Спас ситуацию Двинутый. Наша тварь сообразила, что забава пошла не так, и атаковала корабль. Корпус когга вздрогнул, послышался глухой удар и хруст шпангоутов. Наш стурворм умел обращаться с деревянной добычей, хотя, атакуя, весьма оберегал искалеченную башку. Корабль кинуло на нас, и Борода с проклятьем навалился на рулевое весло. Пара гребцов всё равно лишилась вёсел - над бортом взлетели щепки, один из обломков на диво точно стукнул по лысой башке Сельва-Северянина.
- Либен! - король, не оглядываясь, вспрыгнул на борт драккара. Наши гребцы сдвинули два весла, навалились, изо всех сил удерживая импровизированный мостик. Король взлетел по зыбкой опоре. Я прыгнул следом. Щит, висящий за спиной, привычно подбодрил-подтолкнул окованным углом в поясницу. Мелькнула вода между бортами, руки нашли канат. Я рванулся вверх, когда король уже исчез за фальшбортом когга. Кто-то там предсмертно всхрапнул. Я навалился животом на планширь. Впереди дрались, вернее, Эшенба резал пытающихся поднять оружие простофиль. Толком защищался один лишь бородач, сноровисто колющий корсекой. Явно боец из повидавших. Я перекинул на руку щит - вытянутый, слегка выгнутый треугольник защищал надежно. Кромка щита отбила массивный наконечник корсеки, правильный бородач с проклятьем попятился к трапу. Кто-то слабо ткнул меня в плечо - кольчуга выдержала. Мой клинок взрезал бок одному из купеческих охранников. Кругом орали, да я и сам привычно рычал непотребные слова. Лишь король слева от меня убивал молча. Пробиваться вперёд было нелегко: мешали мёртвые и раненые. Я получил удар в колено. Ах, демоны их поимей, больно! Я коротко ударил нижним углом щита, и череп юнца, вооружённого кинжалом, лопнул. Впереди истошно визжали - наводчик эвфитона, голося, как рыночная торговка, разворачивал орудие.
- Хвост! - нетерпеливо крикнул король.
Парни подняли нашего лучника на руках. Не знаю, мог ли он целиком видеть палубу когга - "Сопляка" болтало где-то глубоко внизу. Но Хвост просто обязан был разглядеть главное, за это он и получал жратву и долю в добыче. Он выстрелил, и визг наводчика оборвался. Бездельник схватился за лицо - стрела пронзила обе щеки, должно быть, изрядно пересчитав зубы. Выдёргивая меч из мягкого брюха какого-то олуха, даже не сообразившего вооружиться, я слышал глухой смешок короля: Его Величество позабавил никчемный выстрел Хвоста. Рубя голосящих охранников, мы продвигались к трапу. Свистнул арбалетный болт: стреляли с носовой надстройки когга. Король молча покачнулся - чёрное оперение болта торчало из левой стороны груди.
- Хвост, раздери твою… - заорал я, прыгая через ограждение трапа.
Наш лучник целился - внизу мелькнуло его отчаянное бледное лицо, стрела, зажатая в почерневших зубах. Кажется, арбалетчика он всё же сбил. Смотреть мне было некогда - на меня насел тот видавший виды парень: мелькал обломок древка корсеки, матросский шеун в другой руке. Удар чуть не сорвал с меня шлем. Ах, обними его Кат-мужеложец! Кругом визжали и вопили, но в спину меня ткнуть никто не пытался. Лишь упрямый моряк, уже в моих годах, крепкий, - наверняка знавал Флот не понаслышке, - пытался отклонить мой щит и полоснуть тесаком. Если бы он сохранил нормальное оружие, может быть… А так… Калечить его не хотелось, я ждал момента… Кажется, он догадался. В выцветших глазах мелькнуло отчаяние, но он захохотал, и ударил меня, целя в лицо. Щитом отклонив широкий клинок шеуна, я уколол бойца в бок. Привычное чувство ещё живой плоти, дергающейся на клинке…
- Забавляешься, Либен? - спросил король за моей спиной.
Я кивнул, глядя на лёгшего под фальшборт противника. Королю не объяснишь. Для Его Величества "своих" не было и не будет. Мир делится на подданных, рабов и врагов. Великий Эшенба, несомненно, весьма мудр в своём одиночестве.
Рубить, между тем, было уже некого. У носового люка сгрудилось с десяток моряков, бросивших оружие. Остальные герои валялись на палубе мёртвые или истекающие кровью. Кто-то рыдал и стонал в каютах. Пассажиры? За бортом вопросительно заревел Двинутый. Пора было делить добычу и ужинать.
* * *
Хозяйствовал на нашем "Сопляке" старый Сургуч. Опыта у него хватало, многие наши помнили хитрюгу ещё по Флоту. Сургуч тогда служил в Обеспечении и его, невинного и честнейшего человека, дважды всерьёз собирались вздёрнуть. Весёлое было время, вот только наворованное не пошло на пользу никому из ловкачей службы Обеспечения. Хотя, как знать, может и осел где-то на Жёлтом берегу новый лорд-крысятник. Впрочем, у Эшенбы воровать было глупо. Мозги у Сургуча имелись, и король ему доверял почти как мне.
Когг нёс груз шерсти и шерстяных тканей. Не слишком-то удачный улов. Впрочем, и провизии на борту имелось предостаточно - уже не зря возились. Бойцы сгрудились у эвфитона - решали, стоит ли снимать орудие и приводить его в порядок. Пленники под надзором Сукса и Борова раздевали своих погибших товарищей. С первым покойничком вышла заминка - никак не решались бросить тело за борт. Подошел Борода, молча ткнул тесаком в живот самого рослого пленника. Так же в молчании пленники отправили за борт голого покойника, без возражений содрали куртку и сапоги со стонущего и держащегося за распоротое брюхо раненого, отправили следом за мертвецом. Там, под бортом, Двинутый перестал жалобно взрёвывать. Озабоченно плескался, хрустел костями. Ловить добычу в воздухе, подобно своим здоровым собратьям, он не мог. Ложился на бок и вылавливал тела, изворачивая шею, словно огромный птенец.
Я сидел на планшире. Колено мне перетянули, нога тупо ныла. Боль была привычна, я смотрел на лежащего у борта моряка. Тот давно уже не дышал, упала на палубу ладонь, зажимавшая рану в боку. В другой руке оставался тесак. Определенно, парень был мне знаком. Кажется, видел его в Скара. Тогда мы стояли рядом с дромонами группы "Жало". Он вроде бы командовал десятком с "Красавицы Конгера". Девять лет назад, нет, уже десять.
Подошёл король, глянул за борт - наш ластоногий боец жрал, неловко втягивая, пытаясь вобрать в пасть босые мозолистые ноги. Пища ещё продолжала голосить откуда-то из длинной глотки. Пленники, подгоняемые уколами копий, поспешно сбрасывали Двинутому последних раненых.
- Либен, там тёпленькое, - сказал король. - Четверо. Одну я выпью. Сочная. Светленькой можешь поиграть, потом возьмём с собой. Остальные возни не стоят. Или тебе нужно отдохнуть?
Я покачал головой. Хотя забавляться с девками вовсе не хотелось, нужно идти. Король презирает слабых. Да и иных развлечений в ближайшие дни у меня не будет. И нужно убедить себя, что колено не так уж беспокоит. Я сполз с планширя.
- Сильно? - спросил Эшенба, оценивая мою хромоту.
- На леди влезу. Вот на борт "купца" - только денька через два.
Король лишь кашлянул-усмехнулся.
Живой тёпленький груз когга ждал в капитанской каюте. Отсюда уже забрали все ценное. Одеяла на резном ложе разворочены, сверху валялись цветастые шерстяные отрезы, видимо, образцы тканей. Живая добыча забилась в угол: красавицы цеплялись друг за друга, будто в этом был какой-то прок. Я глянул без особого интереса, угадывая, кому из баб король решил продлить жизнь. Собственно, светленькая здесь была одна. Плоскомордая шатенка, шмыгающая красным носом, явно не шла в счет. Служанка с глупой прической - тоже. Дородная черноволосая баба в приличных украшениях - явно супруга хозяина, уже отправившегося в желудок змея, тоже не для меня. Судя по пышной фигуре и налитым, слегка подпорченным разводами пудры и румян, щекам, - бабёнка согреет короля. Светленькая… Хм, миловидна и юна. Рыдает, судорожно дёргая маленьким носиком. Не люблю плаксивых девок, но иные почему-то нам редко встречаются.
Король шагнул в угол и ухватил брюнетку за волосы. Заскрипели, ломаясь под бесчувственными пальцами, заколки. Купчиха завизжала, шарахнулась, безумно закатывая глаза: да, пятнистое королевское лицо пугало и более крепких людей.
- Тише, - брезгливо приказал Эшенба.
Дама мигом умолкла, - вопить, когда пёстрые пальцы ласкают горло, грозя раздавить гортань, едва ли кто способен. Король принюхался к шее добычи - квадратное декольте модного и нелепого платья открывало жирноватую плоть. Король раздражённо дёрнул головой, в очередной раз не ощутив запахов женщины. Держа обмершую купчиху, сел в кресло…
Я взял запястье светленькой девки, оторвал от безобразных подруг. Красотка почти не сопротивлялась. Глаза полны ужаса, ротик мучительно искривился. Действительно недурна, стройная, молоденькая. Только запястье неприятно хрупко - птичьи кости, не заметишь, как сломаешь. Я подтолкнул Светленькую к постели. Упала, инстинктивно вскинула руки для защиты, тут же опомнилась и лишь оперлась локотками о скомканное тряпьё. Я склонился, оберегая раненую ногу. Обе юбки у девки оказались шёлковыми - не из простых пичуг птичка. Впрочем, это не имело значения. Мы уже давно не брали выкупы за заложников. Я смотрел на девчонку, желание по-прежнему не приходило. Забавно, как мелко у неё дрожат коленки. Я сжал их перчатками - девчонка задохнулась. За спиной придушенно охала купчиха. Я брезгливо глянул в лицо Светленькой - плотно зажмурилась, ротик болезненно оскалился. Ну, мне тоже твоя мордочка ни к чему. Я бросил ком тяжелого одеяла, закрывая искаженное личико. Привычно вызвал в памяти голубые глаза. Может эта, дрожащая, из какой-то ветви благородного рода Ливней? Возможно, младшая дочь старого Джоуна. Нет, та мертва. Племянница? А, мучиться им всем вечно. Кровь их рода, я чувствую, чувствую…
…О колене я забыл. Девчонка трепетно выгибалась, радовала плоть. За спиной урчал король. Его купчиха еще слабо трепыхалась. Эшенба удерживал ее верхом на своих коленях, жадно припав ртом к откинутой шее. Плечо бабы, жёлтый шёлк платья блестели багряно-чёрной влагой. Нет, мой король не вампир, просто его иногда радует вкус живой горячей крови…
Завязывая брюки, Эшенба сказал:
- Игла с тобой? Позови Брехуна. Придётся поработать.
- Где? - спросил я, ощупывая собственное колено, - повязка пропиталась кровью.
- Ляжка, мой друг. И придётся выковырять этот проклятый болт. Мешает…
Отыскав флягу с джином, я вернулся в каюту. Уцелевших девок уже выгнали, Брехун развернул инструменты. На ковре ждал труп крепкого моряка. Я распорол кинжалом штаны мертвеца.
- Двусмысленно выглядишь, милорд, - усмехнулся король. - Могу спорить, тебе приходилось сдирать с парней штаны и для иных надобностей. А, Либен?
- На всё воля богов, - отозвался я. - Всего не упомнишь.
Брехун замычал, показывая на инструменты.
- Пожалуй, начнем с болта, - король ощупал свою грудь, поморщился. - Словно чешется, будь оно всё проклято.
Я помог снять дублет. Рубашку, давно уже не новую, распороли. Огрызок обломанного древка торчал из серой кожи чуть выше перекрестия толстых швов. Брехун, щелкнув клещами, примерился, ухватил обломок.
- Радуешься, криворукий тритон? - поинтересовался король, напрягаясь.
Брехун протестующе замычал, высунув от старания обрубок языка, потянул. Древко с лёгким скрипом пошло из плоти, по коже потекли редкие мутные капли, с негромким чавкающим звуком болт покинул королевское тело. Брехун, сидя на корточках, показал широкий гранёный наконечник. Король выругался, закашлялся и выхаркнул на ковер кровавый сгусток. В багряной слизи извивался белый червь длиной с фалангу большого пальца. Я наступил на него сапогом.
- Клянусь украденной у меня короной, очень скоро я стану просто бурдюком, набитым червями, - пробормотал король.
- До этого еще далеко, - утешил я, отирая подошву: кровь купчихи и остатки червя преобразили жёлто-белую гамму дорогого ковра.
С бедром короля пришлось повозиться. Как справедливо заметил Эшенба, нужно было подставлять другую ляжку. Его левое бедро, всё в швах, выглядело уже не просто лоскутным одеялом, а картой конгерских гор. Я придерживал лоскут, Брехун прихватывал заплату частыми стежками. Свежесодранная кожа еще хранила тепло умершего, но под ней чувствовался упругий холод королевской плоти. Эшенба наблюдал за работой, не произнося ни слова. Даже зрачки не двигались - можно было забыть, что перед нами сидит лучший мечник Глорского берега.
Брехун обрезал нить.
- Пошли! - король нетерпеливо встал.
Действительно, когг ощутимо кренился на левый борт. Парни успели пробить днище, уже повреждённое змеем, и корабль погружался. Шум утих: Двинутый наелся, пленникам, которым не досталась честь прямиком отправиться в брюхо змею, перерезали горло. Море примет всех.
Уже перебравшись в драккар, я взглянул на надпись у бушприта тонущего корабля - "Слава Глора".
- Боги любят шутить, - заметил король. - Дерьмовая посудина, дерьмовый город. Пожалуй, стоит его дотла сжечь и отстроить новую столицу.
- Прекрасная мысль, Ваше Величество.
- Сомневаешься?! - каменные пальцы ухватили меня за плечо.
Сомневаюсь ли я? Я всегда сомневаюсь. Такой уж я унылый человек. Мнительный. Но в некоторых вещах я все же абсолютно уверен. Например, в том, что незачем огорчать короля.
- Мой король, мы заставим отстроить все, что вы прикажете, - заверил я.
- Ты слабак, Либен, - едва слышно, с каким-то странным сожалением пробормотал король. - Берег будет моим. Я вырежу людишек до последнего человека, но верну украденное. У нас есть трусливый колдун, у нас есть хитроумный клещ, который способен высосать жизнь даже из камня. Главное, правильно бить одного и вовремя останавливать другого.
С этим я был согласен. На колдуна наплевать, но Закройщика держать на короткой цепи необходимо. Я бы отрезал ему голову ещё вчера.
Отлично помню, как я увидел Закройщика в первый раз. Мы тогда взяли почтовый снеккар. Экипаж держался до последнего, и к тому времени, когда мы нашли за грудой мешков с письмами скованного человечка, рассказать, кто таков этот пленник, было некому. Пухлый, бледный, похожий на облезлую обезьяну. Железо стёрло его запястья и щиколотки до розового мяса - к кандалам человечек еще не привык. Не знаю, почему король решил с ним заговорить. Естественнее было отправить за борт: ни цепи, ни это рыхлое создание нам не могло пригодиться. Припасы, серебро и колдуны были нашей целью. Человечек заговорил - громко, горячо и очень неразборчиво. Кто-то пнул его в живот. Узник скорчился, начал выть разборчивее, хотя всё так же плевался слюной. Странный лепет, странные смешные непонятные слова.
Ненавижу Пришлых. Никогда не встречал среди них толкового человека. Лорд-Командор не в счёт. Говаривали, что он пришёл из-за гор, с дальнего дикого Севера, возможно, туда боги посылают иных Пришлых. Впрочем, иногда, размышляя об Объединённом Флоте, о том, что сотворил с нами великий поход за океан, я начинаю подозревать, что и Лорду-Командору было бы лучше никогда не появляться в Глоре. Видят боги, я мог бы посодействовать этому собственной рукой и совершенно бесплатно. И отнюдь не вожделея славы убийцы самого великого героя Глорского побережья. Пусть бы всё оставалось по-прежнему. Все были бы живы. И мы были бы живы. Что за насмешка богов, оставивших самым живым среди нас ничтожного вонючку-Закройщика?
Я двигал весло, колено жгла боль - утешала, доказывая, что немного жизни ещё осталось. Король греб задумчиво. Покосился на меня:
- Мой молчун, если ты сомневаешься, я срежу тебе веки. Пора тебе разглядеть мир. И поверить королю.
- Я верю, Ваше Величество. Просто и двигаюсь, и соображаю уже не так быстро, как раньше. Старость, проглоти её тараск.
Эшенба кивнул:
- От старости я тебя излечу. Можешь не волноваться.
Я и не волновался. Разве пугает мертвеца старость?
Беспорядочно наваленный груз вздрагивал в такт движениям вёсел. Из-под рулона ткани торчала босая пятка в свежих царапинах. Дрожала отдельно от "Сопляка". Я с трудом вспомнил, - да, Светленькая. Боится, ещё не поняла, что умерла. Куриные мозги.
Драккар спешил к Кедровой гавани. Король надеялся на хорошие вести. Он был полон планов, наш Эшенба-Мертвец, непризнанный властитель Северного побережья. Мечтал влить в себя чудодейственную новую кровь, согреться и победить. И избавиться, наконец, от своих жирных червей. Все мы на что-то надеялись. У Закройщика имелись тысячи планов и идей. Наш затраханный колдун мечтал остаться в живых. Парни жаждали отомстить. Борода мечтал нацепить на культю серебряные пальцы. Даже дура Светленькая на что-то ещё надеялась.
Лишь я был пуст. Значит ли это, что я трусливее всех? Мне сорок два года, я начал лысеть, но ещё могу неплохо драться и драть девок. Могу вспоминать, кем я был. И прислушиваться к пустоте. Мораг меня лягни, я пуст настолько, что даже червям во мне негде завестись.
Хм, хоть какое-то утешение.
Глава вторая
16-й день месяца Травы.