- Ну то, что вы не заявили сразу, это достаточно объяснимо, особенно учитывая то, что в предыдущие десятилетия возникали некоторые причины, чтобы нам не доверять. Ваша осторожность вполне понятна.
- Да и часовщик, купивший часы, ни в чем не виноват. Он ничего не знает.
- Часовщик сразу нам позвонил, сказав вам, что пошел в сберкассу. Кстати, сберкассы в это время еще не работают. Так что, собственно, вы продали часы нам. Затем вы неожиданно проявили способности к конспирации, и вас потеряли, но тут же вы объявились на кафедре и потом пошли на регистрацию. Уже из этого можно было сделать вывод, что вы не являетесь профессиональным агентом. В лаборатории в тот же день мы обнаружили спрятанные вами вещи. Ввиду их, мягко говоря, необычности и необъяснимости с точки зрения обычно возникающих версий было решено наблюдать за вами, стараясь держать вас по возможности на виду. За это время эксперты выяснили, что ваш АРТ, или, как вы называете его, мобильный телефон, создан по технологиям, которыми на данный момент ни одна страна не располагает, и должен работать с приемным оборудованием, которое при нынешних технологиях невозможно разместить скрытно. Ваши деньги и документы имеют средства защиты от подделки, которые используют технологии, не известные ни одной из стран Гроссфир. Таким образом, поскольку Бога нет, оставались две версии, в целом не противоречащие современной науке: либо вы попали с другой планеты, возможность чего однозначно признана, либо из другого времени, о чем в науке однозначного мнения пока нет. Из ваших действий в эти дни следовало скорее второе, если только в космосе не существует точной копии Земли и Брянска. Оставалось только задать этот вопрос вам.
Ковальчук подошел к магнитофону и остановил запись.
- Можно мне тоже задать вопрос?
- Да, конечно.
- Я арестован?
- Нет. Склонности к поступкам, опасным для общества, в вас не замечено. Если вы хотите, вас сейчас отвезут обратно в машиностроительный институт, как я и обещал, помогут с паспортом, потому что как вы без нас все это объясните…
- То есть я могу идти хоть сейчас?
- Конечно. У меня к вам только один вопрос: вы хотели бы попасть домой? В смысле, обратно, в свое время?
- Разумеется! А что, разве есть такая возможность?
- Ну полностью что-то гарантировать нельзя, но если наши ученые более тщательно изучат ваш случай как явление, то, может, и получится. Есть некоторые гипотезы. Со своей стороны, рассказав о своем времени, вы помогли бы нам избежать каких-то ошибок в будущем, обратить внимание на перспективные направления в науке и так далее. Подумайте. Принуждать вас никто не собирается. Можете не спешить с ответом.
- Допустим, я согласен. И на какой основе я буду работать?
- Вам будет предоставлено все необходимое, а жить удобнее, конечно, здесь, а не в студенческом общежитии. Сюда же будут приезжать специалисты.
- Я не совсем об этом. Во-первых, я как-то привык получать заработок за работу, а не быть просто на иждивении, а во-вторых, что будет тогда, когда интерес ко мне будет исчерпан?
- Ну во-первых, вам незачем беспокоиться, вы уже и так показали себя как нужный специалист и в советской стране всегда найдете интересную и хорошую работу. Если для вас это так важно, сейчас можем принять вас на работу как штатного эксперта.
- Простите, а эксперта по какой части?
- По не разъясненным наукой явлениям. Вот вы сейчас как раз такое явление и представляете.
- То есть я буду экспертом по самому себе?
- Ну а кто же вас лучше знает, кроме вас самих?
- Логично… А как же командировка в Харьков?
- Все уже согласовано. Не волнуйтесь, опытный образец по варианту института тоже будут изготавливать и испытывать, мы этот вопрос решим. Вы же в нем уверены?
- Конечно. Только те, что отстаивают образец с металлическими муфтами, тоже грамотные и честные специалисты, они не вредители, они просто не знали такого варианта, и мне не хотелось бы, чтобы у них были какие-то неприятности.
- Ни у кого неприятностей не будет. Испытывать будут оба варианта и объективно смотреть, как они себя покажут.
- Спасибо.
- Да не за что. Если больше вопросов нет…
- Да, еще… Зинаида Семеновна, которая на кафедре машинисткой работает, тоже ничего не знает. Это я на всякий случай.
- Нелинова Зинаида Семеновна - наш внештатный эксперт-биолог. Оперативной деятельностью она не занималась, но тут случай неординарный, пришлось срочно внедрить ее на кафедру, чтобы понять, кто вы и откуда. Она по профессии врач, сейчас заканчивает второй институт, работает в детской больнице у Стальзавода, очень хороший специалист, коллеги хвалят… Увлеклась космической биологией, подавала заявление в отряд космонавтов, занималась многими видами спорта, но в отряд не поступила, и нам порекомендовали ее в качестве местного эксперта. По всем отзывам, хороший человек. Кстати, она хотела вас видеть, если вы не против.
Глава 2
Лаборатория номер 6б
Виктор чувствовал себя полным идиотом. Он-то бегал, думал, изобретал, как под местного закосить, а его тем временем рассматривали со всех сторон, как жука на булавке. Зиночка - агент Скалли, готовая препарировать останки зеленых человечков, спортсменка, комсомолка и приятная во всех отношениях дама. Все в лучших традициях шпионских боевиков. Интересно, что она хочет ему сказать при встрече?
- Для такой женщины просто невозможно быть против.
- Да, я совсем забыл. Принято решение, что в случае нашего сотрудничества у вас не будут пытаться узнать сведения, которые по каким-либо причинам вы обязались хранить в тайне в вашем времени и в вашей стране. Отчасти такое решение принято и для того, чтобы избежать в будущем повода для привлечения к ответственности лиц, которым стала бы доступна такая информация. Я достаточно понятно смог передать смысл?
- Вполне. То есть чтобы не могли судить потомки.
- Можно сказать и так.
- Ну что ж, это очень предусмотрительно. Если бы каждый, находясь на службе у государства, думал, что его могут судить потомки…
- Если больше вопросов нет, то сейчас вам покажут вашу комнату. Обед принесут в двенадцать, питание у нас четырехразовое. В свободное время можете свободно гулять по территории, можете выходить за ворота, только, пожалуйста, предупреждайте, дадим сопровождающего. Мы не боимся, что вы сбежите, но, допустим, вас там какая-нибудь собака покусает, а из-за этого охрана получит взыскание, что недоглядела. Насколько я понял, вы не хотели бы, чтобы кто-то из-за вас пострадал.
Комната Виктора напоминала гостиничный номер. У входа - встроенный шкаф и санузел с рукомойником и душем. Очевидно, в доме были местные водопровод и канализация. В самой комнате по левую сторону стояла односпальная кровать с тумбочкой, а по правую - письменный стол с книжной полкой и что-то вроде комода со шкафчиком сбоку, на котором расположились четырнадцатидюймовый "Огонек", радиола "Нокия" и сифон с газированной водой. На столе был телефон без диска, письменный прибор и портативная пишущая машинка в фибровом футляре, а на стене висели такие же круглые электрические часы, что и в кабинете. Очевидно, во всех комнатах была система часов, синхронизированных с точным временем. С потолка свисала лампочка в белом коническом плафоне.
- Располагайтесь. Ваши вещи из общежития подвезут позднее. Впрочем, там их не так много, а здесь есть все необходимое на первое время. Обед привезут в двенадцать часов. Если что-то надо, чтобы не бегать и никого не искать, позвоните по телефону дежурному. Специалисты подъедут после обеда, а пока можете отдыхать. Я вас пока оставлю.
Ковальчук вышел, и Виктор принялся изучать апартаменты. В шкафу он обнаружил двубортные зимнее и демисезонное пальто его размера, шапку и шляпу, два шерстяных костюма, светлый и темный в елочку, с уже завязанными галстуками в косую полоску, зимние и демисезонные ботинки и домашние тапочки. В ящиках комода были рубашки, свитеры, нательное и постельное белье, шерстяные и нитяные носки с резинками, ночная пижама в полоску, махровый халат душа и прочие подобные вещи, а в примыкающем шкафчике - долгоиграющие пластинки, как советские, так и зарубежные, например диски Рея Кониффа за пятьдесят шестой и пятьдесят седьмой годы. В тумбочке оказалась электробритва с вращающимися лезвиями, наподобие "Харькова", и прочая подобная мелочь. На книжной полке стояли журналы "Техника - молодежи", научно-технические издания по локомотивостроению и ЭВМ, а также несколько фантастических книг, в том числе и пресловутый роман программиста Солженицына о кибернетике. Было похоже, что вещи старались подбирать под его предполагаемые предпочтения.
Виктор повесил свои вещи в шкаф, присел на кровать и задумался. Прежде всего ему было непонятно, зачем его надо было тащить из города на какой-то странный недавно построенный объект под вывеской лаборатории СЭС под охраной. На госдачу или вообще на какие-то дачи или особняки, виденные Виктором в фильмах по теме, все это тоже не походило. С другой стороны, место было не так уж и далеко от города, рядом две деревни, народ наверняка за грибами ходит. К тому же все это построено недавно и быстро.
Название радиолы несколько смущало. По тому, что знал Виктор, Nokia Aktiebolag, что по-русски означало "Компания Черный Соболь", в это время еще приемников не выпускала. Хотя… После войны начали же быстро развивать радиозаводы в Прибалтике; видать, и с финнами то же самое.
Несмотря на все удобства, обстановка выглядела довольно казенной, да и без излишеств. Явно не особняк Штирлица. Хотя, если не будет никаких сюрпризов, жаловаться грех. Могло быть и хуже. С другой стороны, уже трудно сказать, как оно могло быть здесь и как оно могло быть у нас в это время. Будем считать, что могло быть хуже.
В двенадцать стюард молча привез обед на столике на колесах. Виктор поблагодарил его и подумал, положено ли здесь давать чаевые. Наверное, не положено… Обед оказался не ресторанным, но вкусным.
После обеда Виктора пригласили в другую комнату, где стоял круглый стол, за которым сидели те, кого представили ему как специалистов, несколько шкафов и столов у стены, на которых высились два магнитофона, аппарат для просмотра микрофильмов, настольный электрографический репродукционный аппарат и эпидиаскоп. Кроме того, на одном из столов лежала широкопленочная зеркальная камера с толстым, как кружка, объективом и фотовспышкой и узкопленочная кинокамера с тремя объективами на турели, а в углу - фотоштатив.
Расспросы продолжались немногим больше трех часов, с перерывами, как на занятиях, по пять минут после каждых сорока пяти и по пятнадцать минут после двух пар. К столу подносили черный кофе в маленьких чашечках и бутерброды. Расспрашивали о разном: об истории, развитии науки и техники, событиях внутренней и международной политики, перемежая это вопросами о всякой ерунде - вроде того, какого цвета были носки у Майкла Джексона или можно ли было свободно купить камбалу в 1977 году в "Мечте" на первом этаже. Какой-то определенной системы в этих вопросах не было, и чувствовалось, что рассказы о технике будущего, новых открытиях или ходе истории, конечно, интересны, но не в первую очередь; а что должно быть в первую очередь, оставалось неясным. Даже сообщенный Виктором факт распада СССР в девяносто первом у слушателей особых эмоций не вызвал. Хотя с пятьдесят восьмого времени впереди еще до фига и все можно исправить.
В общем, все это не слишком напрягало, но Виктор, к стыду своему, обнаружил, что он о своем веке многого на память не знает. Например, он не помнил, из чего делали облицовку "Бурана", хотя и читал об этом. Или в каком году был подписан ОСВ.
К вечеру специалисты отъехали. Виктор немного прошелся по территории. Косые лучи солнца золотили снег на заметенном вьюгами подлеске, на темных шапках сосен и елей. Редкие березы тихо качали длинные пряди ветвей в неторопливом ручье вечернего неба. Было тихо, и все дышало каким-то необычайным умиротворением, которое трудно заметить в беготне и проблемах обыденной городской жизни человека начала нового столетия, непрерывно ожидающего от будущего какой-то новой гадости; здесь же чувствовалась детская безмятежность и, несмотря на видневшихся охранников, - какое-то давно забытое чувство внутренней свободы. "Уж не загипнотизировали ли меня здесь?" - промелькнула в голове невольная мысль.
Перед воротами вновь засигналили, во двор въехал серый "старт" и остановился у крыльца. Задняя дверь распахнулась, и из нее выскочила знакомая женская фигура в пальто.
- Зина! - крикнул Виктор, сложив руки рупором.
Зина услышала, помахала издали рукой, приподнявшись на носках коротких зимних сапожек, и поспешила к нему по тропе. Виктор не торопясь пошел навстречу: ему не хотелось разговаривать в доме. Во всех книгах есть про скрытые микрофоны. Хотя, конечно, технически и вне дома ничего не стоит прослушать.
Зинины волосы выбивались из-под светлого шерстяного платка, она их поправила на ходу.
- Здравствуй, Виктор. Как ты здесь?
- Пока нормально. Питание, жилье, свежий воздух. А у тебя как?
- Тоже, конечно… Глупо как-то все получилось…
- Все было просто божественным.
- Не надо так… Это не было заданием. Я не знаю, как это сказать, чтобы не вышло пошло…
- Биологические пробы? Впервые в истории человечества попадает уникальный образец из другого мира? Ну не ругай себя, я понимаю.
Зина остановилась, сломала тонкую ветку какого-то куста с застывшими на морозе ягодами и мяла ее в варежках.
- Я когда ехала сюда, ждала твоей ярости, что ты закричишь, обругаешь меня, даже ударишь… Не знаю, наверное, так было бы легче.
- Зачем? Ты хорошая и красивая. И по-моему, добрая.
- Не знаю. Все это как-то неправильно, так не должно быть…
- Кто-нибудь знает, как должно быть? В мире такие вещи творятся… Не мучай ты себя этим. Все нормально.
- Я не мучаю. Но, понимаешь… В этой жизни за одну ночь так все легко разрушить, а вот построить…
Виктор вспомнил, что где-то уже слышал эти слова. Кажется, в "Иронии судьбы".
- Слушай, пошли в дом, я позвоню, чтобы чаю подали или кофе с дороги. Тут нормальное обслуживание.
- Не надо. Мне уже ехать пора. И вообще мне, наверное, надо разобраться в себе самой… Не провожай, пожалуйста, меня сейчас.
Она не спеша удалилась по тропе, сняв варежку и теребя ветку в левой руке пальцами, затем обронила ее на искрившийся под уходящим солнцем снег и, не останавливаясь, пошла дальше. Хлопнула дверца машины, и комок снега, сброшенный с ветки ели какой-то птицей под ноги Виктора, поставил точку на удаляющемся шуме мотора.
И тут Виктор все вспомнил.
Это была одна из книжек, изданных Приокским издательством к очередной годовщине Победы. На фотке девчонка с кудряшками и в берете. Зина Нелинова, разведчица партизанского отряда. Казнена оккупантами в 1942 году.
Глава 3
Будни санаторного режима
Следующие три дня прошли примерно одинаково. Питание приносили по расписанию, до обеда приезжали одни специалисты, по четыре человека, и беседовали три "пары", к обеду уезжали, а после обеда приезжали другие и проводили две "пары". Расспросы или действительно не несли в себе никакой системы, или система была понятна только тем, кто их проводил. Виктор прежде всего хотел рассказывать о том, чем обогатило человечество свои познания за последние полвека, например, что температура на Венере свыше четырехсот градусов и там не обнаружено жизни, что обнаружен вирус иммунодефицита человека (в надежде, что медицина начнет раньше борьбу с ним или хотя бы организует борьбу с передачей его половым путем или через инструменты парикмахеров) или что в ближайшие десятилетия нет смысла работать над сверхзвуковым атомным реактивным самолетом, равно как и дозвуковым. Его внимательно выслушивали, не перебивая, затем задавали вопрос из какой-нибудь другой области, о том, что, казалось, для всего человечества или даже отдельно взятой шестой (или уже пятой?) части суши значения не имело. Стремясь полнее реализовать свой инновационный потенциал, Виктор по вечерам не стал смотреть телевизор, а садился за пишущую машинку и составлял докладные записки с различными предложениями, а по утрам передавал их очередным спецам. Записки с рисунками тут же множились в нескольких экземплярах на эракопии и раскладывались по папкам с передачей одного экземпляра Виктору, но за три дня к изложенному им ни разу не возвращались.
Из всего этого Виктор сделал два предположения.
Либо его на самом деле никуда не собирались отправлять и просто хотели как можно скорее снять всю информацию. В этом случае главное - чтобы дали паспорт и какую-то их корочку, хоть эксперта, хоть кого, чтобы потом попросить помочь устроиться под видом ушедшего на пенсию или по состоянию здоровья сотрудника компетентных органов. И тогда на месте работы вообще не будет никаких вопросов о прошлом.
Либо его все же собирались каким-то образом забросить обратно в свое время и старались скрыть, что же их в первую очередь интересует. Хотя непонятно, как из будущего на них кто-то потом сможет повлиять. С другой стороны, если непонятно, то на всякий случай как раз и надо скрыть, что интересует.
При виде каждого нового человека у Виктора теперь невольно возникала мысль: а что произошло с этим человеком в его реальности в Великую Отечественную? Погиб на фронте? Под обломками здания при бомбежке? Умер от голода? Был прострелен в чреве матери пулей "мессера", резвившегося над колонной беженцев? Сожжен заживо вместе с односельчанами? Просто не родился, потому что родители погибли? Сколько перед ним уже прошло таких людей, от которых в нашей реальности осталась лишь надпись в книге или на могиле? Или вообще ничего, ибо тело было захоронено неизвестным или разорвано снарядом в кровавые клочья? Вот шли ему давеча навстречу прохожие по улице - а сколько бы от них осталось в нашей реальности в этот год? Масштабы потерь поймешь лишь тогда, когда мертвые станут рядом с живыми.
Опрашивающие же его специалисты цифры потерь в Великой Отечественной, да и вообще известные о ней Виктору жуткие факты воспринимали очень спокойно. Вероятно, были психологически подготовлены, как Фай Родис из ефремовского романа к истории планеты Торманс. Впрочем, для них это все-таки другой мир. Да и меняют их постоянно к тому же, а то от нашей безальтернативной истории свихнуться можно.