- Господа, - начал президент, дождавшись, когда приглашённые рассядутся по креслам, - сегодня мы должны обсудить вопрос, от решения которого будет зависеть, не побоюсь этого сказать, весь ход дальнейшей мировой истории на многие десятилетия вперёд. Все вы знаете, что в истории иного Мира наша страна вступила 7 декабря 1941 года в войну, которая началась с нападения японцев на нашу военно-морскую базу в Пёрл-Харборе. Вы ознакомились с материалом по этому эпизоду и, думается, поняли, что если всё пойдёт по такому же сценарию, то наш флот понесёт ощутимые потери. В том числе и в людях. Единственный плюс такого развития событий в том, что разом была сломлена позиция изоляционистов, - говоря всё это президент предпочитал не вспоминать, что одним из его предвыборных обещаний было сделать всё возможное, но только не позволить втянуть свою страну в намечавшуюся мировую войну. - Поэтому, как мне думается, нам надо решить, как поступить. Если мы начнём в Конгрессе и Сенате продавливать решение, что нашей стране надо встретить японцев во всеоружии, то дискуссии затянутся на многие месяцы. Месяца три, во всяком случае, обсуждать точно будут. Мы просто не успеем в этой говорильне ничего предпринять. Поэтому, нам придётся смириться с тем, что японцы нанесут нам первыми какой-то урон. Иначе с изоляционистами мы вряд ли что сможем сделать за обозримый промежуток времени. Но, господа, его надо сделать потери от нападения японцев минимальными. В истории того Мира нам помогали англичане, но их положение у нас близко к катастрофическому, помощи от них мы вряд ли получим. Они уже сами просят у нас помощи. Будучи, заметьте, уже почти совершенно неплатёжеспособными. Далее, положение осложняется тем, что в Перл-Харборе полно японской агентуры. Если мы заранее выведем корабли с рейда, то это, скорее всего, станет известно противнику. То же самое будет, если мы станем производить какую-либо заметную подготовку к военным действиям. Поэтому, господа, мне хотелось бы послушать ваши предложения.
- Господин президент, - взял слово, как и ожидалось Форрестол, - несомненно, положение в которое мы попали очень сложное. Да и лишних кораблей у нас попросту нет. Что лежит на поверхности? Надо попросту навести порядок. У нас там имеются достаточно много самолётов. В том числе и на авианосцах, базирующихся там. Если они численно и уступают японцам, то не очень сильно. Для начала, они должны встретить противника в воздухе, ибо мы знаем с большой точностью время и направление нападения, и не дать им отбомбиться как на полигоне. ПВО кораблей тоже должно к назначенному часу быть в полной готовности. Тогдашние страшные потери случились по моему мнению из-за того, что наши моряки и лётчики забыли, для чего они находятся на службе. Уже надлежащее выполнение двух этих пунктов должно снизить наши потери на порядок! Я готов лично отправиться туда и проследить за подготовкой к отражению агрессии.
- Всё это так, - вступил в обсуждение Гувер, - но если на базе что-то резко поменяется, об этом станет известно агентуре противника. Которой там не просто много, а очень много. Проблема в том, что надо вести подготовку к отражению нападения так, чтобы внешний наблюдатель не заметил ничего подозрительного. А это становится задачей и вовсе уж почти невыполнимой. Тем более, мы не можем полностью закрыть судоходство вблизи нашей базы, что будет выглядеть очень уж подозрительно. Да и, наверняка, у японских шпионов имеется ни одна рация на острове. В случае нужды они всё равно быстро смогут передать информацию. Нам ведь надо выполнить две практически взаимоисключающие задачи: не вспугнуть японцев и так подготовиться к отражению агрессии, чтобы самим получить минимально возможные потери. Единственное, что, на мой взгляд можно сделать, это допустить утечку информации о том, что якобы наш флот почти в полном составе собирается куда-то отправляться на учения то ли 9 декабря, то ли и вовсе - десятого. Тогда всю возню можно будет списать на подготовку к этому походу. Офицерам и матросам, естественно так же сообщить, чтобы готовились к учебному походу. Да и пусть дадут каждый побольше подписок о неразглашении, это придаст достоверность нашей дезинформации. Если каким-то чудом информация о походе останется тайной, то надо дать нашим агентам задание по её распространению. Впрочем, зная умение наших военных хранить тайну, последнее, думается и не понадобится.
- Джентльмены, - подал голос Сидни Соерс, - моё ведомство в настоящее время научилось неплохо читать шифрованные японские сообщения. Мне думается, что мы сможем чётко отследить любые изменения в японских планах. Единственное, мистер президент, - он кинул взгляд в сторону Рузвельта, - неплохо бы срочно увеличить ассигнования на финансирование этого направления работ. Тут наблюдается существенная нехватка людей и техники для плотного контроля за радиопереговорами нашего будущего противника. Всё это требуется осуществить, максимум, до конца этого месяца. Ибо времени остаётся очень мало.
- Хорошо, мистер Соерс, - тут же отозвался хозяин кабинета, - я понимаю важность этого вопроса. Поэтому, в течение уже этого дня я хотел бы видеть смету предстоящих расходов. Постараюсь помочь в этом вопросе.
- Спасибо, сэр!
- Господин президент, - взял слово Генри Стимсон, - тогда неплохо бы и зенитчикам сказать, что часть расчётов будет погружено на корабли. Вот и пусть тренируются, ну, с прицелом, чтобы выгрузившись в конце маршрута смогли принять участие в учениях. А лётчикам сообщить, что будут прикрывать отходящие в море корабли. Будущему противнику это почти наверняка станет известно и объяснит всю эту шумиху на базе.
- А если японцы решат, что это мы на них нападать собрались первыми и поэтому флот уходит в море? - задал вопрос госсекретарь.
- А что это изменит? - возразил Франк Вильсон, - Они ведь уже решили напасть на нас первыми. Поэтому даже если японцы и придут к такому выводу, то это просто не позволит им отложить срок нападения. Ежели же они решат ударить раньше, то уважаемый директор ЦРУ, люди которого, как он уверяет, читают японские шифровки как свои собственные, нас об этом предупредит.
- Японцы после нашего отказа продавать им авиабензин и, последующего запрета на торговлю даже сырой нефтью из нашей страны, - вставил свои предложения Джон Гарнер, - просто обречены с нами воевать. Да и мы не можем оставаться равнодушными к всё возрастающей военной мощи Японии. Иначе скоро наша страна не сможет и носа высунуть за пределы своего континента. Тем более, из Европы нас, можно считать, уже выкинули, как и из Африки и многих мест Азии. Не напрямую, разумеется, пока с нами никто не воюет. А просто фактически закрыв для нашей промышленности свои рынки. Фактически, мы торгуем за пределами своего континента только с англичанами и, относительно немного, с русскими. Да и то, большинство поставляемого первым идёт в долг. И ещё неизвестно, сможем ли мы этот долг получить назад. Если немцы захватят Англию, то уж точно ничего не будут нам возвращать. Что ни говорите, а нам нужна эта война хотя бы для преодоления идущей уже десятилетие депрессии. И в случае победы, в чём я абсолютно уверен, мы сможем подгрести под себя почти всю Океанию, Индокитай и саму Японию. Побороться с коммунистами России за влияние в остальной Азии с неплохими шансами на нашу победу. А потом уже, когда у нас будут развязаны руки, и задумаемся о том, как вернуться с триумфом в Европу. Если в том Мире нам удалось посадить на долларовую иглу весь Земной шар, то почему это не должно удастся в Мире нашем.
- Ну, мистер Гарнер, всё же ситуация в нашем Мире несколько иная, чем в реальности пришельца из параллельного будущего, - задумчиво проговорил директор ФБР, - и у нашей страны, заглянем же правде в глаза, несколько худшие условия на данное время. Цинично говоря, там нам на руку сыграла начавшаяся советско-германская война, сильно ослабившая или даже уничтожившая практически всех основных игроков, кроме Соединённых штатов. Здесь же ничего подобного не наблюдается, только видим, как стремительно рушится Британская империя. Германия же, такое ощущение, даже особо не напрягается. Несмотря на войну, в стране заметно растёт уровень жизни населения. Я уже не говорю про СССР, который официально ни с кем не воюет. Ну, не считая тайных войн. Который многое приобрёл абсолютно за смешную цену. Надо, разумеется, пробовать столкнуть Германию и СССР между собой. Но то, что там и там знают о возможном будущем, в чём у меня нет ни малейшего сомнения, делает эту задачу почти не разрешимой.
- Господа, - негромко произнёс Рузвельт, - вам не кажется, что мы несколько отвлеклись от темы? Перед нами стоит задача сначала разобраться с японцами, а потом уже думать над остальными трудностями. Но для одновременного и полномасштабного решения всех проблем нам банально не хватит ресурсов. Итак, что же мы будем делать в свете предстоящего нападения японцев на Перл-Харбор?
- Согласен, - опять вступил в разговор госсекретарь, - проблемы надо решать по мере их поступления. Если мы сейчас кроме как с японцами, умудримся поссориться ещё и с СССР и Германией, то нашей стране мало не покажется. У нас есть неплохой флот и авиация, но абсолютно слабая сухопутная армия. Надеяться, что в современных условиях океан является надёжной гарантией от нападения, думаю, не стоит. Теперь, вернёмся к отражению японской атаки на нашу базу в Перл-Харборе. Мне кажется, что господин Гувер высказал единственно возможный способ как одновременно готовиться к нападению и при этом не насторожить японцев. Во всяком случае, я так считаю. Ввиду чрезвычайной важности, думается, следует удовлетворить просьбу мистера Форрестола о посылке его туда для руководства всей операцией. Но, опять же чтобы не настораживать японцев, он должен туда ехать под другим именем. Он будет единственным в тех местах посвящённым в известную нам тайну, поэтому, в случае непредвиденного изменения каких-либо обстоятельств, должен будет правильно на это отреагировать.
- Я думаю, что нам стоит согласиться с мнением мистера Халла, - сказал Гарнер, - в сложившихся обстоятельствах вряд ли можно придумать что-либо лучшее. И также поддерживаю отправку в Перл-Харбор присутствующего здесь мистера Форрестола. Ибо, действительно, без знания некоторых обстоятельств, трудно будет правильно отреагировать на внезапное изменение обстановки. А ведомство мистера Соерса должно внимательно отслеживать переговоры японцев и регулярно сообщать результаты наблюдений заинтересованным лицам. И, заметьте, господа, действовать надо очень аккуратно, любая ошибка может очень дорого нам обойтись!
- Думаю, пора подвести некоторые итоги, - видя, что в кабинете наступила тишина, резюмировал Рузвельт. - За их основу, наверное следует взять последние высказывание наших уважаемых госсекретаря и вице-президента. И, разумеется, я полностью согласен с посылкой на место событий мистера Форрестола. С соответствующими полномочиями, разумеется, и, как мы решили, под чужим именем. Тут нам огласка не нужна. Кто он такой, на базе будут знать только считанные люди из её руководства. Кроме мистера Форрестола, я попрошу остальных здесь присутствующих никуда без особой нужды не отлучаться из Вашингтона в это поистине судьбоносное для нас время. Далее, я считаю, что следующий раз, - он, замолчав, взял со стола ежедневник, немного его полистал, и, чуть подумав, продолжил, - мы с вами соберёмся в этом же кабинете 20 ноября в 11 часов дня для подведения промежуточных итогов. Ну и корректировки планов, если таковая понадобится. В случае же каких-либо чрезвычайных обстоятельств, сами понимаете, встреча может произойти и раньше. У кого-нибудь есть какие-либо замечания или предложения?
- Я хотел бы добавить, - опять высказался Гувер, - мистеру Форрестолу не помешает усилить охрану в его командировке. Только, опять таки, чтобы не привлекать излишнее внимание, дополнительная охрана должна числится в составе комиссии им возглавляемой.
- Хорошо, разумное предложение, так и поступим. У кого-нибудь ещё есть что сказать? - президент замолчал и обвёл взглядом собравшихся. Видя, что никто не порывается что-либо говорить, закончил, - Хорошо, тогда все могут быть свободны на сегодня. До свидания, господа!
Глава 57
9 часов утра 27 октября 1941 года. На первый взгляд, самая обычная московская коммунальная квартира на улице Моховой, на балконе четвёртого этажа даже развешано предназначенное для сушки недавно выстиранное бельё, включая детское. На соседнем балконе курит молодой человек, периодически рассеянно смотря куда-то вниз на проезжую часть. Правда, обитатели её совсем не похожи на обычных жильцов. Но, разумеется, заметить это можно было лишь попав внутрь. И сегодня в ней с раннего утра кипит бурная деятельность. Посторонний наблюдатель, появись он вдруг откуда-нибудь, быстро заметил бы, что вся эта деятельность сосредоточена вокруг не броско одетого чуть выше среднего роста худощавого и ещё довольно молодо выглядевшего человека с живыми и умными глазами.
По нескольким комнатам этой, как читатели уже поняли, бывшей коммунальной квартиры были расставлены на столах различные электронные приборы. Между собой вся аппаратура была соединена кабелями разной толщины. В одной небольшой комнате, немного темноватой из-за выключенного в ней освещения, у окна стоял на основательной треноге, типа тех, к которым крепятся фотокамеры, только гораздо более массивного, какой-то аппарат почти кубической формы из которого торчало что-то очень похожее на подзорную трубу. У человека, с ним возившегося, на голове были одеты самые обычные наушники, провод от которых тянулся к аппарату на треноге. И он как раз целился из оной трубы на одно из окон стоящего на противоположной стороне здания. В другой комнате размером побольше перед окном и тоже на треноге был укреплён другой аппарат. И тоже почти кубической формы с длиной каждой стороны примерно в метр. Сверху ящика было приделано какое-то приспособление, напоминающее оптический прицел. И, как не трудно догадаться, другой человек с помощью этого помощника снайперов направлял свой агрегат на ранее упомянутое мною окно другого дома. Сей агрегат был довольно шумным, чувствовалось по звуку, что внутри находится что-то типа вентилятора.
- Лев Сергеевич, - вдруг победно воскликнул молодой человек с наушниками на голове, - можно Вас попросить подойти, есть сигнал! Есть!
Практически все присутствующие в квартире, а не только руководитель, тут же поспешили на зов, многозначительно переглядываясь между собой и негромко переговариваясь. Подошедшему начальнику тут же были протянуты наушники, которые тот сразу же нахлобучил на голову. Видя, что он внимательно стал прислушиваться к звукам в них, окружающие замолчали.
- Замечательный результат для первого раза, - немного послушав, произнёс, как читатели уже, наверное, догадались, человек, получивший в иной реальности Сталинскую премию первой степени за изобретение уникального подслушивающего устройства - Лев Сергеевич Термен, - осталось поработать над доводкой аппаратуры для повышения её чувствительности.
То, чем тут занималась группа людей, в иной реальности было сделано заметно позже. И на немного иной элементной базе. Здесь аппаратура была собрана на стержневых лампах, что позволило уменьшить габариты, понизить энергопотребление и заметно увеличить надёжность работы. Впрочем, принцип работы был очень прост: многие знают, что при разговоре в комнате, имеющей окна, звук воздействует на их стёкла и они колеблются в такт с этим звуком. Дело остаётся за сущим пустяком - каким-то образом дистанционно зафиксировать оные колебания. И тогда можно будет слышать всё то, что сказано в помещении. Первый лабораторный результат получили ещё примерно за полгода до описанного эпизода. Там использовался обычный инфракрасный луч, полученный с помощью банального теплового рефлектора с инфракрасным светофильтром. В качестве приёмника применялся фотоэлемент Столетова, на который приходил отражённый луч от объекта прослушки через обычный объектив. Результат был получен буквально в считанные дни, но дальше дело упёрлось как в барьер: дальность действия с приемлемым уровнем помех не удавалось повысить больше чем на пару-тройку десятков метров. Улучшение фокусировки луча подсветки и значительное повышение его мощности помогали очень мало. Кардинального увеличения дальности удалось достигнуть, промодулировав луч подсветки частотой несколько десятков кГц. Дальность скачком увеличилась до расстояния свыше ста метров. При этом, приходилось фокусировать этот самый луч на внутреннем остеклении рам. Проблемы были ещё и в том, чтобы достичь высокой степени точности изготовления оптических систем и жёсткой фиксации приёмника и излучателя. Пришлось пойти даже на заказ линз в Германии. Все работы заняли почти полгода и, вот, сегодня успешно завершилось испытания аппаратуры не в лаборатории, а, так сказать, в полевых условиях. Единственным существенным недостатком комплекта аппаратуры остался тот, что многие окна посольства выходили на внутренний двор. И визуальный их контроль был, мягко говоря, затруднён. Но это уже не зависело от изобретателей...
А пару месяцев тому назад под руководством того же Термена с триумфом завершились параллельно ведущиеся работы по подслушиванию посольства Великобритании. Только там был использован несколько иной способ. Наверное, многие читатели достаточно ясно представляют себе устройство классического телефонного аппарата. И едва ли не ещё больше народа знает, что телефонные линии можно прослушивать, подключив параллельно к ним обычный телефонный аппарат. Чем заинтересованные лица стали заниматься едва ли не со дня изобретения телефона. Опять же, не секрет, что любое посольство имеет достаточно много телефонных линий, выходящих на обычные городские АТС, что уже существовали в описанное время в той же Москве. Работники посольств, естественно, в курсе всего этого. Поэтому, никто из них, будучи в здравом уме и твёрдой памяти, не станет по телефону болтать чего-либо лишнего. Зато всё они уверены, что положив трубку на аппарат, можно больше не заморачиваться, как это станут говорить к концу XX века, фильтрацией своего базара, будучи уверенными, что в неоднократно проверенном спецслужбами телефоне микрофон при этом выключается! Но только никто из них не в курсе, что в классическом телефоне есть ещё один микрофон, который подключается к линии как раз после окончания разговора и водружении трубки на место.