Поперек курса жилинского "МиГа" мелькнула "Аэрокобра". Заполошный истребитель вошел в боевой разворот и даже выпустил пару снарядиков, один из которых задел "мигарь", порвав обшивку фюзеляжа. Но в следующую секунду "Аэрокобра" вошла в плоский штопор и рухнула в воду, как летела и вертелась – брюхом.
– Аганина подбили!
– Аганин!
– Тут я… Мотор заглох!
– Дотянешь до земли?
– Вряд ли… Подберусь поближе к берегу.
– И прыгай! Жилет не забыл?
– Никак нет!
– Антоха, прикрой! Атакую!
– Идем с набором.
Сразу парочка "Аэрокобр" сорвалась в штопор – это было красиво: кружась все быстрее, истребители столкнулись над самой водою и разлетелись на пылающие обломки, походя на две громадные шутихи.
Один из "Мародеров" распахнул бомболюки, и фугаски посыпались вниз. Высоты хватило, и бомбы стали рваться внизу, поднимая белые столбы пены, дыма и брызг.
Дурной пример заразителен, и вот уже добрая эскадрилья "Мародеров" избавилась от груза. Разворачиваясь в опасной близости друг к другу, бомбардировщики блеснули опознавательными знаками на крыльях – двенадцатилучевыми белыми солнцами в синих кругах.
– Командир! Уходят!
– Бауков! Догнать и утопить!
– Есть!
Жилин сразу же направил истребитель на подмогу группе Зорина и Краюхина. Половина "Аэрокобр" уже канула в воды залива, остались самые упорные или умелые.
Иван не делал скидку на плохую обученность китайских пилотов – враг есть враг, не стоит его недооценивать. Китайцы всегда были плохими воинами, они брали числом, но какая разница, отчего именно тебя подобьют? Даже полный неумеха может попасть точно в цель, хотя бы и случайно.
Пропустив поверх себя дымные жгуты трассеров, Жилин атаковал верткую "Аэрокобру". Та неожиданно ответила пулеметным огнем. Кончился боезапас для пушки? Или это уловка? Рисковать Иван не стал – сделав боевой разворот, обстрелял гоминьдановца издали. Не попал, но китайский пилот неожиданно открыл дверцу и выпрыгнул с парашютом, покидая целый и невредимый самолет.
Трусость сыграла с ним злую шутку – выпрыгивая вбок, летчик приложился о хвостовое оперение и закувыркался вниз, видимо, без чувств. Ну, пусть винит конструкторов "Аэрокобры" – это им пришло в голову присобачить к кабине дверцу, а не обычный фонарь.
– На двенадцать часов, тридцать градусов ниже!
– Прикрой, атакую!
– Сзади! Отсекай! Отсекай!
– Быстрей атакуйте!
– Прикрываю вас!
– Разомкнуться! Набираем высоту.
– Командир! Вальцев подбит!
– Сильно?
– Горит!
– Вальцев! Прыгай!
– Дотяну как-нибудь…
– Прыгай! Это приказ!
– Есть…
Набрав высоту, Жилин обнаружил всего два китайских истребителя, метавшихся, как лисицы на облаве. Вот одна из "Аэрокобр" умудрилась зайти "МиГу" в хвост – и ее отбросило выхлопом. Тяга у движка была слабенькая, но ее хватило, чтобы завалить самолет противника, после чего тот сам довершил начатое – завертелся в штопоре.
Последнюю из "Аэрокобр" попросту расстреляли – четверка Зорина дала короткие очереди, и вражеский истребитель развалился в воздухе.
– Я – Варяг. Отходим.
* * *
Под колесами "мигаря" дрогнула палуба авианосца, аэрофинишер резко осадил самолет, и Жилин увел его на место.
К машине сразу же поспешил новый техник, порекомендованный самим Кузьмичом (Иван продолжил традицию, именуя "новенького", здоровенного дядьку, Макарычем), и кто-то незнакомый, в погонах полковника.
– Товарищ маршал! – прогудел Макарыч и кивнул на полковника, развернувшись к тому по-медвежьи, всем корпусом: – Война!
Глава 13
Тотальная война
Западная Франция, Сен-Дизье, 16 сентября 1945 года
Уинстон Черчилль говорил в те дни: "Уничтожение военной мощи Германии повлекло за собой коренное изменение отношений между коммунистической Россией и западными демократиями. Они потеряли своего общего врага, война против которого была почти единственным звеном, связывавшим их союз. Отныне русский империализм и коммунистическая доктрина не видят и не ставят предела своему продвижению и стремлению к окончательному господству…"
Старина Винни не замечал почему-то тяги к мировому доминированию у империализма американского или английского. Ну, на то и политик…
"Наша акция получит полную поддержку общественного мнения Британии и США, – заявил Черчилль, – а моральный настрой англо-американских войск высок. После альянса с Японией Советская Россия стала смертельной угрозой для свободного мира, и надо немедленно создать новый фронт против ее стремительного продвижения. Если русские хотят тотальной войны, то они ее получат…"
К середине сентября 1945 года англо-американцы держали сто три дивизии в своих зонах оккупации: в Болгарии, Румынии, Венгрии, Югославии – на востоке, а в Западной Франции, Бельгии и Нидерландах – на атлантическом побережье.
К осени часть РККА была отправлена по домам или на Дальний Восток – из двухсот шестидесяти четырех дивизий осталось сто семьдесят, чтобы сформировать новый Западный фронт.
Девяти тысячам "Мустангов", "Харрикейнов" и прочих "Либерейторов" противостояли тринадцать тысяч "Ил-10М", "Ла-11", "Ту-10" и так далее.
14 сентября в Белом доме собрались рядком, да поговорили ладком Трумэн, Черчилль, канадский премьер Кинг, генерал Эйзенхауэр и фельдмаршал Монтгомери.
На следующий день сорок три англо-американские дивизии, включая четырнадцать бронетанковых, начали наступление в стиле "дранг нах Остен".
Наступали "вилами" – с севера (12-я группа армий под командованием генерала Брэдли и 21-я группа армий фельдмаршала Монтгомери) и с юга (6-я группа армий генерала Диверса и 15-я группа армий под командованием фельдмаршала Александера).
Северный удар наносился по оси Брюссель – Кёльн – Берлин; южный – по оси Париж – Нанси – Нюрнберг – Прага.
"Северяне" (1-я и 9-я американские армии) наступали от городов Льеж и Сен-Вит в предгорьях Арденн, через Хюртгенский лес. За речкой Рур они перешли границу Германской Демократической Республики. К югу от Арденн части 3-й американской и 1-й канадской армий вклинились в "Линию Зигфрида", создав плацдарм на восточном берегу Саара.
Правее 3-й армии 15-я американская армия заняла фронт, который тянулся от Саара и упирался в Рейн в районе Карлсруэ.
"Южане" продвинулись до Дижона и Сен-Дизье – здесь 7-я американская, 2-я и 8-я британские армии встретились с советскими войсками.
Офицеры 4-й армии РККА вежливо попросили англосаксов заворачивать оглобли. В ответ был открыт огонь на поражение.
Два танковых полка из состава 3-го тяжелого мехкорпуса РККА расчленили и разделали 11-ю американскую танковую дивизию – "ИС-3" сносили башни штатовским "Шерманам" и британским "Кромвелям".
Части 3-й, 4-й и 10-й армий из Группы советских оккупационных войск во Франции закрепились на линии Сен-Дизье – Байар-сюр-Марн. В дело вступила авиация 5-й воздушной армии РККА…
* * *
156-й Эльбингский ИАП покинул Забайкальский фронт еще в начале августа. Без спешки и авралов, с толком, с расстановкой его перебросили из Азии в Европу, где англосаксы все явственней бряцали своими железяками.
Не устраивал империалистов послевоенный мир! Ну, никак!
И договориться с ними по-хорошему не получится – не понимают они доброго отношения. Империалисты очень любят звать себя цивилизованными, но надо помнить, что англосаксы – это потомки тех самых варваров, что развалили и разграбили Римскую империю, царство закона и порядка. И с тех пор все эти британцы с американцами недалеко ушли от своих предков – такие же грубые и дикие, драчливые и туповатые. Они понимают только один язык – язык силы. Пока не врежешь англосаксу по морде, да так, чтобы он кровавой юшкой умылся, не дойдет до него.
Зато, когда очухается от нокаута, сразу тебя зауважает. Ну, как зауважает… Бояться станет, приставать не будет. И тут же начнет подзуживать всякое мелкое вражье, вроде басмачей, чтобы пакостили СССР за доллары и фунты.
Да и французы такие же, и итальянцы, и немцы. Вон, англичане немцев гуннами прозывают, а сами-то чем лучше? Сколько они подлостей людям наделали за века! А сколько русские от них натерпелись? И вот, дождались – решили не гадить за углом, а "смело в бой пойти".
– Видать, давно они по зубам не получали, – вслух сказал Долгушин.
Начштаба подполковник Макаров хмыкнул только, опуская бинокль.
– Эт-точно… Глянь, Федорыч. Вон, на окраине, где церквушка.
Сергей взял протянутый бинокль, поднес к глазам, задирая фуражку. На окраине Сен-Дизье, где в гордом одиночестве торчала часовенка, крытая черепицей, шла непонятная возня.
– Не пойму… Танки, что ли? "Шерманы", по-моему. А что это у них там такое, на башнях?
– А, это что-то вроде наших "катюш". "Шерман Каллиопа"!
– Не абы как… – проворчал Долгушин. – Ладно, нам дали ЦУ – города не касаться. На улицах пусть пехота орудует.
– Когда в наступление? С утра?
– Ну, да. Смысл какой – наступать на ночь глядя? Да это ладно… Меня другое беспокоит – бомбовозы ихние. Ничего особенного, а только много их.
– Согласен, – кивнул начштаба и присел на корточки, опираясь спиной о тыльную крутость. Открыл планшет, развернул карту. – Вот тут аэродромы обозначены, вчера Панин снял…
Долгушин тоже присел и ткнул пальцем в небо, где вил круги "Су-12":
– Он?
– Ага… Королевские ВВС перебрасывают под Париж десятки "Ланкастеров" и "Галифаксов". Американцы пока не лезут, у них все машины за Ла-Маншем. В Верхнем Уайкомбе и еще где-то в Норфолке. Но много их, очень много. 8-я воздушная армия!
– Как у нас, – удивился комполка.
– Не совсем, – покачал головой начштаба, – у янки матчасти больше, чем в нашей 8-й. Две тыщи бомберов плюс тысяча истребителей.
– Серьезно, – согласился Долгушин. – Бомберы какие? "Б-17"?
– И эти есть, и "Б-24"… "Кан… Кон-со-лидейтед". Тьфу! Пока выговоришь…Короче, "Либерейторы".
– А, эти…
Сергей вздохнул. Он терпеть не мог вникать в курс дела, как опоздавший, – пилоты, и те освоились на новом месте, а комполка приспичило в Москве задержаться на целую неделю. Дела!
– Ладно, – сказал Долгушин. – Спасибо за экскурсию. Поехали!
– Поехали!
Обратно на аэродром их доставил роскошный лакированный "Хорьх". Видать, года три назад во-зил какого-нибудь оберштурмбаннфюрера, а теперь и советским офицерам пригодился.
– Как там Москва? – спросил Макаров.
– А ты что, мимо проехал?
– Представь себе! – рассмеялся начштаба. – Мы от Горького сразу на Липецк рванули.
– А-а… Строится Москва. Красится, чистится…
– А правда, что дома коммунальные строить будут, да еще в а-агромадном количестве?
– А чего ж не правда? Сам видел в Черемушках – целые улицы закладывают!
– Эт-хорошо… – протянул Макаров мечтательно. – Вот, в генералы выйдем и нам квартиры отдельные дадут!
Долгушин фыркнул насмешливо:
– Да зачем тебе квартира, Серега? Без генеральши?
– Будет, Федорыч! Все будет. И генеральша, и генеральчата…
Макаров смолк, съезжая на обочину – мимо, в сторону фронта, двигалась колонна ЗСУ-57-2.
С виду самоходки были похожи на танки – на гусеницах, с огромными башнями, да еще и двухствольные. Спаренная 57-миллиметровая пушка Грабина била по высотам в четыре тысячи метров. Хорошее прикрытие!
Взрыкивая, качая орудиями, самоходки проехали, уступая дорогу тягачам, волокущим куда более солидные 130-миллиметровые орудия. Их и зенитками звать как-то неловко – зенитищи! Бьют за облака на двадцать тысяч метров – ни одна сволочь летучая не убережется.
За тягачами, за орудиями катились "Студебекеры" и новенькие "ЗИС-151", тащившие на прицепах вагончики станций наведения с уложенными и зачехленными антеннами на покатых крышах.
– ПВО – во! – выразился Макаров, поднимая большой палец.
– Успели бы только доехать да развернуться, – проворчал Долгушин.
– Успеют! – легкомысленно сказал начштаба.
– Пушчонки эти – вчерашний день, – продолжал ворчать Сергей и оживился, углядев "студеры", тянувшие за собой длинные прицепы, крытые брезентом. То были решетчатые фермы метров десять длиной – пусковые станки с зенитными ракетами "217/И" конструкции Королева. – Вот это я понимаю!
"217/И" была четырехкрылой и бесхвостой, весила двести пятьдесят кило, из них на БЧ приходилось сорок пять кэгэ. Всего один раз Долгушину удалось повидать ракету в действии, и она его впечатлила.
– Как думаешь, Федорыч, – сказал Макаров, выруливая, – долго нам этих "пончиков" бить?
Сергей усмехнулся. Это он рассказал другу про своего деда, воевавшего на севере в 1918-м. Тогда там всякие интервенты ошивались, англичане в основном, но и американцы как-то нарисовались. И у местных прилипло к янки прозвище "пончики" – до того румяны были заокеанские гости, упитанные крепыши.
– "Пончики", Серега, вояки никудышные. Ихнюю Америку никто никогда не воевал, а сами они только с дикарями дрались. Ну, как дрались… Из пушек и пулеметов расстреливали босоту с луками да копьями. Там, где русский только зубы сожмет и будет насмерть стоять, "пончик" задрищет с перепугу свои красивые синие штаны. Джинсы называются. Немцы, те – да, те воевать умеют. Таких и победить приятно, а эти… Да ну их в задницу!
– Эт-точно…
"Хорьх" свернул с шоссе, подъезжая к приземистым ангарам.
Аэродром, на котором расположился 156-й авиаполк, построили еще в 30-х французы, тут и бетонная полоса имелась. Понятно, что местоположение летного поля было известно англо-американцам, но перебазироваться на полевой аэродром Долгушин не спешил – не та техника.
Весь август пилоты полка осваивали новую матчасть – реактивный "МиГ-15", а у него пробег больше семисот метров.
Самолет был красив и грозен, хотя и не впечатлял размерами.
Величиной с "МиГ-9", он был выполнен не по привычной реданной схеме – турбореактивный двигатель располагался в хвостовой части фюзеляжа. Это придавало истребителю некую полноразмерность, что ли, без зрительного урезания, похожесть на знакомые "лавочки". Но стреловидные, изящно отогнутые назад крылья "мигаря" приводили в восхищение любого летчика, заставляли участиться его пульс, ибо от машины веяло будущим.
Внизу, "под носом", – три пушки на общем лафете, две НС-23 и одна НС-45. Скорость выше тысячи километров в час.
Вещь!
Интересно, что пилоты не выглядели напряженными – они обхаживали новенькие "МиГи", вникали вместе с техниками в тонкости конструкции, залезая в реактивное нутро, помогали оружейникам подвешивать авиационные ракеты "201" – похожие на "двести семнадцатые", только поменьше и полегче.
Это уже не какой-нибудь там РС – "201" управлялась по радиолучу и наводилась из кабины. Для этого там приделали специальный рычажок, выдававший команды: "правый поворот", "левый поворот", "выше", "ниже", "взрыв".
Жаль, что "мигарь" только две такие ракеты поднимает, а то б было тем "пончикам". Ежели "двести первую" метко запулить, никакая "летающая крепость" в воздухе не продержится.
Летчиков из своей любимой 2-й эскадрильи Долгушин нашел на стоянке – пилоты валялись на сложенных чехлах и травили анекдоты. Взрывы хохота то и дело озвучивали смешные финалы баек.
– Товарищи офицеры! – громко сказал комэск.
– Вольно, – махнул рукой Сергей и присел на пустой подвесной бак. – Как настроение?
– Боевое, товарищ полковник, – прогудел здоровенный Копысов.
– Кто "двести первыми" стрелял, поднимите руки.
Половина эскадрильи задрала загорелые десницы.
– Только мы разик всего и стрельнули, товарищ полковник.
– Ничего, – усмехнулся Долгушин. – Чует моя душа – скоро потренируемся!
В августе им здорово помучиться пришлось. Реактивная техника давалась не сразу. Ничего, справились.
Самым трудным для Долгушина стала стрельба управляемыми ракетами да ночные полеты…
Темнота полнейшая, и ты летишь, ориентируясь по радиокомпасу, а стреляешь по радиодальномеру. После вылета мокрыми выползали, хотя и не жарило в кабинах, как на "лавочках".
– Эй, летуны! – послышался высокий звонкий голос поварихи. – Ужинать!
Все разом оживились. Копысов хлопнул здоровенными ручищами, смахивавшими на лопаты, и с вожделением потер их. Война войной, а ужин – по расписанию!