Белое на белом - Константин Костинов 10 стр.


4

Возле штаб-квартиры Черной сотни в эту ночь происходило неслыханное: из остановившейся у ворот кареты выскочили несколько юношей и забарабанили в створки:

- Открывайте! Открывайте!

Стража не заставила себя ждать.

- Кто такие? - поинтересовался сержант в черной форме. Дула ружей солдат, пришедших с ним, смотрели на непрошенных гостей.

- Курсанты школы. Цайт, Ксавье и Вольф. И Йохан. Нам срочно нужен старший сотник.

- Какие наглые ученики пошли в последнее время. Подавай им среди ночи старшего сотника… Что-то я вас не помню. Вы сколько учитесь?

- Неделю. Ты будешь звать сотника?

- Неделю… - и не подумал шевельнуться сержант, - А ведь вам не положено выходить в город. Самовольно сбежали?

- Да! Самовольно! Сгораем от стыда, раскаиваемся и желаем, чтобы сотник наказал нас лично.

- Знаете что, любезный, - отстранил кипевшего Цайта Ксавье, - но поверьте, вопрос ОЧЕНЬ важен.

Перед глазами ошеломленного сержанта появился жетон тайной полиции.

- Еще вопросы есть?

- Н-нет.

- БЕГОМ ЗА СОТНИКОМ!!!

Сержант пошел красными пятнами, забулькал, как закипевший чайник, но сдержался. За сотником, жившем в здании штаб-квартиры, был послан солдат. Ребятам пришлось ждать результатов своей эскапады, стоя у ворот, под прицелами ружей.

Пошел снег.

- Еще пару минут, - Вольф яростно растирал уши, - и я соглашусь даже на сожжение на костре. Хоть погреюсь перед смертью…

Бесшумно открылась дверь караульной, от чернеющего проема отделилась часть темноты и превратилась в старшего сотника. Чернокожий, в черной форме, он выглядел мрачным призраком. А может и не призраком, но мрачным - это точно.

- Что привело моих юных курсантов к своему ВОЗМОЖНО будущему командиру? - лениво поинтересовался он и широко зевнул, блеснув сахарно-белыми зубами.

Ксавье приоткрыл дверь кареты. Симон, зевнув еще раз, заглянул внутрь и встретился взглядом со стеклянными глазами одного из покойников, которыми была завалена карета.

Сон с лица сотника исчез мгновенно.

- Открыть ворота. - Скомандовал он, - Карету - в седьмой сарай, двери закрыть, поставить охрану, никого не впускать. Вы, - махнул он рукой курсантам, - за мной.

В кабинете командира в этот раз было темно и мрачно. Симон покрутил вентиль газового светильника, щелчок, и помещение озарилось тусклым голубоватым светом. От предметов упали глубокие черные тени, черный же силуэт сотника за столом напоминал адского демона, снимающего показания с только что поступивших грешников.

- Рассказывайте, - бросил он.

Он выслушал всех по очереди, сбивчивый рассказ Вольфа, путаный и многословный - Цайта, спокойный - Ксавье и краткий - Йохана. Помолчал. С силой потер ладонями лицо.

- Да… Как вы вышли из школы? - резко спросил он Цайта.

- Знаете, там в библиотеке… Окно…

- Я понял, достаточно. Мм… Таких результатов я не ожидал.

Он опять замолчал, о чем-то думая.

- Господин старший сотник, - не выдержал Вольф, - что нам делать?

- А спросить, что с вами теперь будет, никто не хочет?

- А я говорил, надо было изобразить, как будто они перебили друг друга… - пробормотал Цайт.

- Наше наказание, - Вольф был бледен, но прям, как копье, - не исправит то, что мы совершили. Но, возможно, мы сможем как-то помочь…

- Спасибо. Помогли.

Симон встал и вышел из кабинета. Щелкнул замок в двери. Скоро в приемной послышались шаги и стукнул опустившийся на пол приклад.

- Мы арестованы? - тускло спросил Цайт.

- Арестованным, - Ксавье подошел к столу, - не оставляют оружие.

Он положил на стол пистолет, который забрал у напавшего. Потом оглянулся и вынул из висящей сбоку стола кобуры пистолет сотника. Положил на стол рядом с трофейным…

- Ух ты! - Ксавье схватил пистолет и принялся рассматривать, - Надо же, какая интересная конструкция…

Лучше занять свой мозг хоть чем-нибудь, чем думать о том, что их ждет.

Бледный Цайт грыз ногти, Вольф ходил туда-сюда, тихо ругаясь себе под нос.

Йохан заснул.

Пока курсанты-самовольщики терзали себя мыслями, из ворот штаб-квартиры вылетел и поскакал по ночным улицам черный всадник на черном коне.

Убийство посольских сотрудников - слишком серьезный вопрос не только для курсантов, но и для их командира. Но, в отличие от юношей, Симон знал, кто является главой тайной полиции.

5

Глава тайной полиции, которого мы знаем как Неизвестного Известного, вся страна - как Немо, настоящее имя которого знали от силы десять человек, пил чай. Пил чай и слушал рассказ Симона, краткий и четкий.

- Ну, что скажешь?

- Твои курсанты совершили огромную глупость, которая обернется войной, - Неизвестный-Немо сделал паузу, - так бы я сказал, если бы не труп моего человека.

Немо посмотрел на жетон.

- Зебен. Не повезло парню…

Неожиданно Немо расхохотался. Глаза Симона расширились.

- Отличная шутка, - вытер слезы в уголках глаз Немо, - Отличная шутка!

- Я, - медленно проговорил чернокожий сотник, - не шутил.

- Ты - не шутил. А вот судьба… Эта затейница любит пошутить, но такого я не ожидал даже от нее. Мне буквально за четверть часа до твоего появления принесли доклад о том, что произошло этой ночью в посольском особняке на улице Горлицы…

6

Кованая решетка забора, окружавшего небольшой двухэтажный особнячок с бледно-розовыми стенами. В нем живут представители посольства королевства Фюнмарк. О, нет, не сам посол, даже не его помощники. Третьеразрядные советники, письмоводители, канцеляристы… И тем не менее, они служат в посольстве Фюнмарка и пользуются такой же неприкосновенностью, как и сам посол, земля, на которой стоит особняк, принадлежит Фюнмарку и вторжение на нее рассматривается, как нападения на страну.

Окна особняка темны, в них нет света, нет движения. У каменной собачьей будки, с двускатной черепичной крышей, лежит пес. Спящая собака практически не отличается от мертвой. Но спящая собака, в отличие от мертвой, дышит. Падающий снег мерно укрывает неподвижного пса, прячет от взглядов растекшуюся лужу крови.

В караульной будке находятся два солдата в пограничной форме Фюнмарка. Форма продырявлена на груди несколькими выстрелами, а на лицах застыло изумление, мол, как же так. На ресницах искрится иней. Солдаты мертвы.

Мертвы, как и все в здании. Двадцать два человека безжалостно убиты.

Убит старший советник, пожилой, если не сказать, престарелый, отправленный сюда, чтобы дожить свой век до пенсии. Не дожил.

Убит младший советник, юноша молодой, правда, к сожалению, бесперспективный, его верхний этаж, фигурально выражаясь, плохо меблирован. Был.

Убит секретарь советника, старательный, но туповатый, убита горничная советника, кровь залила белый фартук, убиты письмоводители, убиты канцеляристы, убиты служанки и старая повариха. Убиты все жившие в особняке.

Застрелены.

Казалось, что розовый оттенок стенам придает пропитавшая их насквозь кровь.

7

- …в этой КАРТИНЕ не хватало только одной детали. Мазка, завершающего шедевр. Догадываешься, какого?

Симон молча кивнул.

- Не хватало, - продолжил Немо, - трупа одного из нападавших, одного из тех, кто совершил это кровавое злодеяние. Того, кого один из убитых из последних сил смог поразить в спину, того, чье тело нападавшие бросили, забыв об одной маленькой детали…

На столе зазвенел брошенный жетон тайной полиции.

- Не хватало трупа моего человека. Чтобы обвинить в бойне нас. Шнееланд.

Немо опять расхохотался:

- Но тут вмешались трое мальчишек, которые хотели спасти четвертого. Они думают, что чуть не начали войну. На самом деле они ее почти предотвратили.

- Почти?

- Почти. Обвинить нас теперь будет сложнее. Но фюнмаркцы никогда не пасовали перед трудностями. Нам нужно добавить в почти законченную картину СВОЙ штрих, который перевернет все с ног на голову, укажет на убийцу и не даст обвинить нас. Один маленький штрих.

8

История, та самая госпожа История с большой буквы, очень часто складывается из маленьких штришков. Пустячков, круто поворачивающих ее колесницу. Маленьких птичек, ворующих провода от бомбы и предотвращающих взрыв. Тумана, не давшего различить знамена и столкнувшего две дружественные армии в смертельной схватке. Четырех курсантов, просто хотевших попить пива.

Если бы не…

Если бы дочка хозяина не зашла в трактир… Если бы Йохан не выбежал на улицу… Если бы убитый агент не походил на него… Если бы Ксавье стрелял чуть похуже… Если бы кучер промолчал…

9

Замок в дверях щелкнул оглушительно громко. Ксавье вздернул голову, отрывая ее от стола. Надо же, заснул…

Дернулся и вскочил на ноги Вольф, открыл глаза Йохан, Зашевелился, что-то бурча, Цайт.

У стола стоял старший сотник.

- Так-так-так… - протянул он, - Вот значит как… Стоило ненадолго оставить вас в своем кабинете, как вы уже разломали мой любимый пистолет.

Ксавье опустил взгляд на разложенные по столу железяки и выстроенные в ряд цилиндрики зарядов.

Собственно, именно эти заряды его и заинтересовали. Пистолет, на первый взгляд выглядевший как обычный капсюльный, снаряжался очень хитрым образом: в барабан вставлялись толстые цилиндры, сделанные, судя по всему, из прессованной бумаги. С одного торца в цилиндр была вставлена вытянутая яйцом свинцовая пуля, с другого - вклеен капсюль. Такая конструкция позволяла быстро разряжать и заряжать пистолет. Интересно…

Ксавье, чтобы не сходить с ума от неизвестности, крутил в руках пистолет всю ночь. Вольф, в процессе своих метаний туда-сюда, тоже полюбопытствовал, но сразу сказал, что огнестрельным оружием владеет гораздо хуже, чем шпагой. Даже Цайт в конце концов подошел взглянуть на хитрое оружие. По конструкции он ничего не сказал, зато опознал выжженное клеймо - двух единорогов - как принадлежащее малоизвестной оружейной брумосской мастерской "Вирджин Хант". После чего отметил, что, по ряду признаков, клеймо - несомненная подделка.

- Прошу прощения, господин сотник, - Ксавье поднялся на ноги и вытянулся в подобии уставной стойки, - Но пистолет не разломан, а разобран.

- Может, курсант, ты его и обратно соберешь?

- Да, господин сотник.

Руки Ксавье замелькали и через минуту собранный и заряженный пистолет лег на сукно стола.

- Однако, - покачал головой сотник.

Ксавье скромно развел руками. Под утро, прежде, чем его сморил сон он несколько часов подряд только тем и занимался, что собирал и разбирал пистолет.

- Значит так, господа курсанты…

Симон обвел их взглядом - сонных, помятых, небритых - поморщился и рявкнул:

- В строй!

Удовлетворенно окинув взглядом короткую шеренгу, он кивнул и зашагал туда-сюда:

- Значит, господа курсанты, вы этой ночью выбрались в город. Нарушили приказ…

- Никак нет, господин сотник, - заметил Йохан, отчаянно боровшийся с зевотой, - Приказа мы не нарушали.

- Да?! - посмотрел на товарища Цайт, который был твердо уверен, что они именно что нарушили приказ.

- Да? - согласился с недоумением Цайта сотник, - Можете обосновать свое нахальное заявление?

- Разумеется, господин сотник. Прямого приказа, запрещающего выходить в город когда бы то ни было, мы не получали. Более того, нам не был озвучен либо доведен иным образом запрет о выход в город. Единственное, что было сказано о выходе в город: "Если в течение первого месяца вы попытаетесь выйти в город, вас остановят охранники не входе и не пропустят". Из этого не следует, что мы не можем выходить в город. Таким образом, приказ нами нарушен не был.

Внимательно выслушавший Йохана сотник кивнул. Насколько можно было понять по чернокожему лицу, он был доволен. Правда, непонятно чем.

- Что ж, вопрос о нарушении приказа можно снять. Тем не менее, ваше поведение недопустимо для курсантов школы Черной сотни. Вы тайком выбрались из школы, вы пили в кабаках, название которых даже не можете вспомнить, будучи пьяными, вы вломились в штаб-квартиру сотни, разбудили своего командира, то есть меня…

Ребята перестали даже дышать.

- Всего перечисленного достаточно для наказания, каковым и займется ваш непосредственный командир, сержант Зепп. Вам все понятно?

- Да, командир, - дружно выдохнули курсанты.

Все на самом деле было понятно. То, что они натворили, было обсуждено в высших сферах и их почему-то оставляют живыми и на свободе.

- Также, - продолжил Симон, - запомните. Вы этой ночью не приближались к улице Горлицы. Вы не знаете, что там произошло. Вы не станете обсуждать ни с кем ни одну из версий того, что там произошло. Вы не будете участвовать в разговорах, в которых поднимется тема того, что произошло на улице Горлицы. Вы всю ночь ходили по кабакам, за что и понесли наказание. Если же выяснится, что где-то кому-то вы хотя бы намекнули о том, что знаете о произошедшем там, значит, вы не просто пили в эту ночь, а, значит, вы должны будете понести ДРУГОЕ наказание. Вам все понятно?

- Да, - дружная четверка голосов.

Все понятно. Кроме одного.

Что же там произошло на этой проклятой улице?

10

Посольский выход - это красиво. Все послы стран, которые удосужились прислать своих представителей, в орденах - крестах, звездах, фигурках - затянутые в черные фраки, с высокими лакированными цилиндрами. Впереди - глава Посольской палаты, который выбирается по жребию и в этот раз им является посол Беренда, немного таинственной страны за горами, про которую простому человеку известно только то, что там живут обычные люди, а не людоеды-песиголовцы. В руках высокого, прямого как копье берендца - посольский жезл, длинной в то же самое копье, разве что вместо острого наконечника поблескивает при свете свечей стальной шар. Послы движутся по ковровой дорожке вдоль выстроившихся у стен придворных, гвардейцев, министров, их шаги неслышны и кажется, что к королевскому трону, под звуки труб, ползет огромный змей с угольно-блестящей чешуей.

Посольский выход - это красиво. Но ВНЕОЧЕРЕДНОЙ выход - это страшно.

Послы могут потребовать у короля права принять их, но по пустякам этим правом не пользуются. В девяти случаях их десяти такой выход заканчивается объявлением войны.

Торжественность и мрачность церемонии портил только шут Фасбиндер. В этот раз он нарядился в точно такой же черный фрак, как и послы, и все бы было ничего, если бы при этом он не добавил кое-что в одежду. В обычном костюме шут, с его неприметным лицом, практически сливался с толпой, чего допустить он никак не мог. Поэтому на лице шута находилась карнавальная маска кота. Иногда он ее снимал, но тут же надевал маску бегемота. Облики так и мелькали. Кот… бегемот… кот… бегемот…

Посольский змей дополз до трона. Трубы смолкли. Берендец - фамилии у них совершенно непроизносимы - взмахнул жезлом:

- Ваше величество, король Шнееланда, правитель Верхней марки и Убервальда, властитель Никозии, Леопольд Седьмой! - провозгласил он, - Посольская палата в лице посла короля Беренда, правителя Полана и Рута, Чуда и Пранцеванцеля…

Перечисление полного титула короля Беренда заняло минут пять. Иногда казалось, что в его титул входят названия всех городов, а также некоторых деревень покрупнее. Если бы не жребий, его только поэтому не сделали бы главой Палаты…

Послы спокойно стояли, ожидая окончания представления. Никто не переминался с ноги на ногу, не вздыхал, не говоря уж о зевках. Человек, который неуважительно относится к положенным ритуалам, никогда бы не стал послом. Такой человек даже близко не смог бы приблизиться к этой должности.

- …Гримогоста Гранцевщиде Рангцепольцентенга графа Цергелльлярского…

Если бы не жребий, этот посол НИКОГДА не стал бы главой Палаты.

- …приветствует тебя.

В переводе с посольского на человеческий вся эта речь означала "Здравствуйте".

Леопольд встал:

- Я, король Шнееланда, правитель Верхней марки и Убервальда…

Опять началось перечисление титулов сначала самого Леопольда, а затем его величества короля Горменца, короля Беренда.

- Приветствую тебя.

То есть, "И тебе здравствовать".

- Что привело тебя, глава, к моему трону?

- Ваше величество. Посол короля Фюнмарка…

Слава Богу, полные титулы тут уже не требовались.

- …Генрих ан Гульденброт, привел нас к твоему трону, чтобы здесь потребовать справедливости.

Секретарь тайного совета, Курт айн Бремен, стоявший в дальних рядах придворных и внимательно слушавший - потому что за спинами ему было ничего не видно - при этих словах почувствовал маленькие ножки мурашек, побежавших по спине. Требование справедливости означало, что совершено преступление. Преступление в отношении либо подданных Фюнмарка - дворян, понятное дело, кого будет заботить судьба простолюдинов - либо кого-то из посольского корпуса.

Кража? Но в таком случае нет необходимости собирать всю палату. Убийство? Неужели убийство?

Глава Палаты отстранился, вперед вышел невысокий, чуть толстый, как все фюнмаркцы, посол. Граф ан Гульденброт.

- Ваше величество, - начал он, - Сегодня ночью произошло ужасное преступление! Все обитатели нашего особняка на улице Горлицы убиты!

Тронный зал дружно ахнул.

- Айн Грауфогель, - обратился король к мэру столицы, - Что вам об этом известно?

Мэр вышел к трону:

- Ничего, ваше величество, - тихо произнес он.

Звучало как будто он признает свою вину, но уж Курт айн Бремен точно знал, что мэр так говорит всегда. По слухам, когда-то его пытались отравить. Мэр выжил, но отрава сожгла ему горло и громче говорить он просто не может.

- Ничего? - Леопольд побагровел, - Ничего?!! В моей столице - в ВАШЕМ городе! - убивают послов, а вы ничего об этом не знаете?!

- Это полностью моя вина, ваше величество. Если будет позволено, я готов провести полное расследование. Если будет на то ваше позволение, я готов даже согласиться с участием представителей Фюнмарка. Виновные будут найдены и казнены.

Назад Дальше