* * *
Одежду мне всё-таки выстирали. Сохла на сучьях, вбитых в щели под уцелевшей аркой галереи. Пока нужно одеть что-то другое. Открываю сундук. Одежды полно, но подбирать что-то из неё я ненавижу. Снята с мёртвых людей, и, надев, это остро чувствуешь кожей несколько дней. Можно надеть мой "городской" наряд, но он скоро понадобится для дела. Скребутся в дверь.
- Могу я помочь милорду одеться?
Служанка. Запомнить, кто из них Джи, а кто Виллета, я не в силах. Обе ширококостные, с вечно распухшими мордами, с сальными, неровно обрезанными волосами. Вероятно, баба, ежедневно пропускающая через себя по пятнадцать жадных самцов, неизбежно приобретает определённые черты лица. Зато не худеет даже голодной зимой. Крепкие леди.
- Дверь закрой, кобыла, - я швыряю сапог.
- Милорд, вам лоб промыть нужно, - квохчет Джи-Виллета снаружи.
- Сам промою.
- Что-то еще постирать велите?
Язык ей отрезать, что ли? В моих висках пульсирует боль. Джину было многовато. Куда она лезет? Член благородного лорда не слишком-то отличается от любого другого. Или мало ей бойцов? Ну да, Бороде-то не до шлюх.
- … зашила и постирала, - бормочет она.
- Безмерно благодарен. Привезу из города рисовой пудры. Сейчас проваливай.
- Свою пудру Жани везите, - обиженно хрипит девка. - Она постираться приказала. Говорит, воняет от вас тухлятиной…
Что правда, то правда. Только какое твое сучье дело? Подхватив второй сапог, иду к двери…
Джи-Виллета удирает, переваливаясь с бока на бок и поддерживая замызганные шёлковые юбки. Курица утконогая.
Волны накатывают, обжигают прохладой. Боль проходит. Голова, рубец на плече, колено… Глубокая царапина на бедре - это кошачий коготь. Стоя в воде, я отмачиваю бинт на колене. Больно, протрахай весь этот мир крылатые мартышки. Уф… В воде розовое облачко крови. Сейчас море залижет боль старого придурка. Я с облегчением умываюсь. Лоб щиплет… А, и камень обезьяньего принца. Удивительно, чьими только руками боги нас не лупят. Хорошо, глаз уцелел.
Разложив на камне ленту бинта, - пусть подсохнет, я сажусь и начинаю бриться. Скрипит щетина. Стучат молотками, возятся на "Сопляке" наши плотники. Да, без Бороды будет нелегко.
Песок мокр и плотен, но шаги я всё-таки улавливаю. Машинально перекинув в руке бритву, оглядываюсь. Тьфу, что-то сегодня всем шлюхам взбрело в голову повылазить на свет.
Жани смотрит на меня брезгливо. Свежий ветер кидает темно-рыжие пряди в лицо красотки, настойчиво звенит украшениями.
- Это вам, милорд, - цедит достойная королевская девка сквозь живой занавес волос и швыряет мне под ноги узелок.
- Леди столь же добра, как и прекрасна, - бормочу я. - Что за херня?
- Бинты и мазь, - цедит она, прожигая меня зелёными глазами. - Ты нужен королю.
- Сейчас?
- Вечером. И готовься в дорогу, - она по-прежнему не спускает с меня глаз.
Из вещей у меня только бритва в руке. Прикрыться я не пытаюсь. Сухие мышцы, шрамы, живот, похожий на столетнюю дубовую доску, - едва ли это кого-то соблазнит. И вообще, она сама припёрлась.
- Что-нибудь ещё? - бурчу я. - Я уже не воняю.
- Выходит, ты чужак. Не гниёшь, - она резко оборачивается, идёт по песку.
Смелые слова. Зачем-то смотрю ей вслед. Не курица.
Промытое колено ноет сильней. Я ковыляю к себе и первым дело наполняю кружку. Из мятого серебра джин охотно перетекает в сжавшийся желудок. Приходит тепло. В висках перестает стучать. О, мир возвращается в привычное русло. Прекрасно. Я чуть было не почувствовал себя слишком живым.
* * *
- Первым делом колдун и вот это, - король передал мне клочок бумаги.
При свете лампы я прочёл несколько непонятных слов. Знакома мне была лишь "зелёная скобь".
- Это химические препараты, использующиеся в… - услужливо начинает объяснять Закройщик.
- Милорд разберется, - улыбнулся король.
Наш коротконогий умник догадливо заткнулся.
- Сколько этого нужно? - спросил я, разглядывая список.
- Нужно будет много, - Эшенба продолжал загадочно улыбаться. - Покупать не будешь. Возьмём потом. Главное, узнать где.
- Понял, Ваше Величество, - я спрятал бумажку. Отыскать снадобья будет не слишком сложно. Сейчас мало кто продолжает производство. Склады забиты, рудники закрываются. В шахты Туковых рудников у Краснохолмья уже мало кто решается соваться. Понятия не имею, что за дрянь понадобилась Закройщику, но если она существует, найдём. Иное дело колдун. Прошлого мага отыскали чудом. Повезло. Мальчишка приплыл откуда-то с запада. Возможно, сейчас добрые волны влекут его домой. Ну, о нём забудем. Найти "настоящего сильного колдуна". Где, интересно? В Глоре таких не найдёшь. Только мелочь. Приворотить чужого мужа, сделать собственного супруга импотентом, увеличить бюст, отвести глаза серьёзному покупателю от изъянов партии товара, - это сколько угодно. Но мы это и сами можем. Серебром или клинком. Вот с увеличением бюста нашим бойцам повозиться придётся. Но найти кого-то вроде мага, способного гонять стаи летучих мартышек?
- Либен, ты уже на полпути к глорским шлюшкам? - спросил меня король, толкая носком сапога.
- Я здесь, Ваше Величество, - пришлось на миг зажмуриться, - больное же колено, демон его…
Мы сидели на подушках в королевском покое. Утка уже была съедена, девки догрызали кости. Король долгих трапез не любил, - его желудок, кроме очищающих порций джина, ни в чём не нуждался.
- Кстати, хочу просить вашего совета, - задумчиво молвил король. - Вы мудры и многоопытны, мои друзья. Особенно по части шлюх. Либен не упускает случая понежиться в борделях Глора, учёнейшему лорду Закройщику достаточно силы его воображения. Сейчас вопрос прост: кого из потаскух оставить? Эй, хватит чавкать! Я уже понял, что всех вас не прокормить.
Девки замерли. Жани, продержавшаяся в королевской постели больше года, явно ждала чего-то подобного, остальные перепугались. Глаза новенькой Светленькой умоляюще расширились, - она пыталась перехватить королевский взгляд.
Эшенба поманил наложниц. Девицы подползли, согнувшись, на коленях. Жани, сквозь опущенные ресницы, смотрела томно и покорно. Даже на расстоянии я чувствовал идущий от неё сладковатый запах нутта, смешанного с еще более сладкими духами. Как-то король обмолвился, что рыжая сука, несмотря на постоянное опьянение, услужливей любой шлюхи Севера. Нутта Жани получала вдоволь, но странным образом до сих пор не утонула в блаженном идиотизме. И сейчас она, сохраняя отстранённое спокойствие, выглядела, хм, приятно. Остальные пытались выставить грудь и пособлазнительнее облизать губы. Видел я подобные манеры в дешевых портовых борделях.
Король двинул пальцем в сторону Жани, - рыжеволосая отползла в сторону.
- Итак, кто нам не нужен? - Эшенба делал вид, что выбирает. - Либен, твое мнение?
- Они все прекрасны. Честно говоря, я изловил бы ещё парочку для ровного счёта, - сказал я.
- О, благородный милорд непомерно любезен. Думаешь, шлюхи оценят твою учтивость? - в голосе короля мелькнуло очевидное презрение.
Мне очень хотелось сказать, что за годы подобные игры нам приелись больше, чем неизменная солонина. Я наблюдал забаву десятки раз. Какой смысл мучить потаскушек, когда всё решено?
Король обернулся к Закройщику:
- Что скажешь? Как оценит сучек глаз мудреца и книгочея?
- С вашего позволения, Ваше Величество, я бы убрал чёрную, - пробормотал подзаборный лорд-мудрец. - С точки зрения эротической эстетики, она явно не вписывается в ваш ансамбль. Если оценить её физиологические параметры…
Брюнетка, кажется, её звали Ила, побледнела и зажмурилась. Она действительно отличалась от конкуренток - крепенькая, круглощекая. Другие были схожи, - хрупкие, легконогие. Ила… ну, она была с окорочками. Сейчас из-под густо накрашенных ресниц катились слёзы.
??? - Эс-тетика, - король с чувством покатал на языке мудрое слово. - Не знаю. Очень умно. Очень. Чересчур. Вероятно, мне ужасающе не хватает твоего образования. Я ведь начал было рассуждать просто. Подумал: зачем мне две белобрысые обжоры?
- Совершенно верно, - поспешил согласиться Закройщик. - И как я упустил из виду. Важна масть!
Король насмешливо покосился на него. Не знаю, с кем он сейчас больше играл. С девками, с образованным идиотом? Или издевался надо мной?
- Две белобрысые, действительно, как-то слишком, - задумчиво пробормотал Эшенба. - Что же делать?
Девок трясло. Обе плакали, но беззвучно, - король не любил громких звуков в своих покоях. Даже выражение девичьих лиц было схоже: одинаково молящее. Единственное различие: у новой Светленькой были надорваны углы губ, а старая, - её имя напрочь вылетело у меня из головы, даже если я его когда-то знал, - всё еще пыталась пособлазнительнее высунуть язычок.
- Смотри-ка, она всё еще хочет есть, - удивился король. - Нет, я просто не способен её прокормить. Решено!
Блондинка пискнула.
- Шлюхи, вы поняли? Одна здесь лишняя! - рявкнул король.
Первой кинулась на блондинку сидевшая в стороне Жани, оседлала колени обречённой подруги, прижала к ковру. Ила злобно обхватила жертву за плечи, - пухленькие руки в браслетах оказались сильны, - блондинка тщетно пыталась их разжать. Последней в волосы приговоренной вцепилась Светленькая.
- Держи! - король кинул ей короткий кожаный шнурок.
Светленькая суетилась, накидывая шнур на горло пытающейся трепыхаться девки. Наконец, захлестнула тонкую шейку, но теперь затянуться шнуру мешали ожерелья. Король кашлял-смеялся, наблюдая за вознёй. Девки ерзали неприлично, - блестели их оголённые взмокшие спины и руки, складки бархата и шёлка сбивались, оголяя напряжённые бёдра.
Я старался смотреть только на спину Жани. Рыжая девка не делала лишних движений. Не знаю, где она росла, но вряд ли нежилась на кружевных подушках богатого замка. Руки у неё… были правильные.
Закройщик, сидящий по правую руку от короля, просто окаменел. Похоже, развлечение его здорово увлекло. На толстом носу повисла здоровенная капля пота.
Последний хрип, пятки в мягких туфельках еще несколько раз ударили по ковру. Теперь слышалось только тяжелое дыхание девиц, выполнивших нелёгкую работу.
- Уберите, - с некоторым сожалением приказал король и тут же обернулся к Закройщику. - Кстати, тебе не понадобится для каких-нибудь опытов свежее мясо?
- Если позволит Ваше Величество, я бы проверил реакцию той кислоты… - выдавил из себя Закройщик.
- Твои опыты поистине бесценны для науки, - кивнул король. - Забирай.
Девицы с облегчением оставили тело, которое тащили к двери. Закройщик пытался взвалить труп себе на плечо, запутался в юбках. Наконец, выволок…
- Мой друг, - закричал король ему вслед, - будь осторожен. Она, наверняка, обмочилась. И почему они всегда так делают, просто ума не приложу… - он закашлял-засмеялся.
Жани подала бокал.
Глупо, но я не выдержал:
- Мой король, девка мертва. Пусть её спокойно примет море…
В следующий миг я не мог дышать. Рука короля с такой силой сжала мой ворот, что затрещала ткань. Я видел его пальцы, - на указательном лопнул старый шов, из-под лоскута сочилась темная жидкость.
- Что ты знаешь о смерти, чистый лорд? - прошипел Эшенба мне в ухо. - Ты любишь живых девок, наш друг - мёртвых. Кто-то из вас любит шлюх после меня, кто-то до меня. Стоит ли замечать разницу?
Железная рука заставила меня задрать голову выше. Король тряхнул кубок над моим лицом:
- Думаешь, вот это смерть? Нет, она глубже.
Белый червяк, щекоча, полз по моему носу. Ответить я при всём желании ничего не мог. Король и не нуждался в ответе. Оттолкнув меня на подушки, он отшвырнул кубок:
- Эй, Жани, - джину моему другу! Лорду Либену предстоит выезжать на рассвете…
Когда я выходил от короля, штормило, - стены раскачивались и ухали вниз. В галерее сидел Брехун и кормил мальчишку. На шее обезьяньего принца болталась верёвка, он устроился на чурбаке, неловко вытянув ногу. Глянул на меня зверёнышем, - видно, узнал. Но чечевичную похлёбку с солониной жрать не перестал. Я глянул на его битую ногу, - всё те же два обрубка копейного древка, грязные полосы ткани.
Видимо, джина во мне плескалось даже больше, чем я думал, потому что я повернул назад. Стукнул в дверь королевского покоя.
- Мой король, там этот мальчишка… Если нам от него что-то нужно, кость лучше вправить. Ибо сдохнет… В смысле, умрёт.
- Ты думаешь? - мирно отозвался король. Он лежал и его согревали девки. Я видел их среди подушек, - жались, ласкали многократно сшитую плоть.
- Лапа мальчишки распухла и синеет. Верный признак, - пояснил я приоткрытой двери и рыгнул.
- Скажи Брехуну и Коротышке, пусть повозятся, - проурчал Эшенба. - И пусть хорошо кормят выродка…
* * *
Поскрипывали колёса фургона. Я ехал чуть левее, копыта Смыка неторопливо ступали между заросших камней. Ветер изменился, - с моря несло солью, в которой таилось жаркое дыхание далёкого Жёлтого берега. К полудню здесь будет пекло. Пустошью нам придётся двигаться до завтрашнего вечера. Заночуем у Двух колодцев, утром выйдем на тракт. До Глора четыре дня пути.
В фургоне царило молчание. Сукс сидел на козлах, деловито встряхивая вожжами. Хвост лежал на пустых мешках: парню было совсем худо. "Хвосту пришла пора подлечиться. У него слишком дрожат руки", - сказал король, и его пятнистые губы дрогнули в улыбке. "Прихвати героя и будь милосердным". Я понял. Лучнику сказали, что он едет к лекарю. Есть такой в Глоре, - умелый и не болтливый. Это уж точно.
Подъём тянулся полого, камней в еще зелёной траве было немного, фургон шёл легко. Хорошее время весна. Насекомых мало, йиены и пишачи бродят дальше в холмах. Впрочем, сейчас нам придётся сворачивать туда же. На подъеме будет сложно, - фургон хоть и пуст, но толкать его через осыпи ещё то удовольствие.
Слева сверкнул ослепительный морской простор. Из-под тента фургона высунулся Сукс:
- Милорд, прикажите сворачивать? Надо бы облегчиться.
Я поморщился:
- Давай. Без напряга.
Сукс хохотнул и полез из фургона. Хлопнул по колену Хвоста:
- Пойдём, брат.
- Да мне вроде не надо… - вяло пробормотал лучник.
- Надо-надо. Нам лучше знать. Да лук-то оставь… - Сукс без церемоний ухватил больного за шиворот.
Я сплюнул. Вот животное. Сказано же было, - мягко.
Оказавшись на земле, Хвост взглянул мне в лицо. Я молчал. Лучник попытался усмехнуться, но сил даже на это не хватило, он едва стоял на ногах.
- Пошли, брат, - Сукс потянул его за рукав. - У моря, на ветерке-то…
Я много раз видел, как умирают люди. Все без исключения надеялись пожить ещё. Хвост из настоящих бойцов.
Они шли к обрыву. Сукс подталкивал товарища в спину, - не терпится управиться, в городе давно не был, поразвлечься охота. Хвост ковылял с трудом, колени его старчески подгибались.
Я накинул поводья на скобу фургона, зашагал следом.
Ветер донёс слова Сукса, на краю обрыва развернувшего лучника к себе лицом:
- Мешок твой парни уже разобрали, а мне кинжал достанется. Да что ты глазами лупаешь? Оглох, что ли? Снимай.
Он потянулся к кинжалу конгерской работы, висящему на поясе Хвоста. Лучник вырываться не стал, колени его подломились, он ткнулся головой в живот бывшего товарища. Но я заметил движение костлявой кисти к голенищу сапога.
Видно, уже обрезали боги нить его жизни. Сотню раз я видел Хвоста в бою. Жилистый, костлявый, быстрый, как болотная гадюка желтушников, он и стрелой, и ножом бил без промаха. Но всё осталось там, в прошлом.
- Да стой ты, дохляк! - Сукс сорвал ножны с кинжалом и тут же ударил лучника в горло своим ножом. Отклонился, стараясь не запачкаться, и, упёршись ногой в грудь, отпихнул Хвоста. Лучник беззвучно исчез за кромкой обрыва.
Сукс обернулся ко мне:
- Вот чудной. До конца думал, что я шучу. Эх, надо было сапоги снять.
Я кивнул:
- У него за голенищем стилет был. Из муравьиных, тех, что с чёрными камнями.
- Ух ты! - Сукс обернулся к обрыву, попытался что-то разглядеть в пене прибоя. - Я не знал. Даже не видел у него такую дорогую штуку.
- Так берёг Хвост свой стилет, - объяснил я. - Он его у Крабьего мыса взял. Тебя с нами тогда не было.
- Достать бы, - жалобно сказал Сукс. - Вот я дурень.
Я молча согласился. Ударил сильно. Короткий и широкий клинок купеческого ножа перебил бойцу позвоночник. Удар получился чересчур сильным, - я с трудом удержал оружие. Сукс словно сам прыгнул с обрыва. В отличие от лучника, он орал.
Через несколько мгновений послышался шлепок о воду. Я вытер нож и пошел к фургону.
Смык вопросительно фыркнул.
- Так веселее, - объяснил я коню. - И им будет о чём поболтать, и нам с тобой спокойнее. Пошли, что ли?
Через осыпи мы перебрались только к вечеру. Колено у меня разболелось. С трудом забравшись на козлы, я натянул рубашку и взял вожжи. Ломоть лепёшки с солониной жевал уже на ходу. Ничего, лишние полдня пути мы переживём. Теперь я Либ Грам, - обедневший лорд из Талата. Есть такое местечко к востоку от Нового Конгера. Там действительно обитает некий Грам. Он даже внешне смахивает на меня. Но он человек семейный, домашний. А я малость непоседлив, любознателен и даже пытаюсь выручить несколько "корон", приторговывая разными разностями. Посредничаю, - чечевица, снадобья, арбалетные болты, - мне без разницы. Могу подобрать увлекательную работу для знающего колдуна. Ну, это тонкий вопрос. Ничего, в Глоре полно людей, которые не откажутся помочь Либу, - достойному человеку из конгерской глуши. Найдётся, кому оказать услугу и лорду Либену, - кое-кто ещё помнит такого человека. Собственно, разница между Либеном и Либом символическая, - один мёртв, другой жив.
Глава четвертая
21-й день месяца Травы.