В седьмом веке исламская волна хлынула из Аравии. Одерживая победу за победой, войска халифов разбили Персидскую Империю и отобрали у Восточной Римской (или Византийской) Империи Сирию, Палестину, Египет и Северную Африку. Дважды мусульманские войска осаждали Константинополь - в 674–678 и 717–718 годах. В нашей истории византийская столица выдержала обе осады, и Империя устояла как восточный оплот христианства. Византия веками удерживала ислам от проникновения в Анатолию и на Балканы, а также обратила в христианство болгар и русских. Но что, если б Империя пала в восьмом веке, а не в пятнадцатом? Народы к северу от Константинополя, все еще языческие, встали бы перед новым выбором…
Рассказ из авторского сборника в жанре альтернативной истории "Отправные точки".
Гарри Тертлдав
Острова в море
В седьмом веке исламская волна хлынула из Аравии. Одерживая победу за победой, войска халифов разбили Персидскую Империю и отобрали у Восточной Римской (или Византийской) Империи Сирию, Палестину, Египет и Северную Африку. Дважды мусульманские войска осаждали Константинополь - в 674–678 и 717–718 годах. В нашей истории византийская столица выдержала обе осады, и Империя устояла как восточный оплот христианства. Византия веками удерживала ислам от проникновения в Анатолию и на Балканы, а также обратила в христианство болгар и русских. Но что, если б Империя пала в восьмом веке, а не в пятнадцатом? Народы к северу от Константинополя, все еще языческие, встали бы перед новым выбором…
Когда арабские всадники подъехали к границе с юга, болгарские стражники уже успели приготовить стрелы своих луков и прицелиться. Джелаль ад-Дин эс-Стамбули, предводитель арабской делегации, поднял правую руку, чтобы показать, что он не вооружен.
- Во имя Аллаха, Всемилостивейшего и Милосердного, я и мои люди пришли с миром, - сказал он по-арабски. Чтобы быть уверенным в том, что стражники его поняли, он повторил эту фразу по-гречески.
Предосторожность помогла. Стражники опустили луки. Один из них спросил на греческом, куда худшем, чем у Джелаль ад-Дина:
- Чего для ты пришли с миром, белобородый?
Джелаль ад-Дин погладил свои бакенбарды. Он знал об их белизне и без насмешки болгарина. Мало кто из воинов, имевших право называться эс-Стамбули, или Константинопольским, был все еще жив. С тех пор, как войска Сулеймана и Масламы взяли Константинополь и положили конец Римской Империи, прошло более пятидесяти лет. Тогда Джелаль ад-Дин белобородым не был. Тогда у него еще и вовсе не было бороды.
Он снова заговорил по-гречески:
- Мой повелитель, халиф Абд ар-Рахман, спросил в прошлом году, не желает ли ваш хан Телериг узнать побольше об Исламе, о повиновении единому Богу. Этой весной Телериг ответил утвердительно. Мы - посольство, приехавшее ознакомить его с нашей верой.
Болгарин, задавший ему вопрос, заговорил на собственном шипящем языке - как полагал Джелаль ад-Дин, чтобы перевести эти слова своим товарищам. Они заговорили в ответ - некоторые из них явно выразили свое недовольство. Их устраивает язычество, понял Джелаль ад-Дин - устраивает вечное адское пламя. Такого он не пожелал бы никому, даже болгарину.
Стражник, знающий греческий язык, подтвердил его мысли:
- Почему для мы хотеть твой бог? Наши боги, духи хорошо нам сейчас.
Джелаль ад-Дин пожал плечами:
- Ваш хан захотел узнать побольше об Аллахе и Исламе. Вот почему мы здесь.
Он мог бы сказать гораздо больше, но намеренно изьяснился так, чтобы его мог понять простой солдат.
- Телериг хотеть, Телериг иметь, - согласился стражник. Он снова заговорил со своими соотечественниками, а потом указал издалека на двоих из них: - Этот Искур. Этот Омуртаг. Они указать дорога в Плиска, Телериг где. Искур, он знать греческий немного, не так хорошо, как я.
- Знать немного твой речь тоже, - сказал Искур на ломаном арабском, чем удивил как Джелаль ад-Дина, так и, похоже, того болгарина, который до этого говорил за всех. Новоявленный проводник взглянул на солнце, которому до заката еще оставалась пара часов. - Мы ехать, - заявил он, и тут же двинулся в путь без дополнительных церемоний. Болгарин по имени Омуртаг последовал за ним.
Последовал за ним, хоть и чуть медленнее, и Джелаль ад-Дин со своими товарищами. К тому моменту, как настала тьма и Искур скомандовал привал, горы на северном горизонте были заметно ближе.
- Эти пони, на которых ездят болгары, уродливы как мулы, но они никогда не устают, - сказал Дауд ибн Зубайр, который не раз участвовал в стычках на границе между землей халифа и Болгарией. Он погладил гриву своей элегантной арабской кобылы.
- В отличие от моих старых костей, как это ни печально, - простонал с облегчением Джелаль ад-Дин, слезая со своего коня, мерина с мягкой походкой. Когда-то он любил пылких жеребцов, но сейчас знал, что если упадет с лошади, то разобьется как стекло.
Болгары отправились в заросли на охоту. Дауд приступил к трудоемкому делу - разведению костра. Остальные два араба, Малик ибн Анас и Салман аль-Табари, стали на стражу, один с луком, другой с копьем. Через какое-то время Искур и Омуртаг вернулись с добычей - куропатками и кроликами. Джелаль ад-Дин достал из дорожной сумки пресный хлеб: пира не будет, подумал он, но бывает и хуже.
Искур также достал бурдюк с вином. Он предложил его арабам, улыбнувшись после их отказа.
- Больше для я, Омуртаг, - сказал он. Болгары выпили бурдюк до дна и вскоре захрапели у костра.
Дауд ибн Зубайр посмотрел на них с презрением:
- Зачем им вообще разум, если они его все время топят в вине? - фыркнул он. - И как такие люди уверуют в Аллаха и Пророка его?
- Мы, арабы, тоже любили выпить, пока Мухаммед нам не запретил, - сказал Джелаль ад-Дин. - Меня беспокоит то, что страсть болгар к этому напитку не очень-то расположит хана Телерига к принятию нашей веры.
Дауд поклонился старшему собеседнику:
- Воистину справедливо, что ты руководишь нами, о почтеннейший. Подобно соколу, ты не упускаешь добычу из виду ни на секунду.
- Подобно соколу, вечером я засыпаю, - ответил Джелаль ад-Дин, зевая. - И подобно старому соколу, мне нужно спать больше, чем раньше.
- Твои года принесли тебе твою мудрость, - нерешительно сказал Дауд, как бы раздумывая, продолжать или нет. В конце концов он решился: - Правда ли, о почтеннейший, что ты однажды встретил человека, который знал Пророка?
- Это правда, - гордо ответил Джелаль ад-Дин. - Это произошло в Антиохии, когда войско Сулеймана шло в Константинополь на битву с греками. Дед хозяина постоялого двора, где я находился на постое, все еще жил со своим внуком. Он был мединцем, и лет ему было куда больше, чем мне сейчас, ибо он воевал вместе с Халидом ибн Аль-Валидом, когда наши взяли Медину. А еще до этого, в юности, он сопровождал Мухаммеда, когда Пророк вернулся с триумфом из Медины в Мекку.
- Аллаху акбар, - прошептал Дауд. - Я еще больше польщен тем, что нахожусь в твоем присутствии. Скажи мне, не передал ли старик тебе хадис, какое-нибудь поучение Пророка, которое ты мог бы передать мне для моего просвещения?
- Передал, - ответил Джелаль ад-Дин. - Я отлично помню эту историю, как если бы старик рассказал мне ее вчера. Это произошло по дороге в Святой Город. Абу Бакр, который, конечно же, пока не был халифом, ибо Мухаммед еще был жив, начал бить человека, который упустил верблюда. Пророк улыбнулся и сказал: "Посмотрите, что делает этот паломник". Абу Бакр устыдился, хотя Пророк прямо и не призвал его остановиться.
Дауд низко поклонился:
- Я в неоплатном долгу перед тобой.
Он повторил историю несколько раз. Джелаль ад-Дин кивнул, подтверждая, что Дауд выучил хадис назубок. Соблюдая давнюю традицию, Дауд произнес:
- Мне передал этот хадис Джелаль ад-Дин, которому его передал… как звали того старика, о почтеннейший?
- Его звали Абд аль-Кадир.
- …которому его передал Абд аль-Кадир, которому его передал Пророк. Подумать только, всего два человека между Мухаммедом и мной, - Дауд снова поклонился.
Джелаль ад-Дин поклонился в ответ, после чего снова зевнул и сконфузился:
- Прошу прощения. Воистину мне пора спать.
- Спи же, и пусть Аллах хранит тебя до наступления утра.
Джелаль ад-Дин завернулся в одеяло:
- И тебя, сын Зубайра.
* * *
- Не слабые укрепления, - сказал Дауд через неделю, указывая вперед на земляной вал в шесть человеческих ростов, который окружал Плиску, столицу Телерига.
- По сравнению со стенами Константинополя, это просто детские игрушки, - ответил Джелаль ад-Дин. - Представь себе две стены, каждая вдвое выше этих, сплошной камень, по хорошему рву впереди и между, а на стенах, кажется, все греки мира в полном боевом облачении. - Прошло полвека, но он по-прежнему помнил ужас того дня, и до сих пор не понимал, как уцелел во время штурма.
- Я родился в Константинополе, - мягко напомнил ему Дауд.
- Да, конечно, - Джелаль ад-Дин покачал головой, злясь на себя за то, что воспоминания о прошлом затмили для него настоящее. Со стариками это иногда бывает, но кто же любит вспоминать о собственной старости?
Дауд посмотрел по сторонам. Убедившись в том, что Искур его не услышит, он сказал, понизив голос:
- Не слабые укрепления для дикарей-язычников. И посмотри, как много внутри земли - Плиска наверняка город побольше, чем я думал.
- Нет, - Джелаль ад-Дин вспомнил разговор с предыдущим посланцем к Телеригу. - Сам город невелик. Вал предназначен в основном для того, чтобы оградить пастбища для ханских стад.
- Для его стад? И это все? - Дауд запрокинул голову и засмеялся. - Такое впечатление, что я попал в странный новый мир, где все не так, как кажется.
- У меня такое впечатление появилось, как только мы перешли через горные тропы, - серьезно сказал Джелаль ад-Дин. Дауд удивленно посмотрел на него. Он попытался обьяснить: - Ты из Константинополя. А я родился недалеко от Дамаска, где обитаю и по сей день. Дорога между нашими городами далека, куда дальше, чем от Константинополя до Плиски.
Дауд кивнул.
- И тем не менее по дороге ничего не меняется, - продолжил Джелаль ад-Дин. - Все такая же погода, такие же поля, такие же люди. Ну да, в Константинополе больше греков, все еще больше христиан, ибо наши там правят не так давно, как в Дамаске, но разница лишь относительна, а не абсолютна.
- Все это так, - сказал Дауд, снова кивнув. - Тогда как здесь…
- Вот именно, тогда как здесь, - сказал Джелаль ад-Дин с изрядной иронией. - Оливки здесь не растут, солнце с трудом пробивается через туманы, которые пеленают его как новорожденного младенца, и даже грек бы здесь не помешал, ибо тогда можно было б наконец поговорить с цивилизованным человеком. Этот мир совсем не такой, как наш, и мне он не очень-то по душе.
- Тем не менее мы надеемся объединить его с нашим посредством Ислама, - ответил Дауд.
- Да, надеемся, надеемся. Подчинение воле Аллаха обьединяет всех людей. - Теперь уже Джелаль ад-Дин убедился, что Искур не обращает на него внимания. Кочевник находился в достаточном отдалении. Джелаль ад-Дин продожил: - Даже болгар.
Дауд усмехнулся.
Искур что-то крикнул стражникам, расположившимся перед врезанными в укрепления деревянными воротами. Стражники закричали в ответ. Искур закричал снова, на этот раз громче. Стражники нехотя поднялись и открыли ворота. Они уставились на попутчиков Искура.
Проезжая через ворота, Джелаль ад-Дин торжественно отсалютовал им, уже хотя бы для того, чтобы привести их в смятение. Он указал на виднеющуюся впереди каменную стену, за которой находилась собственно Плиска:
- Видишь?
- Вижу, - сказал Дауд. Каждая сторона прямоугольной стены была размером менее полумили. - В наших землях это была бы простая крепость, а не столица.
Ворота в каменной стене были открыты. Проследовав за Искуром и Омуртагом в город, Джелаль ад-Дин закашлялся: Плиска воняла, как… нет, воняла хуже, чем большой город. Джелаль ад-Дин пожал плечами. Он знал, что рано или поздно перестанет замечать этот смрад.
Неподалеку от ворот стояло большое здание, искусно вырезанное из дерева.
- Это Телериг дворец, - обьявил Искур.
Рядом с дворцом было привязано к столбам множество степных пони, вроде тех, на которых ехали Искур и Омуртаг. А также, как с интересом заметил Джелаль ад-Дин, пара лошадей нормальной величины и мул, чья упряжь совершенно не походила на арабскую.
- А это чьи? - спросил он, указывая на них.
- Не знать, - ответил Искур. Он приложил руки ко рту и закричал в направлении дворца - крик, подумал Джелаль ад-Дин, является типичным болгарским подходом к решению любой проблемы. Через некоторое время открылась дверь. До этого арабы ее даже не заметили - так неразличимы были ее контуры среди изразцов.
Увидев, что из дворца кто-то вышел, Искур и Омуртаг повернули лошадей и ускакали прочь, не бросив даже прощального взгляда в сторону своих недавних попутчиков. Вышедший из дворца человек пару секунд рассматривал новоприбывших. Потом он поклонился:
- Чем могу служить, о мои повелители? - сказал он на достаточно хорошем арабском, чтобы Джелаль ад-Дин это отметил.
- Мы, посланцы халифа Абд ар-Рахмана, прибыли в ваш прекрасный город, - Джелаль ад-Дин знал, когда и что следует подчеркнуть, - по приглашению вашего хана, дабы разьяснить ему достоинства Ислама. Я имею честь обращаться к?.. - Он сделал паузу.
- Меня зовут Драгомир, мажордом могучего хана Телерига. Располагайтесь, будьте нашими гостями. - Драгомир снова поклонился. Ему было, как Джелаль ад-Дин прикинул, почти сорок. Он был приземист, хорошо сложен и светлокож. Большая коричневая борода обрамляла его широкое лицо, а голубые глаза были совершенно бесстрастны, как и полагается глазам хорошего мажордома.
Джелаль ад-Дин и его товарищи с облегчением соскользнули со своих коней. Как по волшебству, откуда-то появились мальчики - одни повели лошадей к столбам, другие понесли дорожные сумки внутрь дворца. Джелаль ад-Дин кивнул в сторону других крупных лошадей и мула.
- Скажи мне, будь добр, кому они принадлежат? - спросил он Драгомира.
Мажордом перевел свои бледные и скрытные глаза на столбы, потом назад на Джелаль ад-Дина.
- Эти лошади, - обьяснил он, - принадлежат делегации священников, приехавшей от Папы Римского по просьбе моего хана, дабы изложить ему достоинства христианства. Они прибыли сегодня.
* * *
Поздним вечером этого же дня Дауд ударил кулаком по стене комнаты, отведенной четверым арабам.
- Уж лучше пусть они останутся язычниками, чем станут христианами! - крикнул он.
Дауд гневался не только на Телерига, который пригласил в Плиску также и христиан, как бы выставив свою землю на аукцион - кто больше заплатит. Ярость Дауда была вызвана еще и голодом. На вечернем пиру была подана свинина. (Телериг же подан не был - какой-то языческий болгарский закон предписывал хану всегда есть в одиночку.)
- Это не так, - спокойно сказал Джелаль ад-Дин.
- Почему же не так? - Дауд бросил взгляд на старшего собеседника.
- Как христиане, они были бы дхимми, людьми Книги, и у них появилась бы надежда на рай. А если они не оставят свои языческие верования, то их души непременно попадут к шайтану до скончания века.
- Пусть шайтан забирает себе их души, языческие или христианские, мне не жалко, - сказал Дауд. - Но христианская Болгария, союзная Риму, может даже союзная франкам, встанет на пути продвижения истинной веры на север и может стать острием для ответного удара по Константинополю.
Джелаль ад-Дин вздохнул:
- То, что ты говоришь - правда. Но и истинная вера - правда, а правда непременно возобладает над христианскими заблуждениями.
- Да будет так, - угрюмо сказал Дауд. - Но разве эта земля не была когда-то христианской, еще до того, как болгары отобрали ее у Константинополя? Все земли, которые принадлежали грекам, следовали их обычаям. Держу пари, здесь до сих пор попадаются христиане, что может подтолкнуть Телерига к принятию их веры.
Стук в дверь перебил спорщиков. Дауд открыл дверь одной рукой, не выпуская из другой кинжала. Но никаких врагов за дверью не было - только четверо девушек. У двух из них кожа была, как у Драгомира - с точки зрения Джелаль ад-Дина, светлой до экзотики. Двое других были темнокожими, темнее самих арабов - а у одной из них были узковатые глаза. Все четверо были красивы. Они улыбнулись и вошли в комнату.
- Телериг уж точно не христианин, - сказал Джелаль ад-Дин, улыбаясь в ответ одной из светлокожих девушек. - Христианам не позволены наложницы.
- Ну и тем более глупцы, - сказал Дауд. - Задуть лампы, или пусть продолжают гореть?
- Пусть горят, - ответил Джелаль ад-Дин. - Хочу видеть, что я делаю…