А надо было не смотреть, а хватать на руки и заносить, запоздало подумал он! Потому что не дожидаясь приглашения, Снежка сама перешагнула через порог…
И быстро огляделась. Удобства были направо. С них осмотр и начнем, решила она!.. Приведя себя в порядок, Снежка прошла на кухню.
Владимир ждал ее, стоя у окна и задумчиво глядя во двор.
Кухня была просторная и видимо из-за этого выглядела пустой. Обеденный стол и пара табуреток. Широкий кухонный стол-тумба. На стене - шкафчик. Украшенная изразцами печь. Примус. Раковина, полная грязной посуды… Снежка усмехнулась. Обычное дело! Женщины моют посуду после еды, а мужчины - перед едой.
- Я сейчас вас оставлю на некоторое время, Снежана Георгиевна, - сказал поворачиваясь Владимир. - Мне нужно в штаб. А вы тут похозяйничайте пока… Если захотите чего-нибудь перекусить, вот хлеб, вот консервы. Есть еще колбаса, - он достал из кухонного стола все перечисленное. - Не обессудьте, чем богаты, как говорится. А вечером я загляну в продмаг, куплю чего-нибудь.
- Не беспокойтесь, товарищ майор, не маленькая, не пропаду, - холодно ответила Снежка.
- Да, - сказал Владимир тихо. - Не сомневаюсь…
Когда дверь за ним закрылась, и щелкнул ключ в замке, Снежка тяжело вздохнула, села на табурет и сложила руки на коленях.
Ну, почему он такой!.. Ярость, охватившая ее тогда на Аничкином мосту, уже улетучилась… Но боль потери не проходила. И никогда уже не пройдет… Сердце щемило. Ей хотелось плакать, но она взяла себя в руки. На сегодня слез достаточно!
Снежка решительно встала и пошла в ванную комнату. Она повернула кран, и с удовлетворением обнаружила, что горячая вода имеется. Она выкрутила оба крана до конца и вода с шумом и брызгами ринулась в ванну.
Пока она наполнялась, Снежка решила пройтись по его квартире. По нашей квартире, поправила себя она! И прижала ладошку ко рту. Она сказала "нашей"! Она уже считала его квартиру их квартирой!
Снежка покачала головой. Не слишком ли быстро? А, впрочем, ерунда! Это еще ничего не означает!
Квартира была большой, но неуютной, с проходными комнатами.
Осматривать особо было нечего. На окнах - занавески на проволочке, как в вагоне. Обстановка - абсолютно холостяцкая.
В большой комнате стояла тахта, пара стульев и двухтумбовый, крытый зеленым сукном, письменный стол с настольной лампой, городским и полевым телефонами. Под ногами валялся какой-то вытертый серо-буро-малиновый половик. На стенке - полка с книгами, черная тарелка репродуктора и, как и положено, портреты Ильича, товарища Сталина и товарища Ворошилова…
В дальней комнате стояла пружинная кровать, застеленная тонким армейским одеялом и явно отбитая по краю табуреткой, стоящей тут же в ногах. В голове - прикроватная тумбочка.
Снежка усмехнулась! Как в казарме! Ох, уж мне эти красные командиры!..
Она прищурилась, а потом прикрыла дверь и примерила, входит ли ножка от табуретки в дверную ручку… Отлично входит!.. Ну, что ж, товарищ майор, в эту дверь вам отныне вход заказан! Она вынула и поставила табурет на место.
Кроме кровати, табуретки и тумбочки, в комнате стоял небольшой стол и трехдверный платяной шкаф с большим зеркалом - единственная гражданская вещь, потому что стол, как наметанным глазом определила Снежка, раньше, скорее всего, обитал в столовой летного состава.
Она распахнула дверки шкафа и обследовала его содержимое.
Сначала Снежка испытала некоторую неловкость, заглянув внутрь и увидев вещи Владимира, но потом сказала себе строго - я имею право, я его жена! И стала решительно перебирать плечики.
Та-а-ак… Посмотрим, что тут у нас…
Ничего особенного.
На полках - несколько смен постельного белья, носки, трусы и майки, кальсоны и нательные рубахи. На перекладине - пяток белых рубашек под френч, суконные и шерстяные гимнастерки, белый летний китель и брюки на выпуск, темно-синие френчи и бриджи. Внизу в углу - пара белых текстильных туфель.
Парадно-выходная, повседневная и полевая форма одежды комначсостава ВВС.
Рубашки были хэбэ. Все кроме одной. Снежка провела рукой по тонкому и прохладному шелку, вынула плечики из шкафа и прикинула рубашку к себе. То, что надо! Полы опускались до середины бедра. А рукава можно и подвернуть, подумала она. Все-таки лучше, чем ничего! Из дома ей пришлось уйти в чем была, поэтому никакой другой одежды, кроме той, что на ней, у нее не было.
Она бросила рубашку на кровать, сняла гольфы, стянула платье и осталась в одних трусиках. А потом махнула рукой, и разделась догола. Сейчас она ополоснется, а потом затеет стирку. Постирает и свое, и его. Наверняка, у бывшего холостяка найдется куча нестиранного белья.
Снежка подошла к зеркалу и повертелась, рассматривая себя. И, как обычно, осталась недовольной…
Ноги длинные. Но можно бы и подлиннее. Талия узкая, но хотелось бы поуже. А бедра пошире. Грудь высокая, но, к сожалению, не такая уж и большая.
Снежка приблизила к зеркалу лицо… Губы у нее были розовые, но какие-то уж слишком пухлые. Она поджала их, пожевала, а потом показала себе язык. Язык тоже был розовый, но к нему у нее претензий не было… Щеки. Снежка покрутила головой. Тоже пухлые. Хотя, впрочем, ничего… Она помахала ресницами. Достаточно густые и черные, были бы еще попушистее чуть-чуть!.. Глаза. Глаза у нее были мамины, серые и глубокие, с темным ободком и маленькими ледяными искорками по всей радужке.
Насчет глаз сомнений не было. Глаза у нее были красивые… Снежка вздохнула. Единственное, что ей в себе хоть немножко нравилось… Нет, еще волосы! Она сдула с высокого лба золотистую челку и поморщилась. Волосы были растрепанные и грязные… Но это дело поправимое, сейчас отмоем и причешем!
Снежка подбежала к кровати и накинула на себя отложенную рубашку, застегнулась и быстро закатала рукава. А потом повернулась к зеркалу.
И ахнула!
Полупрозрачный шелк практически ничего не скрывал!.. Какая жалость! Ей так понравилась эта ласкающая тело, нежная гладкая ткань!.. Увы… Такое при нем носить никак нельзя, подумала она!
А, впрочем… Она приподняла свою широкую каштановую бровь. Ну и что, что все видно! Очень даже кстати!
В ее голове зародился план жестокой мести майору Иволгину. Снежка усмехнулась и расстегнула по пуговице сверху и снизу… Значит, фиктивный брак?! Значит, не прикоснешься никогда?! Ну-ну! Тогда и мучься, раз дурак такой!.. Снежка покрутилась перед зеркалом, сделав несколько оборотов. Полы рубахи приподнялись, раздуваясь воланом, и приоткрыли ее бедра почти докуда надо. Отлично!
Она сбросила рубашку и побежала в ванную комнату.
Ванна уже почти набралась. Снежка закрыла кран и с наслаждением опустилась в горячую воду…
Владимир, уходя, закрыл за собой дверь на ключ и уехал в штаб… Но усидеть в кабинете, за широким, заваленным бумагами и картами столом не мог. Какое-то время он просто мотался из угла в угол, как пойманный зверь по ненавистной клетке… Ему хотелось выть и биться головой об стену, но на шум могли прибежать штабные… В конце концов, он выскочил из штаба, сел в машину и умчался на самолетные стоянки.
Такого пилотажа здесь еще не видели!
Посмотреть на происходящее в небе сбежалась вся авиабаза! Все, кто работал в ангарах и капонирах, все, кто сидел в каптерках, дежурках и курилках! Сбежались все!
Потому что на это действительно стоило посмотреть!
Летал комбриг! Герой Советского Союза!..
Как он летал!!!
Самолет метался по небу, совершая немыслимые пируэты! Фигуры высшего пилотажа, выполненные не просто четко и классически, а по-настоящему искусно, сменялись совершенно невозможными эволюциями. Истребитель преследовал и уничтожал противника!.. Противника-невидимку… Невидимого никому, кроме него.
С крыльев И-15 длинными хлопьями слетала изморозь инверсионных следов. Самолет, то падал почти до земли, выравниваясь в нескольких метрах над летным полем, то взмывал в небо. А потом опять падал с приглушенным, почти заглохшим мотором, снова взревывая у самой травы. Переворачиваясь и сминая воздух. Словно летчик задался целью разломать свои крылья на мелкие кусочки…
А, может, ему просто жизнь надоела?
Владимир гонял свой "чато" по небу с неистовой яростью, словно стараясь зайти самому себе в хвост и сбить, сжечь самого себя к чертовой матери! Мотор ревел, и земля приближалась с огромной скоростью, а он срывал поток и взмывал обратно к сияющему солнцу!.. И снова падал вниз…
Господи, что же ему теперь делать?!
Владимир рычал и творил с машиной что-то невообразимое! От перегрузок у него темнело в глазах… Как он хотел, чтобы в глазах у него потемнело навсегда!
Потому что она его не любит… Потому что она его ненавидит…
Но его опытные, умелые руки сами выводили машину из штопора и пике… Господи, как ему хотелось бы погибнуть тогда, в том самом бою, за который он получил грамоту Героя! Как ему хотелось бы никогда не узнать, никогда не увидеть этой жгучей ненависти в любимых глазах!
Но сделанного не воротишь…
Он сам, собственными руками, погубил, разрушил, уничтожил все! Он сам загробил свою жизнь…
Владимир скрипнул зубами. Нет! Он не может сейчас оставить ее одну! Он не может покинуть ее сейчас!.. Пускай она его ненавидит… Он выдержит! Он выдержит ее ненависть ради нее! И никому не позволит причинить ей зло!..
Твердой рукой Владимир направил истребитель на посадку. И плавно притер самолет на три точки у самого "Т"… Собственно, как и положено асу. Лучшему пилотажнику бригады. И ее командиру…
Солнце еще не село за горизонт. Но уже собиралось…
Владимир вздохнул и потер ладонями лицо.
Пора идти домой.
Он встал и решительно вышел из кабинета…
Нестиранное белье, как она и предполагала, валялось грудой в углу возле ванны, рядом со стиральной доской. Снежка вымылась, а затем перестирала все, что нашла. Она сняла с кровати старое постельное и застелила свежее. А потом, усмехнувшись, бросила пару простыней из шкафа на тахту в его комнате… Так-то милый!..
Снежка постирала снятое постельное, прополоскала все отстиранное в холодной воде, отжала и развесила в коридоре.
Свое платье она повесила рядом с его рубахами и нижним бельем. А трусики разместила так, чтобы они сразу бросились в глаза, как только он откроет двери. И рассмеялась, довольная!.. Я тебе покажу, фиктивный брак! Ты у меня еще получишь "не прикоснусь к тебе никогда"!..
Ее новая рубашка лежала, приготовленная для мгновенного одевания, как только в замочной скважине заскребется ключ.
Снежка налила воды в таз и перемыла полы. Как она и ожидала, во всех углах, под шкафом, под тахтой, под кроватью, валялась сбившаяся в комки пыль… Ничего! С пылью управляться она умела преотлично!
Управившись с полами, она взялась за кухню. Тихонько напевая, она помыла и расставила посуду. А потом осмотрела съестные припасы.
Хлеб, тушенка и твердая, как камень, сырокопченая колбаса… Не густо… Впрочем, он, наверняка, питается в летной столовой. А это так - перекусить, если что… Или закусить, подумала она, повертев в руках бутылку водки. И поставила ее назад… Так, а это что? Снежка вытащила на свет большой газетный кулёк… Макароны! Ура!
Она раскочегарила примус и поставила на огонь кастрюльку. На свадебный ужин у них будут макароны с тушенкой!
Пока закипала вода, Снежка нарезала колбасы, тут же набив мозоль на указательном пальце абсолютно тупым ножиком. Она открыла консервную банку и принюхалась. Ничего, есть можно! Снежка поставила ее рядом с примусом и порезала свежие огурцы, каким-то чудом оказавшиеся в этой забытой Богом и людьми холостяцкой кухне.
С другой стороны, заброшенность Володькиного жилища весьма ее порадовала. И пролила целительный бальзам на исстрадавшееся сердце… Ножи не точены, белье не стирано, посуда не мыта. Пыль и запустение… Одним словом, никаких следов женского присутствия! Даже кратковременного!.. И это вселяло надежду…
Когда макароны сварились, она расставила тарелки и гордо оглядела стол.
Царский пир!
Снежка надела свою, то есть бывшую его, а теперь уже ставшую ее, шелковую рубашку. И стала ждать…
Владимир заехал в продмаг и набрал разных продуктов. Все, что под руку подвернулось. Даже бутылку крепленого красного вина прихватил.
А вдруг пригодится?! Ужин-то свадебный как-никак!
Надежда умирает последней…
Снежка стояла у окна и ждала его почти до заката. А потом ушла в свою комнату.
Ничего, ничего! Ты у меня еще получишь, думала она, кусая подушку от обиды! Все равно придешь домой ночевать, как миленький, вот тогда и посмотрим, кто кого!
Когда Снежка услышала шум двигателя подъезжавшей машины, то сразу поняла, что это он! Она опрометью бросилась на кухню и встала у окна.
Владимир открыл дверь и привычным жестом, пошарив по стене, включил свет.
В коридоре сушилось постиранное белье, а прямо перед его глазами висели девичьи трусики. На несколько долгих секунд он потерял дар речи, застыв в дверях…
Это был первый удар.
Снежка затаила дыхание… План ее мести начал претворяться в жизнь!
Когда Владимир прошел на кухню, он получил второй удар, не менее зубодробительной силы!
В легком полусумраке. У окна. На фоне желто-алого заката. Спиной к нему стояла Снежана. На ней была только его рубаха, спускающаяся до середины бедер. Яркие лучи заходящего солнца пронизывали тонкий шелк, туманным розовым облаком окутывая стройную девичью фигуру…
Он успел в самый последний момент, подумала Снежка. Потому что алый круг неумолимо опускаясь за дома, сначала превратился в полукруг, затем от него остался только маленький краешек, который подмигнул ей на прощание и погас…
Владимир перевел дух, поставил сетку на пол и включил свет.
И получил третий удар. Самый жестокий.
Снежка повернулась к нему и у Владимира разом ослабели колени…
Он медленно опустился на табурет. Так удачно оказавшийся совсем близко. Иначе он сел бы на пол.
- Дела задержали, товарищ майор? - саркастически улыбнулась Снежка, выдержав паузу, необходимую для того, чтобы он увидел все, что она хотела ему показать. - Ну-ну, - Снежка проплыла мимо него, высоко вздернув подбородок, и бросила, даже не обернувшись. - Ужин на столе…
Она заскочила в свою комнату, заперлась, сунув табурет в дверную ручку, и прислонилась к стене. Сердце билось, так, словно хотело пробить грудную клетку… Снежка улыбалась, вспоминая его округлившиеся глаза, его открытый рот, и то, как он рухнул на табуретку, увидев ее… Увидев ее всю… Как сладка была ее месть!
Владимир опустил глаза и посмотрел на стол. Перед ним стояли две пустых тарелки с вилкой, ножом и ложкой возле каждой, и два стакана. Посредине, на подставке - сковорода с макаронами и тушенкой, а рядом - порезанные и красиво разложенные на тарелках хлеб, колбаса и свежие огурцы.
Четвертый удар.
Он застонал бы, если бы мог. Но только хватал ртом воздух, как рыба об лед… А сердце грохотало в груди, как колокола громкого боя… Неужели она его ждала?!
Она его ждала.
Владимир кинулся за Снежкой в дальнюю комнату и дернул ручку. Дверь не поддалась, он дернул снова, ничего не понимая. Ведь, эта комната не запиралась!
Он постучал.
Тишина…
Он постучал снова:
- Снежана, открой!.. Я все тебе объясню!..
- Мне не нужны ваши объяснения, товарищ майор, - услышал он из-за двери холодный Снежкин голос.
- Снежана!..
- Не Снежана, а Снежана Георгиевна!
Делать было нечего. Владимир повернулся, чтобы уйти, и вдруг увидел две небрежно брошенные на тахту простыни.
Еще один удар. Который по счету? А, впрочем, уже не важно…
Владимир сидел на кухне. К еде он даже не притронулся. Ему хотелось напиться, а еще лучше застрелиться на хрен…
Но он не имел права ни на то, ни на другое.
Ему нельзя теперь даже напиться! Не выдержав, он может вынести эту несчастную дверь в ее комнату и возьмет девушку силой… И тогда точно придется стреляться, потому что этого он не переживет…
Снежка тихонько вышла и прокралась на кухню, чтобы насладиться видом поверженного врага.
И вдруг ей стало его жалко. Владимир сидел опустив руки с таким несчастным видом, что Снежке вдруг стало стыдно за свою непомерную жестокость! Ну, зачем, я с ним так, подумала Снежка!.. Неужели она на самом деле такая конченая стерва?!..
Тихо скрипнули половицы.
Он поднял голову.
- Почему вы не спите, Снежана Георгиевна? - спросил Владимир и отвернулся, чтобы не сойти с ума от ее наряда.
Внезапно в его голосе Снежке почудился такой ледяной холод, что от ее минутного раскаяния не осталось и следа.
- А вам-то, что? - снова закусила она удила.
- Снежана Георгиевна, - старательно не смотрел на нее Владимир. - Нам надо поговорить…
- Я слушаю вас очень внимательно!
- Я думаю… - Владимир помялся, подбирая подходящие слова. - Что на людях нам лучше обращаться друг к другу не по имени-отчеству, а только по имени.
- А меня мало интересует, что вы думаете, товарищ майор! - огрызнулась Снежка.
- Это в ваших же интересах, Снежана Георгиевна, - терпеливо сказал Владимир.
- Я сама могу побеспокоиться о своих интересах! - прищурилась она.
- И все-таки, - не глядя на нее, сказал Владимир ровным голосом. - На людях нам лучше обращаться друг к другу на "ты", а не на "вы". Как это обычно делают все мужья и жены. А молодожены в особенности.
- Мы - не молодожены! - отрезала Снежка.
- И тем не менее, чтобы не привлекать излишнего внимания и не вызывать подозрений, я предлагаю снова перейти на "ты", как бы это ни было вам неприятно, Снежана Георгиевна.
Он просто бесил ее своим упрямством!.. И терпением.
Внезапно ей снова стало стыдно. А, может, это она сама - упрямая, глупая, озлобленная на весь мир девчонка! Снежка прикусила нижнюю губу… Ну, зачем я с ним спорю?.. Ведь он прав!
- Хорошо я согласна…
- И еще… У тебя такое редкое имя, - попытался закрепить свой успех Владимир.
- Не такое уж и редкое! - фыркнула Снежка.
Какая же ты у меня поперечливая, вздохнул Владимир… Самая несносная, самая невыносимая, самая любимая на свете!.. Самая желанная…
Как же мне тебя вернуть?!..
- Редкое, Снежана, редкое, - сказал он.
- И что с того? - полыхнули ледяным пламенем ее глаза.
- А то, что, если в лицо тебя здесь, скорее всего, никто и не знает, то имя может быть знакомо, - пожал плечами Владимир. - Моему заму, например, или начальнику особого отдела. А хуже всего то, что оно неминуемо вызовет жгучее любопытство у местных кумушек, жен командного состава, то есть.
- Что же и имя поменять?.. Развестись и снова замуж выйти?.. - невинно заморгала она ресницами. - А за кого теперь?..
Ага! Подействовало!.. Снежка была довольна - стрела попала в цель! Он, наконец, посмотрел прямо на нее! Потемневшими от гнева глазами… Так-то лучше!.. А то весь спокойный такой! Аж, противно!..
Что?! Разводиться и снова замуж?!.. Владимир разозлился не на шутку!.. За кого теперь?!.. В нем закипела бешеная ярость! Я тебе дам замуж!.. Да, я тебе!..
Вдруг он заметил, что Снежана смотрит на него широко распахнутыми от страха глазами. Ее грудь высоко вздымалась под полупрозрачной, ничего не скрывающей шелковой тканью… Он опустил глаза.
А лучше бы этого не делал!..