- Горючий камень он и есть. А зачем?
- Посмотрите - колодец, где лестница проходит, имеет один выход. Так?
- Так, - в один голос ответили все трое.
- Если здесь костёр разложить, дым куда пойдёт?
- Ну, вверх, конечно, - пожал плечами Берендей, - а, орков хочешь выкурить? А нам от этого какой прок? Будут на улице ждать, пока дым пройдёт.
- А что твои братья эльфы сделают, когда увидят густой дым на краю заповедного леса?
Берендей с гномом вытаращили глаза, потом разразились громким хохотом, хлопая Акелу по плечам. Барс, прищурив глаза, растянул губы в ехидной улыбке.
- Борисыч…
- Андрей Васильевич, отстань, зараза, не знаю я, почему не богатый. По идее, должен бы быть, а вот поди ж ты…
А потом началась каторжная работа. Впоследствии Акела с Барсом не могли с уверенностью сказать, - что было тяжелее, завалить тролля или перетаскать такую прорву угля? Одно, несомненно, стоило другого. Дорин, достав из своего мешка кирку, крушил горючий камень, а они втроём таскали его в заплечных мешках. Когда была насыпана куча около тонны, гном посчитал, что этого будет достаточно.
- Ф-фу, оскалив белые зубы на чёрном лице, выдохнул Берендей, - где ж это видано, чтобы царь таскал на своём горбу мешки с углём, как простой угольщик? Слава Творцу, хоть придворные не видят.
- Ну, а то, что тебя твои сородичи из Древнего Леса чумазым увидят, тебя уже не волнует? - подначил монарха Барс. Тот было дёрнулся, но потом рассмеялся и махнул рукой.
- Сойдёт. Когда Царь Берендей изволит совершать подвиг, ему никто не указ.
- Наш человек, - хмыкнул Акела, помогая Дорину развести огонь. К выходу потянулся сначала робкий серый дымок, потом, набирая силу, он становился всё гуще и чернее.
Сверху послышались удивлённые гортанные возгласы и глумливый хохот с какими-то выкриками. Люди не поняли ничего, но, судя по злорадному выражению лиц Царя и гнома, там бурно обсуждалась их умственная отсталость. Ну-ну.
Вся эта какофония очень быстро сменилась чиханием, кашлем и ругательствами. Люди понимающе оскалились друг другу. Уж для чего другого, а для мата русскому человеку переводчик не требовался. Чай, тоже часть нашей национальной культуры. Голоса орков, удаляясь, наконец смолкли. Оставалось только ждать. Так прошло часа полтора.
Наконец сверху послышался шум, крики. Сверху одно за другим шлёпнулось два орочьих тела, буквально утыканных белопёрыми стрелами.
Глава 6
В гостях хорошо, а дома нету
"Мы обошли за вечер все пивные,
но нигде не пили больше трёх кружек".
Ярослав Гашек "Приключения бравого солдата Швейка"
- Эльфы! - завопил Дорин, а Берендей, сложив ладони раструбом у рта, стал кричать что-то на очень певучем, мелодичном языке. Гном, тем временем, вылил воду из своей баклаги на горящие остатки угля, отскочил от шипящей струи пара. Люди последовали его примеру. В это время сверху Царю что-то ответили.
- Пошли! - махнул он рукой и стал подниматься по лестнице. Спутники потащились следом.
Эльфы встретили их в пещере, играющей роль тамбура. Берендей дружески обнялся с ними, объясняя что-то на том же, хрустально звенящем языке. Эльфы склонились в дружеском поклоне. Потом один из них, видимо, старший, что-то коротко ему сказал.
- Вам нужно завязать глаза, чтобы после подземелья Солнце их не ослепило. Они просят не считать это за обиду или недоверие.
- Переведите, Ваше Величество, что мы тоже считаем эту предосторожность нелишней. За обиду мы её не почитаем, - церемонно ответил Акела.
Глаза Берендея смеялись, когда он столь же церемонно переводил собрату витиеватую фразу. Гном, хмурясь, сказал им что-то. Старший эльф насмешливо ему ответил, Берендей засмеялся и хлопнул Дорина по плечу, потом, улыбаясь, пояснил уже по-русски: "Гном надулся - моим, мол, глазам повязка не нужна. А Элгард в ответ: "а тебе её никто и не предлагает". И скорчил Дорину гримасу. Тот только хмыкнул и задрал выше бороду. Повинуясь знаку Элгарда, двое эльфов завязали людям глаза тёмной полупрозрачной шёлковой лентой. Затем, осторожно поддерживая под руки, повели к выходу.
Свежий морозный воздух ударил в лицо, заскрипел снег под ногами. Их осторожно свели по берегу, метров пятьсот-шестьсот они шли по ровному льду, лишь припорошённому снегом, затем дорога вновь пошла вверх. Это был уже противоположный берег. Пройдя метров сто пятьдесят, люди вдруг почувствовали под ногами не снег, а упругий травяной покров. В лицо повеял тёплый ветерок, несущий медвяный аромат луга и запах разогретой солнцем сосны. Однако!
Они, поддерживаемые под локти своими провожатыми, зашагали дальше. Тропа была ровной, потому темп, взятый эльфами, выдерживалcя ими легко. Иногда откуда-то с боков доносились мелодичные голоса, окликавшие их, провожатые что-то отвечали. Время от времени они сами переговаривались голосами, в которых слышался то звон серебряного колокольчика. Это было то "дзин-нь!" хрустального бокала, то пение тонкой дорогой фарфоровой чашки, по краю которой проводят пальцем. Судя по количеству дозоров и секретов, Древний Лес хорошо охранялся.
Акела только собрался поинтересоваться, - долго ли им ещё идти вслепую, как процессия остановилась. Ловкие пальцы развязали узел на затылке, повязка упала с глаз. Они стояли на поляне, усыпанной белыми цветами, светящимися, казалось, изнутри, слабым сиянием, "асфодели" - всплыло откуда-то в памяти. Меж янтарными стволами вековых сосен разливались сиреневые сумерки.
Перед ними стояли мужчина и женщина в таких же переливчатых серо-зелёных плащах, какие были и на провожатых. Но что-то в глазах этой пары выделяло их из общего ряда, было сразу ясно, что это не рядовые эльфы, а Повелители.
- Приветствую Вас, Ваши Величества, - послышался голос Барса и они все поклонились королевской чете одновременно. На лицах Короля и Королевы появились сдержанные улыбки.
- Здравствуй, Брат, - заговорил венценосец. Царь Берендей поклонился, - приветствуем тебя, принц Дорин, рады Вас видеть в Древнем Лесу. Приветствуем и Вас, люди, видимо, важное дело привело Вас к нам. Впрочем, кое-что нам всё-таки известно. Но мы незнакомы пока.
- Меня зовут Акела, Ваше Величество. Прежнее моё имя осталось в моём прежнем мире, здесь оно не имеет никакого смысла.
- Друзья называют меня Барс, с моим именем такая же история.
- Я - король эльфов Древнего Леса, моё имя Галаронд. Это - моя жена, королева Люниэль.
- Ваши глаза, воины, - заговорила Королева, - глядят из страшного далёка, я вижу там многое, что мне непонятно и много такого, от чего моё сердце сжимается от страха. Но всё это для вас - прошлое. Несмотря на все эти ужасы, ваши сердца открыты и для женщины и для друга. Примете ли Вы мою дружбу?
- Да, Светлая Королева, - оба человека, преклонив колено, поцеловали руку Владычицы Леса.
- А теперь, друзья эльфов, - широко улыбнулся Король, - в честь вашего прихода будет дан пир. О делах мы будем говорить завтра, сегодня веселимся, не помня горя и зла.
Разве можно описать эльфов? Это не удалось даже Толкиену. То, чем владеет язык человека, даёт слишком бледную тень от этой сказочной реальности. Тем более, чьё перо дерзнёт описать их праздник? Таинственный свет горящих в листве фонариков смешивался со светом полной Луны, придавая всему загадочность и нереальность, хотя при нём легко можно было "иголки збирать".
Были песни эльфов, что будили в самых забытых уголках давно огрубевшей души неведомые струны. Душа эта просыпалась, встряхивалась и расправив крылья, взлетала, растворяясь в мелодии и несла её дальше. Сказать про эти напевы, что они прекрасны - значит, ничего не сказать. Прохладная родниковая вода как редчайшее из вин, и вино, сравнимое разве что с вечным блаженством, про которое все только слышали, но ничего не знают.
А подаваемые к нему яства и фрукты, по отношению к которым само слово "вкус" безвкусно по определению? Всё на этом празднике рождало ощущение пронзительной беззаботной радости. Даже Дорин, сидящий рядом у костра, был весел и счастлив, как ребёнок.
- Да, - сказал он, - осушив кружку вина, за каплю которого король отдал бы корону, а королева отдалась бы бродяге, - что до праздников, тут никто не сравнится с Перворождёнными. Даже гном на них способен забыть о золоте и серебре.
- Ваше Величество, - обратился к сидящему рядом Берендею Акела, - откуда Король и Королева знают русский язык?
- Послушай, я, конечно, царь, но ты мне не подданный. Ты друг, с которым я, кстати, бился плечом к плечу. К тому же, чует моё сердце, бился не в последний раз. С этим ясно?
- Яснее ясного, друг Берендей. А с языком?
- С языком ещё яснее. Человеческий язык проще нашего. А уж монархам просто необходимо знать языки всех сопредельных народов. Понял? Тогда бери чару и выпьем за то, чтобы наши народы всегда могли вот так пить, сидя вместе у костра. Ну, до дна!
…Проснулся Акела оттого, что ему брызнули в лицо водой. Барс, конечно, больше некому. Сон снился какой-то светлый и радостный, как в далёком детстве, когда просыпаешься с влажными глазами и лёгким телом. Радость пронизывала каждую клеточку естества, на лице резвились тёплые солнечные зайчики.
- Свинтус ты, Андрей Васильевич. Такая благодать снилась. Как вот после неё на твоё лицо смотреть?
- Вся наша жизнь - контраст и парадокс, - безмятежно отозвался "свинтус". Он сидел рядом, поджав по-турецки ноги, голый по пояс, и счастливо улыбался.
- Ну, ты же и дрыхнуть здоров, Борисыч. По гарнизону уже давно "вставай" пришёл.
- Гадкий ты тип. Одно слово - Змей. Гад ползучий. Нет, чтобы кофе в постель принести.
- А как насчёт морду сметаной помазать? - засмеялся друг, действительно, рождённый в год Змеи.
- Не треснет, не дождёшься, - улыбнулся Акела, уже стоя на ногах и разминаясь потягиванием с хрустом и выкрутом.
- К барьеру, лодырь!
Минут тридцать ушло на работу с деревянным мечом. Это началось ещё в Грушевке. С тех самых пор Андрей не давал другу никакой поблажки. Если бы не его железная воля, Акела тренировался бы от случая к случаю. Как все богато одарённые люди, он был ленив. А ведь сколько раз уже его спасал меч!
Когда после "правила" друзья смыли пот ледяной водой родника, они будто заново народились на свет. Пришло, правда, и побочное явление - волчий аппетит. Такими их и застал подошедший Берендей. С ним вместе пришёл Элгард, выручивший их в пещере. Он церемонно поклонился.
- Король и Королева приглашают Вас на военный совет.
Люди почтительно склонили головы.
- Мы немедленно проследуем на совет, только оденемся.
Элгард кивнул и удалился.
- Берендей, - совсем другим тоном сказал Акела, - можно чего-нибудь быстро пожевать?
- Это нетрудно, - улыбнулся тот, протягивая по диковинному плоду в каждой руке, - я так и думал, что ты, как хоббит, первым делом позавтракать захочешь.
- Смейся, смейся, - впиваясь зубами в сочную мякоть, проворчал Акела, - я же не воздушный эльф, чтобы питаться цветочной пыльцой и запивать её росой. Я есть хочу как обычный русский мужик.
- А где ты видел таких эльфов? - с любопытством спросил Берендей.
- Далеко. В нашем мире, на картинках, - отозвался он, имея в виду мультфильмы.
- Может, у вас там и есть такие эльфы, - с сомнением протянул Царь, - у нас их здесь точно нет.
- Ладно, пойдём, хватит ему мозги пудрить, - засмеялся Барс. Они зашагали по лесу.
Военный Совет заседал на большой поляне. Кроме Королевской Четы, на нём присутствовали ещё трое эльфов и принц Дорин (надо же, и словом не обмолвился Его Высочество за всю дорогу). Вежливо поприветствовав собрание, все трое, повинуясь жесту Короля, заняли последние три свободных кресла за Круглым Столом Совета.
- Я думаю, присутствующие простят меня, - начал Король, если я отступлю от традиции и сразу перейду к делу, которое собрало нас всех за Круглым Столом Совета. Уже давно все мы почувствовали, что в Мире снова подняло голову Зло. Но никто не может сказать - откуда идёт эта волна зла. В мире случаются события, мы все понимаем, что их направляет одна рука, но никто не знает, откуда и чья она. Акела, твой взгляд красноречив, задавай свой вопрос. Стол не зря сделан круглым, - все сидящие за ним имеют равное право в Совете.
- Мой вопрос прост. Кому на пользу произошли все те события, о которых идёт разговор? В нашем мире таким образом не единожды удавалось вычислить скрытого врага, когда задавался вопрос "кому выгодно?".
- Мы тоже знаем этот способ, но он нам также ничего не дал. Вот, для примера, набор событий: затонул корабль с нашим грузом, в одной из провинций Галлии крестьяне подняли вооружённый мятеж, в котором гибнут опять же наши друзья. Кроме того, крестьяне неизвестно зачем сжигают лес, которому четыре с половиной тысячи лет. Сейчас многие эльфы из погибшего леса плывут на кораблях в Заокраинные Страны. Но те, что остались, присоединились к нам. Они всё ещё лелеют надежду найти врага и возродить свой лес.
- Может быть, более детальное изучение обстоятельств… - подал голос Барс, - истинная причина редко лежит на поверхности.
- Понимаю, я и сам бы так же подумал на вашем месте. Исследовалось всё детально, работали лучшие мастера своего дела. Когда добираемся до последнего человека, с которого всё началось, он, захлёбываясь в слезах, твердит, что сам не знает, зачем это сделал. А пираты и вовсе случайно натыкаются на наше судно, причём все обстоятельства их встречи в море говорят только о случайности и ни о чём более.
- Но вы твёрдо уверены, что это происходит именно по чьей-то воле, а не роковое стечение неблагоприятных обстоятельств?
- У нас есть основания для этой уверенности, поверьте. Я не имею права открыть, - откуда у меня такая уверенность, но прошу поверить мне на слово.
- Мы Вам верим, Ваше Величество, - спокойно заверил Барс, - но позвольте спросить, - чего же Вы хотите от нас?
- Об этом лучше скажет Королева Люниэль.
- У нас, у эльфов, есть способы заглянуть в грядущее. Так я пыталась доискаться до истины. Существа, к которым я обратилась, не сговариваясь, сказали, что эту задачу под силу решить людям, которые придут из места, которого нигде нет и из времени, которое никогда не наступит. Мы долго ломали голову - что значит такое странное пророчество? Пока не появилось ваше поселение.
- Пожалуй, точнее не скажешь, - потёр подбородок Акела, - наше будущее здесь действительно не наступит никогда. Но вы не первые, кто нам об этом говорит. Мы не всемогущи, мы простые люди. Чем поможете вы нам или, точнее, себе?
- Ответ прост, - всем, чем только мы располагаем. Если я правильно понимаю, - спокойно продолжила Королева, - уже само ваше существование в этом мире нарушает баланс сил не в пользу врага. Потому, что бы вы не делали, это будет во вред нашему противнику.
- В настоящее время нас озадачили тем, что необходимо из Ониксовой Башни добыть меч-кладенец, который охраняют орки. Правда, никто не сказал - зачем?
- Здесь та же внешняя случайность. Но, если вам зачем-то потребуется завоевать мир или истребить, к примеру, последователей Христа, с Катраном вам это сделать легче…
- Как? - в один голос воскликнули Барс с Акелой, - как вы назвали меч?
- Его назвала не я, а один старый, давно ушедший эльфийский Мастер. На нашем языке это - разящий насмерть. Это старинное слово, сейчас его уже почти не употребляют.
- В нашем мире тоже есть оружие с таким же названием, - вынужден был пояснить Акела под вопросительными взглядами всех присутствующих, - очень, к слову сказать, хорошее оружие.
Барс согласно кивнул.
- Я считаю это хорошим предзнаменованием, - улыбнулся Король.
- Надеюсь, что так, - без особого оптимизма согласился Акела. Ему вдруг представилось, что поставленная задача сродни тем, что обычно ставят героям сказок - вычерпать, например, океан чайной ложечкой.
Королева чутко уловила его настроение.
- Почему ты пал духом, рыцарь? Ведь тебе подвластны силы куда более могучие, чем нам. И твоим друзьям тоже.
- Какие силы? - недоумённо посмотрел он на красавицу.
- Разве вам не говорили, что вы сами маги, перед которыми вся наша магия бессильна?
- Говорили, а как же? Но только никто не объяснил, - как мы можем этой силой воспользоваться.
- Наверное, этого и я не смогу, - улыбнулась Королева, - но попробую. Если объяснять это в общем, на примерах, то материя вашего мира, в том числе и та, из которой состоите вы сами, намного, м-м… энергичней нашей. Как если бы вы, живя в воде, привыкли бы преодолевать её плотность и тяжесть, а потом попали в воздух и его сопротивление его после воды вам и незаметно вовсе. Как, я сумела объяснить?
- Да, - согласился Барс, - мне понятно - почему. Но кто мне расскажет - как? Ведь магия тоже наука.
- Никто, - не задумываясь, ответил Берендей, - а магия, безусловно, наука, причём одна из самых сложных. Вот только все наши знания вам бесполезны, ваших же тут не знает никто.
- Идите своей, только своей дорогой, витязи. Мы всегда придём к вам на помощь. Ваши друзья всегда будут нашими друзьями. Ибо, не буду лукавить, это недостойно, вы последняя наша надежда. Хотите вы того или нет, судьба целого мира в ваших руках. Позвольте мне назвать вас братьями, - слишком уж близко свёл Творец наши судьбы.
- А меня - сестрой, - Королева подошла и с улыбкой обняла за плечи обоих друзей, - ибо ваша гибель - это и наша кончина, хоть мы и бессмертны. Пусть дорога ваша будет лёгкой, пусть деревья расступятся, а горы склонятся перед вами.
- Да не промочим мы мокасины и не собьются с тропы наши собаки, - добавил Акела и пояснил, - это пожелание из нашего мира.
Все приняли это как должное, только Барс улыбнулся и покачал головой с едва заметной укоризной.
…Рано утром, едва Солнце позолотило вершины деревьев, на лёд реки, отделявшей Древний Лес от мира людей, вышли четверо: Акела, Барс, Царь Берендей и принц Дорин. На окраине леса стояли провожавшие их эльфы, - самый почётный караул, какой они только в состоянии были измыслить - Королевская Чета и самые достойные эльфы, им в спину неслась их песня.
Завораживающе-мелодичный напев, которым они прощались, звучал невесело, но в звенящем хрустале грусти прорывалось чистое "динь!" серебряного колокольчика - надежда на победу и встречу. Они шагали по потемневшему льду, оставляя песню позади. Светлая грусть тихонько уходила, освобождая место новым впечатлениям и старым тревогам.
- Слушай, Берендей, теперь, получается, мы и тебе братья? - с интересом спросил Барс.
- Да. И я горжусь этим, если хочешь знать.
- Мы тоже, но я не о том. Понимаешь, кто вместе пролил кровь, спасая друг друга, по нашим законам даже ближе кровной родни.
Берендей недоумённо смотрел на Барса, не понимая - что он хочет этим сказать? Акела прятал улыбку, он уже понял, - куда клонит его хитромудрый друг.
- Получается, что через нас эльфы и гномы породнились, - со смехом заключил Барс.
- "Так подружить евреев с казаками ещё не удавалось никому…", - хохоча, процитировал Акела строчку песни Андрея Макаревича, написанную в честь юбилея Александра Розенбаума.