* * *
- Неизвестно, как долго весь этот спор будет продолжаться, - сказал Телериг, когда христианское и мусульманское посольства снова предстали перед ним.
Он заговорил с Драгомиром на своем языке. Мажордом кивнул и умчался. Через пару секунд слуги внесли скамьи и поставили их перед троном Телерига.
- Садитесь, - приказал хан. - Раз уж такие дела, можете устроиться поудобнее.
- Как именно мы будем спорить? - спросил Джелаль ад-Дин. Он предпочел бы, чтобы у скамьи была спинка - это облегчило бы нагрузку для его старых костей. Но он был слишком горд, чтобы просить стул.
- Расскажи мне о своем едином боге, - сказал Телериг. - Ты говоришь, что и вы, и христиане ему поклоняетесь, но верите в него по-разному. Скажи мне, в чем именно разница, чтобы я мог сделать выбор между вашими верами.
Джелаль ад-Дин сделал над собой усилие, чтобы не улыбнуться. Он задал свой вопрос для того, чтобы начать первым. Пусть христианине ему отвечают. Он начал с того, с чего начал бы любой мусульманин, с шахады, признания веры:
- Ла илляха илль Алла: Мухаммадун расуль улла. Нет Бога, кроме Аллаха, и Мухаммед - пророк Его. Поверь в это, великолепный хан, и ты станешь мусульманином. Конечно, это не все, но именно в этом суть.
- В этом также и ложь, - резко перебил его Феодор. - Высокочтимый хан, книги Ветхого Завета, написанные за века до того, как Сын Божий обрел плоть, предсказали Его пришествие. Ни в Ветхом, ни в Новом Завете нет ни слова об арабском шарлатане, который измыслил свое ложное кредо, ибо из него не получился даже погонщик верблюдов.
- В христианской священной книге нет пророчества о Мухаммеде, потому что его намеренно замолчали, - ответил ударом на удар Джелаль ад-Дин. - Вот почему Бог дал Мухаммеду его дар, как печать пророчества.
- Печать мошенничества - это ближе к истине, - сказал Феодор. - Иисус Христос, единственный Сын Божий, сказал, что эпоха пророков закончилась с Иоанном Крестителем, но лжепророки будут появляться и впредь. Мухаммед жил через несколько веков после Иоанна и Иисуса, так что он не может не быть обманом, посланным дьяволом, чтобы отправить человечество в ад.
- Иисус - никакой не Сын Божий. Бог един, а не трое, как хотелось бы христианам, - сказал Джелаль ад-Дин. - Сам Бог говорит в Коране: "Скажи: "Он - Аллах - един"". Христиане добавляют к единому Богу других - так называемых Сына и Духа Святого. Но если Богов трое, то почему не четверо, не пятеро, не еще больше? Глупость! И как это Бог мог уместиться в чреве женщины и родиться, как человек? Еще большая глупость!
И снова вызов принял Феодор. Несмотря на горячность, он свое дело знал:
- Бог всемогущ. Отрицать возможность Воплощения - значит, отрицать это всемогущество.
- Этот священник ловок как змея, - шепнул Джелаль ад-Дину Дауд ибн Зубайр. Старший мусульманин кивнул, нахмурившись. Он не вполне был уверен, как ответить на последний выпад Феодора. Кто он был такой, чтобы говорить, что Аллах может и чего не может?
Телериг прервал его неловкое молчание, спросив:
- Так вы, арабы, отрицаете, что Иисус - сын вашего единого бога, а?
- Мы отрицаем это, - твердо сказал Джелаль ад-Дин.
- А кто же он тогда? - спросил хан.
- Аллах велит нам не молиться никому, кроме него самого. Так как же у него может быть сын? Иисус был святым человеком и пророком, но не более того. Поскольку христиане изолгали его слова, Аллах вдохновил Мухаммеда на новое изложение истины.
- Но может ли пророк воскреснуть из мертвых на третий день, как это сделал Божий Сын? - фыркнул Феодор, театрально хлопнув себя по лбу. - Чудеса, которые творил Христос, засвидетельствованы и записаны. А какие чудеса творил Мухаммед? Никаких, потому что не мог.
- Он долетел до Иерусалима за одну ночь, - отпарировал Джелаль ад-Дин, - как сказало в Коране, то есть записано, - уточнил он подчеркнуто. - А распятие и воскресение - это все басни. Ни один человек не может воскреснуть из мертвых, так что Иисуса с креста просто сняли.
- По тебе, богохульник, сатана в аду плачет, - прошипел Феодор, - Христос врачевал больных, воскрешал мертвых, останавливал ветер и дождь. Любой, кто отрицает Его, теряет всякую надежду на рай, и за свой грех заслуживает вечные муки.
- Нет, таков удел тех, кто обращает Одного в Троих, - сказал Джелаль ад-Дин. - Ты…
- Подождите-ка, вы оба, - Телериг поднял руку. Болгарский хан, подумал Джелаль ад-Дин, был не столько просвещен, сколько поражен услышанными аргументами. Араб понял, что он скорее бранился с Феодором, чем наставлял хана на путь истинный. Телериг продожил: - Я не могу найти истину в том, что вы говорите, поскольку каждый из вас называет другого лжецом, и каждая из ваших книг делает то же самое. Это мне нисколько не помогает. Лучше скажите мне, что я и мой народ должны делать, если мы будем исповедовать ту или иную веру.
- Если ты выберешь арабское ложное кредо, тебе придется перестать как пить вино, так и есть свинину, - сказал Феодор, опередив Джелаль ад-Дина. - Пусть он попробует это отрицать, если только посмеет. - Священник бросил на араба торжествующий взгляд.
- Это правда, - твердо сказал Джелаль ад-Дин. - Так повелел Аллах.
Он старался держался уверенно, но знал, что Феодор нанес ему чувствительный удар. Начавшееся бормотание бояр Телерига подтвердило его опасения. Большинство неверных испытывают страсть к вину, подумал Джелаль ад-Дин - к сожалению, иногда и мусульмане пренебрегают запретом, наложенным в Коране. Что же до свинины - судя по блюдам, которые подавали в Плиске, это была любимая пища болгар.
- Это нехорошо, - сказал Телериг, и сердце араба упало.
Страсть к вину… страсть!
- Великолепный хан, да позволено мне будет узнать, сколько у тебя жен?
Телериг нахмурился:
- Я не вполне уверен. Сколько их у меня сейчас, Драгомир?
- Сорок семь, могучий хан, - немедленно отозвался мажордом, как всегда готовый к ответу.
- А у твоих бояр? - продолжил Джелаль ад-Дин. - Уж наверное, у них тоже больше, чем по одной.
- Ну и что с того? - удивленно спросил хан.
Теперь уж Джелаль ад-Дин торжествующе улыбнулся Феодору.
- Если ты станешь христианином, великолепный хан, то тебе придется оставить всех своих жен, кроме одной. Ты даже не сможешь содержать остальных как наложниц, ибо христиане запрещают и это.
- Что-о-о? - Если до этого Телериг только хмурился, то теперь его мрачное лицо, повернувшееся к христианам, было просто громоподобным. - Может ли это быть правдой?
- Конечно, это правда, - ответил Феодор, также мрачно. - Многоженство - ужасный грех.
- Мягче, мой брат во Христе, мягче, - сказал Павел. - Мы не хотим быть слишком строги к нашим болгарским друзьям, которые, в конце концов, только начнут соблюдать наши заветы.
- Этот точно всех опасней, - шепнул Дауд.
- И не говори, - шепнул в ответ Джелаль ад-Дин.
- Тем не менее, высокочтимый хан, - продолжил Павел, - не сомневайся в правоте Феодора. Когда ты и твой народ примете христианство, все, у кого более одной жены - как и все женщины, у кого больше одного мужа, если такое случается - должны будут расторгнуть все браки, кроме самого первого, и понести примерное наказание под руководством священника.
Его простая, естественная манера разговора, казалось, успокоила Телерига.
- Я вижу, что вы верите, что это необходимо, - сказал хан. - Но, впрочем, все это так странно, что я не понимаю, почему так надо. Объясни поподробнее, если можешь.
Джелаль ад-Дин сжал руку в кулак. Он ожидал, что христианский взгляд на брак возмутит Телерига, а не заинтригует его уже самой своей загадочностью. Неужели под этими меховыми одеждами, под этим тюрбаном кроется потенциальный монах?
- Безбрачие, высокочтимый хан, - сказал Павел, - является высочайшим идеалом. Для тех, кто не в силах его достичь, брак с одной женщиной - приемлемая замена. Наверняка ты, высокочтимый хан, знаешь, как сладострастие может овладеть мужчиной. И нет греха более нетерпимого для пророков и других святых, чем грех разврата и распутства, ибо Дух Святой не снизойдет на пророка, когда тот занят совокуплением. Духовная жизнь выше плотской, в этом Священное Писание согласно с Аристотелем.
- Я никогда не слыхал об этом, как его, Аристотеле. Он был шаманом? - спросил Телериг.
- Можно сказать и так, - ответил Павел, произведя впечатление на Джелаль ад-Дина. Араб знал об Аристотеле немного. Ну да, был такой мудрец еще до римских времен. Он был уверен, однако, что Аристотель был цивилизованным человеком, а не варварским языческим священником. Но слово "шаман" было явно лучшим эквивалентом понятия "мудрец" с учетом духовного кругозора Телерига, и Павел заслуживал похвалы за понимание этого факта.
Болгарский хан повернулся к Джелаль ад-Дину:
- А ты что скажешь об этом?
- Коран позволяет мужчине иметь четырех законных жен, если он способен обращаться с ними одинаково хорошо, - сказал Джелаль ад-Дин. - А если не способен, то ему положена только одна. Но запрета на наложниц нет никакого.
- Это уже лучше, - сказал хан. - Спать каждую ночь с одной и той же женщиной мужчине просто надоест. Но все эти запреты на свинину и вино почти так же неприятны. - Он снова обратился к священникам: - Вы, христиане, эти вещи позволяете?
- Да, высокочтимый хан, позволяем, - сказал Павел.
- Хмм, - Телериг потер свой подбородок. Джелаль ад-Дин постарался скрыть свое волнение, как только мог. Выбор по-прежнему еще не был сделан, а ведь он уже использовал самое лучшее оружие для обращения хана в Ислам. Если у христиан еще остались хорошие аргументы, обратить Болгарию в истинную веру едва ли удастся.
- Высокочтимый хан, - сказал Павел, - все эти вещи могут казаться тебе важными, но на самом деле они не столь существенны. Главная разница между арабской верой и нашей состоит в том, что религия, которую проповедовал Мухаммед, предпочитает миру насилие. Боюсь, что такое учение может исходить только от сатаны.
- Это наглая, мерзкая ложь! - закричал Дауд ибн Зубайр. Два араба, сидящих за Джелаль ад-Дином, также издали гневные крики.
- Молчать! - сказал Телериг, бросив на них взгляд. - Не перебивайте. Когда придет время, я дам вам возможность ответить.
- Да, пусть христианин продолжает, - согласился Джелаль ад-Дин. - Я уверен, что он очарует хана своими рассуждениями.
Оглянувшись назад, он подумал, что Дауд сейчас взорвется от ярости. В конце концов его молодой товарищ с усилием прошептал:
- Как ты можешь спокойно смотреть, как этот неверный клевещет на Пророка (да пребудет с ним мир)? Уж не помутился ли твой рассудок?
- Я думаю, что не помутился. А сейчас сиди спокойно, как велел Телериг. Мои уши уже не те, что были раньше. Я не могу слушать и тебя, и Павла одновременно.
Монах тем временем говорил:
- Кредо Мухаммеда призывает к обращению посредством меча, а не убеждения. Разве его священная книга, если ее можно так назвать, не проповедует джихад, - он вставил арабское слово в свою изысканную греческую речь, - против всех, кто не исповедует его веры? А те воины джихада, то есть убийцы, которые при этом гибнут сами, попадают прямо в рай. Так гласит этот лжепророк. - Он повернулся к Джелаль ад-Дину. - Отрицаешь ли ты это?
- Не отрицаю, - ответил Джелаль ад-Дин. - Ты пересказываешь третью суру Корана.
- Ну, вот видишь? - сказал Павел Телеригу. - Даже сам араб признает свирепость своей веры. Также подумай о том, какой именно рай обещает своим последователям невежественный Мухаммед…
- Почему ты ничего не говоришь? - настойчивым тоном спросил Дауд ибн Зубайр. - Ты позволяешь ему оклеветывать и извращать все, во что мы верим.
- Тихо, - снова сказал Джелаль ад-Дин.
- …реки с водой и молоком, медом и вином, а праведники развалились на шелковых диванах, и их обслуживают женщины, созданные специально для этого. Обслуживают всеми способами, включая удовлетворение плотских страстей. Как будто у душ могут быть подобные желания! - Павел остановился, чтобы перевести дух, после чего продолжил с тем же негодованием: - Такому низменному разврату не место в настоящем раю, высокочтимый хан.
- Не место? А чему же тогда место? - спросил Телериг.
Трепет возник на худом, аскетичном лице монаха, представившего себе загробную жизнь:
- В раю, высокочтимый хан, нет пиров и распутных женщин - они предназначаются для обжор и грешников в этой жизни, и ведут к адскому пламени в следующей. Нет, рай по своей природе духовен. В раю души праведников узнают вечное наслаждение близости и единства с Богом. Они спокойны, их ничего не тревожит. Вот истинный смысл рая.
- Аминь, - благочестиво произнес Феодор. Все трое христиан осенили себя крестным знамением.
- Вот истинный смысл рая, говоришь? - Грубое лицо Телерига оставалось непроницаемым. Взгляд хана обратился к Джелаль ад-Дину: - А сейчас ты можешь говорить, что хочешь, посланец халифа. Верно ли этот христианин описал загробный мир в своей вере и в твоей?
- Верно, великолепный хан, - Джелаль ад-Дин развел руками и улыбнулся болгарскому владыке. - Соблаговоли выбрать сам, в какой рай ты хотел бы попасть.
Телериг явно погрузился в раздумья. На лицах христианских духовников уверенность сменилась обеспокоенностью, потом ужасом. Как это уже сделал Джелаль ад-Дин, они наконец задумались над тем, какой тип рая придется по душе варварскому монарху.
Дауд ибн Зубайр мягко прикоснулся к спине Джелаль ад-Дина.
- Простираюсь ниц пред тобою, о почтеннейший, - сказал он, извиняясь витиевато, как это принято у арабов. - Ты видел дальше, чем я. - Джелаль ад-Дин наклонил голову, воодушевленный похвалой.
Священник Никита вдруг взволнованно заговорил:
- Высокочтимый хан, тебе следует обдумать еще одну вещь перед тем, как ты сделаешь свой выбор.
- А? И что это за вещь? - Телериг, казалось, был чем-то отвлечен. Джелаль ад-Дин на это и надеялся - прелести мусульманского рая вполне заслуживали того, чтобы на мысли о них отвлекались. Вариант же Павла, с другой стороны, казался ему довольно скучным для вечного времяпрепровождения. Однако хан, к сожалению, даже после этого пока еще не махнул окончательно рукой на христианство. Джелаль ад-Дин увидел, как Телериг внимательно посмотрел на Никиту: - Говори же, священник.
- Благодарю тебя, высокочтимый хан, - низко поклонился Никита. - Подумай вот о чем: в христианском мире святейшему Папе принадлежит высшая власть во всех духовных делах. Это так, но есть немало и светских владык, каждый в своем государстве: ломбардские герцоги, король франков, саксонские и английские короли в Британии, разные ирландские принцы, каждый сам себе хозяин. Но в Исламе есть только один повелитель, халиф, который управляет всеми мусульманами. Если ты решишь молиться Мухаммеду, как же ты при этом останешься владыкой в своей собственной Болгарии?
- Никто не молится Мухаммеду, - едко сказал Джелаль ад-Дин. - Он пророк, а не бог. Молиться надлежит Аллаху, только он один этого заслуживает.
Эта незначительная поправка отнюдь не отвлекла Телерига от куда более значительного вопроса.
- Верно ли то, что говорит христианин? - потребовал он ответа. - Вы что же, думаете, что я склонюсь не только перед вашим богом, но и перед вашим ханом? Почему это я должен покориться Абд ар-Рахману без боя?
Джелаль ад-Дин яростно думал, одновременно проклиная Никиту. Несмотря на духовный сан и безбрачие, отнюдь не подобающее мужчине, священник по-прежнему вел себя как настоящий грек, как римский император Константинополя. Не в силах одолеть противников, он сеял между ними семена раздора, дабы они разбили друг друга.
- Ну, араб, что ты мне скажешь? - снова спросил Телериг.
Джелаль ад-Дин почувствовал, как по его бороде течет пот. Он знал, что его молчание длится уже слишком долго. В конце концов он ответил, тщательно подбирая слова:
- Великолепный хан, Никита говорит неправду. Да, халиф Абд Ар-Рахман, да пребудет с ним мир, правит всеми землями Ислама. Но он делает это по праву завоевания и по праву наследования, как и ты правишь болгарами. Если же ты и твой народ станете мусульманами без вооруженной борьбы, у него не будет к тебе больших претензий, нежели у любого мусульманина - к любому брату в Исламе.
Он надеялся, что говорил правду, и что законоведы не нарекут его лжецом, когда он вернется в Дамаск. Такого в истории еще не было: ни одна страна пока что не приняла Ислам без предварительного захвата ее халифатом. Что ж, подумал он, если Телериг и болгары обратятся, это уже само по себе оправдает все примененные им для этого средства.
Если обратятся… Телериг по-прежнему не был похож на человека, готового сделать выбор.
- Я приму вас всех здесь же через четыре дня, - сказал хан. Он встал, что свидетельствовало об окончании аудиенции. Послы-соперники также поднялись с мест, после чего низко поклонились Телеригу, выходящему между ними из зала.
- Жаль, что не получается попроще, - вздохнул Джелаль ад-Дин.