- Командир, ты меня серьезно огорчил. - говорю, перезаряжая оба пистолета. Ну и где может сидеть их пятый? Чердак отпадает, на улице, за забором то же - место засвечено - быстро переместиться он далеко не мог, да еще с тяжелым ружьем. Значит... Стреляю с обоих пистолетов в место, где крыша амбара примыкает к забору, если пятый пробежал чуть дальше и залез на крышу, пользуясь тем, что мы все лежим или сидим, а потом подполз к краю, то при хорошей тренировке, по времени он мог вполне уложиться. Тренировка была хорошей. Пятый свалился между крышей амбара и забором, скорее от неожиданности, чем от поражения, судя по краткому словесному резюме, которое он вынес своему приземлению.
- Вот теперь мы все в сборе - произнес вставая. Возможно, ошибаюсь и их не восемь, а девять, или еще больше, но время эффективной стрельбы моих морпехов на морозе стремительно утекало, надо было заканчивать. Указал двум морпехам
- Принесите упавшего к остальным, всем остальным встать на караул вокруг и накинуть плащ-палатки. - Обращаясь к командиру тайных, так, что бы все слышали, резюмировал
- Твой человек, командир, ударил моего солдата ножом, и не убил по чистой случайности. После этого, любые извинения с твоей стороны мне, как непосредственному командиру этого солдата, не нужны. Вызывать тебя на дуэль считаю ниже своего достоинства, так как ты не смог не только воспитать своих людей, но и выполнить задание государя. Тебя и твоих людей намерен отдать на суд Петру Алексеевичу, пусть он решает.
После чего пошел в дом, холодно все же, всех тайных велел держать по отдельности на дворе и на виду, близко к ним не подходить и если попытаются встать, стрелять сразу во всех. Приказал громко, и чуть ли не по слогам. Пускай все прочувствуют. Эти тайные, возомнили себя белой костью! Вот и наведем на них Холмогорскую резьбу по кости, чем, кстати, этот город особо славен.
В дверях дома стояла Тая, в шубе, и наспех наброшенном шерстяном платке. На плече - котомка с аптечкой. Тяжело вздохнул, хоть и дураки, но все же свои. Велел Тае меня подождать, зашел в дом, утеплился и пошли к первому раненному. Опустился рядом с раненным на колено, не упуская его с линии стрельбы обоих взведенных пистолетов, один ствол прижал к шее раненного, под челюсть, и, глядя ему в глаза, спокойно сказал
- Тая, теперь можешь перевязывать - в глазах раненного переплавлялось много чувств, но ненависти, которую ожидал увидеть, не заметил. Скорее уважение. Может, еще и сработаемся. Так же перевязали и наложили лубок на руку последнему паданцу с крыш, с ним было сложнее, пришлось незаметно палец под спуск положить, все же вправлять и упаковывать перелом без резких движений пострадавшего невозможно. Этот, пожалуй, не боец совсем, велел заносить его в дом, а заодно отнести одежду зачинщику в ледник и выводить его на улицу, если еще шевелиться, конечно, если не шевелиться - выносить, нечего хороший ледник портить.
Подошел к окликнувшему меня командиру. Тот лежал молча и чего-то ждал. Пожал плечами, повторил с ним операцию по фиксации, отработанную на раненных, кивнул головой морпехам, что бы отошли
- Слушаю тебя.
- Что же ты творишь то, князь? Аль думаешь, на тебя управы нет?
- Есть на меня управа, государь наш, и господь бог, что бы так тебе понятнее было, а более никто, слышишь - Никто - буквально зашипел. Сам от себя такого не ожидал - и теперь выбирай, отправишься ли немедленно, вместе со своими ребятами жаловаться к богу или к государю. Ну?!
- К Господу богу.
- Почему? - спросил удивленно, никак не ожидал такой реакции, даже злость затихла.
- Государь не простит - обречено, но спокойно, закончил командир.
Встал над ним, все же не врут глаза у людей этого времени, даже у таких прожженных тайных. Похожие чувства в глазах видел и раньше, спокойное решение идти до конца.
Подумал немного, убрал пистолеты в кобуры
- Пойдем в дом, и людей своих забери, только вон того - указал на зачинщика - пусть на дворе охраняют. Похоже, не только командира своими словами удивил, но и сам удивился.
С тридцать третей стороны, все же мы не враги. Петр не мог отдать им приказ окопаться у меня во дворе тайно, значит, кто-то их инструктировал, перед засылкой, пояснял, так сказать, волю государя в нужном свете. По этому первый вопрос к командиру был предельно прост.
- Кто уточнял тебе задание после государя?
Командир несколько растерялся после всех перетрубаций, и ответил, по-видимому, честно.
- Адмирал Франц Яковлевич
Достал из моей пробивной папки, страшенную бумагу Петра, которую никому, кроме вот таких вот деятелей, показывать нельзя. Дал почитать. Подчиненные смотрели на своего командира выжидающе. Командир встал, отдал бумагу и низко поклонился. Молча.
- Запомни, тебе говорил, и отряду твоему скажу, только прямой государев приказ вы можете исполнить, вперед моего. Только перед государем ответ держу, не Лефорт, не Меньшиков, ни кто-либо еще не могут приказывать мне и моим людям. А теперь и вам - таково слово государя. Всем понятно? Или надо, чтобы Петр Алексеевич разъяснил?
Тайные кивнули, что понятно, и покрутили головами, что не надо.
- Теперь докладывай возложенные на тебя задачи - обратился к командиру.
Убогие у них тут интриги, слишком уж в лоб все. Читая книги, про времена средневековья, считал, что тут будут тонкие игры и эшелонированная оборона. А вот такого банального сбора компромата, не ожидал. Да еще руками государевых людей. Кажется, Лефорт подставился, видимо сильно его болезнь подкосила, с которой он уже несколько месяцев расстаться не может. Подумаем, чем наш адмирал за ошибки может рассчитаться. Тоже мне, адмирал, сухопутный, только если для кораблей пустыни. А вот, пожалуй, и цена нарисовалась.
Посадил командира писать отчет государю, с точным пересказом, какие приказы получил от Петра, и какие изменения внес Лефорт. Напомнил замявшемуся командиру, что альтернативой будет непосредственный его отчет перед государем, где уже ничего гарантировать не могу.
Надо что то делать с зачинщиком, тип явно неуравновешенный, зачем такого взяли в тайные, не понятно.
Забрал краткий опус командира, пробежал глазами. Мдя, сковырнуть Лефорта такой бумажкой нельзя по определению, а вот на психику надавить можно вполне.
Спросил у командира, как к нему попал зачинщик и почему он так явно не соответствует должности наблюдателя.
Как все банально в этом мире, ну конечно, протекция и нац.кадры, куда же без них. А вроде зачинщик типичный славянин, и дальше что? Велел позвать этого ножемахателя.
- Итак, боярин, благодаря тебе, ваш отряд провалил задание государя, а ты сам, попыткой убить моего солдата, оскорбил меня. Вы все в отряде дворяне, и ты понимаешь, что это означает. Слушаю тебя, только не говори, что бес попутал.
- Это мое первое задание, князь Александр, приношу свои извинения и согласен на любые условия дуэли.
Первое задание много проясняет. Почему же его командир об этом не упомянул, хотя, с него спрос все равно одинаков, что ветераны в отряде, что новобранцы. Вот пусть и занимается своими людьми.
- Откладываю согласие на твои извинения на год, и коль не посрамишь на службе мне, за это время, звания государева порученца, своей несдержанностью, тогда буду считать твою оплошность искупленной. Ступай.
Дал отбой морпехам, стал обсуждать с командиром дальнейшие планы. Ехать к Лефорту было уже поздно. Жить на моем подворье командир отказывался, не хотел светиться, правильное решение. Но одного, постоянно тут проживающего тайного, для связи, с отрядом с него вытребовал. Были у меня на этого связного и другие планы. Посвятил в них командира. Теперь у моей семерки морпехов будет наставник.
Разложил перед командиром новую политическую раскладку сил. Тут и любой поймет, зачем меня в лес, по грибы, заманивают. Хотя нет, не любой, а только такие параноики как мы с командиром, так что дурацких вопросов не возникло, было, деловое обсуждение итогов операции, которые хочу добиться, а о том, как этих итогов достичь, пусть у тайного голова болит. Дал ему двое суток на проработку операции "Пикник", так как первым в моем списке стоял англичанин, наверное, не нравился он мне. Итог установил не летальный, а провальный - высмеивание англичанина всем двором меня устраивало больше. Подсказал командиру, какие травы вызывают гигантский понос, посмотрим, как он идею оформит. Отпустил командира с его людьми. Начал разговор с оставшимся тайным, пригласил семерку морпехов, порадовал обе стороны друг другом, и отправил знакомиться и заниматься, намекнул, что результаты и прогресс контролировать буду постоянно. Уже отпустив морпехов, вспомнил, так и не поинтересовался про берцы из сугроба, ну да бог с ними.
Утром будил Франца Яковлевича, интересно, он православный? Тут же заутренняя - дело святое, или это только в поморье? Открывали мне долго и нехотя. Пожалуй, надо продемонстрировать святой гнев и самодурство.
Ну вот, продемонстрировал, называется. А кто теперь моими лошадьми заниматься будет! Куда вы все попрятались! Продемонстрировал еще раз, в более выразительных формах.
Почтительно проводили к адмиралу, которому нездоровилось. Не слышать моего выступления на дворе он не мог, так что грунт на холст можно считать нанесенным, теперь займемся самой картиной. Посетуем на нерадивых слуг, пожелаем здоровья ну и приступим.
- Франц Яковлевич, еду вот к государю с серьезной проблемой, решил к вам по дороге заскочить - ага, как же, по дороге, это какой крюк пришлось бы делать, от нас до Немецкой слободы, а потом обратно - дознатчиков государевых, вы изволили в личных интересах использовать, да приказывать им, помимо государя. Да еще покушение на жизнь было - не буду уточнять чью, так внушительнее - не составите ли мне компанию в поездке к Петру Алексеевичу, у меня возок уже готовый внизу стоит, со шкурами теплыми, в них хворь ваша не усилиться, и бумаги у меня, вот, готовы. Так что, только вас ждем.
Все же чувствуется, в этом выходце из независимой республики - французское влияние. Только французы могут так все вывернуть и потом невинно хлопать глазами.
Да не надо мне все это рассказывать, государю поведай, в моем присутствии. Ну, коль здоровье не позволяет, тогда одни мы, со свидетелями, дальше к государю поедем, выздоравливайте Франц Яковлевич
Вот теперь пошла торговля. Можно устраиваться удобнее и брать большой кулек семечек.
Уезжал от адмирала вполне довольный, договорились полюбовно, обид особых не нанесли, и неплохо поговорили. Все же за сорок лет мужику, набрался опыта, да и делить нам нечего, на место рядом с Петром не претендую, и дал об этом понять. Но так же и дал понять, что приказывать мне не надо, попросить можно, а приказывает только Петр. После Азова Лефорт и так купался во внимании, и его осыпали землями и подарками. Зачем ему еще этот хомут, в виде адмиральства над галерами?
Ехал к Петру, вез письмо от Лефорта, которое мы на пару сочиняли. Общий смысл письма был слезно-умалительный, болен и стар, снимите с меня ношу непосильную - адмирала флота российского, тем более, молодые и деятельные этот флот строить продолжили ...
Из меня, конечно, адмирал совсем никакой. Но все же получше, сугубо сухопутного Лефорта. Уж историю своего города - знаю. Помню, насколько нерешительно наш флот действовал, а если бы не личные пинки Петра, вообще бы отсиживался где-то в Маркизовой луже. Ни одного серьезного крейсирования русского флота по морским линиям снабжения Шведов история до меня не донесла.
Зато адмирал, хорошо представляющий возможности своего флота, это уже хорошо, а подобрать ему грамотный штаб - будет совсем прекрасно. Впереди посольство, есть шанс набрать людей. Только вот много времени на это потратить придется.
Петра не было. На этот раз не стал составлять прошение на аудиенцию, решил подождать. Государь изволил домик обкатывать, думаю, скоро вернется.
Возвращение монарха было пышным, наверное, так и положено. Замерзшему мне было уже не до церемоний. Подождал нахлынувшую толпу, поднялся по ступенькам и начал с высоты смотреть на Петра. Пристальный взгляд люди обычно чувствуют, так что не удивился, когда толпа, с выступающим из нее пиком Петра, направилась ко мне, и раздалась в стороны, выпуская начинку.
- Хорош возок, ты измыслил. Любо. На нем и поеду. Что у тебя?
- Прошение государь, от меня и Франца Яковлевича
- Как он? - Петр читал поданное письмо.
- Недужит, но готов любой приказ исполнить.
Петр свернул прошение, постучал им по руке. Как-то не рад он такому развитию событий.
- Добро, назначаю тебя адмиралом азовской флотилии, коль Лефорт за тебя ходатайствует, да и сам ты заслужил, походами своими. Думал другую награду тебе вознести, но так то же любо. Принимай флотилию, а дальше посмотрим. Указ сей же час отпишу, ступай в корабельный приказ.
К вечеру понял - не надо мне такого счастья. То, что на меня радостно свалили - называлось полный бардак. Думаете, кто-то озаботился сохранением уже построенных судов на зиму? Или консервацией огромного галерного флота после операции с Азовом? Да кому это было надо. Представляю себе, брошенные десятки галер и тысячи стругов, наполовину вытащенные на берег, на половину вмерзшие в лед. Надеюсь, хоть пару больших кораблей уберегли. Теперь вопрос. Если оно мне не надо, то надо на кого-то всю эту административщину сбросить. На кого?
Расследование, проведенное в корабельном приказе, где работали совершенно далекие от кораблей люди, дало несколько фамилий. Нужно было способного, образованного, опытного инженера и военного администратора, честных правил, но не прижившегося в ближнем круге Петра, что не удивительно, если он будет честных правил, и главное, противоположный лагерю Лефорта, но это уже просто так, на всякий случай, не думаю, что Лефорт будет палки в колеса ставить. Под это определение, с некоторыми натяжками подходил один человек. Но уж больно он был стар.
Поехал с поздним визитом к генералу Патрику Гордону. Шотландец жил в Немецкой слободе, что-то зачастил сюда с визитами, жил большим кланом Гордонов и соответственно в большом доме.
Меня проводили в кабинет, где дождался хозяина и изложил ему цель визита, без всяких предисловий. Почему, интересно, шотландцы везде говорят, что они не англичане? Повадки у них, один в один. А если птица летает, как утка, крякает как утка и похожа на утку - то может это утка и есть? Ну, или селезень, не суть важно. Учел менталитет собеседника, переключился на размеренное повествование. Покурили, перемыли кости всем кому можно, Петру, понятное дело, было нельзя. Патрик был несколько обижен, что его заслуги не оценили, ведь, только благодаря его придумкам взяли Азов, а славу всю забрал Лефорт. Покивал, соглашаясь. Откуда мне знать, как там дело было. Вот ведь, человеку за шестьдесят, а то же славы хочет. Сейчас буду обеспечивать.
Так вот и преобразовалось совершенно неблагодарное дело разгребания завалов, в моих устах - в награду, за заслуги его, государеву. Шотландец, был человеком деятельным, раздумывать не стал, согласился на ЗамКомПоМорДе, точнее пока на нач.штаба, при разгуливающем не пойми где адмирале. С радостными взвизгами стал вываливать на него проблемы, и мое виденье их разрешения. Просидели до глубокой ночи. Набросали тень скелета плана, и оставил нового нач.штаба азовского флота думать над делами, составом штаба и основными мероприятиями. На мне повисли политические вопросы, в частности, надо было адмиралтейство в Воронеже и Таганроге. На свои деньги делать это не хотел, а значит это вопрос политический. Еще бы корабельный приказ реорганизовать, но такой власти у меня нет. Пускай пока эти бездельники тешатся.
Надо опять аудиенцию испрашивать, для себя и Гордона, по поводу адмиралтейств.
Открытие выставки и поваливший валом народ прошли мимо сознания, как с заутреней срывался со двора так поздно ночью и возвращался. Все текущие дела и планы обсуждали с Федором после заутреней. Дела шли очень ходко, но интересовали уже мало, те суммы, которые получу с кумпанств, перекрывали все, что сможем тут заработать на товарах. Это не значит, что надо все бросить, но для товаров есть Федор.
Днями решали с Патриком организационные вопросы и составляли проекты. Получили аудиенцию у Петра, решили строить адмиралтейство в Воронеже, а с Таганрогом пока отложили до прояснения вопроса с османами - и Петр так многозначительно на меня посмотрел. Проясним, куда мы денемся. Но правильно отложил, мало ли, как оно проясниться. Вообще, с Петром нехорошо получилось, вроде испрашивал дозволения ехать на верфи, а сам уже на третью аудиенцию напрашиваюсь. Несолидно, надо сворачиваться.
Но организация управления флотом не отпускала, слишком много ниток болталось в воздухе, и пряжа расползалась.
Из этого сизифова труда вырвал доклад командира тайных, что операция Пикник, готова. Минуты две пытался понять, о чем речь. Потом переключился с адмирала на злобного и коварного князя, широко ухмыльнулся, и вернулся в дом, князь сегодня никуда не едет, и желает слышать подробности. Разобрав с командиром операцию, позвал Таю, как мой главный барометр, в светском мире, а так же основной источник новостей. Стали выбирать самый солидный прием, где все послы обязательно будут, и еще множество народа.
В итоге, распланировали всю операцию за англичанина. Даже место моего убиения определили совершенно точно. И пусть только попробует нам сломать сценарий. Буду на него, на том свете, сильно обижаться.
Поехали с Таей наносить визит.
Конечно, и нам очень приятно, и вам здоровья ...
Уже пол часа говорильни, а где же приглашение на природу? Чего нам в четырех стенах то сидеть, там воздух свежий, опять же, снег лошадьми не облагороженный. Обожаю, на свежем воздухе, есть заледеневших фазанов, и запивать чаем, проламывая предварительно в кружке корочку льда. А бегать по лесу за нимфами, проваливаясь по брови в снег - вообще предел мечтаний. Перевел разговор на погоду и природу, может хоть так ему будет удобнее приглашение ввернуть.
Час светской беседы, да что же с ним такое то? Может, другие приказы из Лондона получил? Или у его бригады убеждателей внезапное обострение ностальгии случилось? Перевел разговор на факторию, мол, хочу. Как, пожалуйста? Вы чего?! У меня же совсем иной сценарий! У меня люди в лесу мерзнут, не мерзнут пока, но это уже нюансы.
Еще час делового разговора о фактории. Отошел от шока рассыпавшихся планов, мысленно пожал плечами, и принялся за торговлю по настоящему. Торговались о фактории под Лондоном. Примерно представляя, что из себя она может представлять, оговаривал каждый пункт. Как и опасался, фактория была даже хуже шведской. Зачем мне еще один хомут? Так ему и сказал. Взяли паузу в переговорах до моего возвращения.
Во всей этой ситуации был один приятный момент, вспомнил про шведа, о котором забыл совершенно. И масса неприятных моментов - не понимаю, что происходит.
Вернулись домой. Дал отбой всем своим тайным, а командира пригласил к себе.