- Вас, - по черному лицу Симона нельзя было понять, недоволен он или нет, - нельзя даже ненадолго оставлять без присмотра. То ввяжетесь… в разные авантюры, то обращаете на себя внимание короля… Идем.
7
В небольшой проходной комнате, обитой травяно-зелеными обоями, сотник оставил курсантов, приказав ждать и не уходить.
- Называется, сходили постоять, посмотреть… - Цайт плюхнулся на низкий диванчик. Остальные промолчали. Йохан вообще был неразговорчив, а в ушах Вольфа до сих пор звучали слова Первого маршала "Я запомню тебя. Я запомню вас всех".
- Ксавье, что скажешь? - не унимался Цайт.
Тот молча пожал плечами.
- Можно подумать, тебе каждый день приходится общаться с королями.
Ксавье посмотрел на Цайта:
- Раньше, - спокойно сказал он, - приходилось.
Цайт замолчал. Тут мимо пробежал слуга с бокалами. Цайт ухватил один из них - тот же золотистый зект - и собрался было выпить.
- Не надо, - вдруг сказал Йохан.
Цайт замер:
- Что не надо?
- Не пей. Когда ты выпил в прошлый раз, к нам подошел король.
- Король уже подошел, - Цайт медленно выпил бокал до дна.
Раскрылась дверь и в комнату вошла та маленькая женщина в красном платье, которая танцевала с маршалом.
- Добрый вечер, молодые люди, - произнесла она.
- Добрый вечер… - хором произнесли курсанты.
- …ваше величество, - добавил Ксавье.
"Королева??"
Королева, в сопровождение нескольких дам, подошла к Вольфу.
- Вы наверняка слышали мерзкие истории о моем муже и Первом маршале, - сказал она, - Я хотела бы, чтобы вы знали - это неправда. Первый маршал - настоящий мужчина и воин. Не слушайте сплетен.
- Да, ваше величество, - Вольф изо всех сил старался смотреть в глаза королевы. Не ниже.
Королева быстро провела ему по щеке, оглядела остальных курсантов, улыбнулась Цайту и вышла. Но ее синие глаза остались в памяти Вольфа…
8
Этой ночью, в праздник Пива и Мяса, четверым друзьям спалось очень плохо. Нет, им не мешали песни гуляющих горожан. Им мешали воспоминания о королевском бале. Им мешали сны.
Ксавье во сне летел безлунной ночью над спящим городом, и его черные крылья хлопали на ветру.
Цайту снилось, что он попал внутрь огромного механизма, полного шестеренок с острыми зубьями. Они вращались, угрожая разорвать его на части.
Даже непробиваемо-спокойному Йохану привиделось, что он стоит на городской площади на высоком помосте и смотрит на беснующуюся толпу. Сквозь прорези кожаного капюшона. В руках - топор, а на плахе - связанная женщина.
И только Вольфу снилась королева. Она гладила его по щеке, и юноша был счастлив.
Конец первой части.
Часть вторая "Маски изменены"
Нет ничего тише крика и туманней очевидности
Отец Герман
Глава 1
Бранд
Подземное хранилище банка "Бегумиум". Улица Серых Крыс. Брандский вокзал
15 число месяца Мастера 1855 года
1
Противостояние производителей сейфов и грабителей во многом напоминает борьбу меча и щита. На каждый острый меч найдется непробиваемый щит и на каждый щит найдется свой меч.
Когда первые банкиры поняли, что хранить деньги в сундуках становится небезопасно - любой получивший доступ в помещение с денежными сундуками мог стать намного богаче, а банкир - намного беднее - они поступили вполне логично: начали навешивать замки. Воры начали срывать замки ломами. Замки стали внутренними. Воры принялись распиливать стенки. Стены сменили дерево на железо, а заодно сундуки встали на попа и превратились в сейфы. Обломав, в переносном смысле, зубы о металлические ящики, воры опять взялись за замки. Те становились все сложнее и сложнее, пока не были изобретены отмычки и разрушение замков с помощью засыпанного в замочную скважину пороха. На смену сувальдным замкам пришли шифровые, не имеющие ключей и не имеющие отверстий. Воры изобрели специальный прибор "длинное ухо" для прослушивания стенок сейфа: при вращении циферблата замок издавал еле слышный стук в случае, когда набиралась верная цифра комбинации. Потом медики украли идею, придумали ей какое-то хитрое научное название и теперь используют для прослушивания пациентов. Но воры не обиделись. Тем более, что шифровые замки уже были доработаны и теперь в сейфы встраивались замки конструкции брумосского изобретателя Валентайна, для которых "длинное ухо" было бесполезным. Штифты в них щелкали абсолютно одинаково, как для правильной комбинации, так и для любой другой.
Пока в этой битве выигрывали сейфы. Но уже нашелся тот, кто склонит чашу весов в пользу борцов за звонкие монеты.
"Бегумиум", один из шнееландских Банков - отделения в Грюнвальде, Зоннентале и Ланбургском епископстве - разумеется, держал свои средства исключительно в новейших сейфах с валентайновскими замками. Стальные дверцы сейфов двумя ровными рядами тянулись вдоль стен узкого темного коридора и за каждой из них прятались богатства… Или не прятались. Кто мог сказать, за какой из дверей лежали мешки с деньгами, а за какой - только толстый слой пыли? Ясновидящий? Обладающий даром видеть сквозь стены? Или…
Темный зал банка. Высокие окна, затянутые паутиной решеток и запертые железными ставнями. По мраморному полу бесшумно ступает человек, несущий в руке керосиновую лампу.
Мягкие туфли с войлочной подошвой, на поясе - дубинка с острыми шипами, чуть поблескивающими опасной сталью, и пистолет, шестизарядный "Лам". Охранник.
Он регулярно проходит по помещениям банка, чтобы проследить, не забрался ли вор. В шести контрольных точках установлены механические часы, каждый раз, проходя мимо них, охранник нажимает на круглую кнопку-грибок. Раздается щелчок, игла пробивает на протягиваемой внутри бумажной ленте время прохода. Не дай бог, он забудет или уснет… Должность спокойная и денежная и кандидатов на нее ой как много.
Прямая как штык спина, суровой обветренное лицо, глубокий шрам на щеке ясно говорят о том, что в прошлом охранник прошел военную службу. Небольшая хромота и легкий скрип протеза - о том, почему он оставил службу.
Охранник подошел к очередным контрольным часам, в конце зала, рядом с мраморными статуями. Лампа покачивается на зажатом в руке кольце, тени, отбрасываемые статуями, хаотично движутся, создавая впечатление, что они оживают, оживают…
Одна из теней, самая темная, самая черная, отделилась от стены и бесшумно скользнула к охраннику.
Щелкнул механизм часов.
Холодная нечеловечески сильная рука прижала к лицу охранника черную тряпицу, отвратительно пахнущую сладким запашком. Бывший военный забился, пытаясь вырваться из удушающего захвата, пытаясь вдохнуть воздуха, пусть затхлого, но такого необходимого, но вместо этого в легкие попадала только оглушающая отрава…
Нападавший опустил обмякшее тело на пол и спрятал смоченную эфиром тряпицу. Затем оттащил охранника за конторку. Теперь тот очнется нескоро и надежно связанным.
Помех больше нет.
Бесшумно ступая по полу в легких туфлях на каучуковой подошве, человек прошел мимо стальной двери, закрывавшей спуск в подземный коридор. Ставить валентановский замок на дверь владельцы "Бегумиума" не стали, обошлись обычным шифровым, который можно легко открыть, используя соответствующие инструменты.
Вот только такие инструменты очень неудобно носить при себе. Особенно когда половину ночи проводишь, согнувшись в три погибели в неприметном уголке зала. Какой отсюда следует вывод? Носить их с собой не нужно.
Человек бесшумно двигался по коридорам, в черной просторной одежде похожий на призрак Замка-На-Скале из знаменитого романа Анны Холборн. Разве что вместо белой безликой маски на нем были одеты выпуклые очки-консервы с двумя козырьками над каждым из окуляров.
Еще одна дверь. Тоже стальная, но с обычным замком. Здесь хранятся те вещи, которые оставляют банку на хранение люди, достаточно богатые, чтобы оплатить это, но недостаточно обеспеченные, чтобы купить собственный сейф. Дамочки оставляют свои драгоценности, купцы - бухгалтерские документы… Взломщики - свои инструменты.
Человек в черном достал из внутреннего кармана набор отмычек, и через минуту замок щелкнул, пропуская незваного гостя внутрь. "Гость" прошел мимо рядов ячеек за стальными дверцами с выгравированными номерами. Дверцы украшала легкая резьба растительного узора. Человек остановился у одной из них, с номером "138" и небольшой замочной скважиной. Можно, конечно, и ее вскрыть отмычкой. Но зачем? Если есть ключ.
Только вчера он, под видом богатого заводчика из Убервальда, сдал на хранение огромный сундук. В котором и лежало все, что нужно для успешного открывания дверей. Любых. Против новинки, которая притаилась внутри сундука, не устоит ни один сейф.
2
Несколько легких поворотов циферблата… Тонкие, чуть слышные щелчки, уловленные с помощью чуткого приспособления…
Замок на двери в подземное хранилище щелкнул и открылся.
Взломщик убрал трубу "длинного уха", открыл дверь и зашагал вниз по каменным ступеням. Левая рука сжимала рукоять толстого сосуда, от которого отходили шланги, в правой покачивалась трофейная лампа.
Спуск завершился, поворот налево… Вот и оно.
Коридор банковских сейфов. Первый, третий, пятый…
Одиннадцатый.
Тяжело опустился на пол баллон, ладонь левой руки с тяжелым стуком похлопала по дверце сейфа. Надежная штука, валентайновский замок, нет никаких шансов открыть.
Легкая улыбка. Не было.
Человек опустился козырьки, оказавшиеся крышками из черного стекла, закрыв окуляры очков. Теперь он почти ничего не видел, кроме ставшего тусклым и темно-красным огонька лампы.
Скрип поворачиваемого вентиля, тихое бульканье, короткое шипение… Вспышка и гудение яркого даже через темные стекла огня.
Человек подкрутил вентиль на изогнутой трубке, из которого вырывался пучок бело-голубого пламени, и поднес огненный клинок к дверце сейфа.
Металл мгновенно налился краснотой, тут же выцветшей в темную, а затем в ярчайшую желтизну, и потек вниз тяжелыми вишневыми каплями.
3
Когда в 1848-ом химик Фридрих Эшерсхейм прокалил негашеную известь с коксованным каменным углем, он не знал, что его открытие приведет в конечном итоге к тому, что шнееландский банк лишится значительной части своих денег. Ученые редко задумываются над такими вещами, как последствия своих интеллектуальных изысканий.
Полученное им вещество грязно-серого цвета обрело труднопроизносимое имя эшерсхеймит и, будучи опущенное в воду, начинало бурлить и пузыриться, выделяя неизвестный газ с неприятным острым запахом. Впрочем, газ скоро был опознан как известный еще с 1821-ого ацетилен, который теперь можно было получать легко и просто, был бы под рукой эшерсхеймит и вода. Оставшийся для истории безымянным ученик химика сумел сконструировать горелку особой конструкции, которая, сжигая ацетилен, давала пламя высочайшей температуры. Настолько высокой, что под воздействием этого пламени сталь плавилась и текла.
Для ученика все закончилось заметкой в газете о некоем курьезном изобретении, а вот для самой горелки все только начиналось. Заметка попалась в руки человеку, который сумел выделить в ней ключевые слова. "Резать сталь".
4
Кольцо расплавленного металла замкнулось вокруг замка. Подцепленный коротким ломиком вырезанный кусок сейфа со звоном упал на пол, рассыпая искры. Левая рука ухватилась за дымящийся край двери и потянула ее на себя.
Взломщик взмахнул другой рукой, разгоняя дым.
В раскрывшемся сейфе перед его глазами появились плотно упакованные кожаные мешки, слегка попятнанные каплями расплавленного металла. Он развязал завязки одного из мешков и достал несколько новеньких, блестящих даже под тусклым светом керосиновой лампы, серебряных монет.
Проникший в самый надежный сейф мира сдвинул очки-консервы на лоб.
Серебряный блеск свежеотчеканенной монеты. С одной стороны - поросячий лик короля Леопольда, с другой - шагающий на четырех лапах медведь.
Шнееландские талеры.
- Однако… - тихо прошептал взломщик.
Информатор - для того, чтобы знать, что находится в сейфе, необязательно видеть сквозь стены - уверял, что сегодня днем в банк поступит партия денег от Зеебурга, рыцарства Озерного Замка. Конечно, талеры Зеебурга - это талеры Зеебурга, низкопробное серебро с большой примесью меди. Но сорок тысяч - это сорок тысяч. Зеебургские талеры менялись на шнееландские, как один к двум. Двадцать тысяч - неплохой куш за одну ночь работы. Но теперь…
Либо айн Зеебург балуется фальшивомонетничеством, но тогда деньги никогда не попали бы в "Бегумиум", банк, который наполовину принадлежит айн Грауфогелю, мэру столицы, либо…
Либо это означало очень-очень-очень плохую вещь.
5
Четырех курсантов школы Черной сотни, известных под именами Вольф, Ксавье, Йохан и Цайт, нимало не беспокоили проблемы денежной массы королевства, сложности работы банкира и последние достижения воровской науки. У них был гораздо более серьезный повод для размышлений.
Сегодня они впервые выйдут из школы в город. Официально.
И пусть сегодня нет ни одного большого праздника. День Пива и Мяса давно прошел, Встреча Весны тоже отмечалась песнями и кружками свежесваренного майстер-биром две недели назад, а до Дня Матери еще больше недели, не говоря уж о Новом Годе… Пусть. Для курсантов сегодняшний день - праздник.
Не для всех, конечно, но вовсе не потому, что кто-то остается в школе, смотреть грустными глазами сквозь оконную решетку на веселящихся товарищей. Просто курсанты поступали в школу неравномерно и большая часть из сотоварищей уже встретила праздник Первого Дня В Городе После Двух Месяцев Взаперти.
6
Вольф повернулся вокруг своей оси, пытаясь рассмотреть самого себя со стороны. Сейчас бы ему очень пригодились глаза морского краба, которые выдвигаются на стебельках…
Или зеркало.
Юноша еще раз осмотрел себя и хмыкнул. Все-таки их слишком сильно пичкают естественными науками, если первое, что пришло ему в голову: не зеркало, а выдвижные глаза. Интересно, в этой науке есть какой-нибудь смысл? Пригодятся ли им когда-нибудь знания о повадках белых медведей, признаки того, что река заражена спиралями, конструкции паровых машин или методика выпаривания настоя ангельской травы?
Он крутанулся еще раз и посмотрел на своих товарищей. Ксавье, сидевший на кровати, выглядел так, как будто его выгладили вместе с костюмом. Вольф уже тихо начал подозревать, что их аристократ-товарищ обладает особой магией, которая заставляет надетую на него одежду тут же разглаживаться и подтягиваться по фигуре. Вольф вздохнул. Он бы тоже не отказался от такой магии. А еще от волос, которые можно отрастить на достойную дворянина длину. Он несколько раз пытался, но его жесткие волосы вместо того, чтобы аристократично спадать на плечи, крестьянски топорщились во все стороны, как прутья в вороньем гнезде.
Йохан, в расстегнутом мундире лежавший на своей кровати, читал тонкую книжку, явно не учебник, скорее, что-то из развлекательной литературы. Вот его одежда, судя по всему, обладала собственной магией или собственным взглядом на свое состояние. Любая одежда на Йохане - и форма в том числе - даже надетая сразу после глажки, начинала выглядеть так, как будто он в ней спал.
- А где Цайт? - спросил Вольф.
- Моет голову, - хмыкнул Ксавье.
Вольф улыбнулся, даже Йохан блеснул глазами в скрытой усмешке. Страсть их товарища к мытью волос им была прекрасно известна. Раз в несколько дней он запирался в моечной комнате с огромным флаконом жидкого мыла, резко пахнущего, но дающего обильную пену, покрывавшую юношу с ног до головы. Секрета, где он взял такое мыло, Цайт не раскрывал, хотя Вольф иногда подкатывал к нему с этим вопросом. Волосы Цайта после использования секретного мыла становились яркими, блестящими и горели настоящим золотом.
- Вы уже готовы? - помянутый Цайт влетел в комнату так, как будто ждал под дверью, пока про него вспомнят. Голый торс, с темной, как у всех южан, кожей, в одной руке - флакон с мылом, в другой - полотенце. Высохшие волосы уже стянуты в золотой хвост. Вольф тихо вздохнул.
- Готовы? - бутыль полетела в одну сторону, полотенце - в другую, - Готовы? Нет? Нет?
Цайт запрыгал на одной ноге, натягивая сапоги.
- Давно готовы, только тебя ждем. Торопиться некуда.
Двери из школы открывались ровно в десять часов утра.