В телеге и в самом деле стоял большой дубовый сундук, на амбарном замке. Попробовал открыть - не получается. Но и оставлять его татарам не хотелось.
- Парни, берем телегу, столкнем ее с сундуком в реку.
Парни и мужики взялись за оглобли, уперлись в задок и покатили телегу к реке. Неширокая - метров тридцать, берега пологие, поросшие камышом. Булькнув несколько раз, сундук ушел под воду.
- Зовите сюда всех, немного пройдем вброд, чтобы следов не оставить. Идите след в след, чтобы траву не вытоптать.
Женщины, подростки, мужчины спустились с берега в воду. Я шел впереди, за мной - Елена, за ней - остальные. Девчонки повизгивали, наступая на скользкий ил, крестились, но не отставали. Все держались за мной, как поляки за Иваном Сусаниным.
Пройдя так с полверсты, я выбрался на берег и направился в лес - нижегородцы не отставали. Через полверсты мы пересекли поперек дорогу, по которой пленников гнали из Нижнего. Теперь надо забирать вправо, уходя на северо-запад. Пока татары осаждают Нижний, надо увести людей подальше. Хоть парни проявили себя неплохо и горят желанием поквитаться с обидчиками, пускать их в сечу нельзя - опыта нет, брони нет, оружие скудное. Моя задача - запутать следы и увести их живыми. Полторы сотни душ стоят того, чтобы о них позаботились.
Шли до рассвета. Я уже и сам выбивался из сил, а каково было им? Но все молчали и упорно шли. Они уже отведали татарской плетки, многие женщины были изнасилованы и прекрасно представляли, какая жизнь ожидает их в рабстве.
Мы вышли к опушке; место впереди открытое, и где мы - я не знал.
- Все, привал. Всем отдыхать. Ночью пойдем, сейчас - спать. Люди обессиленно повалились на землю, кто где стоял. Лена привалилась к стволу дерева, прикрыла глаза. Ни на какие эмоции не было сил.
Я пошел по бивуаку, если его можно было так назвать. Вот и парни, они шли в хвосте и отдыхали здесь же.
- Егор, узнай - может, кто-нибудь бывал в этих местах.
- Я был, - сразу раздался голос, с земли поднялся щуплый подросток. - Мы с тятенькой бортничали в этих местах.
- Ручьи есть неподалеку? Людей поить надо.
- А как им не быть? Тут, недалече.
- Тогда возьми пару человек - кто еще в силах двигаться, соберите пустые кувшины, фляги, принесите воды, напоите всех. Егор!
- Слушаю, атаман!
Вот ведь, прилепилось звание, и деваться некуда.
Атаман - вождь, предводитель ватажки - артели мастеровых, группы воинов; даже у разбойников пахана атаманом зовут. Прозвище необидное, указывающее на статус.
- Возьми пару ребят из тех, что покрепче, одного на опушку определи, другой пусть по нашему следу назад отойдет. Пусть наблюдают. Сидеть тихо, только смотреть. Ежели татары появятся - стрелой ко мне. И молча. Через полдня смени, пусть отдохнут.
- Понял.
Я пошел назад. Коли назвали атаманом, надо соответствовать. В начальники я не набивался - само получилось; хоть и были среди пленных мужики постарше меня, но воинов с опытом не было никого, в большинстве - подростки да женщины. Проходя мимо отдыхающих людей, я напоминал:
- Сидеть тихо, никуда не отходить, воду сейчас принесут. Дойдя до головы колонны, и сам рухнул в траву. Бессонная ночь
и схватка с татарами отняли силы. Подкрепиться бы, да нечем. Появились подростки с водой. Напоив Елену, я напился сам. Вкусна вода - чистая, холодная - аж зубы ломит.
- Эй, парень!
- Векша я, атаман.
- Векша, далеко ли мы от Нижнего?
- Верст десять на закат.
- Ока где?
- Должна быть там, - парень махнул рукой.
- Селения рядом есть? Векша сморщил лоб.
- Прости, атаман, не припомню, вроде не было.
Парни ушли. Я прикрыл глаза, задумался. Куда вести людей? Селений поблизости нет, если верить Векше, к Нижнему пока нельзя. Конечно, я потом разведаю - снята осада или татары еще там. Но сейчас-то их куда? Кормить надо, а продуктов нет, воды - и то вдосталь нет. К ручью отпускать боязно - не наткнутся ли на татар? А дождь ежели? Много ли надо голодным и усталым, чтобы свалиться? Позаболеют все. Кашель - он ведь далеко в лесу слышен.
Постепенно в голове складывался план - идти ночью до Оки, потом вдоль берега, уходя от Нижнего. Коли лодка попадется - переправляться на тот берег, все безопаснее; потом - вверх по течению, до первой деревни или села. Не выгонят - хоть в сараях, под крышами переночуем, постными щами накормят, репы дадут - с голоду не умрем. Нам бы только день-два продержаться.
На лоб мне легла прохладная ладошка. От неожиданности я вздрогнул.
- Ой, прости, разбудила я тебя, - это Лена.
- Не спал я, думы тяжкие - куда людей вести, чем кормить, как от басурман уберечь.
- Прости глупую, так захотелось тебя потрогать, поласкать. Жизнь ты мне спас, до гроба помнить буду.
- Рано о гробе говорить, жить надо.
- Как нашел ты меня? Я усмехнулся:
- Сон увидел - твой сон, где пожары, татары. Бросил купца с кораблями и товаром. В безопасности они, меня дожидаются. А сам - в Нижний, тебя не нашел, от дома твоего одни головешки остались.
Тут Лена не выдержала, заплакала. Потом взяла себя в руки:
- Продолжай!
- А что продолжать? Кинулся вслед, по дороге - для полона дорога одна, не заплутаешь. Остальное ты сама видела.
Тут я приврал - дорог было несколько, но не раскрывать же мои способности. Елена припала к моей груди.
- Любый мой, тенью твоей буду, ноги мыть буду, спаситель! Так, по-моему, начинается истерика. Чуть отпустило нервное
напряжение - и вот выход.
- Т-с-с, тихо, без слез. Твоим подругам по несчастью не легче. Они ведь не знают, что с их родными - мужьями, детьми - живы ли? А ну как, на тебя глядючи, все реветь начнут? Успокойся, я ведь полюбил не русалку мокрую.
Елена вытерла рукавом слезы, потихоньку успокоилась.
Настал полдень, солнце пригрело, и даже самые стойкие, измученные нашим переходом, уснули. Я и сам впал в дремоту. Неожиданно тишину разрушили крики, женский визг. Мать твою! Говорил же - не шуметь! Я бросился к концу колонны. А здесь уже кипел бой, даже не бой - побоище. Татары подобрались незаметно и атаковали. Были они пешими, но утомленные люди не смогли сразу организоваться. Парни кинулись в бой, но куда городскому пареньку с одной саблей, которой и владеть толком не мог, справиться с головорезом, имеющим шлем, щит, копье и саблю? К тому же татарин никогда не работал и всю жизнь воевал - опыта в схватках им было не занимать.
Перерубив парней и мужиков, татары взялись за женщин. Видя бой, женщины врассыпную кинулись в лес. Я с ходу врубился в сечу, срубил одного, второго. Отскочив за дерево, прижался к стволу, пропустив татарина, ударил ему в спину. Выскочил, бил влево и вправо, в два прыжка долетел до татарина, погнавшегося за девчонкой, рубанул по шее, бросился в другую сторону, в ярости просто располовинил еще одного. Я рубил, колол, не считая убитых. Там, где шлем-мисюрка или халат татарский, расшитый растительным орнаментом или узорами, - там враг.
Через несколько минут все было кончено. Я остановился, осмотрелся. Хреново! Шестеро убитых татар и три десятка своих - почти все парни и много женщин. Так плохо мне никогда не было. Я же обязался довести их домой живыми!
Я помчался назад. Где же наблюдатель, которого я распорядился отослать по нашему следу, почему не предупредил? На бегу я чуть не запнулся о тело, лежащее в высокой траве. Вот и наблюдатель. Юноша лежал на спине, а на шее - удавка. Подобрались тихо - это татары умели, набросили удавку, - даже крикнуть не успел. Так, давай спокойно. Пленных они пришли рубить пешими, но что-то они уж очень быстро нас догнали. Точно - надо искать коней. Небось, оставили в лесу, спешились. Топот копыт далеко слышен - вот и разгадка, почему они пешие. Спугнуть нас боялись. Кинемся в лес - ищи нас поодиночке.
Я осторожно пошел в стороне от нашего следа. Был след, трава примята и вытоптана - не один человек прошел, полторы сотни. Ночью заметно не было, да я, собственно, и не присматривался. Справа раздалось ржание. Вот они где! Ползком я подобрался к стоянке. Оседланные лошади щиплют траву, двое татар играют в кости. Конечно, чего им опасаться. Небось завидуют товарищам, что ушли урусов рубить.
Того, что сидел ко мне спиной, я убил первым. Второй успел выхватить саблю, но мой клинок уже был у его горла. Татарин замер.
- Брось саблю! - Татарин выполнил мой приказ.
- Как вы нас нашли?
- По следу, однако. Мурза Исмаил утром приехал проведать полон, а никого нет. Воинов побили, трофеи унесли. Как не догнать?
- Чего же за девчонками гоняться, новых наловите!
- Э, большие деньги в сундуке, а сундука на телеге нет, и телеги нет. И на следах ваших тоже следов телеги нет. Вот мурза и решил догнать, узнать - где телега с сундуком.
Татарин по-русски говорил чисто. Не видь я его лица - точно как московит говорит, даже акает.
Так вот почему за нами погоня. Плевать им на парней, а девки да бабы - вообще пыль под ногами. Их интересовал сундук. Не надо было его трогать, пусть бы стоял на месте. Татарин, видя, что я раздумываю, медленно потянул нож из ножен.
- Умри, тварь! - Я полоснул его саблей по шее и пошел к своим.
Зрелище не для слабонервных. Слева, справа, в кустах, прямо передо мной лежали трупы. Наши, татары - все вокруг было забрызгано кровью. Я оглядел себя: вся одежда, руки, оружие - все в крови. И отмыться негде.
Около трех десятков женщин и два подростка сидели там же, где были до боя.
- Остальные где?
- Разбежались, - испуганно ответили они вразнобой.
- Идите, собирайте, кого сможете, уходить отсюда надо, выследили нас татары.
Женщины с опаской пошли в лес искать беглянок.
- Идите смело - нет рядом татар, только недолго, - крикнул я им вслед.
Увидев меня, Елена побледнела.
- Тебя ранили?
- Нет, то чужая кровь. Отмыться надо. Где-то впереди ручей, где парубки воду набирали. Пойду, сполоснусь.
- Я с тобой, я боюсь, не останусь одна.
Мы вдвоем пошли вперед. Вот и ручей. Я сбросил одежду, Елена стала ее полоскать, оттирая песком. Я обмыл лицо, руки, ополоснул саблю. Вода в ручье окрасилась в розовый цвет. Многовато я кровушки пролил сегодня. И главное - ребят жалко, им бы жить да жить. Моя вина - с сундуком этим!
Я натянул сырую одежду. Уже лучше. По любому предпочитал сырую одежду окровавленной. Жарко, мокрая рубашка скоро на теле высохнет, а кровавая вонять начнет.
Мы вернулись назад. С воем и слезами ко мне кинулась толпа женщин. Сквозь причитания мне удалось понять - они испугались, что я их бросил и ушел.
- Нет, мои любезные, не для того парни ваши и мужи жизни свои отдали, чтобы я наутек бросился. К ручью ходил, отмываться.
Слезы и плач стихли. Похоронить бы ребят надо, да чем копать? Саблей я до Пасхи копать буду, да и времени нет. Спохватятся татары - где малый отряд мурзы Исмаила? А найти его! А там не только следы моих людей, по этим следам кони проскакали, не тропинка уже - дорога целая. Не следопыт - простой воин по следам найдет. Простите, ребята, что бросаю без погребения, постараюсь грех сей в церкви отмолить, ежели живым удастся в Нижний вернуться.
Я посчитал нашедшихся - восемьдесят два человека, вместе со мной. Однако! Половина от вчерашнего осталась. Парни все полегли, женщин - тридцать. Где еще почти полсотни? Дурочки, в лесу в одиночку не выжить! Или от голода помрут, или татары снова в плен возьмут, или зарубят ради развлечения. Но некогда ждать, и медлить нельзя - уходим.
- Идти цепочкой, старайтесь не отставать. Коли заметите что - не кричите, передайте по цепочке. Ясно?
Я пошел впереди; паренька того, что местность знал, Векшу - припомнил я, - татарин зарубил.
Так что я и проводник, и авангард боевой, и защитник в одном лице.
Мы дошли до ручья - тут все кинулись пить, ополаскивать лица.
Будя! Я пошел вниз по течению ручья. Все ручьи вливаются в речушки, а речушки - в реки. Если Ока недалеко, по ручью мы к ней и выйдем, да и со следа татар собьем. Нет в воде следов. Хорошо - татары еще не додумались до собак-следопытов. А в Англии такие уже в это время были. Отсталый они все-таки народ, эти татары.
Тесной колонной мы брели по ручью, спотыкаясь о камни и корни деревьев. Отмякли девчонки, даже смех иногда слышался, когда кто-нибудь падал в воду. Деревья впереди расступились, посветлело. Я приказал:
- Всем на берег и - замрите.
Сам подошел к опушке. Здорово! Ручей вливался в Оку. Это место я узнал - чуть ниже по течению, буквально в версте, я оставил Ивана с ушкуями, только по левому берегу. Вот загвоздка. Как переправиться? Река широкая, не всякий мужик вплавь рискнет, а уж женщины… Лодок нигде не видно, как, впрочем, и судов - весть о нападении татар разлетелась по реке мгновенно, и сейчас все сидели на пристанях, ожидая конца осады.
Я окликнул женщин: передохнули малость - и хватит.
Мы пошли по берегу против течения, удаляясь от Нижнего. Может, попадется на счастье лодочка, хоть маленькая.
Версты через две начались густые заросли.
- Все, девчонки, привал, отдохните.
Сам отошел подальше, поглядывая на реку. Вот и рыбачок на лодочке. Война войной, а кушать хочется.
- Эй, рыбак!
Мужик от неожиданности вздрогнул.
- Кто тут?
Я приподнялся из травы.
- Перевези на тот берег.
- Некогда мне, рыбу ловлю; семья большая, кормить надо.
- Деньги дам.
Деньги мужика заинтересовали. Он вытащил за веревку камень со дна, что использовал в качестве якоря, подгреб поближе: - Сколь дашь?
- Полтину. Мужик засуетился:
- Счас, счас! - В несколько гребков подошел ближе. - Покажи деньги!
Я развязал поясной кошель - и как я умудрился в схватках не потерять его? - высыпал деньги на ладонь.
- Смотри!
Мужик, убедившись в моей платежеспособности, заработал веслами, и лодка уткнулась носом в берег.
- Садись, мигом домчу.
Я забрался в лодку. Маловата, человек на пять, от силы шесть. Девчонки-то легкие. Сразу отдал мужику деньги, дождался, пока он отгребет от берега, и сказал:
- Стой!
- Чего еще забыл?
- Чуть ниже по течению женщины, из полона татарского убежали, надо их на тот берег переправить.
- Нет, так мы не уговаривались.
Я вытащил саблю, приставил к груди.
- Хорошо, греби к тому берегу. Я тебя высажу, сам девчонок перевозить буду. Лодку на берегу брошу. А хочешь - сразу туда поплывем, и лодка цела будет, и денег дам - не обману.
Лодочник выругался сквозь зубы, но против сабли не попрешь - уж очень довод убедительный.
Мы пристали к берегу. Я побоялся идти за женщинами - лодочник мог уплыть и без нас. К счастью, они меня заметили, выбежали сами.
- Так, не суетиться, всех сразу не заберем. Первые пять человек - в лодку.
Лучше бы я сам отсчитал. Село семеро, и лодка чуть ли не черпала бортами воду. Так не пойдет.
- Двое - ты и ты - выйдите из лодки. - Женщины молча вышли.
Лодка отчалила. Опытный лодочник работал веслами без устали, и вскоре лодка ткнулась носом в берег.
- Живо выходите, прячьтесь в кусты и - сидите тихо. Девчонки выскочили.
- А ты что? - спросил я лодочника. - Вылазь.
- Нет уж, ты вылазь, я веслами сызмальства махать приучен.
- Ладно, быть по-твоему. Я на том берегу вылезу, но коли обманешь, знай - сам реку переплыву, тебя найду и шкуру твою вместо паруса натяну.
- Ой, глядите, какой грозный! Будешь грозить - веслом вдарю, сразу ко дну пойдешь - раков кормить.
За перебранкой я и не заметил, что лодка пристала к правому берегу. Я вышел: все-таки есть разница - сто килограммов моего веса или две девчонки в лодке.
На этот раз сели шестеро. И только лодочник собрался отплыть, как мне в голову пришла мысль:
- Девчонки, кто посмелее - цепляйтесь двое за корму. Вымокнете, но быстрее на другом берегу окажетесь.
Смелые нашлись. Лодка стала отплывать, двое схватились за корму и плыли за ней как на буксире. Все-таки восемь - это не шесть. Я и так был удручен, что лодка вынуждена будет сделать десять рейсов. Это же уйма времени! А если по следу татары идут? Мы успеем переправиться, или они нас раньше найдут?
За каждый рейс я давал лодочнику полушку. Рыбы не поймает из-за нас, так хоть деньги заработает.
ГЛАВА III
Последним рейсом уходили мы - несколько женщин, и я за кормой. Мне вдруг вспомнилось - так моряки стирают одежду. Выбрасывают на веревке за корму и полощут бельишко в воде целый день. Ни порошка тебе стирального, ни стиральной доски, а белье чистое. Я засмеялся. Елена обернулась.
- Ты чего?
- Обманули мы татар, ушли!
Пристали к берегу, и я отдал лодочнику деньги.
- Послушай, лодочник, - уж прости, имени ты своего не назвал, - нет ли у тебя на продажу рыбы - копченой, вяленой? Женщины три дня не евши, на одной воде.
- Как не быть, есть. Ежели подождете - привезу. Чего хотите?
- Желательно конченой, от нее пить не так хочется, и не очень дорогой - обойдемся без семги или осетра. На человека - по рыбине, мне - две. Ну, возьми девяносто штук для ровного счета.
- Четыре рыбины в локоть - две полушки.
- Вези.
Лодочник погреб так споро, что в голове мелькнуло подозрение - не прячет ли он где лодочный мотор?
Вернулся он приблизительно через час. Лодка шла тяжело, почти до бортов полная копченой рыбы.
Лодка только ткнулась носом в берег, как нас накрыло облаком такого вкусного запаха, что не устояли беглянки, начали выхватывать рыбу.
- Стоп! Без суеты, есть все хотят одинаково. Тот, кто в лодке, пусть передает рыбу дальше по цепочке. Не волнуйтесь, хватит на всех.
На правах атамана я зашел по пояс в воду, выбрал из лодки две рыбины побольше, вручил Елене.
- Ешь сама, другую мне оставь.
Рассчитался с лодочником; кошель мой опустел почти полностью - так, болтались три рубля медяками.
Лодочник был доволен. Нижний в осаде - кому рыбу продавать, это ведь не железо, которое может долго лежать. А тут - оптом продал. Я правда, подозревал, что с ценой он меня надул - лишку я отдал; но, глядя, как женщины жадно едят рыбу, обсасывая косточки, махнул рукой. Бог ему судья - не я.
Набив животы, мы побрели к воде - вымыть руки и попить. Рыбка и впрямь была хороша - нагуляла к осени жирок, он так и тек по рукам. Мясо расслаивалось на пласты и таяло во рту. Отличная рыба, даже в хорошие времена не часто встречалась такая вкуснотища.
Уже съев вторую, я почувствовал в животе приятную тяжесть. Поспать бы сейчас - третьи сутки на ногах, без сна, голова как чугунок, соображаю плохо.
- Так, женщины, выбирайте старшую. Женщины немного поспорили - а как же без этого, и вытолкнули из толпы смуглянку лет тридцати аппетитного вида.
- Олеся, - представилась она.
- Мне поспать надо, хоть немного - две ночи уж на ногах, да и вам всем отдохнуть не помешает. Пока буду спать, назначаю тебя старшей - поставь со всех сторон дозорных - пусть не спят, смотрят. Часа через два меняй, отдохнуть всем надо. - Я повысил голос: - Слушать ее, как меня!