* * *
Городок небольшой: примерно - 100х600 м., рядом, за северным оврагом - посад сходной площади. Но шире и короче.
Посад - неукреплён. Канава - в метр глубиной, забор - жерди в два метра ростом - укреплением не считается.
Забавно: про то, что "русские идут!" уже давно в курсе. А вот укреплять посад, хоть бы канаву почистить от наваленного мусора - не удосужились.
В городке в юго-восточном углу, на краю оврага и речного берега - цитадель, 50х100 м, фактически - отгороженный угол городской стены, только стена - ростом выше.
С напольной стороны (с запада) - укрепления состоят из вала высотой метра полтора (утоптанный суглинок с битым кирпичом и камнем), на нём срубы, засыпанные землёй, шириной и высотой 3.5, длиной 5 метров, ров между оврагами - в 5 метров глубиной-шириной. Верховья оврагов продолжаются дальше ещё на полверсты.
Скверно: крепостная стена из срубов. У булгар в это время должны быть преимущественно более слабые тарасы. Не в смысле Тараса Бульбы, а в смысле конструкции: строят две деревянные параллельные стенки, соединяют их между жердями, пустое пространство заваливают глиной, землёй. Та же кирпичная кладка "американка", но без кирпичей.
В оврагах… что-то течёт. Типа ручейков или цепочки болотцев. Хорошо посмотреть не дают - стрелами со стен кидаются. Но судя по запаху… болото. С оттенком городской канализации и мусорной свалки.
Ров - по глубине, ширине - под стать оврагам. По профилю: треугольный, одинаковый по длине. Профили оврагов… скорее - подпрямоугольные, к реке расширяющиеся. Склоны рва укреплены кольями, вбитыми в шахматном порядке.
Со стороны южного оврага и берега - срубы прямо на земле стоят, без вала, чуть отступя от края.
Так же стоят срубы на грунте и вдоль северного оврага, но…
От пристани на Волге идёт дорога, огибает посад, раздваивается. По одной ветке - караваны идут от берега Волги, переваливают водораздел, там где-то перегружаются в лодки или так топают - уже по среднему течению Свияги.
Другая - загибается влево, обходит посад, огибает верховье северного оврага. После чего ведёт назад. Мост через ров и… приходим в полосу 2–3 метра между оврагом и стеной. Вот же ж… умники! Топать под обстрелом со стены с правой стороны… даже щитом толком не закрыться! Интересно: а как они тут разъезжаются? А, вижу: за мостом - караульная избушка. Такая… "в три наката повышенной прочности". Оттуда махнут - на надвратной башне - отмахнутся. Или - наоборот.
В паре сотен метров от волжского берега дорога упирается в городские ворота. Отсюда - стена уже по краю оврага, без отступа. Над воротами - башенка деревянная. И… точно: аналог перибола. Как это бывает в булгарских крепостях, стены у ворот сделаны "в нахлёст". Метров 6–8, где подобравшегося к воротам противника будут долбить с четырёх сторон: с боков - с обеих стен, спереди - из башенки, ещё и в спину со основной стены издалека наискосок - стрелой достанут.
В северо-западном углу, там, где дорога пересекает по деревянному мосту ров и "уходит под сень стены" - угловая башня. Тоже бревенчатая, в один ярус, под четырёхскатной крышей.
Что ещё хорошенького? Ну хоть что-то приятное для осаждающего найти можно?!
Гласиса перед рвом - нет. Фоссебрея - нет. Это довольно типичное препятствие для Волжской Булгарии и Средней Азии: затрудняет подступ противника непосредственно к самим крепостным укреплениям. Обычная форма: в метр высоты глинобитная стенка шагах в 20–30 перед валом или рвом.
Фланкирующих башен - нет, изломов линии стен - нет, барбакана - нет. Ни "входящих" углов, ни "исходящих. По верху стены - бревенчатый невысокий сплошной парапет.
Великолепно! Большое каменное "дубль-ве с завиточком", как сделано на крутом склоне горы в Великом Стоне - не здесь.
Ещё радует отсутствие стационарных конструкций для "нагадить на голову" Типа желобов, хоботов, поворотных кранов. Для: кипятка выливать, камней бросать, дерьмо помётывать… Зубцов, бойниц нет. По всей стене - двускатная щепяная крыша.
Бойниц в эту эпоху не любят: дырка в стене уменьшает её прочность, очаг гниения для деревянных стен. Ни "подошвенного боя", ни среднего огневого пояса - нет. А то ведь враги и забраться могут. Как несколько ночей подряд лезли тайком в бойницу башни крестоносцы в Антиохии.
Другая причина - отсутствие огнестрелов. Ружьё, пушку можно высунуть дулом наружу. И там уже - снаружи - этим дулом… водить. В смысле - целиться. Лучник же стреляет сквозь бойницу. Ему нужно свободное пространство. Для лука - вертикальное, для стрелы - горизонтальное, для "локоток оттопырить" - вбок. При здешних толстых стенах - очень неудобно. Поэтому и бойницы делают только в башнях. Но здесь и этого нет: бить нас будут с верхних площадок. Оттуда и летит дальше, и выцеливать удобнее.
В булгарских крепостях есть полный набор вариантов триады ров-вал-стена: один ров - один вал - ноль стен, два рва - один вал - одна стена, два рва - два вала - две стены, три-три-одна, четыре-четыре-две… Хотя здесь вряд ли: вторая стена должна быть выше первой. А её не видно.
По классификации Раппопорта: городище с частичным использованием рельефа в оборонительных сооружениях.
Булгары много строят таких - частично использующих или вообще не использующих рельеф - крепостиц. Как и русские. Потом придут монголы со своей стенобитной техникой, и иллюзии защищённости - исчезнут. Дальше будут только "подчинённые окружающему рельефу". Преимущественно мысового или петлевого (на речном мысу или в петле реки) подтипов.
Наверное, поэтому, Янин, после уничтожения монголами, не отстроился заново.
* * *
И как всё это… штурмовать? И - чем? Я ж не Субудей с Батыем! Сам-то я как-то в полиоркетике и параскевастике… в смысле: в искусстве осады городов… не, не очень. "Казань - брал, Астрахань - брал, Шпака - не брал" - сказать не могу. Не из-за Шпака.
Ещё из приятного - наш авангард подсуетился. У нас Муромские впереди идут. Они ещё затемно здесь высадились. Ухитрились и посад почти целым взять и мост с избушкой. Теперь вяло перестреливаются с защитниками крепости. И луки слабые и стрелять снизу вверх неудобно.
Пока войско ставило лагерь, мы с Суханом облазили окрестности. Даже в овраги нос сунул: подглядел из-за угла, как булгары воду из болотца таскают да на стены выливают. Боятся, наверное, что запалим всё это хозяйство.
* * *
Принципиальная особенность средневековых крепостей на Русской равнине - дерево-земляной характер. ДЗОТ - это исконно-посконно, это по-нашему! И даже если по не-нашему, то - всё равно, исконно, по-здешнему.
На Западе, после относительно короткого периода после падения Римской империи, перешли к каменным укреплениям, на Востоке часто глиняные делают. А вот у нас… хоть готы, хоть булгары…
Если дерево внутри, в земле - оно гниёт, если снаружи - сохнет, горит. На линии укреплений древних городищ почти всегда можно найти следы пожара - сгорела вся "защита и оборона".
Интересно: а колодцев у них внутри нет? Раз они воду из оврага ведёрком таскают… Должны быть, просто берегут питьевую воду. Народ из посада в город убежал. А главное - скотину пригнал. На такую ораву - много воды надо.
* * *
Уже ближе к вечеру по лагерю забегали сеунчеи - большой военный совет.
Я, знаете ли, совершенно не торопился. Там всё с молебна начнётся - чего мне там делать? Тем более, после "божьего поля" в Мологе - у меня на 18 лет освобождение. От церкви вообще и от молебнов - в частности.
Да и штуку интересную нашёл. В посаде, пока Николашка у муромских ребят коровку трофейную на ужин торговал, увидел такой… Луноход? Членовоз? Звездо-вагон? Несамоходная многоколёсная платформа. Под юрту. Монстр!
Обычные юрты разбирают и перевозят "россыпью". Но летописцы отмечают и возимые на телегах. Восьмиколёсное чудовище в полтора метра ростом, с площадкой… 6х5 метров. Это ж сколько лошадей сюда запрягать надо?! Хотя… если у каждого кыпчака на походе 10–12… а эта штука, наверняка, для какого-нибудь хана… интересно, а оно катается? - Катается. Тяжело, скрипуче, но… транспорт…
Тут в третий раз прибежал сеунчей, уже с матюками и повизгиванием - пришлось идти.
С накрывшей меня депрессией и апатией я упустил очень важное дело - переподчинение отряда. Тошно мне с людьми разговаривать. Так что, уселся тихонько среди тверских. Володша обернулся, смерил меня презрительным взглядом, хмыкнул. Но тут какой-то боярин, не старый, но с совершенно седой, серебряной, половиной русой бороды, говорить начал:
- Промыслом Божьим и милостью Богородицы дошли мы досюда. Ныне перед нами Янин - городок крепкий. В нём, как языки сказывают, четыре сотни горожан да посадских. Которые за семейства свои, за дома да имение, будут биться крепко. Ещё - десятка три дружины местного владетеля да ещё три - от эмира присланы ныне. Не "белые булгаре", но тоже воины добрые. Припасов у них… довольно. С водой - хуже. Но колодцы и в городе, и в замке - есть.
Мужчина внимательно оглядел собравшихся и продолжил:
- Говорить они не хотят. На подмогу надежду имеют. Толмачей наших шуганули от стен стрелами. Сидеть тут в осаде… нет времени. Лазутчики наши доносят, что эмир собирает два войска. Конное - на низу, у Ага-Базара, лодейное - у Биляра.
Помолчал, оглядел князей. Дождался пока Боголюбский чуть прикрыл глаза, и выдал:
- Есть слух, что эмир, де, в три дня будет здесь. С лодиями. И с десятью тысячами войска. И выкатится сюда они могут резво. Пройдут тишком северными протоками Камы и ночью, через Волгу на огонёк из города, нежданно-негаданно… Прям тут.
Оп-па! Ну ни фига себе!
Народ сразу зашумел, заволновался.
- Откуда?! Откуда столько?! Мы ж их под Бряхимовом в пыль раскатали… Они ж от нас всю дорогу улепётывали! Брехня! Врут твои соглядатые!
Но стоило Боголюбскому кашлянуть, как шум стих. И боярин ответил спрашивающим:
- Откуда?! Оттуда! Под Бряхимовом мы били лесовиков волжских. Бестолковищу дремучую. Теперя эмир своих булгар собирает. Не поганые с чащоб вылезают - идут агаряне безбожные. Ополчения городские, да вятшие с дружинами. Вот они и ударят. В два войска. Одно с востока, другое с юга. А может статься и третье войско заявится - суваши навалятся. С запада.
- Дык… Это что ж получается? Они нас заманывали?! Окружили-обошли?! А мы, аки сопляки желторотые, в самое их гнездо влезли? А теперя они нас… голыми руками со всех сторон… Окромя северу… Бечь надо… Спешно уйти до Казанки… А то - к Свияге… А лучше к Суре и там уж… А на что нам та Сура? Хай там мордва мордуется… И то дело - навоевались и домой… Да что ж мы как медведь в пчелиное дупло…?! Тута - ихние земли… Пожгли-пограбили - пора и честь знать…
Вдруг рядом с Боголюбским вскочил на ноги молодой парень лет шестнадцати:
- Стыдно! Стыдно господа бояре да воеводы! Нам ли об убегании думать? Или не мы крест святой несём? Или не с нами милость Царицы Небесной? Или нет в нас доблести воинской, храбрости русской? Воздвигнем же мечи наши славные да и сокрушим полчища басурманские! С нами господь бог и воинство небесное! Не устоять никаким ворогам!
Наконец-то я рассмотрел старшего сына Боголюбского. Не похож: ни смуглости на коже, ни скуластости, светлые глаза, русые волосы. Скорее - славянин из вятичей. Кровь с молоком. В мать пошёл. А вот убеждённость, напор, такой… религиозный фанатизм… похоже на Боголюбского. То-то он на сына с хоть и скрытой, но - с любовью посматривает.
Командирское собрание дружно начало бурчать:
- Оно конечно… Царица Небесная - само собой… Только ежели они разом… Да хоть и по-очереди… Это ж каждый - впятеро против нас! Ежели и суваши - и поболее… Не, пустое, не сдюжим… А ну как она… за грехи-то наши… Да об чём толкуем?! Их же ж… Полчища! Тьмы! Аки борови! На что нам смерти лютые в земле басурманской?
Ропот нарастал. Конечно, против господствующей идеологии никто не вякнет, но соображение же надо иметь! А Изяслав Андреевич уж больно сразу по христианскому… уелбантурил: "Кто не с нами - тот против нас!". С нами сила божья - кто против?
Ответ очевиден: только собственная наша глупость.
Боголюбский шевельнулся, устраиваясь поудобнее, пристукнул своим посохом, ропот стих. И в мгновения наступившей вдруг тишины неожиданно громко прозвучало моё бормотание, под сурдинку, себе под нос:
- Брать. Брать Янин. Спешно.
- Это кто сказал?!
Боголюбский впился глазами в ряды окружающих его бородатых лиц бояр и воевод.
Вот же попал! "Язык мой - враг мой" - сколько раз сам себе повторял! А всё не выучил.
- Я, княже.
Пришлось встать и посмотреть Боголюбскому в глаза. Тот откинулся назад, смерил полуприщуренным взглядом, взмахом руки оборвал начавшийся, было, ропот и веско произнёс:
- Обоснуй.
Та-ак. И вот я тут - весь из себя такой… "обоснувальник". Теперь давай - делай ему презентацию проекта. В стиле: "не для того - чтобы хорошо", а "потому что - иначе хуже будет". Перебор вариантов надежды в безнадёжном положении.
Нормально - типичная ситуация по первой жизни: делать надо необходимое. Остальное само получится.
- Сидеть здесь под стенами - нельзя. Эмир соберёт столько войска, сколько захочет. Ударит - когда захочет, как захочет. Отдать тактическую инициативу… э… право выбора - бить битыми. Уходить - нельзя. Большое лодейное войско - догонит, прижмёт к берегу. Они-то - свежие, без груза. На берегу соберётся и конное войско, и ополчение сувашей. Раскатают, в землю вобьют.
Я хорошенько подумал и подытожил:
- Мы во всём их слабее. В разы. В лодиях, в воинах, в конях…
- С нами сила господня!
- Это - точно, княжич. Но на Руси говорят: "на бога надейся, а сам не плошай". Давай-ка и мы своим умом малость подумаем. Чтобы не оплошать. Мы во всём булгар слабее. Кроме одного - страха. Они - битые. Не все - верхушка. Эмир, ближники его, гридни - "белые булгары". Они битые, они от нас недавно в страхе бегали. Стало быть, надо страх им - усилить. Убежать или на месте стоять - дать им страх перебороть, осмелеют они. А идти им навстречу, бить их войски порознь… Не потянем, маловато нас. Получается… Надо брать Янин. Брать легко, играючи, быстро. Чтобы лазутчики эмиру донесли: "Богородица и на этой земле русским щастит. Боголюбский только ножкой топнул, а у нас крепость крепкая - сама ему в руку упала". Тогда можно его и дальше пугать: не надейся, де, эмир, на крепости. Мы тебя и поле бивали, мы тебя и в городках побьём.
Я, очень довольный собой, поклонился слушателям и сел ногу на ногу, ожидая, в тайне, криков "браво" и аплодисментов.
Увы, первая реакция зала звучала иначе:
- Шо за придурок?
- А… шпынь мутный… набродь смоленская… у тверских мурло какое-то прирезал - вот и славится.
- А… а то я уж подумал - всерьёз…
Рязанский князь Глеб, до того отрешённо смотревший в сторону, повернул ко мне своё несколько лошадиное, вытянутое лицо, ещё удлиняемое обширными залысинами и, с нескрываемой брезгливостью, обычной по отношению к невежде, к наглому сопляку, влезшему в разговор серьёзных, старших и вятших людей, поинтересовался:
- Ну и как же ты городок брать надумал? Воевода свежевылупленный.
Я?! Брать?! Я не надумывал - "как"! Я надумывал - "нужно" брать. Что нельзя убегать, стоять, ждать. А - как…? Я ж в этой… в полиоркетике… И, кстати, Боголюбский, к примеру - тоже. Уж сколь много есть примеров его кавалерийского геройства, а вот крепости… Даже и ты, Глеб Рязанский - Боголюбскому такой возможности не предоставил: когда братья Андрей да Ростислав (Торец) к Рязани подступили, сам с отцом в Степь сбежал. Сдал город, не дожидаясь штурма. Ещё известны две чётких неудачи. Две осады, Луцка и Чернигова, в которых Андрей принимал участие, проявил героизм, был ранен при отражении вылазок… - обе закончились безуспешно.
Булгары не сдадутся, они подмоги ждут. Штурмовать крепости наши полководцы не умеют… А я… Да я и вовсе никогда…!
- Брать-то? Да как обычно. Залезть на стенку. Попихать сторожу. Открыть ворота. Которые там… с ножиками будут бегать, слова доброго не слушать - прирезать.
Глеб непонимающе мигнул. Ещё раз мигнул. И расплылся в улыбке. По собранию прокатились смешки, перешедшие в общий хохот. Не "аплодисменты, переходящие в овации", но тоже… "порвал зал".
Общее напряжение, дошедшее, после изложения оперативной обстановки, едва ли не до мордобоя между членами этого… княжвоенсовета, рассеялось. Глеб, отсмеявшись, аккуратно вытер уголки рта и, повернувшись к Володше, негромко, но очень отчётливо, спросил:
- Твоё? Бестолочь приблудная. Липнет же… всякое дерьмо к красному сапогу.
Лицо у меня… стало в цвет красного княжеского сапога. Смолчать… да я…! да мы…! попандопулы всех времён и народов…! Эти укреплённые курятники… одним задрипанным авианосцем… да просто доисторической трёхдюймовкой даже с не полным БК…!