Серому кординалу похода, на которого указал мне Ермолай, были выданы инструкции и письма к старостам деревень, это в дополнении к тем бумагам, которые ему давал до этого. Такую толпу надо было кормить, а толпа еще и прибывать будет, из Москвы им, конечно, пошлю обоз с провиантом, уже на деньги кумпанств, но пусть деревни будут аварийным вариантом.
Несколько наших саней с подарками, с домиком Петра, полевой кухней, санями новых производств, и отобранной, для представления Петру группой мастеров, а так же небольшой охраной, легко ушли в отрыв. Дорога побежала веселее, и опаснее. Но теперь мы уже обходили жилье.
Ближе к Москве был любопытный случай. Дорога встретила нас поваленным деревом. Давно поваленным, с него кора уже успела осыпаться. Приказал морпехам сбросить плащ-палатки и приготовиться. Защелкали бойки, вставая на боевой взвод, звонкие звуки далеко разносились в морозном воздухе. Некоторое время ничего не происходило, только над дорогой поднимались парки от лошадей и напряженных людей. Потом из леса вышло несколько мужиков, и даже не глядя в нашу сторону, принялись оттаскивать бревно на обочину. Оттащив, так же молча скрылись. Проезжая мимо засады, громко крикнул в лес
- Мужики! Тама за нами сам Князь ехать изволят! Да с дружиной великой и обозом государевым, он ждать не станет, враз пулять зачнет! Поостереглись бы вы мужики!
Сел, вполне собой довольный, теперь ловцы либо соберут большие силы, либо уберутся из этого района совсем, и приятелям своим того же порекомендуют. А больших сил им тут взять негде. Нравятся мне такие, бескровные, победы.
В Москву въезжали поздним вечером, встречали нас все те же хмурые стены, и редко падающие снежинки, среди которых угадывались тусклые прямоугольники окон домов. Надо хоть раз в Москву летом приехать, а то впечатление складывается несколько однобокое.
Оставил караван распаковываться на нашем подворье, сам ворвался к Федору. После радостных объятий и здравиц, Федор, первым делом, поинтересовался, где караван. Ничего то в этом мире не меняется, фраза "Где деньги, Зин?" будет преследовать человечество во все обозримые времена, несколько модернизируясь от "Хде мамонт?" к современной мне версии "Котик, а где же моя шубка?". Успокоил, успевшего побледнеть от моего молчания Федора, караван дня через четыре-пять подойдет. Дальше, располагались и отмечали конец нашего очередного, удачного, перехода.
Утром развил бурную деятельность. Отправил Федора искать помещения под новые производства, желательно в фешенебельном районе и желательно бесплатно. Шучу, конечно, чего это Федор так напрягся, вроде не выполнимых поручений ему никогда не давал. Федор пускай едет на возке, а на выезде отправлюсь с Таей, в боевой раскраске, просить аудиенции, и передать составленные бумаги, на корабли, верфи и взаимоотношения с кумпанствами.
Первый день в Москве так и прошел в визитах. Посетили послов. Послы, не сговариваясь, проявили крайнюю степень доброжелательства, практически родственную. Дело запахло скипидаром.
Похоже, послы получили на счет меня четкие инструкции. А, судя по тому, что факторий мне пока не предлагают, на что очень надеялся, а предлагают то на охоту, то на пикник, то еще куда, за город - выходит, вместе с письмами послы получили еще и несколько помощников, обученных ..., впрочем, обязательно проверю, чему и как они обучены.
Пока тянул время, обещая вернуться к обсуждению совместных поездок на природу после аудиенции у царя. Мне надо достойно подготовиться, в конце концов - это наша земля! И пора послов навести на эту мысль.
Решил сбросить напряжение, после послов, заехав поприветствовать офицеров. Получилось вяло, радостно встретили и еще более радостно проводили, даже на вечеринку никто из офицеров не напросился. Представляю, какой тут стоял гудеж, после Азовской виктории, что до сих пор у народа похмелье.
А вечером, нас навестили два купца, два Ивана, Юрьев и Панкратов.
Остается, в очередной, раз удивляться, скорострельности местных сплетен и сметливости купцов. Ведь только вечером им доложили - уж не знаю, как они себе осведомителей заводят - что к государю прибыл князь Александр, с проектами, а они уже смекнули, и сложили мой визит и корабельные кумпанства.
Представляли они корабельную палату гостиных кумпанств. Все купеческие кумпанства, тут, почему-то звали гостиными. Палата объединяла несколько кумпанств и государь возложил на них строительство двенадцати кораблей, причем поручил им - все искать самим, и верфи и людей и мастеров и проекты. Мать честная! ну они бы понастроили! не окажись меня рядом. Пожалуй, становиться понятно, почему в моей истории петровских времен - Османы хозяйничали в Крыму как хотели. И понятно почему - строили пять десятков кораблей, за большие деньги, между прочим - а про деяния этого флота абсолютно ничего не слышно было. Уж такую историческую битву этого времени, как наши пять десятков кораблей на османский флот ни за что бы, не забыл. Значит, разворовали эти деньги, как обычно, а корабли, построенные для галочки, сгнили, видимо, прямо на верфях.
Но на этом история не закончилась, купцы предложили царю самому назначить мастера и прочее, а они с удовольствием поучаствуют деньгами. На такое предложение Петр осерчал, хотя по мне, так крайне логичный ход, не по профилю это купцам. Осерчавший государь наложил на них штраф, в виде строительства еще двух кораблей. Теперь, без четырнадцати кораблей целый слой купечества был, считай в опале. Вот купцы и забегали. За меня они будут цепляться всем, чем смогут. Поторгуемся купцы!
Купцы пожаловались на тяжелое житье, мы с Федором посочувствовали, возблагодарили, кого следует, ритуал тут такой, и занялись, наконец, делами. В двух словах - купцы не хотели строить искать, и так далее, и, не соблаговолю ли, и так далее.
Отчего же не соблаговолить. Давайте обсудим, что вы будете вносить... Только деньги? ... Стройте сами уважаемые, мне надо, кроме денег - доски сухие, людей и пропитание для них. Да нет, не много, по сто пятьдесят человек на строительство одного корабля... Хорошо, соглашусь на сто человек, но питание для ста пятидесяти... Да, потому что добавлю туда своих людей... Хорошо, теперь давайте обсудим деньги.
Три часа! Мы торговались три часа! Вот жуки. Интересно, а в моей истории эти корабли вообще были построены? Может, только на бумаге за них и отчитывались. Хорошо, что Петр написал в письме, какой налог наложил на кумпанства. Ведь чуть было не поверил в плачущих по лавкам, и голодающих купеческих отпрысков. Стряс с них сто сорок тысяч, плюс еще десять тысяч адмиралтейского резерва, а так же сухие доски, почти полторы тысячи людей и питание для двух тысяч, на весь период строительства. Очень неплохо. Фрегат мне обойдется, около семи тысяч, при этом, больше половины этих денег уйдет на мой же завод за честные запчасти. Сто тысяч в закрома Вавчуга. Надо все пункты подробно прописать в договоре.
Расписали график выплат, из которых аванс требовал немедленно, у меня там долги в Архангельске остались. Еще минут через пятнадцать, скорбного плача, ударили по рукам, и Федор поехал за стряпчим, пока мы с купцами обсуждали проект корабля. Проект вытащил из папки, помеченной - для гостей. Остальные папки у меня никак не были помечены. Так что этот проект, с чистым сердцем, вручил гостям. Можете делать с ним, что хотите, даже голландцам продать. Особенно меня порадует, если башни прикрепят прямо к борту, как указано в проекте. Эх, встретить бы такое чудо в море, в качестве противника. Может самому продать проект османам? Денег заработаю! Не, наверное, нельзя, уж больно подозрительно получиться.
С приехавшим стряпчим оформили договор, гостиного кумпанства, с корабельным мастером, князем Александром, на строительство четырнадцати кораблей. В договор, по моему требованию, переписали все пункты, которые мы обсудили, начиная от аванса, и заканчивая людьми. Причем, по каждому пункту требовал уточнять, люди должны быть работные, без увечий и болезней, в возрасте от двадцати до сорока. Доски должны быть сухие и тертые в размер дюйм на четыре дюйма и не короче двухсот пятидесяти дюймов.
От моих уточнений купцы снова взвыли, а вы как думали? Полторы тысячи баб да подростков мне пригнать? Или опилок вместо досок выдать? А раз нет, так чего вы так встрепенулись, подписывайте, давайте, и мой экземпляр с печатью корабельной палаты привезите мне не позже чем через пару дней, и аванс не забудьте, меня государь может по делам отправить, а мне еще распоряжения давать.
Купцы уехали несколько расстроенные, но благодарили искренне, видимо, не маленькая гора с их плеч упала.
Поймал Таю, попросил подумать, что можем сделать, и что нужно купить для предотвращения болезней от большой скученности людей. Всех в одном месте держать не планировал, будет несколько верфей, раз уж подрядились на четырнадцать кораблей. Но профилактика будет лучше, чем попытка найти лекарство от местной чумы, тфу-тфу-тфу.
Потом обсуждали с Федором места под производства, места он нашел, и цены на покупку, по меркам Москвы, вполне божеские. Деньги на покупку были, из накапливающихся средств за аптечки. Пригласили портного, обсуждали с ним. Через некоторое время, поймал себя на том, что нити и смысл разговора давно от меня ускользнули, да какая мне разница, какие завитки на вывеске будут - хотя, для них это похоже принципиально. Велел увлеченно обсуждающим, заканчивать без меня, завтра же начинать реализовывать, и закончить как можно быстрее. После чего сразу переезжать, и готовиться к приему заказов. Первые заказы чуть ли не со дня на день пойдут. Сам, добравшись до кровати, упал в объятия, в том числе Морфея.
Следующий день посвятил организации выставки и отгораживанию кинозала - "Джентльмены! у кого ни будь, есть простыня?". Ну, вот не идиот ли? Забыл сделать скатывающиеся экраны. Мелькала же эта мысль! Все этот вечный цейтнот. Простыню, точнее беленый холст, мы нашли и прибили. Но к Петру то как. Посадил трех подружек за рукоделие, к каждому проектору сделать экраны два на полтора метра. Сам начал поиски деревянных, двухметровых, прямых и хорошо струганных слег - оказалась не простой задачей, с трудом справился до обеда.
На обед у меня был боярин Шереметьев, почти в прямом смысле. Он конечно родовитый боярин почтенного возраста, на вид ему под пятьдесят было. Но, судя по повадкам, был типичным политиком - за что и поплатился. Стрескал его, без соли и перца, на меня родовитость мало влияет. В сухом остатке был договор на постройку еще десяти кораблей от нескольких кумпанств. Условия договора были те же.
Эти кумпанства и местечки, под верфи, подобрали, напротив села Ступино на реке Воронеж, и ниже по течению у деревни Рамонь. По их крокам место выходило неплохое, с сильными ручьями, даже реками, Ивницей и Усманкой, под боком и с приемлемыми глубинами. Опять же, строевой лес вокруг. Ударили по рукам, и вновь, в ожидании стряпчего, обсуждали проект фрегата из папки для гостей. Может, хоть кто-то, этот проект османам продаст! Наверное, мне их натолкнуть на эту идею надо. А то жалко массы потраченного времени на максимально убедительную дезу.
Подвел итог, двадцать четыре корабля на восемь корабельных мастеров. Ребятам предстоит серьезный экзамен. Но пока, ничего угрожающего нет, разработаю для них скользящие графики строительства, надеюсь, справятся.
Надо повесить на дверь табличку, что в этом году прием кумпанств окончен.
Однако, за этот вечер прибывали еще просители. С ними были достигнуты отложенные договоренности. То есть, если они никого не находят, и государь позволит, буду строить их суда вторым эшелоном, по окончанию первого. Но кумпанства пошли уже мелкие, по одному-два корабля заказывали, со всеми подписывал бумаги и обещал всем просителям обсудить их с государем, убедительно рассказывал, что лучше моего проекта, кстати, нате вам копии чертежей, учтите чертежи особо секретные, их иностранцам, а особенно османам, даже краешком показывать нельзя. На чем остановился? А! Так вот, лучше проекта не сыскать, государь мне благоволит, можете считать вопрос с отсрочкой решенным, давайте лучше о деньгах поговорим ...
Набрал за два дня аудиенции заказов на тридцать пять судов, из которых двадцать четыре идут первым эшелоном. И ручеек иссяк. Видимо остальные будут строить сами. Насильно мил не будешь, думаю, трех десятков моих кораблей хватит для серьезного разговора с османами, даже учитывая упрощенное вооружение фрегатов. Если будет совсем туго, отступим к Азову, под защиту его пушек, и будем перевооружаться на нарезные стволы. Благо посадочные места, у станин, одинаковые. Если и это не поможет сковырнуть османов с Керченского пролива, то останется только снять перед ними уважительно шляпу, знать они тут по праву.
Сидеть, в ожидание аудиенции государя, порядком надоело, выставка не работала, как обычно, на все смотрел первым Петр, Федор занимался портными и обувщиками. Тая, во второй же день была приглашена на девичник, к Анне. Забрала подарочный набор косметики, оделась в повседневное платье, отличающееся от парадного только отделкой и цветом, обулась в туфли, все строго по инструкции, которую написал своим дамам, взяла с собой подружек, одетых скромнее, но в этом же стиле - и теперь их целыми днями не было дома.
Заказы, уже появились, зря Федор так долго копается с мастерскими, заказчицы могут ведь и не утерпеть, обратиться к другим. Сегодня же заставлю их открыться. А на завтра надо дать указание приказчикам писать пригласительные для заказчиц. И кстати! Еще одно упущение. Надо визитные карточки вводить, вот этим сейчас и займусь, надо только писаря-каллиграфа найти, пускай рисует, текст ему набросаю.
Пока скучал, озаботился своей охраной. Мои морпехи, ребята молодые, игры им интересны. Вот мы и поиграем. Для начала отобрал из пришедшей с нами охраны семерых умеющих писать, тех, кто помоложе и половчее. Устроили с ними игру в прятки внутри подворья. Задав правила и поучаствовав пару кругов, велел им так развлекаться до полуночи, с утра продолжим.
Ко мне зачастили уважаемые дворяне, с заметно проеденными плешами, которые, прикрывали париками по моде немецкой слободы. Неужели все же введут моду на это убожество, прикрывающее грязные и слипшиеся волосы, вместо улучшения дел с личной гигиеной. Может, все же мои тенденции перевесят, моду вечно не мытого французского двора.
Уважаемые дворяне, по настоянию своих половин, просили продать косметику, они соглашались со мной, что первым делом государь. Но ведь мы никому не скажем!
Периодически, отвлекались на громкие перебежки по дому морпехов. Завтра займусь их бесшумностью, а то ведь перебежки еще и поминанием святых, и не только, сопровождались.
Пошел на встречу дворянам, занялся торговлей дефицитом из-под полы. Не вместно князю? Тогда не скажу, сколько на этом заработал, но заработал по княжески.
Утром раздавал скипидарные клизмы морпехам. Потом учились поменьше шуметь и быть незаметными. Хохотал до слез, когда эти орясины пытались прятаться за открытой дверью амбара, при этом дверь была от силы метра полтора высотой. А так как настаивал, что прячущийся должен хорошо видеть пространство вокруг себя, то вид на дверь получался примерно такой, снизу двери торчат берцы, в шелку блестит глаз, над верхним обрезом двери торчит часть картуза, и над всем этим поднимается пар. И если бы только с одним такое, неужели именно эта семерка не играла в детстве в прятки. Указал каждому на ошибки. Ходил с каждым по двору, и он показывал прячущихся, и громко рассказывал, как их обнаружил. В нас скоро соседские дети играть начнут. Хотя вряд ли, заборы тут высокие, дети нас демаскировать не должны.
Наконец, пришло долгожданное приглашение на аудиенцию, на этот раз без бала, спасибо тебе, высший разум, пронесло.
Государь решил скрасить мной послеобеденный отдых. Именно к этому времени наш короткий караван скрипел полозьями по московским улочкам. Велел своей семерке морпехов выйти за пол часа передо мной, и спрятаться вдоль улицы, так, что бы проезжая, их не заметил. Как проеду - могут возвращаться и играть в прятки дальше.
Бездельники. Заметил всех семерых. Но хоть один был оригинален, в снег закопался, будет главным в семерке, а почему из сугроба берцы торчали - потом у него спрошу.
Как обычно, было холодно и сумрачно, правда, ветер вчера объявил перемирие со снегом, и сегодня был день отдыха, от их вечной борьбы.
По приезду во дворец, было неторопливое шествование по знакомому маршруту, раскланивание и обмен любезностями с малознакомыми людьми, поедающих Таю глазами. До вопросов о новых веяньях моды еще никто не опустился, но гарантирую, весь двор начнет выяснять про новинки.
Петр принимал в малом зале и в узком кругу. Узком - это без боярской думы, в полном составе, и скоморохов в придачу. Но круг был, человек двадцать. Начал от простого к сложному. Все старо как мир и откровенно скучно. Оживился только когда дошли до фотоаппарата. Перед этим пили чай из самовара, заваренный пакетиками в фарфоровых чашках, и заедали пирожками, в пирожках диковинного ничего не было, но и они понравились. Еще раньше рисовали на кульмане и изучали чертежи и рисунки кареты для путешествий, Петр порывался ее идти смотреть, но согласился сделать это позже - рисунки и чертежи кареты, с перечнем всего, что мы туда впихнули, ему понравились.
Настроение у всех было бодрое и праздничное. Выдал смотреть альбомы фотографий. Начал долгое и нудное объяснение, про моментальный рисунок, и все рисунки, что они видят, это поморские виды и мои корабли с заводом. Вопросов по рисункам было мало, в основном спрашивали про то, что изображено. Народ не проникся. Повторил опять, рисунок моментальный, и сделать его может любой, можно прямо сейчас зарисовать всех присутствующих и через два часа рисунки будут готовы. И зарисовывать так можно где угодно и что угодно. Хоть вражескую крепость, а потом привозить готовые рисунки главнокомандующему. Теперь прониклись. Закономерно потребовали демонстрации. Пригласил отобранного мной, за ловкость обращения с новой техникой и природный дар строить кадр, фотографа. Света было маловато, попросил принести больше свечей. Отсняли почти три десятка пластинок. Все следили за процессом с крайним вниманием. Петр и тут не утерпел, и несколько последних портретов соратников делал сам. Парочку точно запорол, но остальные должны получиться. Запоротые, по моему мнению, пересняли еще раз. После чего, мой фотограф начал демонстрацию нашей фотолаборатории. Свечи вынесли, на окнах распустили тяжелые шторы, и весь круг, с Петром в центре, обступил наш красный фонарь и фокусничающего фотографа. Воду мы благоразумно принесли с собой. Не полез в гущу событий, сел спокойно передохнуть в уголке. О проявлении изображения оповещал каждый раз гул голосов. Петр активно спрашивал о процессе, фотограф отвечал почтительно, но без подобострастия, молодец, все, как учил. Судя по дальнейшим переговорам, Петр и тут взялся за дело сам.