- Пояс не снимай в дороге, а когда на место прибудешь, на торг с ним не ходи - лихие люди враз срежут, даже и не почувствуешь.
- Ага, понял, дядя Аникей.
- Тогда с Богом. Пошли, до ушкуя провожу.
У берега, у бревенчатой пристани покачивался на волнах кораблик. Сперва он показался Мишке большим - двадцать шагов в длину, шесть - в ширину, да мачта посередине.
- Здравствуйте, добры молодцы! - поприветствовал команду купец. - Ноне с приказчиком моим младшим - Михаилом - пойдёте. Слушайте его, как меня самого. Первое плавание у парня, если что не так - подскажите. Да думаю, на реке-то Павел всё знает, чай - три десятка лет за веслом.
Михаил с пристани спрыгнул на ушкуй. Палуба непривычно качалась под ногами. Мужик из команды отвязал причальный конец, и ушкуй медленно отвалил от причала.
По лицу Аникея, изборождённому морщинами, текли слёзы. У Мишки сжалось сердце. Вот сгорбленная фигурка купца на берегу реки исчезла за поворотом. Ушкуй уверенно шёл вперёд, в неведомые дали.
Матросы уселись на вёсла - выгрести на стремнину. Они были заняты своим привычным делом, а Мишка не знал, куда себя деть.
- Поди сюда, - позвал с кормы Павел, стоявший за рулевым веслом. - Стой рядом, за берегами приглядывай, запоминай. Ходка у тебя первая, но мыслю - не последняя, потому - пригодится. Ты ещё молодой, у тебя всё впереди.
Ушкуй выбрался на середину Вятки, и его подхватило течением. Кормчий приказал поставить парус. Матросы потянули за верёвки, расправившийся парус хлопнул на ветру, надулся, и судно ускорило ход.
- Повезло, видишь, нам, - и ветер попутный! - радовался Павел.
Мишка больше глазел по сторонам. Он никогда не уплывал от Хлынова так далеко. Родные Чижи, село возле Хлынова, он знал. В самом городе бывал - а вот дальше?
- Дядя Павел, а кто на левом берегу живёт?
- Какой я тебе дядя? Павлом зови. А живут там разные племена-народы. Чуваши, черемисы, мордва. Они больше под Казанское ханство тяготеют.
- А далеко ли нам плыть?
- Далековато, парень. Сначала спустимся по Вятке до впадения Пижмы, по ней поднимемся до самых её верховьев, потом - волоком до Ваи, из неё - в Усту, дальше - Ветлуга, а уж из неё - в Волгу. По-татарски она Итилем называется. А там сам решай - в Нижнем Новгороде пристанем али в другие города - Ярославль, скажем, добираться будем. Только хозяин твой, Аникей, в Нижний всё время ходил. Он и ближе, и ярмарка там знатная - все товары есть.
Мишка про себя решил, что и он первую ходку за товаром в Нижний сделает. Боязно далеко забираться.
- Хорошо идём, - довольно улыбаясь, сказал Павел. - Вятка ноне полноводная, отмелей нет, и ветер попутный, да и течение помогает.
После полудня на берегу показались дома.
- Павел, а это что за село?
- Не село - городок. Котельнич называется, Хлыновского уезда.
Тянулись берега, поросшие лесом. Иногда, завидев приближающийся ушкуй, к воде подходили какие-то люди, приглашая пристать к берегу.
- Павел, чего это они?
- Товар предлагают: шкурки, рыбу вяленую али сушёную, поделки из дерева - ложки, лопаты, грабли.
- Чего же ты мне раньше не сказал?
- Зачем тебе рыба да ложки?
- Они не нужны, а меха можно было бы посмотреть.
- Эх, молодо-зелено, а ещё приказчик, - добродушно улыбаясь, сказал Павел. - Меха надо брать по весне, в крайнем случае - ранним летом. Когда зверя зимой добывают, мех гуще, такой и греет лучше. И от выделки мездры качество зависит. В этом деле глаз набить надо - пощупать, присмотреться.
- Верно, я как-то не подумал. Я ведь у Аникея больше тканями занимался.
Когда начало смеркаться, Павел направил ушкуй к берегу и пристал в заводи, объяснив Мишке, что здесь им предстоит ночевать. Видно, стоянкой этой пользовались и ранее - на поляне остались выжженные круги от костров.
- Павел, ещё не темно, дальше плыть можно.
- Плыть-то можно, только как в темноте потом дрова для костра искать да кашеварить?
Мишка пристыженно замолчал. И здесь Павел прав. Говорил же Аникей: "Трижды подумай, прежде чем что-то сказать".
Матросы с ушкуя нарубили сухостоя, развели костёр и подвесили закопченный котёл, зачерпнув воду из реки. В забулькавший кипяток щедро сыпанули пшена, нарезанного сала, соли с перцем.
Вскоре от котла пошёл ароматный дух. Павел, помешав варево, попробовал.
- Готово! Мужики, садитесь трапезничать. Все уселись в кружок вокруг снятого с огня котла и потянулись к нему ложками. А у Мишки и ложки-то своей не было. Хоть плачь от досады!
Павел ухмыльнулся, сходил на ушкуй и принёс деревянную - из липы - ложку.
- Держи! Впредь имей свою.
Ещё один урок преподал Мишке кормчий. Кулеш был горяч и вкусен. Мишка заработал ложкой.
- Не части - по очереди, по кругу.
И здесь оплошность! Не бывал ранее в походах парень, не ел гуртом, не знал мелочей. Кушать сначала начинал кормчий, как главный на судне, за ним, по очереди - члены команды.
Матросы с аппетитом ели. Мишка, прислушиваясь с интересом к их неспешному разговору, не заметил, как вокруг сгустилась тьма, на небе высыпали звёзды. Лицо от близкого огня костра раскраснелось, стало даже жарко, а со спины подступала ночная прохлада - приходилось поворачиваться к костру то одним, то другим боком, чтобы согреться.
В животе у Мишки разлилась приятная тяжесть, веки стали слипаться.
- Первую вахту несёт Никанор, за ним - Трофим.
Все, кроме вахтенного, улеглись спать. Павел устроился на ушкуе, остальные расположились на берегу.
Усталый Мишка, подложив руку под голову, снова и снова вспоминал впечатления первого дня пути и пытался представить себе другие города, в которых они побывают. А воображение несло его ещё дальше - в иноземные страны с другой стороны Чёрного моря, о которых говорили матросы. Неведомые и далёкие, как Стожары, поблескивающие над головой…
Ночь прошла спокойно, и Мишка отлично выспался. Утром, едва только забрезжил рассвет, вахтенный развёл костёр, вскипятил воду и бросил туда горсть травяного сбора. Попили горячего душистого настоя, похрустели сухарями и - снова в путь.
От реки тянуло сыростью, было зябко. Но потом поднялось солнышко, пригрело. Около полудня Павел скомандовал опустить парус, налёг на рулевое весло. Ушкуй стал поворачивать вправо и вошёл в русло небольшой реки.
- Пижма, - пояснил Павел.
Снова подняли паруса и шли под ними почти до вечера.
- Везучий ты, парень: ветер всё время попутный, под парусом идём, на вёсла не садились, - сказал за ужином кормчий.
После кулеша - снова в сон. Только поспать не удалось. Когда наступило время второй вахты - ближе к первым петухам, - раздался всполошный крик:
- Тревога! Тати!
Все мгновенно вскочили и бросились к ушкую. Расхватали из носового рундука топоры да сулицы - эдакие коротенькие метательные копья в три локтя длиной - и кинулись назад на полянку, где вахтенный Капитон с кем-то схватился. В слабых отблесках едва горевшего костра Мишка никак не мог разглядеть - кто с кем дерётся. Недолго думая, он бросил в костёр валежник. Костёр ярко вспыхнул и осветил поляну.
Четверо чужих, обросших мужиков в драной одежде дрались с командой. Чужаки, держа в руках дубины довольно жуткого вида, напирали, пользуясь превосходством в длине своего оружия. Силы были примерно равны, и бой шёл с переменным успехом. Слышались крики ярости, стоны от ушибов, крепкий матерок.
Мишка никак не мог определиться, что ему делать. Павел крикнул:
- Помогай!
Чем? Как? Мишка выхватил из костра горящую головню, подскочил сбоку к нападавшему мужику и ткнул ему головней в лицо. Мужик взвыл, волосы у него на бороде затрещали и вспыхнули. Он заорал, бросил дубину и схватился за лицо.
Матрос - а это был Никанор - тут же воспользовался удобным случаем и сулицей ткнул нападавшего в живот. Мужик рухнул на землю и засучил ногами. Мишке стало страшно, он отбежал в сторону.
Численный перевес сразу сказался, разбойники дрогнули и, когда Трофим раскроил топором голову ещё одному татю, побежали и скрылись в тёмном лесу.
- Фу, отбились! Сколько же этого дерьма развелось - ни тебе по дороге с обозом проехать, ни на стоянках отдохнуть спокойно не дают. Раненые есть? - спросил Павел.
- Кажись, у меня рука сломана, - простонал Капитон.
На него напали неожиданно, и он не успел защититься. Благо тревогу поднял.
Корабельщики содрали толстую кору с дерева, наложили её на руку и всё обмотали холстиной. Спать уже никто не ложился.
- Молодец, парень, ловко ты головней в харю-то ему ткнул! - похвалил Павел. - А вообще-то знай, что какое-никакое оружие у нас в носу ушкуя лежит: топоры, сулицы, даже меч.
Мишка кивнул и спросил:
- А почему у него волосья на бороде затрещали?
- Тати по лесам сидят, бани годами не видят, и руки после жирной пищи о бороду вытирают. Промаслена борода-то, потому и загорелась. У тебя по годам твоим малым борода ещё не растёт, откуда тебе об этом ведать.
За полдня они успели подняться до верховьев Пижмы. Тут река уж вовсе узкая стала, в иных местах борта о берега задевали. От берегов команда и отталкивалась жердями. Мишка с интересом ждал - чем это кончится? Всё оказалось проще.
На берегу показался мужик в одних портах - без рубахи и босой.
- Всё, добрались до волока! - довольно сказал Павел.
Мужик на берегу подошёл поближе.
- Что, хозяин, перетаскивать будем?
- Будем.
- Две монеты.
Кормчий протянул мужику приготовленные деньги. Мужик свистнул залихватски - так, что уши заложило. Вскоре из леса появились ещё мужики, ведущие коней в узде.
Ушкуй выволокли на берег, поставили килем на жёлоб из брёвен, густо смазанных пахучим дёгтем, впрягли лошадок и потащили-поволокли. Команда шла следом.
Волокли судно часа три, потом столкнули его в небольшую речушку - носом по течению.
- Счастливо добраться!
Матросы стали отталкиваться от берега жердями, и ушкуй, подхваченный течением, медленно двинулся вперёд.
- Ну, видел теперь, что такое "волок"? Мы из Пижмы в Ваю перебрались. Ещё две речки впереди, и мы в Волге. А там уж плыви куда хочешь.
- Павел, а почему нельзя по Вятке в Каму? Я слыхал, что Кама в Волгу впадает.
- Спору нет, можно и так. Реки полноводные, и деньги за переволок платить не надо. Только закавыка одна есть. Там, где Кама в Волгу впадает, город татарский стоит, столица ихняя - Казань называется. Мимо никак не пройдёшь. И - мытари, что деньги со всех судов взимают в пользу хана казанского. К тому же путь сей - длиннее, а потому дольше. Понятно? - Спасибо, понял.
Торгуя в лавке Аникея, Михаил даже не подозревал о множестве преград, стоящих у русского купца на его пути за товаром, и тонкостей, о которых купец не должен был забывать. Это если погода благоволит, нет дождя или бури.
Через неделю ушкуйники добрались до Нижнего Новгорода.
Мишка считал, что Хлынов - город большой. Оказалось, он ошибался. Нижний был велик, даже громаден. Стены крепости каменные, а не из дубовых брёвен, как в Хлынове. Ярмарка - глазом не окинешь! А шуму-то!
Сперва Мишка растерялся. Да вспомнил наставления Аникея. Пояс с деньгами в рундук сунул, предварительно отсыпав немного. С ними и отправился на торг.
Длинными, извилистыми рядами тянулись навесы. Торговцы сбивались в ряды - мясной, рыбный, меховой.
Нашёл Мишка и ряд, где торговали тканями. А тут уж он в своей тарелке: щупал, тянул на разрыв ткань - не ветхая ли? Торговался за каждую полушку. Сбросил ещё цену за опт. Продавец в конце, когда уже по рукам ударили, удивился:
- Гляди-ка, - мал, а ухватки, как у матёрого купца. Тебе куда товар доставить?
Мишка объяснил, где стоит ушкуй.
Забрёл он в оружейный ряд. Долго приценивался и купил себе нож обеденный, малый, в чехле. Без него, как без рук, - ни хлеба отрезать, ни мяса. Гордо повесил на пояс - все-таки первый нож.
И снова по рядам: прикупил пуговиц оловянных, медных и даже несколько штук из жемчуга. Дорогие - страсть, но только богатые модницы и в Хлынове, и в Чижах были.
Ещё бы ходил Мишка по торгу, да солнце на закат пошло. Пришёл на пристань, а там уже матросы перекидывают тюки и рулоны тканей на ушкуй. Удивился Мишка: подвода с верхом гружёна товаром была, разгрузили, - а на ушкуе места не убавилось. Это сколько же телег с товаром в ушкуй войдёт?
Следующим днём Мишка закупил шёлк синдский из-за Великой стены, парчу персидскую. Закупил бы и ещё разных товаров, от обилия которых разбегались глаза, да деньги в поясе к концу подходить стали. Зато знал теперь молодой приказчик, какие товары и почём есть в Нижнем.
И решил Мишка, что не только тканями торговать надо. Много чего диковинного узрел на Нижегородской ярмарке паренёк, а на редкий или необычный товар завсегда свой покупатель найдётся. Например, бумага - тоже из Синда. Грамотеев, что писать умеют, в Хлынове немного, но они есть. Стало быть, надо взять немного, попробовать. Ведь ещё в детстве слышал он от деда, что нельзя класть все яйца в одну корзину. И в торговле так же. Шире выбор у покупателя быть должен, тогда и купец с прибылью будет. Эх, открыть бы своё дело, да денег мало, скопить требуется. "Впрочем, какие мои годы, - подумал Мишка, - ещё успею, а терпения и прилежания мне не занимать".
Этим же вечером, после приёма и перегрузки товаров ушкуй двинулся в обратный путь, потому как за стоянку у пристани платить надо было, а денежки Михаил считать умел.
До сумерек они изрядно спустились вниз по Волге, остановились на ночёвку на левом берегу. Правый - это уже опасно: чужие, не русские земли. Можно не только товаров лишиться, но и самой жизни. А уж с утра - известными путями: поворот на Ветлугу, затем Уста, Вая, волок до Пижмы, а там уж и Вятка. Почитай, дома.
В Чижах подивился купец столь быстрому возвращению, удовольствия скрыть не мог. На радостях в качестве награды отсыпал Мишке медяков. Купил молодой приказчик на торгу деду с бабкой мешок муки, крупы гречневой да пшённой. Для стариков - целое богатство. Первая ходка за товаром - не последняя, а кто о стариках, кроме него, позаботится?
Однако же и ещё монеты оставались. И Михаил решил найти им разумное применение. Помнил он, какая растерянность и какой страх овладели им при нападении разбойников. Жизнь свою и товары нужно уметь защищать, не то перед татями от ужаса застынешь, как лягушонок перед змеёй.
На счастливый случай, по соседству, через дом от Мишки, жил отставной воин из боярской дружины - Митрофан. В одном из сражений с татарами ранен он был в левую руку. Сам выжил, а рука усохла, даже кружку с водой удержать ею не мог. Вот к нему и обратился Мишка следующим днём.
- Здравствуй, сосед Митрофан!
И туесок с мукой на стол поставил. Знал уже - деловой разговор с подарков начинать надо.
- И тебе доброго здоровьичка, Мишаня! Как дед с бабкой?
- Живы пока, хворают понемногу.
- Года! Тебя чего видно не было?
- Так за товарами на ушкуе в Нижний ходил.
- Эвона как! Неужто одного Аникей-купец отпустил и деньги доверил?
- Истинно так!
Для убедительности Мишка перекрестился.
- Потому к тебе и пришёл, Митрофан. Помощь нужна.
- Не помощник я, Мишаня. Вишь, рука немощна, не владею ей.
- Не торопись. Митрофан. На стоянке тати на нас напали. Команда отбилась с трудом. А я и оружием никаким пользоваться не умею. Ткнул разбойника горящей головешкой в лицо - вот и весь мой отпор. Научи оружием владеть, ведь для этого и одной правой руки хватит.
- Садись. Долгий разговор у нас получается. Лет-то тебе маловато, не всякое оружие в руках удержишь. А его ведь не только держать надо - ещё и владеть им, атаки ворога отбивать.
- Так что же мне теперь - несколько лет ждать, пока вырасту? - обиделся паренёк.
- Экий ты торопливый. Я раздумываю, что подобрать под твоё сложение, чтобы посильно было. Копьё али меч не по руке тебе ещё - тяжеловаты. Пожалуй, кистень - в самый раз!
Это уж потом кистень причислят к разбойничьему оружию. В средние же века пользоваться кистенём не гнушались и лица княжеского звания, бояре и знатные горожане. Ходить по городу в мирное время с мечом на боку было дурным тоном. А кистень что? Спрятал его в рукаве - и не видно. А случись, лихие людишки в тёмном переулке нападут - защита!
Делались кистени из разных материалов: железные, свинцовые, из морёного дуба, из кости. Были они разной формы, размеров и веса. Для повседневного ношения - полегче, а для боя, да против защищенного бронёй противника - тяжёлые, и не круглые, как шар, а шипастые. Броню пробить они, конечно, не могли, но сталь на шлеме гнули при ударе так, что череп раскалывался, как орех.
К кистеню прикрепляли ремень из тонкой, мочёной кожи или железную цепочку, а на запястье надевали петельку. Вытряхнул из рукава в ладонь кистень перед броском - и оружие к бою готово. Метнул во врага, подтянул за цепочку - и оно снова в руке. Удобное и скрытное оружие. Так всё это подробно растолковал Митрофан Мишке.
- Ну и последнее - о цене. Я не жлоб, чтобы с соседа последнюю рубаху снимать, но полагаю, по ногате за день занятий будет в самый раз.
- Весь день не могу, Митрофан, мне в лавке быть надо.
- Целый день тебя никто и не просит. После работы поупражняемся немного, но по возможности - каждый день. Оружие - любое - каждодневных упражнений требует. Кистень-то у тебя есть?
- Откуда? Я же не знал, что ты его выберешь!
- А пойдём в Кузнечную слободу - там и подберём тебе кистень по руке.
Мишка не стал откладывать покупку в долгий ящик, тем более - Митрофан сам предложил сходить. Старый воин привёл его в дом знакомого кузнеца, вернее - в его кузницу за домом. Мишке здесь показалось жутковато с непривычки. Стены в копоти, в печи огонь гудит, поддуваемый подмастерьем с помощью мехов. Сам кузнец по пояс голый, только фартук кожаный впереди. Левой рукой щипцами раскалённую докрасна железяку на наковальне держит, а правой - молотом по железяке бьёт, искры во все стороны летят. От звона уши заложило.
Увидев вошедших, кузнец кивнул головой, ударил железяку ещё несколько раз и сунул её в горн. Вышли во двор. После кузницы июньское тепло показалось прохладой.
- Давненько не видел я тебя, Митрофан. Здравствуй!
- И тебе здоровья, и Бог в помощь, Мартьян!
Вот, привёл соседа своего, кистень по руке приобрести хочет.
- Это можно.
Кузнец подошёл к ящику, откинул крышку:
- Выбирай!
У Мишки глаза разбежались. Однако Митрофан сразу потянулся к небольшому железному шару на узком кожаном ремешке.
- Похоже, этот по руке парню придётся. Ну-ка, возьми в ладонь, сожми.
Мишка взял увесистый шар. Кузнец и Митрофан с интересом уставились на его руку.
- В самый раз. А вырастешь - новый подберёшь. Надень-ка петельку на руку.
Оба - и Мартьян и калека-воин - растянули ремешок.
- Да, как по нему делал. Берём. Торговались они недолго. Мишка потратил почти все вой деньги, но покупкой остался доволен.
У дома Митрофана расстались.
- До завтра, сосед, вечером жду. - И старый воин ушёл в дом.