- От татарина - злого да свирепого, до чужого добра охочего, кистенём не отобьёшься.
- За стенами крепостными отсижусь в случае чего. У нас в Чижах крепость сильная, брёвна на стене дубовые, в три обхвата.
- Мал ты ещё, не понимаешь, что любую крепость взять можно. Обольют татары стены деревянные земляным маслом да подпалят стрелами с горящей паклей, вот и падёт крепость.
Мишка озадачился. Не было у него воинского опыта, не знал он, что крепость любую можно взять, как бы крепки стены её ни казались. Но любое укрепление защитниками сильно. Велико упорство жителей да умение воинов - долго крепость осаду держать сможет, до прихода помощи от соседних городов.
- Ноне летом великий князь Иван Третий поход на Кремль готовит. Войско вятское вместе с московским идёт. Покажем татарам, что сильна Русь. Повезёт - так с трофеями вернёмся.
- Сам сказал - если повезёт. А я на везение полагаться не привык, работать надо.
- Тебя не переубедишь. Ничего, какие твои годы, сам поймёшь ещё.
Потом были ещё разговоры, но больше - пустые: о погоде, видах на урожай, торговле.
В Нижнем, когда к пристани причалили, сошёл Костя со спутником своим, попрощался с Михаилом.
- Жизнь ты мне с командой своей спас, то помнить буду. Но и ты слова мои не забывай. Не хочешь на татарина спину гнуть - готовься, искусством воинским овладевай. А будет желание свидеться - приходи в Хлынов. Я у Никольского храма живу, на углу у спуска к реке. Бывай!
- И тебе удачи, Костя!
Юрьев с товарищем своим, Василием, быстро исчезли в толпе. Занятный человек этот Костя. Другие говорят больше о пропитании, о том, где деньжат заработать, а этот всё больше о татарах, о Хлынове, о великом князе Московском. Чудно!
А потом нахлынули дела - свой товар продать, новый для лавки купить. И не до воспоминаний о Косте стало.
Нынче на торгу только и разговоров было, что о татарах. Ходили слухи - Орда снова собирается пройтись по русской земле. И не старался Мишка специально слушать эти разговоры, а никуда от них не денешься. Придёшь к продавцу, а там покупатель. И всё о татарах речь идёт.
И хотел или не хотел того Михаил, а запали эти разговоры ему в душу. В последний день уже, когда ушкуй товарами был загружен, прошёлся он по оружейному ряду - прицениться. От луков да стрел сразу в сторону шарахнулся, как цены услышал. За такие деньги деревню купить можно.
Не подозревал раньше Мишка, что оружие так дорого стоит.
Пошёл в другую лавку. На стенах щиты висят - круглые, квадратные, вытянутые. На прилавке мечи и сабли в ножнах, ножи, в углу копья стоят, сулицы, рогатины. В другом углу - бердыши да боевые топоры сталью сверкают. Разбежались глаза у приказчика. Что купить? Эх, надо было бы с соседом Митрофаном заранее поговорить. Да уж больно разговоры на торгу тревожные. А ну как и в самом деле татары нападут? Неизвестно ещё, когда на ярмарку и попадёшь, за стенами крепости отсиживаясь.
Поглядел Михаил и на то, как другие оружие покупают: в руки возьмут, взмахнут, баланс да прикладистость проверяя, пробуя остроту лезвия на волосах руки. Ушли покупатели, а он всё так и не решался что-то для себя выбрать. Видя Мишкину нерешительность, к нему подошёл продавец.
- Я уж давно за тобой наблюдаю, парень. Первый раз в лавку оружейника зашёл?
- Первый. Хлыновский я, приказчик у купца Аникея, что сукном торгует. Разговоры тревожные на ярмарке у вас. Вот и решил я себе что-нибудь прикупить.
- Прикупить! Это не ткани, не понравились - родне подарил. От оружия зависит иногда, сохранишь свою жизнь или нет. Опыт-то есть какой?
- Да откель ему взяться?
- Вижу, парень ты молодой. Так и быть, помогу выбрать. Тебе самому что больше нравится?
- Не знаю пока.
Продавец, он же, похоже, и сам кузнец-оружейник, судя по мозолистым рукам, задумался.
- Так, копьё да рогатина в строю хороши, а ты не воин, чтобы в шеренге обороняться. Стало быть, и щит тебе пока без надобности. Меч тяжеловат, он для крепких мужей. Пожалуй, тебе по рукам сабелька будет. Есть тут одна у меня - лёгонькая, как под тебя ковал.
Он залез под прилавок и вытащил саблю в ножнах. Её внешний вид Мишку не впечатлил - ни украшений в виде камней на рукоятке, ни плетения серебряного на ножнах, ни блеска завораживающего от лезвия.
- Ты не смотри, что скромна. Красивое оружие - дорогое, на приёмах у князя-боярина к месту. А ежели для дела - в самый раз. Возьми-ка в РУку!
Мишка послушно взял ножны, с лёгким шелестом вытащил саблю, легко взмахнул ею. Сабля сидела в руке как влитая. Продавец забрал саблю, провёл лезвием по волосатой руке. На коже осталась чисто выбритая полоска.
- Бери, не пожалеешь.
Начали торговаться. В оружии Мишка понимал мало, но как торговаться - знал и делал это с удовольствием. В итоге он сбил цену чуть ли не вдвое. Ударили по рукам, и продавец обмотал саблю с ножнами холстиной.
- Владей! Только вот что: салом иногда лезвие смазывай и помни - железо воды боится. И ещё: пояс кожаный купи. У тебя поясок уж больно узкий.
На последние медяки приобрёл Михаил и пояс - тут же, на торгу. Хороший пояс - из свиной кожи, широкий, толстый, с медной пряжкой. И - сразу на ушкуй, ведь солнце клонилось к закату, надо от пристани отчаливать - платить за стоянку было просто нечем.
Уже на Ветлуге развернул он своё приобретение - полюбоваться. Павел выглянул из-за спины.
- Зачем тебе сабля?
- На торгу сказывают - татары зашевелились, новый набег на Русь готовят.
- Тьфу ты, нечистая! - выругался Павел. - И чего им на месте не сидится! Только сабля без умения - железяка простая.
- Ничего, Павел, научусь. Вон, на торгу у скоморохов медведи пляшут да поклоны отвешивают. Нешто я хуже медведя?
По приезду они разгрузили товар в лавку купца. А в дедовой избе подивился Михаил чистоте да порядку. И Елизавета изменилась за три седмицы, которые ходка длилась. Отмылась, округлилась немного на Михайловых харчах, одежонку чистую ей бабка подобрала. Похорошела девка за столь короткое время. Мишка надивиться не мог. Похоже, не зря деньги за неё платил.
Вечером с саблей под мышкой он поспешил к Митрофану.
- Вот, сосед, прикупил на ярмарке. Разговоры на торгу про грядущее нашествие татарское ходят. Хочу научиться владеть.
- Дело хорошее, знания за плечами не носить. И снова по вечерам пошли занятия - до пота.
Видя, как Мишка изводит себя работой и занятиями по вечерам, дед укоризненно качал головой:
- Зачем тебе это надо, внучек?
- Молчи, старик, - вмешалась бабка, - внук у нас головастый. Сам в церковь ходил, читать-писать выучился - вон, приказчиком у купца стал, в люди выбился. Дома теперь всегда есть-пить что стало. Он знает, что делает.
- А я что, против? Только ведь дело-то молодое - на посиделки сходить надо, песни попеть да поплясать. А у него днём работа, вечером - с железками занимается. Так ведь и бобылём остаться недолго!
- Охальник! Ему ведь четырнадцать всего - какие девки?!
Купец Аникей тоже обратил внимание, что Михаил с лица немного спал.
- Ты не заболел ли часом?
Пришлось и ему рассказать о разговорах о татарах на ярмарке и занятиях по сабельному бою.
- Это ты молодец! - неожиданно одобрил Аникей. - Татары - они что? Приходят и уходят, а вот добро своё купец защитить всегда должен уметь. Помнишь нападение разбойников на ушкуй о прошлом годе - на ночной стоянке? Кабы вся команда умела оружием владеть, куда как увереннее себя чувствовали бы. Топор - оружие крестьянское.
Сосед Митрофан не только технике боя учил, но и в перерывах поучал:
- Ты любой возможностью в бою пользоваться должен. На войне али в схватке с татями правил нет. Можешь до руки дотянуться - режь, бей, до ноги - ещё лучше, там жил много. От любого ранения противник твой кровь терять будет, слабеть. Измотаешь его - добей. А оставишь за спиной живого врага - он тебе в спину и ударит.
Врага Мишка представлял себе отвлечённо. Видел настоящего татарина один раз - ханского баскака, что в Хлынов за данью приезжал в окружении слуг. На груди табличка серебряная на цепи - пайцза, вид надменный, наглый. Лицо безбородое, глаза узкие, злые, усы тоненькой ниточкой свисают, а кожа желтоватая. Халат серебряной нитью расшит, ноги в коротких красных сапожках с загнутыми носами. Надолго он Мишке запомнился, хотя с того дня уже пять годков минуло.
Только учение с соседом закончить не удалось. Вечером зазвонили колокола на церковных звонницах - не так, как на службу созывали, а тревожно. Всполошился народ, забегал. Матери детей с улицы во дворы загонять стали. А потом по улицам всадник проскакал.
- Татары! Люди, все в крепость!
Тут уж подгонять никого не надо было. Похватали скудные пожитки, коров да коз на верёвках повели, дети кур да гусей хворостинами гнали. Любая осада голодом страшна, вот и тянули за собой стратегический запас.
Тесновато в старой крепости стало: давно была построена, как передовой форпост для защиты Хлынова. На стенах ратники ходят, все трое ворот на запорах крепких. Однако тревожно на душе. Ополченцы из мужиков вооружились, кто чем мог. Дети да бабы костры развели. Кто похлёбку из общественных запасов для защитников и жителей варит, а кто в больших чанах кипяток да смолу для обороны готовит.
И купец Аникей с женой здесь же был. Схватил он Михаила за руку:
- Не лезь без нужды на стену, на то ратники есть.
- Какие ратники, Аникей? Их тут и двух сотен не наберётся! Всем обороняться надо, коли живыми остаться хотим!
Однако ночь прошла спокойно, и Мишке даже поспать удалось - сморило. Утром в било ударили, ратники и ополченцы на стены полезли. И Михаил с ними. Встав под защиту брёвен, он осторожно выглянул в бойницу.
Визжа и размахивая саблями, к крепости приближались татары. Пыль из-под копыт мешала определить их численность, но навскидку - сотни две. Это все или только передовой отряд?
Не доезжая до крепости с полсотни шагов, татары стали стрелять из луков, тут же сразу же после выстрела отворачивая в сторону - их место занимали другие. Мишке было даже интересно, пока рядом не стали падать сражённые защитники. Появились раненые и внизу, среди мирных жителей. Татары кричали что-то, явно обидное и уничижительное для русичей, только Мишка за шумом и криками разобрать не мог.
После первого, безуспешного, хотя и с потерями для вятичей, натиска, татары изменили тактику. Прикрыв спины щитами, они потащили к крепости лестницу. Это Мишке прежде казалось, что стены высоки и неприступны. На деле же - насыпанная земля перед тыном да брёвна в два-три обхвата высотой шесть-восемь аршин.
Татары начали штурм сразу же со всех сторон. Большая часть полезла на лестницы, другая - начала бить тараном из бревна в ворота. Мишка вытащил саблю из ножен, облизал пересохшие от волнения губы. Сердце отчаянно колотилось, в животе была пустота. Стоящий по другую сторону бойницы седоусый ратник предостерёг:
- Не высовывайся из бойницы! Вот когда татарин в проёме покажется - бей! А башку высунешь - сразу стрелу меж глаз поймаешь! Из лука стрелять они мастера!
С наружной стороны стены раздавались крики, визг. В бойнице показалась сабля, за ней - рука. Мишка и рубанул по ней, как Митрофан учил. Невидимый за стеной противник заорал от боли. Ратник на секунду выскочил из-за укрывавших его брёвен, добил раненого мечом и столкнул вниз. Тут же в стену ударили две стрелы. Только ратник уже успел укрыться за толстыми брёвнами.
- Молодец, парень! Так их и надо бить. Татарин - он силён, пока на коне. И нападать они любят, когда у них численное преимущество.
Из проёма показалась короткая кавалерийская пика. Ратник ударил по древку мечом, перерубив его, а Мишка подался вперёд и ткнул татарина саблей в шею. Бить по голове было бесполезно, её прикрывал плоский стальной шлем - мисюрка. Ударивший фонтан крови обрызгал Мишку. От неожиданности он бросил саблю и стал протирать глаза. И быть бы ему убитым, да ратник в сторону толкнул. Мимо просвистела стрела, зацепив ухо. Мишкина кровь смешалась на лице с татарской кровью.
В это время ополченцы по команде вылили в желоба кипяток и кипящую смолу. За стеной раздались отчаянные крики, стоны. Штурм прекратился, татары отошли.
Через некоторое время, когда защитники унесли своих убитых и успели перевязать раненых, татары сделали несколько залпов из луков. Стрелы зловеще шелестели в воздухе. Перелетая через стены и падая внутрь крепости, они находили свои жертвы среди детей, стариков и женщин. Крича, люди в панике бросились ближе к стенам, в мёртвую зону.
Обстрел прекратился. На земле корчились раненые, в нелепых позах лежали убитые. Одних перевязывали женщины, других перенесли в центр, в самое опасное при обстреле из луков место. Им уже хуже не будет.
По команде воеводы ратники и ополченцы стали поливать бревенчатые постройки внутри крепости водой.
- Это зачем? - спросил Мишка у ратника.
- Если татары начнут стрелами с горящей паклей стрелять, то чтобы пожара не было.
- А почему сразу не начали?
- Экий ты любопытный. Сам рассуди - татары за добычей приходят, зачем им пепелище? Будут ещё штурмовать. А коли увидят, что взять крепость невозможно, тогда и поджечь могут. Со зла!
- Вот ироды!
- А то как же, на то и татары!
Со стороны Хлынова приближалось пыльное облако.
- Никак ещё татары!
Все мужчины заняли места на крепостной стене. Через какое-то время стало понятно, что не татары это вовсе, а помощь из Хлынова спешит.
Татары боя не приняли, ушли. Наши преследовать не стали, послали вослед лишь малый дозор - проследить, куда татары направятся. От Хлынова лишь два пути - на Устюг да на Нижний.
Защитники спустились со стен, открыли ворота. Хлыновские ратники въехали в крепость, и Мишка, к своему удивлению и радости, увидел впереди них Костю Юрьева - в чешуйчатой кольчуге и сверкающем на солнце шлеме-шишаке. Начались разговоры, расспросы.
- А что Хлынов-то? Не нападали татары?
- Бог миловал. Как гонец к нам в город явился, так сразу помощь вам и отправили. Как вы тут?
- Держались.
Костя прошёл вдоль строя защитников крепости, остановился напротив Мишки.
- Ты что весь в крови, ранен?
- Это татарская кровь, - пояснил седоусый ратник, - самолично татарина сразил. Одного - он, другого - я.
- Каждый бы так! Эй, парень, а мы, кажется, встречались.
- Это же я, Михаил. Помнишь, по весне из Вятки мы тебя вытащили, когда ваше судно тонуло?
- Попозже поговорим, - жестом остановил его Костя. - Иди - умойся да поешь.
От одного упоминания о еде Мишку чуть не стошнило. А вот умыться надо. Видать, он и в самом деле страшен, коли Костя сразу его не признал.
Он нашёл кувшин с водой и отмыл лицо и руки от засохшей уже крови. Ухо, оцарапанное татарской стрелой, сразу засаднило. Рубаху жалко - почти новая, она вся была в кровавых брызгах.
Мишка нашёл своих деда и бабку. Тут же рядом появилась Лизавета.
- Ой, ты в крови весь - ранен?
- Не моя это кровь - татарская. Бабка всплеснула руками.
- Тебя же убить могли! Пусть взрослые лучше воюют, ты же дитё ещё!
Лиза слегка потеребила его за рукав:
- Сними рубаху, я простирну, может, отмыть удастся.
Он стянул рубаху и отдал Лизе. Подошёл Костя:
- Едва нашёл тебя! - Улыбнулся широко: - Отойдём!
Они нашли место поукромнее.
- Ты вот что, парень. Язык особо про плавание - ну, где команда с ушкуя нас спасла, - не распускай. Не всем про то знать надо.
- Да я что - напомнить просто.
- Ну и ладненько. Я смотрю, ты слова мои не забыл. Сабля вон на боку у тебя, татарина зарубил. Хвалю!
- Правильно говорил - жизнь заставила.
- Каждый бы так. Убей одного татарина, а лучше - двух, которые пришли на нашу землю с желанием поживиться, глядишь - остальные побоялись бы на Русь нападать. Надеюсь, ты не забыл, где в Хлынове меня найти?
- Помню.
- Ну, удачи тебе, купец.
- Не купец я - приказчик только.
- Будешь купцом - хватка у тебя есть. Бывай! И Костя, не оглядываясь, пошёл к своим конникам.
Жители начали расходиться по своим дворам. Ввиду того что помощь из Хлынова подоспела вовремя, осада не продлилась и суток, а главное - татары не успели разграбить избы за крепостной стеной, брошенные хозяевами. Уходили ведь второпях, забирая самое дорогое - детей и скот. Даже до лавки с товарами татары не добрались - не успели, а мародёры, если и были, укрылись в крепости или ушли в леса.
Хлынов стоял на высоких холмах, окружённый лесом, и с юга был прикрыт рекой Вяткой. Для татарской конницы место для ведения боевых действий крайне неудобное. Местные дороги узки, и больше чем в три ряда коней не поставишь. Стоит сделать завал из деревьев, и малая рать вполне может держать тысячное войско. Татарин только на коне силён, когда массой давит, да тучей стрел осыпает противника. А в лесу из лука во врага не попадёшь - ветки да кусты мешают, опять же конь запросто ноги сломать может в барсучьих норах да промоинах.
После недолгой осады прошла неделя, жители успокоились, и жизнь вернулась в своё русло. Снова Михаил в поход за товаром отправился. Памятуя о татарах, плыли осторожно, к своему берегу прижимаясь да по сторонам поглядывая - не мелькнёт ли чужой? Однако - обошлось.
Так они дошли до Нижнего. На пристани народ шумит - ярмарка на берегу торгует, разве что поменьше стала. И первой новостью было - татары стороной пошли, на Москву или Владимир. Покупателей, как и продавцов, поубавилось, но Михаилу удалось свой товар выгодно пристроить у оптовиков и, в свою очередь, самому закупиться. Всё успел за два дня. Обрадовался - как же, татары стороной прошли, по торговым делам порядок! И вечером - в обратный путь, пока солнце не село.
Добрались они до знакомой стоянки, пристали, ушкуй верёвкой за дерево привязали. Дальше - по накатанному: костёр, кулеш, ужин - и на боковую. Дежурного выставили - как без него? Только не помог дежурный.
В середине ночи проснулся Михаил от какой-то возни. Глянул в освещенный костром круг - а там двое чужих Капитона ножами добивают. И непонятно в скудном свете тлеющих дров - разбойники это или татары?
Подхватился Мишка, заорал: "Тревога!" Схватился за саблю, что рядом с собой положил, выхватил её из ножен, в два приёма чужаков настиг. Одного с лёту поперёк спины ударил - с потягом, как Митрофан учил.Увернулся от удара ножом, резанул второго по шее.
Корабельщики вскочили и кинулись на ушкуй - за топорами. А из кустов человек семь чужих вывалились. Видать, те двое дежурного должны были тихо снять, остальные же в кустах прятались до поры до времени. Столкнулись чужаки и корабельщики между костром и береговым урезом. Теснят чужаки, а у корабельщиков и пространства нет никакого: шаг назад - и вода. Крики, ругань, звуки ударов. Хрясь! Это Трофим топором череп нападавшему проломил. А рядом Никанор застонал, получив удар сулицей в грудь. Стоял, качаясь, но видно было - не жилец.
Михаил крикнул Павлу:
- Ушкуй уводи, я отобьюсь!