4
Пистолет не предназначен для того, чтобы им пугать. Если человек не испугался подойти ночью на улице к незнакомому человеку, то и пистолета он, скорее всего, не испугается.
Пистолет должен стрелять. Или лежать в шкафу.
Незнакомец об этом прекрасно знал, поэтому стрелять начал почти тут же. А вот сноровки в обращении с этим оружием у него явно не было. Потому что первым же выстрелом он промахнулся.
Ксавье, в которого, собственно, и промахнулись, бросил свою трость Вольфу и прыгнул сквозь облако порохового дыма на стрелявшего и выхватил у того пистолет. Попытался выхватить. Получил удар под ребра, и вдвоем со стрелявшим покатился по земле. Пистолет отлетел далеко в сторону.
Вольф выхватил шпагу и человек с ножом лишился последнего шанса. Два быстрых выпада - и он мешком опустился на землю, роняя нож и кашляя кровью.
На родине Вольфа, в Айнштайне, полицейских не было, каждый при встрече с грабителем выкручивался, как мог. Грабителей, кстати, тоже почти не было. Разве что разбойничьи шайки.
Противник Ксавье попытался что-то крикнуть, но тут же захрипел, схватившись за разбитое ударом горло.
Все произошло за какой-то десяток секунд.
Цайт наклонился и поднял нож:
- А мне никого не досталось, - без особого сожаления отметил он.
Он подошел к лежащему телу Йохана и перевернул его.
Это был не Йохан.
5
Парни столпились над телом. Нет, некоторое сходство - которое их и обмануло - было. Тоже высокий, широкоплечий, светловолосый. Но не в форме сотника, а в обычной гражданской одежде, разве что тоже черной, да и возраст убитого приближался к сорока.
Да, убитого. Рубашка под расстегнутым сюртуком была даже не красной: черной от запекшейся крови. Судя по всему, человека зарезали тем самым ножом, который держал в руках Цайт.
- Кто это? И где Йохан?
- Они приняли нас за товарищей убитого, - проговорил Ксавье, - Поэтому и напали.
- Это не отвечает на мои вопросы, - буркнул Вольф.
Ксавье опустился на колено и сноровисто обыскал зарезанного:
- Ничего, - выпрямился он, - совершенно пусто.
- Кто ходит без вещей? - Цайта начинало потихоньку трясти, в отличие от двух товарищей, ему не удалось выплеснуть напряжение в схватке и теперь оно медленно перегорало в страх.
- Тот, - Ксавье перешел к телам двух нападавших, - кому недавно вывернули карманы.
После обыска этих двоих улов оказался богаче. На пальто, снятом с заколотого Вольфом, легли несколько кошельков, двое часов, складной нож, моток черной веревки, трубка и кисет, коробок спичек, черная шелковая маска, полностью скрывавшая лицо, а сейчас скомканная и лежащая в кармане.
- А это что такое? - Ксавье повертел в руках странный предмет.
Плоская серебряная пластинка в виде геральдического щита. С одной стороны - ряд выгравированных цифр, с другой - окруженной серебряной рамкой черное эмалевое поле.
Цайт внезапно начал бледнеть. Обычно загорелый, он побелел так, что чуть не начал светиться в свете двух лун.
- Я знаю, что это такое, - прошептал он, - Это знак тайной полиции Шнееланда. И маска тоже их. Тайная полиция никогда не появляется перед людьми без маски.
6
Освещенная лунами улица, три мертвеца, один из которых - член тайной полиции, которая тебя под землей найдет и даже не станет утруждаться выкапыванием… И три курсанта, которые хотели всего лишь выпить пива.
Вольф уже начал подумывать о том, чтобы сбежать из города. Из-под земли - пустяк, ты из отцовского замка попробуй достань…
- Ерунда, - сказал Ксавье, - это не полицейские.
- Ты уверен? - мгновенно успокоился Цайт, - Думаешь, подделка?
- Может и настоящий, - Ксавье подкинул значок на ладони, - да вот только он один на двоих. Я так полагаю, из тайной полиции - тот, которого мы приняли за Йохана.
Все трое посмотрели на покойника.
- Зачем они его убили? - поинтересовался не в меру любопытный Цайт.
- Возьми да спроси. Ксавье, что теперь с трупами делать будем?
Вопрос. Дома Ксавье и не задумался бы: закопали где-нибудь в горах или… Или, если бы мертвецы оказались незнакомыми, оттащили бы отцу, чтобы вместе понять, кто это такие, откуда взялись и что теперь делать.
Дома жизнь была опасной. Да и здесь, как оказалось, неспокойной…
Скрип шагов по снегу. Ксавье поднял руку вверх:
- Тихо. Сюда идут.
Из того самого узкого переулочка, откуда тащили убитого полицейского, слышались шаги, неуверенные, как будто шагавший был серьезно ранен.
Или смертельно пьян.
- Четыре, четыре, четыре поросенка… - затянул хриплую песню качающийся от стены к стене человек.
Голос был знакомый. Очень знакомый.
- Йохан? - первым сообразил Цайт.
Человек тут же сбросил притворное опьянение и поднял голову:
- Ребята? Что вы тут делаете? И зачем вы убили этих троих?
- Тебе бы в полиции служить. Прямо как на допросе… - начал было Цайт, но договорить ему не дали.
- Йохан! Медведь ты дикий! Куда ты пропал?! Что за холера?! - наперебой завопили Вольф и обычно спокойный Ксавье, обнимая приятеля.
Йохан отстранился, опустил голову, набычась, как будто собрался бодать товарищей:
- Мне было нужно выйти. Я захотел выйти. Мне просто понадобилось выйти, - бубнил он монотонно.
Ксавье и Вольф замолчали.
- Йохан, ты в порядке?
- Мне просто надо было выйти…
- Йохан?
- Я просто захотел выйти…
- Йохан!
Бормотание прекратилось. Йохан поднял голову, взгляд его прояснился:
- Ребята, - в голосе прозвучали умоляющие нотки, - Не спрашивайте меня. Просто не спрашивайте. Я вышел, немного прогулялся, потом… - он запнулся, - потом… Потом просто сидел и смотрел на реку.
- А сюда ты зачем пришел?
- Стреляли.
- Холера, а пьяным-то зачем притворился?
Йохан пожал плечами:
- Стреляли.
Вольф огляделся. Дома смотрели на них черными окнами, нигде не мелькал огонек свечи, нигде не горел свет. Но кто знает, сколько человек сейчас смотрят на них из-за штор.
- Нужно уходить, - высказал общее мнение Ксавье.
- А с трупами что делать? Бросать просто так - неправильно. Не по-человечески это.
- Вольф, мы даже вчетвером не стащим их.
- А на карете? - вдруг спросил Цайт, все это время стоявший поодаль и озиравшийся, как волк.
- На ка… - Ксавье замолчал и быстро огляделся.
В самом деле, по улице в их сторону медленно катилась карета. Четверка черных лошадей, на облучке - кучер.
- Герба нет, - чуть прищурился Вольф, когда карета проехала мимо одного из фонарных столбов, - Остановить. Погрузить. Отвезти.
- Отвезти куда? - Цайт опять начал бледнеть.
- Ну… А кто-нибудь знает, где штаб-квартира тайной полиции?
- Конечно, знает, - не выдержал Цайт, - Это же тайная полиция! Любой мальчишка на улицах покажет, где их тайная штаб-квартира! И маски они носят совсем не для того, чтобы никто не видел их лица, а просто так, мода сейчас такая… Вольф, никто даже не знает, кто ее глава! Говорят, даже король этого не знает.
- Захотят ли они, - Йохан смотрел на приближающуюся карету, - возить неизвестно куда три трупа?
Ксавье нагнулся и поднял лежавший на земле пистолет:
- Захотят.
7
Карета подъехала. Вольф шагнул было к ней, чтобы подхватить лошадей под уздцы, но тут кучер дернул поводья.
Из тут же распахнувшейся двери выскочил мужчина в черном пальто, с цилиндром на голове. Лет сорока, или чуть старше, грубое загорелое лицо, черные волосы, по-дворянски стянутые в хвост на затылке.
- Тайная полиция! - рявкнул он, взмахнув значком, - Что здесь происходит?!
Никто не успел ничего сказать, даже подумать ничего не успел. Грохнул выстрел и человек, роняя пистолет, осел на истоптанный снег с дырой во лбу.
Бах-Бах-Бах-Бах! Ксавье разрядил пистолет в карету, молниеносно подскочив к ней и распахнув дверцу. Мгновение ничего не происходило, потом наружу выпало человеческое тело, цилиндр прокатился полукругом.
- Нам конец… - хватаясь за голову, сел на снег Цайт.
- Во-первых, - Ксавье вместе с подскочившим Вольфом перевернули тела и обыскали их, - записная книжка, - он поднял вверх упомянутый предмет, с черной кожаной обложкой, с серебряной окантовкой, - не является значком тайной полиции. Значит, сей мертвый господин нам соврал. Во-вторых, тайная полиция всегда ходит в масках. В-третьих, тайные полицейские с фюнмаркским акцентом в Шнееланде не могут существовать. И в-четвертых, раз уж он ехал именно сюда, значит, скорее всего, он один из сообщников первых двух…
- Зачем ты начал стрелять? - Цайт держался за голову, раскачиваясь из стороны в сторону, - Зачем? Зачем?
Спокойный как валун Йохан подошел к нервно переступающим лошадям и погладил их морды.
- На моей родине тот, кто задумывается над вопросом, стрелять или нет, долго не живет.
- Но здесь, чума тебе на голову, не твоя родина! Здесь тот, кто стреляет не задумываясь, оказывается на виселице!
- Дворян, - Вольф не обернулся, рассматривая шпагу убитого в карете, - не вешают.
- А меня - повесят!
- Может, - Йохан продолжал успокаивать лошадей, - узнаем, зачем они сюда ехали?
- У кого?! Этот мастер пистолетной стрельбы убил всех!
- Не всех.
Взгляды четверых обратились на сжавшегося в комочек кучера.
8
- Я не знаю! - вопил прижатый к земле кучер, - Я ничего не знаю!
На улице, где несколько минут назад застрелили несколько человек, было тихо и пустынно. Ни людей, ни карет, ни мертвых тел.
Тела были погружены в карету, которую Йохан завел в переулок неподалеку. Не ближайший, туда карета не влезала.
Тот факт, что полицейские предпочли охранять здание Брандской оперы или Мост четырех королей, не означал, что на выстрелы не появится еще кто-нибудь.
Ксавье взял в руки нож и наклонился над распростертым человеком.
- А знаешь ли ты, любезный, - вежливо поинтересовался он, - что такое "драккенский галстук"?
- Нет, - насторожился кучер.
- А я тебе расскажу. Чтобы надеть на человека драккенский галстук, - Ксавье аккуратно развязал клетчатый засаленный шарф на шее кучера, - ему разрезают горло и в получившееся отверстие вытаскивают язык, который аккуратно укладывают на рубашку.
Несколько секунд понадобилось кучеру, чтобы осознать то, что ему рассказали светским тоном, потом прибавить к рассказу нож в руках Ксавье и получить очень неприятный ответ.
- А знаешь ли ты, любезный друг, - обратился драккенский аристократ к бьющемуся в истерике кучеру, которого держали вместе уже Цайт и Вольф, - кто в Драккене носит такие галстуки?
- Ммм!!! - выпученные глаза, горевшие над зажавшей рот перчаткой Вольфа, говорили о том, что он таких подробностей драккенской моды не знает, знать не хочет, и очень боится, что его желание в расчет не примут.
- Их носят те, кто молчит, когда их спрашивают уважаемые люди. Поэтому даю тебе последний шанс рассказать все.
По знаку Ксавье Вольф отпустил рот кучера.
- Я ничего не знаю, - прохныкал тот.
- Не знаешь, так не знаешь, - дернул плечом Ксавье, - Слева направо или справа налево?
- Меня наняли! - возопил кучер, зажмурив глаза, - Наняли! Они сказали, что я должен буду забрать двух человек и одно тело, и отвезти куда скажут!
- Отлично. Молодец. А куда именно, они сказали?
Взгляд кучера не отрывался от нависшего над ним кончика ножа:
- Сказали. Улица Горлицы, особняк посольства Фюнмарк.
Связанного кучера закинули в карету, в компанию пяти мертвецов.
- У меня есть новость, - сказал Ксавье, - Две новости.
- Хорошую, - затребовал Цайт.
- Что "хорошую"?
- Давай сначала хорошую новость.
- А хороших среди них нет.
- О.
- Если верить бумагам мертвеца, то он служил именно в посольстве Фюнмарка.
Наступило молчание. Убийство посольского - практически повод для объявления войны. Не каждый человек может похвастаться тем, что именно из-за него началась война.
- И вторая, - вбил последний гвоздь в крышку гроба на четверых Ксавье, - Нам осталось всего два часа на то, чтобы решить, собираемся ли мы возвращаться в школу сотни.
Два часа. Слишком малый срок для того, чтобы осознать, что ты превратился в преступника и изгоя.
Глава 8
Бранд
Улица королевы Бригиты. Улица Новой Голубятни. Королевский дворец. Улица Горлицы
21 число месяца Рыцаря 1855 года
1
Сложнее всего договориться почему-то с ближайшим родственником. Самым злобным ненавистником твоего народа часто является тот, кто почти не отличается от тебя.
Королевство Фюнмарк никогда не относили к Белым землям. Несмотря на то, что говорили в нем на том же языке, разве что с пришепетывающим выговором. Шипящих в фюнмаркском языке хватило бы на целый клубок змей. Белоземельцев фюнмаркцы недолюбливали, почитая их дикарями и варварами, не владеющими благородным искусством мореходства. Да и откуда бы белоземельцам сим искусством овладеть, если с юга доступ к Зеленому морю перекрывает Грюнвальд, с севера же Шнееланд имеет, конечно, выход к Янтарному морю, да вот только выйти из мелкого и небольшого по размерам моря на просторы океанов шнееландцы не могли: выход перекрывал длинный полуостров, так, что для выхода оставался неширокий пролив, в самом узком месте не превышавший и полмили. Принадлежал полуостров Фюнмарку и через пролив корабли пропускались только за плату, размер которой зависел исключительно от доброй воли фюнмаркского короля. Подобную практику фюнмаркцы не считали чем-то неправильным: ведь если бы бог не хотел, чтобы добрые фюнмаркцы собирали плату с проплывающих кораблей, он бы не дал им во владения полуостров Штир. Бог в представлении фюнмаркцев был довольно непоследовательным существом: дав им Штир, он почему-то отдал плодородные долины вдоль реки Миррей шнееландцам. Со стороны бога такой поступок был явно ошибочным, со стороны же шнееландцев владение землями, позарез необходимыми Фюнмарку - просто подлым. Поэтому с завидной регулярностью войска Фюнмарка под красно-белыми знаменами пересекали Миррей, с целью исправить несправедливость. Шнееландцы же, в свою очередь, противились такому толкованию воли бога, что привело к тому, что два народа, близких друг другу, как могут быть близки двоюродные братья, считались смертельными врагами.
Последние годы - может быть даже лет десять - напряжение между двумя странами спало, и если что и было нужно для продолжения мирных отношений, то вовсе не убийство служащих посольства четырьмя курсантами.
2
- Что будем делать?
Никто из четырех не произносил этого вопроса, но он витал в воздухе.
- Нас никто не видел… - медленно проговорил Цайт.
- И? - Вольф оглянулся. Темные окна темных домов…
- Бросить карету здесь и бежать обратно в школу. Нас никто не видел, а если кто-то и видел, то лиц не рассмотрел. А если и рассмотрел, то мы всегда можем сказать, что не покидали школы. Мы спали всю ночь!
Идея была заманчивой, чего скрывать. На некоторое время все замолчали.
- Я за то, чтобы признаться, - отрезал, наконец, Вольф, - Не к лицу дворянину и мужчине прятаться от опасности. Я не хочу остаток жизни бояться, что правда всплывет наружу. Мой отец всегда говорил "Сделал ошибку - имей мужество признать это". Из-за нас может начаться война.
- А мой отец, - взмахнул рукой Цайт, - говорил "Виноват всегда тот, кто попался". Можем изобразить все так, как будто они сами поубивали друг друга. Правда, вот кучер…
Все опять замолчали. Кучер был нежелательным свидетелем, но никому не хотелось убивать невиновного.
- Можем, - предложил Ксавье, - спустить их под лед. Нет тел - нет причин обвинять Шнееланд в убийстве. А кучер… С кучером что-нибудь придумаем.
- Как будто Фюнмарку непременно нужно тело, чтобы в чем-то обвинить. Да если б этот мерзавец на глазах их же собственного посла спрыгнул с крыши собора с криком "Я хочу летать!" и то они сказали бы, что во всем виноваты шнееландцы. Мол, это они затуманили несчастному глаза и специально замостили площадь камнем, чтобы тот точно убился…
- Я предлагаю сознаться, - гнул свое Вольф.
- Сознаться кому? - взвился Цайт.
- Симону, - вдруг сказал Йохан, доселе молчавший.
Снова наступило молчание. Мысль была неожиданной.
- Почему Симону? - любопытство Цайта не знало меры. Он и на эшафоте поинтересовался бы у палача, кто ковал меч и правда ли, что отрубленная голова еще может произнести пару слов.
- Он - наш командир. Он должен знать, что произошло. Он может решить, что нам делать.
- Мой отец, - судя по голосу, Вольф уже почти согласился с Йоханом, - говорил "Признал ошибку - исправь ошибку".
Ксавье, отец которого ничего такого не говорил, а если и говорил, то такие вещи, которые за мудрость не сошли бы, промолчал. Пару секунд.
- Не думал, что здесь все будет еще сложнее, чем на родине… Я - за признание Симону.
- Какие все честные… - проворчал Цайт, - Поехали. Кто вместе с покойниками?
3
Вместе с покойниками ехали Цайт, Вольф и Ксавье. Йохан, которого кони признали за хозяина, управлял каретой. Кучер лежал в глубоком обмороке, Ксавье, сидевший на трупе того, кто пытался выдать себя за сотрудника тайной полиции, крутил в руках жетон, пытаясь его рассмотреть в редких вспышках света от фонарей.
- Что ты там выглядываешь? - не выдержал Цайт.
- Здесь надпись. Судя по всему - девиз. Только он на эстском, а я его не знаю. Цайт, ты при первой встрече что-то говорил по-эстски. Посмотришь?
- Мы же учили в школе этот язык, нет?
- За неделю я только научился опознавать, что это именно эстский. Ну, посмотри.
Цайт взял серебряно-черную пластину и поднес к глазам:
- Мелко написано… Да и я, собственно… В общем, то ли "Лечи больного пока не выздоровеет" то ли "Лечи здорового, пока не заболел"… Как-то так.
- Отдай. Знаток древнего наречия…