысячи глоток.
И правым – тоже…
Дяденька сказал что–то еще, но я этого уже не услышала. А потом на нас надели симпатичные такие золотистые браслеты с гравированным узором. Практически невесомые и как по нашей мерке! Это они что, заранее так готовились, или где?! Народ еще раз взвыл, но отключившийся слух уберег меня от очередного испытания, и активно так ломанулся в ближайшие таверны…
Потом он обратился ко мне.
– Чего?! – переспросила я, пытаясь привести уши в рабочее состояние.
Рони, добрая девушка, все поняла, подошла ко мне и провела ладонями возле ушей. Ко мне вернулись звуки!
– Я говорю, дщерь моя, – повторил дяденька относительно нормальным голосом, – что вечером в вашу честь будут гуляния, а потом мы приготовим вам брачное ложе…
Ик!.. Ой… Мне плохо…
– Ну что, допрыгалась? – зло просвистел мне в ухо голос Ланика, стоявшего, как оказалось, позади меня.
Так, если я хочу остаться в полном здравии и трезвой памяти…
– Дорогой! – взвыла я, поворачиваясь к нему, сильно сдавливая шею и яростно шипя в ухо – Ну подыграй мне! Что пнем замер?! – и далее снова для народа: – Я понимаю, что тебе бы хотелось все отметить, но дело не ждет!!
Ага, а больше всего ему хотелось сейчас придушить меня и прикопать в темном уголке под кустиком…
– За нами гонятся Темные! – теперь я уже теребила священника, умоляюще заглядывая ему в глаза снизу вверх. – Мы должны спешить! Дело Света терпеть не может! Мы и так уже преступно долго задержались…
Слышали, да и видели бы меня сейчас мои друзья… Умереть со смеху – это не идиома.
– О, чадо мое! – всхлипнул священник, в очередной раз вплющивая меня в собственный живот. – Вот это преданность Свету! Собственным счастьем жертвует! Сейчас все будет!
И он начал раздувать грудную клетку. Уже зная, ЧТО может за этим последовать, я отчаянно зажала уши руками и спряталась за его спину.
На вопль священника примчалось человек пять. Уяснив, что от них требуется, они опрометью метнулись в разные стороны и уже через минуту у ступеней храма стояли наши оседланные лошади.
Я с ужасом посмотрела на вновь укоротившееся стремя. И представила, КАК я буду во всем своем наряде туда лезть!
У–у–у–у–у!!!
Но тут меня просто нагло забросили на спину Малышу! Только–только я кое–как разобралась в ворохе собственных юбок и вставила ноги в стремена, как добрый дяденька–священник рявкнул в своей излюбленной манере:
– Света вам!!
Кони взяли резвый и испуганный старт прямо с места.
Стойте!! Я же поводья не взяла–а–а–а–а!!!!
Какая разница между восхищением от верховой езды и состоянием "Лучше бы я действительно сдох вчера"? Где–то с час хорошей гонки по бездорожью, ибо эту тропку, проложенную пьяной козой иначе не назовешь! Причем, в платье и этих… гхырных бальных тапочках!
Нет, сама по себе верховая езда это еще туда–сюда, но не тогда, когда ноги натирают ремни стремян, а сами стремена больно бьют по пяткам! Юбка норовит или задраться спереди, перекрыв и без того не широкий обзор, или зацепиться за любую хоть мало–мальски торчащую в сторону веточку и скинуть с седла.
Корсет пыточным приспособлением впивался в ребра, мешая дышать, а обруч, единственное украшение, кое–как сдерживающее распущенные волосы уже через полчаса сдавил виски!
Да и волосы… Нет, они у меня, конечно, длинные и красивые, да и распущенными смотрятся ничего, но не тогда, когда дорога идет по лесу и они так норовят наперегонки с юбкой уцепиться хоть за что–то!!
В общем, где–то еще через час я решила, что еще пять минут такой скачки, и я просто свалюсь с седла, и пусть они делают, что хотят. Но без меня!!
Где–то на задворках памяти мелькнула мысль о Ване, но я была в таком состоянии, что уже ничего вокруг не замечала.
Наверное, я была очень уж нужна местным богам, потому, что буквально через три поворота из–за деревьев показались деревянные заборы и выгнутая дугой сплошная доска над воротами (и где они такое кривое дерево нашли?!) сообщила, что мы въезжаем в славный город Хройм.
Который я тут же перекрестила в Хрюн из–за огромнейшего количества хрюкающих грязных животных, очень похожих на наших свиней. Из–за метрового слоя грязи, покрывавшей каждого зверя, точнее сказать не могу.
Малыш, плавно и аккуратно, стараясь не наступать на лужи (мало ли, кто там водится?) безошибочно прошествовал по улице в сторону местной точки общепита.
Я с превеликим сомнением посмотрела на оставшуюся до вожделенного крыльца неширокую, буквально метра полтора–два, полосу грязи. Приблизительно по щиколотки, но мне, в моих "бальных тапочках" и того хватит, чтобы извазюкаться по колено! Малыш ехидно фыркнул и оглянулся на меня. Мол, до крыльца я тебя довез, а дальше ты уж сама как–нибудь разбирайся!
Ну и ладно! Ну и разберусь! Только вот как…
Мои невеселые мысли прервал глубокий и грудной женский голос, про который говорят "мечта мужчин". Он вопросил (именно что вопросил, ТАК не спрашивают!!):
– О, прекрасный эльф! Куда ты направляешь стопы свои?..
Мы все обернулись в сторону прозвучавшего голоса. На деревянном бордюрчике, предназначенном, скорее всего, для пешего передвижения по городу, стояла жгучая и бледнючая аки приведение брюнетка. Ну, хоть вампира с нее рисуй!
И… ну вот не знаю, как называется действо, когда широко раскрыв глаза поедают ими кого–то, ничего вокруг не замечая? Вот этим самым она и занималась.
Ну ладно, будем считать, что смотрела она так. На Ланика… Я скользнула равнодушным взглядом по девушке и остановила его на светло–зеленом и на вид тяжелом плаще, висящем на плечах эльфа…