Поудобнее перехватив шест, уголком глаза присматривая за рыцарским мечом, я шагнул вперед, чтобы сбить спесь с зазнавшейся парочки... Как вдруг понял, что из моего лексикона улетучились все подходящие вступления, кроме затрепанного до дыр "кошелек или жизнь". Черт, мне и раньше случалось проваливаться в словесный вакуум, причем часто в самый неподходящий момент - скажем, во время экзамена, - но еще никогда это не приключалось со мной так некстати! Из вихря крутящихся в голове беспорядочных фраз внезапно судорожно вырвалось "поможите, пожалуйста, мы сами не местные" - я едва успел удержать знакомый мотивчик на кончике языка... И, глядя прямо в глаза Катарине, громко выдал по-русски:
- Гоп-стоп! Мы подошли из-за угла... Норман и девушка разом остановили коней в пяти ярдах от меня.
- ...гоп-стоп, ты много на себя взяла, - уже вполголоса машинально продолжил я - и порадовался, что меня вдруг повело на родной язык. Пусть лучше эти двое услышат от меня бессмысленную абракадабру, чем такую несусветную чушь!
Я и всадники молча взирали друг на друга до тех пор, пока за моей спиной не прозвучал медово-вкрадчивый голос:
- Добрые люди, не откажите в помощи бедному страннику, только что вернувшемуся из тяжких скитаний по чужбине!
Уловив заминку, на сцену выступил мастер грабительских увертюр и с места в карьер пустился в одну из своих вдохновенных импровизаций.
- Beati pauperes spiritu, - горестно проговорил Локсли, возникая рядом со мной. - Блаженны нищие духом, как говорит мой почтенный духовный наставник...
Из-за дерева, где прятался Тук, донеслось сдавленное хихиканье.
- ...но нищета тела достойна не меньшего сожаления, чем нищета духа, не правда ли, люди добрые?
Облаченный в истрепанные лохмотья бедолага представлял собой одно сплошное смирение - ни дать ни взять виньетка к житиям святых...
Но Катарину не обманули слова лжепилигрима, а может, она просто была не из тех, кто подает нищим.
- Твое тело сейчас отправится в канаву, гнусный пес! - воскликнула она, трогая с места коня. - Убирайся с дороги, подо...
Но рыцарь поднял руку, и, к моему огромному удивлению, девушка не только послушно натянула поводья, но и замолчала. А норман проговорил спокойно и серьезно:
- Увы, мне нечем поделиться с тобой, путник. Я сам недавно вернулся с чужбины, и мой кошелек так же пуст, как и твой.
Я на всякий случай слегка передвинулся вправо, чтобы уйти с линии прицела Вилла Статли, но рыцарь так и не сделал попытки коснуться рукояти меча. Некоторое время он и Робин Гуд оценивающе смотрели друг на друга, потом Робин с улыбкой кивнул.
- Да, кошелек мой пуст, поэтому я, как птица, питаюсь от лесных щедрот. И раз ты тоже пребываешь в стесненных средствах, доблестный рыцарь, не разделишь ли со мной скромную трапезу? Не побрезгуйте моим гостеприимством и вы также, прекрасная госпожа!
- Да тебе делить трапезу с твоими вшами, бродяга, а не с... - взвизгнула прекрасная госпожа - но снова умолкла, повинуясь повелительному жесту рыцаря.
Почему Катарина так беспрекословно слушается этого типа, я понял только тогда, когда норман сдержанно ответил:
- Благодарю тебя за приглашение, добрый человек. Я и моя дочь с удовольствием разделим с тобой обед.
Глава тринадцатая
Ни пенса денег не нашлось,
Гость вправду был бедняк,
И Робин Гуд его спросил:
"Но, рыцарь, как же так?"
"Ах, Робин Гуд, перед тобой
Несчастный Ричард Ли.
Вот-вот лишусь я навсегда
И крова, и земли.
Знай, если долг монастырю
Я ныне не верну,
То все имущество аббат
Возьмет в свою казну".
"Маленькое деяние Робина Гуда" "Робин Гуд и Ричард Ли" (перевод Игн. Ивановского)
МАЛЕНЬКОЕ ДЕЯНИЕ РОБИНА ГУДА
Все было почти как в старые добрые времена.
Ярко горел костер, в который в честь прибытия гостей подкинули побольше сучьев; на расстеленном на траве слегка влажном холсте Кеннет расставлял оловянные тарелки и кубки; Дик и Вилл ловко нарезали горячую оленину; Аллан-э-Дэйл тренькал на арфе и мычал себе под нос, а Тук сосредоточенно дегустировал эль из большого дубового бочонка.
Бочонок в наше отсутствие притащили на поляну три сына вдовы Хемлок, оставалось только надеяться, что обалдуи не навели на нас стражу и что у них хватит сообразительности больше не попасться в руки шерифу, отсидевшись у дальних родичей в Ланкашире.
- За вдову Хемлок и ее процветание! - Тук отпил из кубка и вытер рот рукавом.
- Где твои манеры, братец? - укорил Робин, перетягивая свои ужасные лохмотья широким охотничьим ремнем. - Сперва молитва, а уж потом - возлияние, забыл?
- И сперва, и потом, и вновь! - бодро заявил Тук. - Для возлияний всегда подходящее время!
Монах подкрепил свое мнение очередным вагантским шедевром:
- Не пугает нас кончина,
- Есть покуда зернь и вина.
- Бросим кости на удачу,
- Чтобы стать вином богаче:
- Выпьем раз за тех, кто узник,
- Два - за тех, кто нам союзник,
- Три, четыре - за крещеных,
- Пять - за девок совращенных,
- Шесть - за праведных покойников
- Семь - за всех лесных разбойников[20]...
Услышав про совращенных девок, Катарина бросила на фриара убийственный взгляд, а строчка про лесных разбойников заставила меня быстро посмотреть на Ричарда Ли.
С момента нашей встречи на дороге рыцарь сохранял индейскую невозмутимость, но я готов был дать на отсечение любую часть своего тела, что он прекрасно понимает, с кем свела его судьба. И все-таки Ли не только держал себя в руках, но и обуздывал порывы негодования своей аристократической дочурки. Интересно, в каком возрасте он ее породил? Для папаши такого взрослого чада он выглядел довольно молодым, я бы не дал ему больше тридцати пяти лет...
Нарезая свежий хлеб - еще одно подношение благодарной вдовы, - я напрасно старался подметить в светловолосом, дочерна загорелом нормане сходство с Катариной. Наверное, девчонка пошла в мать, как характером, так и внешностью. Даже скупые, выверенные жесты Ричарда Ли представляли собой полную противоположность резким движениям Катарины, а светло-серые глаза рыцаря отличались от ярко-синих глаз его дочери так же, как спокойное северное озеро отличается от бурного южного моря.
Катарина походила замашками скорее на своего сокола - только сними клобучок, и закогтит кого угодно! Но присутствие отца надевало на нее невидимый должик, и девушка изо всех сил пыталась сдерживаться, делая вид, что она одна на этой поляне и во всем лесу. Плохо же ей это удавалось! Парни, посмеиваясь, то и дело кивали на нашу гостью, с царственным негодованием восседающую на покрытом оленьей шкурой бревне, а потом комически возводили глаза к небу.
Приготовления к трапезе вскоре были закончены, все расселись по местам, кроме Вилла, который полез нести караульную службу на вершину Великого Дуба... Если последний месяц чему-то и научил аутло, то только этой небывалой для них прежде мере предосторожности.
Тук допил второй кубок эля и с самым серьезным видом затянул предобеденную молитву. На сей раз фриар не стал пересыпать ее перлами латинского красноречия, а как можно скорей перешел к заключительному:
- Благослови, Господи, нас и дары Твои, от которых по щедротам Твоим вкушать будем. Ради Христа Господа нашего, аминь!
- Аминь! - отозвался хор голосов...
И мы наконец приступили к своей первой за очень долгое время настоящей еде.
Похоже, Ричард Ли постился не меньше нашего - он пожирал оленину, как изголодавшийся волк, не забывая отдавать дань также хлебу, овощам и элю. После второго кубка норман присоединился к беседе, которую вели Робин, Тук и Дикон: речь шла о том, что пока называлось политикой, но очень скоро станет именоваться историей. А к двадцать первому веку превратится в ту ее часть, которая не дотягивает даже до планки "новой".
- Если бы нехристи вернули добром Гроб Господень, - привычно брюзжал Барсук, - и отдали бы нам древо Животворящего Креста, как обещал лживый Саладин, подлый убийца безоружных пленников...
- Саладин никогда не забывал своих обещаний, - перебил Ричард Ли. - А что до убийства безоружных пленников, где ему потягаться в этом с королем Ричардом, устроившим бойню под Акрой! Я сам видел, как три тысячи пленных мусульман в цепях были поставлены в виду лагеря султана и умерщвлены лишь потому, что Саладин задержался с выплатой выкупа. И чего добился Ричард этой резней? Только того, что в ответ мусульмане начали убивать пленных христиан...
- А древо Животворящего Креста было потеряно для нас навсегда! - пригорюнившись, подтвердил монах.
- Нееет, как только король Ричард освободится, он вышибет подлых нехристей из Иерусалима! - упрямо заявил Барсук.
- У Дикона в Птолемаиде[21] остался сын, - пояснил рыцарю Робин Гуд. - Дожидается, когда христианские вожди все-таки поведут войска на освобождение Святого Града.
Ли пожал плечами и с хрустом разгрыз головку дикого чеснока.
- Какие вожди? Французский король давно нашел себе другую добычу, вместе с принцем Джоном он отхватывает куски от французских владений Ричарда. Австрийский герцог тоже забыл свою ненависть к иноверцам ради ненависти к христианину, втоптавшему его знамя в грязь[22]. Возможность освободить Иерусалим уже давно похоронена среди раздоров христианских владык...
На другом конце импровизированного стола не обсуждали политику: там Аллан-э-Дэйл тренькал на арфе и что-то мычал с набитым ртом - наверное, сочинял балладу о своих сегодняшних подвигах. Кеннет Беспалый полез сменить Статли на его сторожевом посту, а усевшийся рядом с Алланом Вилл жадно набросился на еду, в то же время споря с Диком о достоинствах шерифского коня...
А я тем временем напрасно трепал себе нервы, пытаясь завязать беседу с Катариной. Девица начисто игнорировала все мои замечания и предложения положить ей еще оленины или хлеба, а в ответ на любой вопрос начинала демонстративно беседовать с соколом, привязанным к ветке возле ее плеча. И все же я раз за разом пытался расшевелить строптивую девчонку... снова и снова... и так и эдак... Пока наконец не признал свое поражение.
Дьявол, взять Акру наверняка было бы легче, чем пробиться сквозь стену неприступности, которой окружила себя дочь крестоносца!
Я выразил это на родном языке и с таким чувством, что все разговоры смолкли и все уставились на меня. Кроме Катарины, которая продолжала ворковать со своим пернатым дружком.
Робин подмигнул мне и ухмыльнулся.
- Не удивляйтесь загадочным речам Маленького Джона, - заявил он удивленно приподнявшему брови Ричарду Ли. - Высказывания этого человека бывают под стать его загадочной судьбе. Дело в том, что Джон появился в Шервудском лесу неизвестно откуда и не помнит ни племени своего, ни роду. Вероятно, виной тому - ранение в голову, которое он получил, хм... в одной жестокой битве. После этого он, увы, утратил память, хотя и не забыл родную речь. Но даже наш высокоученый монах не может понять язык, на котором изъясняется Джон. Порой мне кажется, Малютка и сам себя не понимает, - Робин проворно уклонился от пустого кубка, которым я в него запустил. - Думаю, он происходит из какого-нибудь знатного иноземного рода. Да, скорее всего, так и есть. Это сразу видно по его изысканным манерам, по его учтивому обхождению с дамами, по его...
- Ты у меня доболтаешься! - сквозь зубы пообещал я.
- ...по его пристрастию к диковинным видам одежды, - не обратив внимания на угрозу, продолжал Локсли, пока остальные парни давились от смеха, а Ричард Ли изучал меня с задумчивым и серьезным видом.
- Он прав, не исключено, что Маленький Джон - переодетый принц, ставший жертвой печальных обстоятельств и гонений жестокой судьбы, - согласился Тук, тоже радуясь развлечению.
Фриар явно хотел подхватить тему и развить ее дальше, но, на мое счастье, вспомнил, что впереди нас ждет развлечение поинтереснее. Все едоки уже насытились, пора было переходить к десерту!
Монах переглянулся с Робином Гудом, благочестиво склонил голову и возгласил:
- За все Твои благодеяния благодарим Тебя, всемогущий Боже, живущий и царствующий во веки веков! Аминь.
- Аминь! - отозвались аутло - и небрежно сменили позы, чтобы мгновенно перейти к действию, если наш гость задумает выкинуть какую-нибудь глупость.
Я от души надеялся, что не задумает. За глупостями могла последовать кровь, а кровью я уже был сыт по горло.
- Да, Господи, благодарим тебя - и ждем, когда же вкусившие нашего хлеба-соли уделят что-нибудь лесным беглецам, - проговорил Робин.
Он уже стоял на ногах, держа в опущенной руке тисовый лук.
В наступившем вслед за тем многозначительном молчании Катарина выпрямилась еще больше и сильно побледнела.
Но рыцарь не торопясь осушил свой кубок, так же неспешно вытер пальцы хлебным мякишем и только тогда повернулся к Робину Гуду:
- Я ведь предупреждал тебя, хозяин, - в кошельке у меня пусто. А добра, которое ты найдешь в моей сумке, не хватит даже, чтобы оплатить выпитый мною эль. Конечно, ты можешь попытаться забрать наших коней, но вряд ли это окупит тебе хлопоты, да и лечение увечий нынче обходится дорого. - Ричард Ли вдруг сверкнул белозубой улыбкой. - Думаю, на сей раз ты промахнулся с выбором гостя, Робин Гуд.
- Он не лжет! - Дик Бентли к тому времени успел заглянуть в седельную сумку рыцаря. - На такое барахло вряд ли позарится даже старьевщик!
- Да как ты смеешь касаться наших вещей, смерд!.. - взвизгнула багровая от стыда и ярости Катарина.
- Оставь, Дик, - махнул рукой Робин. Сел, подумал и, хлопнув себя по коленям, вдруг разразился громким смехом. - Не-ет, все-таки я не прогадал!
Ну когда еще нам доводилось обедать в такой приятной компании?
- Никогда! - заверил Аллан-э-Дэйл, пощипывая струны арфы и томно глядя на Катарину.
- Никогда! - с энтузиазмом поддержал Тук. - Но, держу пари, рыцарь все-таки сумеет отплатить за гостеприимство. Например, пригласив нас на обед в свой замок Аннеслей!
Ричард Ли перестал улыбаться и встал.
- Боюсь, добрый фриар, ты проиграешь пари. Я вряд ли смогу отплатить вам услугой за услугу. Если через день я не отдам аббату Йоркского монастыря Святой Марии четыреста золотых, Аннеслей перейдет в собственность аббатства... А вы видели, какими сокровищами я располагаю.
На этот раз Катарина побагровела так, что исчезли все ее веснушки, и я невольно отвел глаза. Вся моя злость на упрямую девицу испарилась, осталась только жалость. Я внезапно обнаружил, что подсчитываю, на сколько потянет моя доля награбленного добра, но не успела эта мысль принять определенные очертания, как мои подсчеты прервал голос Робина Гуда:
- Четыре сотни золотых - большие деньги. Если я одолжу тебе такую сумму, сэр Ли, кто поручится, что ты мне ее вернешь?
Не только я, но и все остальные парни уставились на него, не веря своим ушам. Мы привыкли к безумствам главаря, но такого он еще не выкидывал никогда!
- Найди мне надежных поручителей, - Локсли снизу вверх посмотрел на Ричарда Ли, - и я одолжу тебе четыреста золотых под обычный процент.
Дикон Барсук с треском переломил сухую веточку - его чуть не скрутили судороги при мысли о том, что можно оказывать такие благодеяния ненавистному норману. Бентли и Вилл переглянулись в полном недоумении, Аллан-э-Дэйл чуть не намотал на палец струну арфы. Но все-таки шутник из Бернисделла имел над "волчьими головами" необъяснимую власть - никто из них не возразил вожаку, хотя лица всех аутло стали мрачнее грозового неба.
А загорелое лицо Ричарда Ли побледнело так, что его светлые волосы почти слились с кожей.
- Вряд ли я смогу найти поручителей, - очень медленно проговорил рыцарь. - Если тебе недостаточно моего слова, Локсли, я могу призвать в свидетели только апостолов Петра, Павла и Иоанна.
Робин покачал головой:
- Мне уже клялись именами этих апостолов - и клятва оказалась лживой. Я не хочу брать под сомнение твою честность, сэр рыцарь, но порядок есть порядок. Даже стоящий вне закона изгнанник должен его соблюдать... По мере сил. Итак, тебе придется отыскать поручителей получше.
- Тогда мне остается только взять в поручительницы Святую Деву Марию, - с горькой усмешкой бросил норман и повернулся, чтобы пойти к своему коню.
Катарина опередила отца, она уже посадила сокола на плечо и готовилась сесть в седло.
- Отлично, - кивнул Робин. - Под поручительство Девы Марии я без колебаний дал бы тебе и вдвое большую сумму.
- Мне... мне вполне хватит четырех сотен, - севшим голосом проговорил Ли, снова резко повернувшись к главарю разбойников.
- Что ж, четыреста - так четыреста. Но в придачу могу предложить тебе то, что еще ценнее денег. На дорогах сейчас неспокойно, а путь до Йорка неблизкий. Если Маленький Джон согласится отправиться с вами, мне не придется беспокоиться о сохранности моего золота... И о безопасности твоей прекрасной дочери, Ричард Ли.
В кронах вязов у дороги на Йорк гнездились сотни ворон - наших верных наводчиков и стражей. Вся эта крылатая братва дружно подняла немыслимый грай, как только Ричард Ли и Катарина выехали на большую дорогу. Мы с Робином остановились на прогалине в полусотне ярдов от Королевского Пути, и мне пришлось почти кричать, чтобы перекрыть птичий ор:
- Почему?!.
- ...Почему я не растолкал тебя, когда мы отправлялись в Ноттингем? - Робин тоже повысил голос, но все-таки я едва его слышал. - Да ведь ты был уверен, что мы попадем сегодня на виселицу, так? А отправляться на опасное дело, не веря в успех, - верный способ в самом деле угодить в петлю!
Я покачал головой:
- Нет! Почему ты одолжил норману четыреста монет?
"И почему тебе приспичило, чтобы я отправился с ним?" - вот что интересовало меня еще больше, но вороны горланили не переставая, а Ричард Ли с Катариной уже давно нетерпеливо оглядывались на меня.
- А разве сам ты не желаешь прокатиться в Йорк? - ответил вопросом на вопрос Локсли, оставив мое первое "почему" без внимания. - К тому же вы с Катариной так мило беседовали, что было бы грех откладывать конец разговора на потом!
Робин держал под уздцы краденого коня и широко ухмылялся, оставив всю свою минутную серьезность на поляне Великого Дуба. Как вожак аутло сумел убедить Дика Бентли расстаться с вороным - было еще одной великой загадкой, но мне и впрямь не терпелось отправиться в путь, и я решил отложить разгадывание всех загадок на потом.
- Джон! Торопись! - громко крикнул Ричард Ли, заставив притихших было ворон разразиться неистовым крещендо.
- Ну, счастливого пути! - Робин придержал мне стремя, пока я садился в седло. - А если найдешь свою знатную родню, припомни бедных бродяг из Шервуда, ладно? - Он хлопнул по шее коня, повернулся и бесшумно растворился в зелени леса, избавив меня от необходимости ломать голову над прощальными словами.
Я не стал провожать взглядом главаря аутло, потому что провожать было уже некого, развернул вороного и быстрой рысью направился к большой дороге на Йорк.