10
Нагель уже давно пришел в себя и теперь ерзал, пытаясь освободиться от пут или хотя бы встать на ноги. Проклятый мальчишка! Как будто всю жизнь палачом работал!
Послышались легкие почти бесшумные шаги.
Перевернувшийся на бок Нагель замер, рассматривая трещины на штукатурке. Шаги остановились у него за спиной.
Громила тихо оглянулся:
- А, это вы, - облегченно выдохнул он, - Повезло мне… Развяжите, а то пацан скоро вернется.
Подошедший нагнулся над связанным.
- Чт…ахрррр…
11
Йохан, размахивая шпагой, вылетел из переулка, затормозил каблуками уже на середине улицы и, пугая прохожих, бросился к двери подъезда, где он оставил связанного Нагеля.
Нагель оставался там. По-прежнему связанный.
Выпученные глаза, прикушенный язык…
Черный плетеный шнурок, глубоко врезавшийся в горло.
Громила еще что-то хрипел, но когда Йохан метнулся к нему, то уже затих.
12
Темно-вишневая капля крови побежала вниз по пальцу. Цайт бездумно проводил ее взглядом.
Он укололся о дротик рыжего верзилы. И судя по всему, а особенно по черной маслянистой смазке наконечника, дротик отравлен.
"Интересно… - задумался Цайт, - Сколько мне осталось жить?"
"Долго, - ответил он сам себе, - потому что тебя, то есть одноглазого, собирались похитить, а не убить… Если это и яд… то это не яд…"
Мысли начали путаться, как после бутылки крепкого шнапса. Рука повисла безжизненной плетью. Ноги медленно становились ватными, в глазах все плыло.
"Доктор Лепс… - выдал последнюю мысль останавливающийся мозг, - Он хи… химик… Он… поможет…"
Цайт вывалился из подъезда и обвел взглядом улицу. Череп с рыжим подручным уже давно скрылись, зато появился тот, кто мог бы помочь. Наверное.
Полицейский в серой форме был до крайности озадачен, когда к нему подошел и упал на руки лохматый юноша в кожаном костюме, выглядевший как пьяный, но выпивкой не пахнущий.
- Улица Серых крыс… - прошептал юноша и отклеил от лица правый бакенбард, - Срочно… Меня отравили… Доктора…
13
И снова королевский кабинет. Правда, другой: в тот, где Вольфа угощали картофелем по-айнштайнски, все желающие не поместились бы.
За столом - так же девственном чистым от бумаг - восседал розовой глыбой король Леопольд - помимо него в кабинете сидели и стояли сыщик Римус, королевский шут, огромный отец Райн, ближайший помощник убитого гаттонбергского епископа, тощий, постоянно кашляющий отец Заубер, столичный мэр айн Грауфогель, два полицейских и за спинами всех этих людей скромно прятались Вольф и толстенький священник.
- Итак, прошел всего день, - голос короля без труда покрыл и так негромкий шум в кабинете, - Или целый день. Как посмотреть. Господин Римус, когда вы сможете назвать имя убийцы.
Сыщик лениво стянул перчатку с левой руки и внимательно осмотрел поблескивающие сталью пальцы механической руки.
- Сейчас, - спокойно заявил он, - Я уже знаю, кто убийца.
- Я протестую! - вскочил отец Райн, - Нам не было сказано…
- Еще бы вы не протестовали, святой отец. Ведь убийца - вы.
- ЧТО??!!!
Кулак священника полетел вперед. И ударился о стальную руку сыщика. Механические пальцы схватили кулак побелевшего отца Райна и начали медленно сжиматься. Казалось еще немного и раздастся хруст ломающихся костей.
- Довольно, - тихо произнес айн Грауфогель.
Хватка железной руки ослабла и священник плюхнулся на стул, растирая пострадавшую конечность.
- Господин Римус, - продолжил мэр, - у вас есть доказательства ваших слов? Или я буду вынужден задержать вас по обвинению в клевете.
- Рауль Римус ВСЕГДА отвечает за свои слова. Тем более доказательства видны любому, кто имеет глаза.
Сыщик положил ногу на ногу:
- Точно такой же случай был описан еще полвека назад в "Необычных историях недоверчивого человека". Вы жалкий плагиатор, отец Райн, вы даже не смогли придумать свой собственный план убийства.
Обвиненный священник блеснул глазами исподлобья, но промолчал.
- Точно такой же случай, - продолжил Римус, - Из комнаты с открытым окном исчезает человек, худенький сухой старик, впоследствии найденный, пусть не задушенным, а повешенным, в совершенно другом месте. И при этом в момент исчезновения под окном раздается громкий звук, в тот раз - выстрел, в этот - петарды, а этажом выше находится удивительно сильный человек.
- Дело Уоррена Уинда 1803 года? - спокойно спросил мэр.
- Совершенно верно, - кивнул сыщик.
- Вы, - медленно заговорил отец Райн, - хотите сказать, что я бросил из окна петарды, дождался, пока епископ выглянет из окна, чтобы узнать причину шума, после чего набросил ему на шею петлю… Кстати, где я ее взял?
- Связали из поясов, - любезно пояснил сыщик.
- Набрасываю петлю, связанную из поясов, после чего поднимаю его вверх, и перетаскивая в спальню. Так?
- Совершенно верно.
- Ваши слова можно считать признанием, отец Райн? - осведомился айн Грауфогель, спокойный, как мертвец на похоронах.
- Господин сыщик, - священник криво улыбнулся - не учел одну маленькую деталь. Решетку на окне.
- Там нет никакой решетки, - широко улыбнулся сыщик.
- СЕЙЧАС нет, - улыбнулся ему в ответ отец Райн, - Я приказал ее убрать сегодня утром. Она меня раздражала.
Глава 8
Бранд Королевский дворец
16 число месяца Мастера 1855 года
1
Все в кабинете замерли. Неужели? Неужели они присутствуют при том моменте, когда великий сыщик совершил ошибку. Отец Райн торжествующе улыбался.
Римус не повел и бровью. Он улыбался в ответ и довольное выражение лица у священника слегка поблекла.
- Решетка? - переспросил сыщик, - Я видел следы от нее. Если не ошибаюсь, это железные ставни в виде узорной решетки, которые могли раскрываться точно так же, как и створки окна. Только внутрь, а не наружу.
- И что? - священник уже не улыбался. Все следили за разговором.
- И что? - повторил отец Райн. Он откинулся на спинку стула и улыбался, даже на неискушенный взгляд Вольфа, весьма принужденно, - Вы хотите сказать, что я спустился на веревке с третьего этажа, как гигантский паук на паутине, раскрыл решетку, накинул петлю на горло епископа, который не обратил на то, что происходит у него за спиной, никакого внимания, после чего я поднялся обратно по веревке, в этот раз на манер обезьяны, а затем вытащил уже мертвое тело наружу?! Вы ЭТО хотите сказать?!
Сыщик улыбался по-прежнему широко:
- Это? Разумеется, нет. В такую глупость можно поверить, но ее крайне трудно осуществить. Кто-то мог вас заметить. Нет, разумеется, вы этого не делали…
Сухое покашливание заставило всех замолчать.
- Прошу прощения, господин Римус, - тихо произнес мэр Бранда, его холодные глаза смотрели даже не на сыщика, а сквозь него, - Если мне не изменяет память, пару минут назад вы назвали отца Райна убийцей… Теперь выясняется, что вы ошиблись…
- Рауль Римус, - змеиный взгляд мэра не произвел на клетчатого сыщика никакого впечатления, - никогда не называл преступником невинного человека. Ни случайно, ни по ошибке. Никогда.
Отец Райн вскочил, но тут же рухнул обратно на стул, придавленный металлической рукой Римуса. Грохот от этого действа произвел эффект взрыва: все, кто был в кабинете невольно отшатнулись, образовав круг в центре которого находился священник на стуле и нависающий над ним сыщик в желтом клетчатом костюме. Лысина Римуса поблескивала в свете газовых светильников, но, несмотря ни на что, сыщик уже не казался глупым или смешным никому.
Священник притих.
- Сейчас, - сыщик выпрямился и обвел взглядом присутствующих, как актер камерного театра, - я расскажу вам о том, что произошло в тот день в кабинете епископа. Вернее… Я расскажу вам два варианта событий: то, что видели все, и то, что произошло на самом деле. Итак…
Римус засунул руки в карманы брюк и, ссутулившись, прошел по кабинету. Туда и обратно.
- В тот день, с самого утра, епископ Гаттонбергский, - начал он, - решил поработать в своем кабинете. Он вошел туда, и в дверях встала охрана. Потом в кабинет прошел секретарь епископа, отец Браун…
Все невольно посмотрели на бледного толстячка.
- …Я не рассказываю о том, о чем они говорили, потому что этого не слышал никто, кроме этих двоих. Потом секретарь вышел, в кабинет прошел отец Заубер, пожаловавшийся на свое здоровье, по его словам и испросивший разрешения работать в спальне. Отец Заубер удалился. Секретарь входил еще два раза, на сорок минут и на один час и десять минут. Потом он вошел в кабинет в третий раз, сразу за ним к епископу пришел и отец Райн. Пробыл он в кабинете недолго, вскоре вышел и поднялся в свою спальню этажом выше. Спустя четверть часа вышел секретарь и сообщил, что епископ недоволен сложившейся обстановкой и требует, чтобы к нему никого не впускали. Кроме секретаря. Спустя полчаса секретарь вошел в кабинет очередной раз, вышел спустя пять минут, забрав бумаги. Потом к двери подошел спустившийся отец Райн, однако его не пустила охрана…
Тихо щелкнули зубы Вольфа. Стоять с раскрытым от изумления ртом - крайне неприлично, тем более, в присутствии короля, но, холера… Как?! Вольф мог поклясться, что все, что знает сыщик, он услышал в посольстве епископства. Но ведь при ВСЕХ его разговорах присутствовал и он, Вольф! И он не может вспомнить и десятой доли того, что так уверенного и подробно - до минут! - излагает сыщик. Как тот сумел столько всего запомнить, понять и обдумать? Как?!
"Он - гениальный сыщик, - подумал юноша, - и моя помощь ему не нужна. Совершенно. Он и так найдет все, что угодно и где угодно…"
- …Отец Райн, - продолжал гениальный сыщик, - ушел в свой рабочий кабинет, через четверть часа в кабинет вошел секретарь, который принес бумаги, и вышел, пройдя на кухню, где сообщил, что епископ просит приготовить ему чашку кофе. Когда отец Браун находился на кухне, под окном раздались два хлопка. Спустя двадцать минут секретарь вошел в кабинет с подносом и не обнаружил там епископа. После проведенных поисков, епископ был обнаружен в своей спальне этажом выше, задушенным. Все так и было? Я прав?
Отец Райн ухмыльнулся, криво и плохо:
- Вам самому не смешно? По вашей же собственной реконструкции событий меня не было на третьем этаже, когда произошли взрывы петард. Я никак не мог подцепить высунувшегося из окна епископа петлей, как дикого коня и подтянуть вверх, как судака на удочке. Меня там не было! Слышите?
Римус задумчиво посмотрел на епископа:
- А я спрашивал не вас… Отец Браун!
2
Низенький священник побледнел как полотно:
- Ч… Что… Что вы говорите?
Сыщик, шагнув как циркуль, приблизился к отцу Брауну:
- Отец Браун… Ведь это вы последним видели епископа живым?
- Д… Да.
- Сколько раз вы входили в кабинет епископа, когда он еще был жив?
- Ш… Шесть.
- Вы были в кабинете тогда, когда раздались хлопки?
- Нет.
- Вы были в кабинете, когда туда вошел отец Райн?
- Да.
- Вы разговаривали с епископом в этот момент?
- Да.
- О чем?
- Епископ дал мне краткие тезисы для письма на родину.
- Епископ ругал отца Райна или хвалил?
- Хвалил.
- Решетка была открыта или закрыта?
- Закрыта.
- Почему хвалил?
- Отец Райн был категорически против союзнических отношений со Шнееландом, однако в тот день он согласился с доводами епископа.
- На столе лежали бумаги?
- Да.
- Где они лежали?
- По всему столу. Епископ много работал.
- В каком месте стола бумаг лежало больше всего?
- Справа. Там…
- Какие звуки были слышны за окном?
- Было тихо.
- Где вы стояли, когда Райн душил епископа?
- У двери-и-и, нет! Нет! Меня там не было!
3
Находящиеся в кабинете ахнули как один. Отец Райн вскочил на ноги:
- Он лжет! Лжет!
Сыщик круто развернулся на месте:
- Лжет в чем?
- Меня там не было… - бормотал отец Браун, - Не было…
- Так в чем лжет ваш пособник? - повторил свой вопрос сыщик, обращаясь к отцу Райну. Он медленно приближался к священнику, заставляя того пятиться, - Он лжет, когда говорит, что его не было в кабинете, в тот момент, когда вы душили епископа?
- Я никого не душил!
Сыщик, уже не обращая никакого внимания на огромного священника, повернулся к "зрителям":
- А сейчас, ваше величество, - поклонился он королю, - я расскажу, что произошло на самом деле.
Отец Райн попытался было запротестовать, но два стражника заставили его сесть и встали у стула.
- Итак, - сыщик потер ладони. Сочетание живой белой кисти и мертвой металлической было жутковатым, - однажды епископ Гаттонбергский поссорился со своими ближайшими помощниками. Отец Райн был безоговорочно против любых дружественных отношений со Шнееландским королевством, отец Заубер - не менее безоговорочно "за". После долгих размышлений, выкладок, расчетов, епископ склонился…
Римус сделал поузу.
- … к своему собственному решению. Он приехал в Шнееланд, чтобы подписать союзный договор. Правда, ни о какой дружбе тут не шло и речи. Договор был сложным, многосоставным и за каждый грош помощи епископство, по старинной пословице, получило бы не меньше талера. То есть, этот договор не устраивал бы ни Райна ни Заубера. И вот один из них решил убить епископа, чтобы занять его место…
Райн дернулся, но промолчал.
- Наш убийца был умен и понимал, что после смерти мешающего человека все только начинается. Убийцу будут искать. Хорошо, если те, кто будет расследовать убийство, окажутся глупцами, а если нет? Если в историю о гнусных шнееландцах, злодейски изничтоживших епископа по своей зловредной сущности никто не поверит. И тогда отец Райн сочиняет… Как это называется в Шнееланде?
- Гешайтфалле, - мрачно произнес айн Грауфогель, мэр столицы, черным журавлем стоявший у окна, - Ловушка для умных.
- Совершенно верно. Умный человек никогда не считает других людей глупее себя. Отец Райн в точности воспроизвел убийство из Невероятных историй. Вернее, он обставил все в точности так, как это было в той книге. За одним исключением. В момент взрыва петард - а для того, кто обратит внимание на сходство с той давней историей это будет моментом убийства - отца Райна на верхнем этаже уже не было. И умный человек должен был бы отбросить его как подозреваемого в убийстве.
Сыщик помолчал секунду, широко улыбаясь, как будто он произнес удачную, правда, никому не понятную шутку.
- События происходили следующим образом. Отец Райн сумел соблазнить секретаря епископа, отца Брауна… О нет, я не обвиняю их в мужеложстве, он просто сделал секретаря своим сообщником…
- Та давняя история с петлей, накинутой на шею человека, выглянувшего в окно, всегда казалось мне немного недостоверной. Для такого трюка нужно обладать ловкостью охотника на диких лошадей в степях Перегрина, иначе человек успеет заметить падающую сверху петлю и отпрянуть. Поэтому отец Райн все проделал своими собственными руками. Он вошел в кабинет и задушил епископа. Да, он был не повешен, а именно задушен, на что четко указывает положение борозды на шее покойного. Задушен, возможно, точно таким же поясом, какой носил сам. После этого отец Райн вышел и поднял наверх. Тем временем, его сообщник…
Все посмотрели на трясущегося как желе отца Брауна.
- …остался в кабинете. Да, риск был, но он, как мы видим, оправдался. Оправдался БЫ, если б за дело не взялся я.
Римус улыбнулся своей потрясающе скромной улыбкой.
- Сообщник сделал всего две простейших вещи. Для начала он открыл решетку, следы от присутствия которой я увидел вовремя осмотра помещения. И потом, когда отец Райн спустил сверху связанную из поясов веревку, он накинул ее на шею мертвому епископу. Отец Райн поднатужился и вытащил уже мертвого епископа из кабинета, после чего решетка была закрыта. Впоследствии отец Райн и вовсе приказал ее убрать. Чтобы скрыть следы того, что она открывалась и чтобы окончательно превратить мизансцену в декорации к спектаклю из Невероятных историй. После этого отец Браун два раза заходил якобы к епископу, забрать бумаги, принести бумаги… На самом деле оба раза он входил в пустой кабинет, чтобы показать, что в тот момент, когда отец Райн находился наверху, епископ был еще жив. И, как окончательный штрих - взрыв петард. Не имеющих никакого иного смысла, кроме как послужить кусочком пахучего сыра в "ловушке для умных". И вот теперь я спрашиваю вас, отец Райн: я прав? ТАК все происходило?
Отец Райн оскалился, как волк:
- Вы ничего не докажете.
4
Сыщик промолчал, улыбаясь, зато послышался легкий скрип. Это отец Заубер с трудом поднялся на ноги и, тяжело опираясь на трость, подошел к своему товарищу. БЫВШЕМУ товарищу.
Он долго и пристально смотрел Райну в глаза.
- Убийца, - наконец произнес Заубер.
Потом перевел взгляд на притаившегося и дрожащего крупной дрожью отца Брауна:
- Предатель.
Он повернулся к королю Леопольду, до сей поры тихо сидевшему в углу огромной розовомундирной тушей:
- Ваше величество, разрешите это преступление будет окончательно расследовано в Гаттонберге?
- Это ваш подданный, убит ваш правитель, убийство произошло на земле посольства, то есть, юридически, на землях вашего епископства. Шнееланд не претендует на то, чтобы судить преступника по своим законам.
Вольф закрыл рот. Во-первых, в такие моменты юным курсантам не стоит встревать с глупыми вопросами, во-вторых, он и сам понял, почему больной священник настаивает на том, чтобы увезти преступника в свою страну.
В Гаттонберге до сих пор разрешены пытки.