7
До выхода было еще больше четверти часа, но у двери уже стояли четверка их товарищей по празднику. Или по несчастью, если вспомнить, что все остальные давно имеют право выхода в город.
- Привет, Шредер.
- Привет, Вольф, - Шредер, высокий бледный юноша с ярким румянцем на щеках. Медлительный, он плохо фехтовал, несмотря на все усилия преподавателей, зато был большим знатоком паровых машин.
- Привет, Тило.
- Привет, Ксавье, - Тило был низким круглым толстячком, упругим и вертким как каучуковый мячик. Весельчак и сладкоежка, обладающий способностью передразнивать голоса других людей. Так, что и не отличишь.
- Привет, Ульрих.
- Привет, Йохан, - волосы спокойного как скала великана Ульриха были темно-рыжими. Как он иногда говорил, потому, что на его родине постоянно идут дожди и волосы ржавеют от сырости. Шутил. Наверное. С ним было сложно понять, собственным шуткам он никогда не улыбался. Говорил Ульрих с акцентом, который пока никто не мог распознать. Или не говорил об этом четырем друзьям.
- Привет, Фольк.
- Привет, Цайт, - наметанный глаз Ксавье определял в невысоком нервном юноше потомка охотников из еловых лесов Убервальда. Фольк был стрелком, из тех, которым отцы в колыбель кладут старый дедушкин мушкет, из тех, которые сбивают воробья на лету. Причем не только из ружья, но даже камнем.
Курсанты стояли у двери, разделившись на две четверки, и негромко переговаривались между собой.
Юноши чувствовали некое отчуждение со стороны товарищей по школе. Не то, чтобы их сторонились, просто после того, как старший сотник вытащил их на праздничный бал, где на четверку обратил внимание сначала Первый маршал, а потом и сам король, в глаза однокашников они стали слишком выделяться. А выделяющихся недолюбливают. Поэтому отношения других курсантов к нашей четверке было спокойное, но несколько холодное. Как к коллегам, но не как к товарищам.
Вот и сейчас, Шредер, Тило, Ульрих и Фольк обсуждают между собой, куда они пойдут, когда вырвутся, однако не хотят предложить объединить планы…
- Ребята, - тут же разрушил построения Тило, - а вы куда решили пойти?
- В веселый квартал! - хохотнул Цайт, - Не знаю, как кто, а я три месяца живой женщины не видел.
Все рассмеялись.
- Ну это потом, - не унимался Тило, - а сейчас?
- В пивную одну, на улице короля Адольфа. Там варят хороший брандиш.
- Брандиш? - при упоминании пива повернулся в сторону друзей Ульрих. Великан постоянно тосковал по выпивке и выспрашивал все товарищей, в особенности тех, кто уже получил возможность выхода, обо всех кабаках столицы, - Вы не про "Танненбаумбир"?
- Про нее.
- Так ведь она закрылась недавно. Хозяин продал все и уехал. А у нового брандиша нет и пиво жидкое.
- Холера! - выругался Вольф.
Хотя они были в "Танненбаумбире" всего два раза - при поступлении в школу и во время памятной вылазки - но пивная им приглянулась, и засесть они планировали и в ней. Жалко, если и вправду закрылась…
- А почему, не знаешь?
Ульрих прикрыл глаза:
- Дочку у хозяина убили. Задушили, прямо у задней двери.
Четверка переглянулась. Дочку они помнили, красивая была девушка…
- Давно убили? - поинтересовался Цайт.
Ульрих снова задумался:
- В ночь на двадцать первое рыцаря, кажется. Тогда, когда еще в фюнмаркском посольстве кто-то с ума сошел и своих товарищей перебил.
Четверка переглянулась…
- Йохан?!
Йохан бледнел на глазах, заливаясь смертельной белизной.
- Йохан?
- Парни, что с Йоханом?
- Не знаю, помогите!
Объединенными силами они все вместе отвели застывшего товарища к скамье и усадили на нее.
- Йохан! Йохан!
- Что с ним?
- Да не знаю я!
Ксавье хлестнул по щекам товарища. Белизну испятнали красные следы, но Йохан продолжал молчать, глядя в пространство.
- Дай я, - отодвинул Ксавье Ульрих. Все были настолько ошарашены неожиданным приступом Йохана, что даже не стали останавливать гиганта.
Пощечина, а вернее, оплеуха, сбила Йохана на пол, но привела в чувство.
- Девушка… - медленно и очень спокойно проговорил он.
- Я понял, - быстро произнес Цайт, - мы видели дочку хозяина, и она очень понравилась Йохану. А тут вы с рассказом о том, что ее задушили…
- Я же не знал, - огорчился Ульрих.
- Да ничего страшного. Сейчас он успокоится.
Вторая четверка отошла в сторону, оставив друзей у Йохана.
- Йохан, - прошипел Вольф, - что с тобой? Ты что, девушек боишься?
- Нет, - размеренно произнес Йохан, - не боюсь.
Боялся юноша совершенно другого. Девушку убили в тот момент, когда он бродил по ночным улицам, пытаясь убежать от мерзких воспоминаний. И он совершенно НЕ ПОМНИЛ, что он делал в этот момент.
8
За спинами друзей закрылись ворота школы.
- До встречи в школе. Мы будем в "Гроссфатермайстербире", если захотите - присоединяйтесь.
Вторая четверка зашагала по улице. Наши герои переглянулись. По молчаливому согласию даже в сторону "Танненбаумбира" они решили не ходить: Йохан уже не был белым, но и серый цвет лица это тоже неправильно. О причинах своего приступа Йохан молчал, как проглотивший язык. Но вот куда идти?
- Давайте, - решил Ксавье, - для начала просто пройдемся по улице. Смотрите, какая погода.
На улицах Бранда действительно было хорошо. Весна наступила уже две недели как, но Госпожа Зима еще даже не думала возвращаться в свои владения на далеком севере. Ярко светило солнце, на чистом, как будто умытом, голубом небе, сверкающий снег резал глаза, так, что отчаянно хотелось чихнуть, мороз щипал за уши, но под крышами уже появились первые сосульки: Госпожа Зима повесила свои серьги.
- А-апчхи! - чихнул Цайт, - Смотрите-ка!
На улице стояла небольшая будка: чуть выше человеческого роста, полукруглая крыша, стеклянное окошко на уровне живота, над ним - небольшой медный штурвал, с блестящими рукоятями.
- Что это… - в голове Вольфа щелкнуло и он вспомнил гравюру из учебника.
Брумосский автомат для продажи газет. Надо же, они и в Шнееланде появились.
Курсанты окружили механизм. Видимо, преподаватели все же сумели привить им любовь к механике, потому что всем четверым на самом деле было интересно, как работает хитрая штуковина.
- Made in Brumos, - щелкнул Цайт по маленькой овальной табличке на боку автомата, - А говорят, что Шнееланд - бедная страна. Брумосцы за свои механизмы такие пошлины ломят, что проще…
Цайт замолчал. Осмотрел автомат. Встряхнул головой:
- Давайте попробуем.
Даже Йохан ожил. Он заинтересованно покрутил штурвал, выбирая название газеты, пока стрелка на нем не указала на "Унзерцайт", официальную газету столицы, курировавшуюся мэром айн Грауфогелем.
- Давайте.
Цайт опустил в прорезь монетку, послушал, как она, звякая и щелкая, погружается в утробу механизма. Затем дернул рычаг на боку автомата.
Зажужжало, оконце приоткрылось и в выдвинувшийся лоток скользнула свернутая в рулон газета.
- Ну что, - развернул остро пахнущие краской листы Ксавье, - почитаем, что произошло в городе.
- Дай нам тоже, - возмутились Вольф с Цайтом.
После непродолжительного спора газета была поделена по листам.
- Ограблен банк "Бегумиум", - Ксавье досталась первая страница, - Сейфы банка, почитавшиеся неприступными, были разрезаны неизвестным образом…
Цайт сунул свою страницу Вольфу и принялся читать заметку через плечо Ксавье. Что ж это там за "неизвестный способ"?
Вольф просмотрел страницу коротких новостей мира, страны и города. Восстания аборигенов в брумосских колониях, очередная любовница ренчского короля, наводнение в Рессе… О! Интересно.
- Как стало известно нашему корреспонденту, - прочитал он рубрику "Новости столицы", - пятнадцатого Мастера в Бранд прибывает Рауль Римус. Знаменитый сыщик…
- Дай! - обычно спокойный - особенно сегодня - Йохан вырвал страницу из рук Вольфа.
8
В библиотеке школы Черной Сотни были не только учебники, в ней также был обширный выбор беллетристики, так что курсанты, особенно новички, не имеющие других развлечений, рано или поздно приохочивались к чтению. Не обошло это увлечение и четверку.
Вольф читал приключенческие книги. Джунгли Траснморании, скалы Ратайских гор, самумы жарких пустынь, снежные бураны Стеклянных островов, ураганы над океаном…
На полке Ксавье лежали толстые тома "Биографий". Ему было интересно узнавать что-то новое о жизни, казалось бы, давно знакомых исторических лиц. Поэт Майкл Бэр, хрупкий юноша, смотрящий с гравюр, автор нежных романтичных стихов, над котороми до сих пор тайком плачут юные девицы, убитый ревнивым мужем в 1799-ом, в возрасте 25 лет… И он же: участник войны в Северном Ренче, умелый всадник, фехтовальщик и стрелок, отчаянный дуэлянт, которому прочили смерть на поединке.
Увлечение Цайта стала фантастика. В особенности ему полюбился ренчец Вернон Руж, автор романов с невозможными изобретениями. Сейчас Цайт читал роман "Сквозь тысячу островов", о миллионере, построившем огромный стальной корабль, напичканный самыми удивительными новинками науки и техники, и путешествующем на нем по океану.
Кумиром же Йохана был Рауль Римус. Истории о преступлениях, раскрытых этим гениальным сыщиком, спокойный юноша буквально упивался. В отличие от героев книг Вольфа существующий в действительности и, в отличие от героев книг Ксавье, еще живой Римус путешествовал по миру, с легкостью раскрывая самые запутанные дела. Вспомнить хотя бы случай с изумрудными четками генерала Блейка, исчезновение дочери Конрада айн Вестербаума или убийство ресского кардинала.
9
- "…прибывает в Бранд на полуденном поезде…"
Йохан поднял глаза от газеты. Он молчал, но его взгляд говорил обо всем сразу.
Ксавье щелкнул крышкой часов:
- Половина одиннадцатого часа. Я так понимаю, мы едем на вокзал?
10
Брандский железнодорожный вокзал был огромен и подавляющ. Стены из темно-красного кирпича над которыми виднелась стеклянная крыша над перронами, закопченная изнутри, высокие двери из резного дуба, с начищенными до блеска латунными ручками. У дверей стоял полицейский в серой форме, может быть, даже тот самый, с которым в свое время сцепился Вольф, который еще не был Вольфом.
Юноша в черной форменной шинели, шагавший вместе со своими тремя друзьями, провел рукой по пустому поясу. Без шпаги он чувствовал себя как голый.
Опять Ксавье повезло: у него есть трость-шпага. Для пущей честности, стоит отметить, что Ксавье исполнил свое давнее обещание о отвел Вольфа к магазину, торгующему такими же тростями со скрытыми клинками. И Вольф бы обязательно купил себе одну, например, ту, сразу бросившуюся в глаза, с набалдашником в виде стальной головы лошади. Купил бы… Нет, дело не в деньгах: магазин принадлежал айн Кригу. АЙН Кригу. Дворянину.
Дворянин НЕ ДОЛЖЕН быть торговцем. Узнав о фамилии владельца, Вольф скомкано попрощался и, под недоуменным взглядом Ксавье, вышел, почти выбежал из магазина. Настроение было испорчено.
Вольф взглянул на лицо Йохана, горевшее предвкушением встречи со своим кумиром, и кривовато улыбнулся. Все-таки, трудно быть недовольным при виде такого восхищенного человека.
Из-за вокзала слышалось тяжелое пыхтение подошедшего поезда. На ступеньках вокзального крыльца сидел закутанный в лохмотья нищий.
- Верните мне мои сны, - бормотал он, - верните мне мои сны я потерял свои сны верните мне сны я потерял сны потерянные сны…
Над ним стоял юноша с обнаженной головой. У его ног лежала шляпа, а в руках пела скрипка, выводя, казалось бы, одну и ту же мелодию но с бесконечными вариациями.
Ксавье прислушался:
- "Хидгер", рондо Максимилиана айн Ангсткапа, - поднял он бровь, - был такой композитор пару десятков лет назад. Я думал, его уже забыли…
- Это из легенды? - спросил Вольф, вспомнивший одну из тех историй, которые ему рассказывал долгими зимними вечерами отец, еще в детстве… Ох, отец…
- Да, о неумирающем вечном страннике…
- Смотрите! - Йохан схватил их за рукава.
От выхода для первого класса к сипящему паровику вместе с двумя полицейскими шагал человек. Лет сорока, среднего роста, сутулый, в плоской широкополой шляпе, из под которой виднелись короткие седые баки, в накидке, из-под которой виднелся костюм необычной клетчатой расцветки: светло-коричневая ткань, на которой перекрещивались черно-желтые линии.
- Римус!!! - закричали несколько человек, отделившихся от стоявшей толпы. Судя по гулу, остальные тоже узнали знаменитого сыщика, просто были более терпеливыми. Или более воспитанными.
Полицейскими парой взмахов дубинок отогнали нетерпеливых, сыщик широко улыбнулся, помахал рукой и, еще больше ссутулившись, зашагал к паровику.
В глазах Йохана, которыми он провожал паровик, светилось счастье.
- А чего это он такой в клетку? - немного неприязненно спросил Цайт. Сыщик ему не понравился, особенно улыбка.
- Рауль Римус, - пояснил Йохан, четко, как будто отвечал урок, - родом с пустошей Северного Брумоса. У питландцев, жителей тех краев до сих пор сохраняется обычай красить одежду в цвета своего клана. И именно в клетку.
- Он седой? - Цайту почему-то захотелось уязвить сыщика, хоть чем-нибудь.
- Нет, - Йохан улыбнулся, веселой живой улыбкой, уже ничем не напоминая белого застывшего не реагирующего ни на что мертвеца, - Седые у него только виски.
- А остальные волосы?
- А остальных нет. Он лысый.
- Лысый… - удовлетворенно кивнул Цайт.
- Йохан, ты все знаешь про Римуса, - вмешался Ксавье, - Тогда ответь, если знаешь, конечно: почему он носит разные перчатки?
Действительно, на одной руке сыщика была надета теплая меховая перчатка, на другой же - тонкая лайковая, блестевшая новенькой черной кожей.
- Это протез, - ответил немного помрачневший Йохан, - У Рауля Римуса нет кисти одной руки, вместо нее - механический протез…
Он тут же улыбнулся снова:
- Ребята, я видел Рауля Римуса! В Бранд приехал Рауль Римус!
- Ну, - улыбнулся Ксавье, - теперь грабители банка обречены.
Улыбка исчезла с его лица, юноша резко оглянулся.
- Что? - не понял Вольф.
- Нет… Ничего.
У Ксавье почему-то появилось четкое ощущение, что за ним следят. За ними.
Юноша-скрипач на вокзальном крыльце, посмотрел вслед полицейскому, тащившего нищего сумасшедшего, закончил рондо и заиграл другую мелодию. Совсем другую. Злую.
Глава 2
Бранд
Улица Черного Якоба. Игорный дом "Ротштейн"
15 число месяца Мастера 1855 года
1
Высокое здание, построенное в модном полвека назад цопфстиле, охватывало полукругом двор за ажурным забором, выкованном в виде плетеных виноградных лоз. Стены здания были покрыты прихотливой резьбой, прямо-таки усыпаны многочисленными медальонами, картушами, завитками улиточных раковин, из-за чего казалось, что дворец не был построен, а просто вырос из земли, настолько в нем отсутствовала уже привычная рациональность и четкость форм. Окна прорезаны в виде вытянутых по вертикали овалов, крыша сверкает необычной черепицей в виде ярко-желтой рыбьей чешуи, а на ажурных карнизах сидят, стоят и лежат статуи тоненьких девушек.
Над дверями, желтевшими лакированной древесиной, изогнулась аркой надпись из густо-черных букв "Ротштейн". Полукруг крыльца кажется застывшим на мгновение потоком, изливавшимся из дверного проема.
- Что это? - Вольфа это сооружение немного нервировало. Он редко бывал в больших городах, фактически сегодняшняя прогулка была третьей.
- Это, - Ксавье, гораздо более спокойный, даже немного веселый, указал рукой в перчатке на здание, - игорный дом "Ротштейн".
- Здесь играют в карты? - заинтересовался Цайт.
- Здесь играют во все. Карты, кости, колесо Феррана.
Знаменитый ресский ученый, Клермон Ферран, однажды, для своей работы по созданию теории случайностей и случайного выбора, создал вращающийся на вертикальном стержне диск с 36 пронумерованными углублениями по краям. Колесо вращалось в чаше с высокими бортиками, так, чтобы небольшой стальной шарик, брошенный на вращающийся диск, после остановки колеса оказался в одном из углублений. Исследование было проведено и написано, и, видимо, описание колеса попало на глаза какому-то умному человеку, который быстро понял, как можно зарабатывать на этом деньги, принимая ставки на то, в какой именно ячейке окажется шарик после остановки колеса. Господин Ферран в своей работе писал, что, в отличие от подброшенной монеты и броска костей, вращающееся колесо дает стопроцентную уверенность в том, что выбор окажется абсолютно случайным и независящим от воли человека. Ученый был то ли слишком хорошего мнения о людях, то ли слишком плохого - об их умственных способностях.
- Мы туда пойдем? - Вольфа начало давить ощущение, что огромный дворец смотрит на него черными глазами окон. Идти по двору, под пристальным взглядом дома, ему уже не хотелось, несмотря на то, что Ксавье обещал, что приведет их туда, где будет выпивка, развлечения и горячие девушки, принимающие звонкую монету в качестве оплаты.
- Пойдем, - кивнул Ксавье, - Но не туда. "Ротштейн" состоит из трех частей: для аристократов, для простолюдинов и для таких как мы. Дворяне, офицеры, богатые купцы, промышленники средней руки… Нам нужно вон туда.