Боевые корабли и транспорты Королевского флота не могли подойти к берегу – их не пускали линкоры Балтийского флота, а сверху пикировали истребители, штурмовики и бомбардировщики ВВС РККА. В прямой видимости с берега тонуло несколько британских крейсеров, и, видимо, картина эта настолько потрясла обреченное воинство, что сдача в плен прошла очень организованно.
Больше четырехсот тысяч солдат и офицеров вооруженных сил США и Великобритании оказались в лагерях НКВД.
Западный фронт подошел вплотную к морю, к границам Голландии и Бельгии, и нужда в нем отпала.
На востоке Европы тоже наблюдались шевеления. Размещенные в Болгарии и Румынии оккупационные войска США и Британии задумали поход на Прагу, но вовремя сообразили, что им придется пересечь Венгрию и Чехословакию, откуда еще не были окончательно выведены части РККА.
Поэтому "сухопутный" план полетел в корзинку, и в англо-американских штабах начали мараковать над "морским".
Суть его была проста: используя порт Бургаса, перекрыть Проливы для Черноморского флота. Суть в чем?
Пока что Королевский флот, поддержанный Атлантическим флотом США, был сильней Северного и Балтийского, чьи корабли угрожали туманному Альбиону. Ни в Вашингтоне, ни в самом Лондоне не верили в самую вероятность советского вторжения в Англию – это считалось невозможным в принципе. Именно по той причине, что свободу и независимость Соединенного Королевства оберегал ее флот. Даже два флота.
Генералы соглашались, что советская армия на суше сильна, что ее трудно победить, но Британские острова со всех сторон окружены водой, и ее-то Советам не одолеть.
Использование портов Северной Германии для стоянки кораблей Балтфлота создавало прямую и явную угрозу для Англии. Однако в составе флота было не так уж много больших кораблей, вроде линкоров, авианосцев или тяжелых крейсеров. Даже трофейные плавсредства, отвоеванные у Кригсмарине и Королевского флота Италии, не впечатляли чинов британского Адмиралтейства: им казалось, что набрать и обучить тысячи моряков – задача неподъемная для РККФ (нарком Кузнецов считал иначе).
Поэтому задача по разгрому военно-морских сил СССР решалась, по мысли англо-американских адмиралов, в два действия: путем потопления кораблей советской группировки в Атлантике и отсечением от нее Черноморского флота.
Вот как раз это второе действие и решалось, образно говоря, вывешиванием на Босфоре таблички "Посторонним вход воспрещен!".
Уговаривать турецкого президента Иненю пришлось долго – боялся этот преемник Ататюрка грозного северного соседа. Но англичане посулили Исмету кучу поблажек, американцы потрясли мошной, и турок увял.
В последних числах сентября в Бургас проследовали корабли британского Средиземноморского флота – линкоры "Малайя", "Уорспайт" и "Вэлиент", авианосец "Формидебл" плюс крейсеры и эсминцы. Буквально на следующий день к ним присоединился американский линкор "Нью-Джерси" вместе с целым выводком легких крейсеров. К союзникам пристроился и турецкий линейный крейсер "Явуз", бывший "Гебен".
Молотов тут же вызвал турецкого посла и потребовал немедленно удалить военные корабли, как нарушителей конвенции Монтрё, официально потребовав у Турции возвращения незаконно отторгнутых территорий – Карсской области и юга Батумской, Сурдалинского уезда бывшей Эриванской губернии.
Нарком иностранных дел Армянской ССР приложил к ноте историческую справку с обоснованием присоединения к Армении Алашкерта, Баязета, Эрзурума и Вана, занятых Российской империей в 1915 году и переданных союзниками армянам по Севрскому договору.
В тот же день, получив приказ Ставки, генерал армии Тюленев, командующий Закавказским фронтом, открыл военные действия.
9-я и 12-я армии РККА, при поддержке 4-й воздушной армии, развив стремительное наступление, заняли Карс, Артвин и Ардаган.
Местные армяне и греки, бывшие при турках настоящими "унтерменшами", встречали освободителей цветами…
* * *
…В те горячие октябрьские дни Жилина отозвали, и он примерно представлял себе зачем – ему было приказано вылетать не в Москву, а в Севастополь.
Сталин терпеть не мог покидать Москву, но в Крым можно было добраться на литерном бронепоезде, в обжитом блиндированном вагоне на двенадцати осях.
Прилетев в Севастополь, Иван сразу же пересел в высланный за ним "ЗИС" и отправился в Ялту. Наметанный глаз сразу усматривал приметы военного времени – вокруг базы Черноморского флота оборудовались позиции зенитных батарей. На одной из возвышенностей обнаружился целый каскад – ниже задирали стволы 150-мм орудия, а выше блестели свежей краской пусковые станки для ракет "земля – воздух".
И все же тревожного настроения, как в Великую Отечественную, не ощущалось. Слишком многое было пережито, чтобы снова беспокоиться, да и время другое – СССР обладал самой могучей, самой опытной армией в мире. Уж коли вермахт с люфтваффе покорились, то пусть теперь англосаксы сами вздрагивают!
"ЗИС" подбросил Жилина прямо до входа в Юсуповский дворец.
"В прошлой жизни" эта резиденция князей Юсуповых приютила советскую делегацию во время Ялтинской конференции, но ныне положение было таково, что руководство Объединенных Наций – СССР, США и Великобритании – не собиралось, чтобы прорисовать черты послевоенного мира. Слишком велик был перевес Советского Союза, занявшего не только Норвегию и Данию, да Венгрию с Польшей, да Чехословакию с Австрией – это пустяки, – но и Францию, Италию и Германию.
Англосаксам удалось "освободить" Западную Францию да страны Бенилюкса, но это выглядело, как жалкая двойка пик по сравнению с флеш-роялем.
Правда, в наметившемся конфликте вокруг и около Проливов у англичан и американцев были выгодные позиции – Румыния, Болгария, Греция и Югославия находились в их зоне оккупации. Да и Турция больше на Запад смотрела. В войну она сильно подыгрывала Гитлеру, исправно снабжая рейх хромом и прочим ходовым товаром.
Вот так, размышляя о роли Балкан в истории, Жилин и прошел в Юсуповский дворец.
Охраны было немерено. Сдав оружие, Иван пошагал следом за Поскребышевым.
Сталин был один в своем кабинете. Несмотря на осень, за окном было зелено и тепло – Крым! Вождь стоял у окна, без своей обычной трубки, и смотрел на близкое море, где дрейфовал крейсер.
– Здравствуйте, товарищ Рычагов, – первым поздоровался он.
– Здравия желаю, товарищ главнокомандующий.
Иосиф Виссарионович усмехнулся. Даже себе он не признавался, что ценит маршала за то, что ни лести не было в нем, ни страха. Уважение было, и такой респект стоил дорого.
– Думаю, вы в курсе того, что затеяли дядя Сэм и Джон Буль, – проговорил вождь.
– Да, товарищ Сталин. Впервые наши враги сошлись с нами напрямую.
Главнокомандующий покивал.
– Доложите о ситуации на Западном фронте.
– Фронта, можно сказать, больше нет – противника не стало. Готовим флот, подтягиваем десантные корабли, авиация устраивает налеты – бомбим базы флота в Росайте и Плимуте, авиазаводы в Ковентри, Манчестере, Бирмингеме.
Сталин покивал, потянулся ко рту, но вовремя вспомнил, что трубка не с ним, поморщился и сложил руки за спиной.
– Вы как-то рассказывали, товарищ Рычагов, что в 50-х годах у Советского Союза тоже были проблемы с Проливами…
– Да, товарищ Сталин. Турки угрожали нам тем, что перекроют Босфор. Тогда наш министр иностранных дел Громыко сказал, не без иронии, что мы откроем Босфор с помощью ракет. Ну, Королев только начал строить ракеты, так что придется отворять Проливы с помощью обычных ключей – авиабомб и орудий главного калибра.
– Хорошее решение, – кивнул вождь. – Плохо, что временное. Нам нужен постоянный конт-роль над Проливами.
– Ровно тридцать лет назад, товарищ Сталин, Англия и Франция подписали секретный договор, признававший за Россией право на Румелию – европейскую часть Турции, маленький огрызок суши, вдоль которого тянулся западный берег Босфора, Мраморного моря и Дарданелл. Думается, что пришла пора реализовать тот давний договор. Иначе толку не будет.
Сталин помолчал.
– Согласен, товарищ Рычагов. Румелийская автономная область обеспечит нашему флоту беспрепятственный вход и выход из Черного моря в Средиземное и обратно. Русский князь Олег прибил свой щит на вратах Царьграда… Подготовьте план операции, товарищ Рычагов.
– Слушаюсь, товарищ Сталин.
– И еще… – Вождь нахмурился. – Скажите, товарищ Рычагов, что вас больше всего беспокоит в конфликте с империалистами?
Жилин подумал.
– Соединенные Штаты могли соорудить еще две-три атомные бомбы, товарищ Сталин. И целями новых ядерных бомбардировок наверняка станут города Советского Союза. Вмешавшись в войну на Тихом океане, мы заняли несколько островов сами или помогли их захватить японцам, лишь бы они не достались Америке. Теперь мы более-менее защищены с востока – штатовским стратегическим бомбардировщикам неоткуда взлетать. Но вот южное и западное направление… Тут сложнее.
– Лаврентий клянется, что уже в этом году у нас будет своя бомба. Мы ждем. Вопрос, однако, в ином. Сейчас мы активно поддерживаем Восточно-Туркестанскую Республику, где хватает богатых урановых рудников. Чан Кайши против нашего там присутствия, но, чем бы ни завершилась война этого генералиссимуса с Мао – победой или поражением, нам придется делать выбор: или уходить из Восточного Туркестана и отдавать его китайцам, или оставаться. А что бы сделали вы, товарищ Рычагов?
– Безусловно, остался бы, товарищ Сталин.
Вождь кивнул:
– Жду вас вечером, товарищ Рычагов. С планом операции "Царьград".
Глава 19
Налет
СССР, Севастополь, 3 октября 1945 года
Прикидывая, какие ключики подобрать к Босфору с Дарданеллами, Жилин не заперся в номере гостиницы, чтобы мучить мозг тактическими изысканиями, а отправился обратно в Севастополь, благо было недалеко.
Силы у СССР велики, но не безграничны, как и ресурсы. Тем более что сейчас самое важное – страну поднимать из руин, а война, пусть даже молниеносная, совсем ни к чему.
Когда за окном машины открылась бухта, Иван довольно улыбнулся.
"В прошлой жизни" тут все было иначе. Адмирал Октябрьский оказался обычным дураком, но дурость его выглядела как предательство – вместо того чтобы бороться с врагом, обстреливать немецкие позиции из главного калибра, он вообще не выводил корабли, зато ставил повсюду тысячи и тысячи мин.
Для кого, если единственным кораблем противника в войну была зачуханная румынская канонерка? Зато полдесятка советских пароходов подорвались-таки.
Октябрьский до того боялся Манштейна, что… А! Что толку вспоминать прошлое? Тем более что реальность изменилась – Крым так и не достался фрицам, и хваленому Манштейну надавали пинков. Любо-дорого.
И до чего ж приятно смотреть на уютный, белый Севастополь, не познавший осады и разрухи! Особенно когда знаешь, что приложил к этому руку.
На рейде стояла настоящая армада – линкоры "Парижская коммуна", "Александр Невский", "Киров" и два итальянских линейных корабля, еще не переименованных, – "Имперо" и "Джулио Чезаре". У причалов теснились "старые" крейсеры – "Червона Украина", "Красный Крым" и "Красный Кавказ" – вперемежку с "новенькими" – "Тренто", "Триесте", "Бользано" и "Горицией".
Ближе к северной стороне монументально серели два больших авианосца – "Советская Украина" и "Советская Белоруссия". Эти несли на палубе и в ангарах почти семнадцать эскадрилий истребителей, штурмовиков, легких бомбардировщиков и торпедоносцев.
В соседних бухтах маячили авианосцы полегче – "Орджоникидзе", "Аврора", "Дзержинский", "Щорс", "Чкалов" и "Камо". Каждый почти на сорок самолетов, а это, считай, авиаполк.
Это все была сила. Даже так – Сила! Силища. Флот.
Покинув машину на пристани, Иван пересел на катер, и тот живо домчал его до высоченного борта "Советской Белоруссии".
Жилин поднялся по трапу – прямо в объятия огромного загорелого человека, шумного и громкоголосого Ивернева, командира авианосца.
– Ну, наконец-то, товарищ маршал! – сказал каперанг густым архиерейским басом. – Пожаловали!
Рука Жилина утонула в твердой ручище Ивернева, и ее сжало так, что пальцы слиплись.
– Хорошо, что я не пианист, – проворчал Иван, – а то неделю играть не смог бы. Богатырь хренов…
Каперанг расхохотался, а после, хитренько улыбнувшись, спросил:
– Что? Проливы брать будем?
– С чего ты взял?
Ивернев самодовольно ухмыльнулся:
– А примета такая! Где маршал Рычагов появляется, там жди перехода в наступление. А тут турки нам козу показывают!
– Да уж, что козу, то козу… А чего не летает никто?
– Вчера учения закончились, перехват отрабатывали. Ты не думай, Пал Василич, что мы тут обленились да рассупонились. Не-е… Бдим! Вона, разведчик постоянно в воздухе, эсминцы в море снуют, как те челноки. РЛС на них добрые поставили. Если что приметят, сразу сообщат.
– Это правильно. Самое главное – "летающие крепости" не подпускать…
Иван сощурился, заметив на палубе группу людей в полувоенном и гражданском, с блокнотами и "лейками" в руках. Он узнал Константина Симонова и еще нескольких журналюг.
Тут командира вызвали на мостик, а Жилин прогулялся по палубе, где по линеечке выровнялись истребители "МиГ-15" – дежурная группа. Заправленные, с подвешенными ракетами, они были в полной боевой готовности.
Пилоты стояли тут же. Ни с кем из них Иван знаком не был, но вот его знали все.
– Здравия желаем, товарищ маршал! – белозубо улыбнулся летчик с облупленным носом и выгоревшими на солнце волосами цвета соломы.
– И вам не хворать.
В это время взвыла сирена, а на палубу выбежал командир корабля.
– Накаркал! – выдохнул Ивернев. – Чуть ли не сотня самолетов прет с юга на Крым! Девятку "Б-29" опознали!
– А, ч-черт…
Жилин метнулся к пилотам, разбегавшимся по самолетам.
– Кто командир?
– Я, товарищ маршал! – выскочил вперед давешний белобрысый. – Майор Ляхов!
– Самолет, майор! Живо! И передайте своим: один из "Б-29", вряд ли пара, может нести урановую бомбу!
– Понято! Ох, батюшки!..
Самолет для маршала нашелся быстро. Жилин быстро сменил маршальскую фуражку на шлем и залез в кабину. Уселся, пристегнулся, и руки уже сами проделывали заученные движения.
Вскоре "мигарь" взлетел, и Иван мельком оглядел севастопольскую бухту сверху.
Видно было, как разгоняются самолеты на авианосцах, как плавно разворачиваются орудия на линкорах и крейсерах, как задирали длинные стволы зенитки в окрестностях города и в фортах. Севастополь походил на ежа, встопорщившего иголки.
– Я – Варяг! Группа, внимание! Курс двести. И запомните: можете не обращать внимания на средние бомбовозы, но все четырехмоторные – сбивать на хрен!
– Понято!
– Я – Колхоз! – прорвался в эфир иверневский бас. – По последним сообщениям, в налете участвуют около ста пятидесяти самолетов. Крупняк: "Б-17" и "Б-29" – этих три девятки. Середняк: высотные бомбардировщики "Москито" – четыре девятки. Остальное – истребители "Шутинг стар"! Как поняли? Прием!
– Понято!
Жилин соображал, успокаиваясь. Штатовские и английские бомбардировщики наверняка перегоняли на Балканы через Африку, иного пути нет. Вопрос: откуда они точно вылетели? С территории Болгарии или Греции? Или с турецкого берега? Хорошо бы – из Турции. Тогда у Молотова будут развязаны руки…
– Вижу самолеты противника!
Иван сжал зубы. Сколько же их, мать моя…
Словно огромная птичья стая перелетает – так и пестрит, так и пестрит…
– Я – Варяг! Группа, внимание! Эскадрильи с "Советской Белоруссии" атакуют центр, с "Советской Украины" – левый фланг. С авианосцев "чапаевской" серии есть кто?
– А то как же! – отозвался спокойный, окающий голос.
– Берете на себя правый фланг! Комэскам разобраться, кто бьет по бомберам, кто – по истребителям! Главное, чтобы ни один четырехмоторный бомбовоз не долетел до берега! Топим всех!
– Есть, товарищ маршал!
– Идем с набором…
Воздушная армада все приближалась. Вперед вырвались быстрые "Ф-80", с ходу распуская жгуты трассеров. "Мигари", получившие приказ драться с истребителями противника, ответили с дальней дистанции. Пары две "Шутинг старов" посыпались вниз, но и "МиГа" подбили – серебристый истребитель развернулся, теряя скорость и высоту, потянул обратно. Эфир наполнился заковыристыми оборотами.
– Противник перестраивается!
И впрямь – пока "Ф-80" связывали боем "МиГи", двухмоторные "Москито" стартанули вперед. Видимо, в их задачу входило подавление ПВО.
– Я – Варяг! Группа, внимание! Повторяю: основная, попросту единственная наша цель – американские "летающие крепости"! На "Москито" не обращайте внимания, пусть зенитчики покажут им кузькину мать! Атакуем!
Жилин, игнорируя пару "Ф-80", с пикирования открыл огонь по "Б-29", ведущему девятки. "Суперфортресс" огрызался из пулеметов, но тут пара "мигарей" ударила по бомберу снизу, и "летающая крепость" пала. В буквальном смысле – канула в воды Черного моря.
Ивана посетило странное, не испытанное ранее ощущение – то ли чутье какое развилось вдруг, то ли резко обострилась интуиция, но он чувствовал близость чудовищного груза, словно напрямую воспринимал зловещую эманацию урановой бомбы.
Она была здесь, в одном из "Б-29", и Жилин экономил каждый снаряд, боясь, что в решающий момент останется безоружным.
От обстрелявшего его "Шутинг стара" Иван равнодушно увернулся и взмыл вверх. Вся картина грандиозного воздушного боя открылась ему – несколько сотен истребителей и бомбардировщиков сошлись, кружа и виясь, воздух был заткан густой паутиной трассеров, и из сонма самолетов постоянно выпадали горящие "осадки" – подбитые машины падали в море, вытягивая к воде копотные шлейфы. И "Ф-80" летели вниз, и "Б-17", и "мигари". Десятки белых парашютов плавно оседали следом.
Со стороны Балаклавы подоспели "МиГ-9", перехватчики крымской ПВО, а из Качи спешили старые, добрые "Ла-11".
"Москито" пробились-таки к городу. Как и подозревал Жилин, эти самолеты не разбрасывались бомбами, а целенаправленно "гасили" зенитные батареи. Вот сразу несколько дымных хвостов протянулось с позиций ракетчиков – ровно столько же лопнуло бомбовозов, расплываясь огненными тучками.
"Москито" – самолет хороший, удачный. Не слишком сильно вооруженный, он уберегался в войну от атак "Мессершмиттов" скоростью и высотой полета. От "мигарей" и "лавочек" уходить было гораздо трудней…
…Сбоку зашел настырный "Ф-80", пришлось его "опустить" – рука у Ивана была набита. Он не делал ни одного лишнего движения, действуя по разным алгоритмам, но молниеносно, пилотировал метр в метр, стрелял экономно, но обязательно в "десятку" и при этом ловко, даже изящно уходил с линии огня, уберегаясь от смерти.
Жилин использовал обе свои ракеты, висевшие под крыльями, – первая долбанула "Б-29" в районе кабины, пилоты с авианосца добили бомбовоз, а вторая оторвала "летающей крепости" хвост, и та, совершая нелепые эволюции, приводнилась брюхом, да так, что крылья в стороны. Готов.
Облегченный, "МиГ" продолжил охоту.
– Черт, черт, черт! – шипел Иван, напряженно вглядываясь в смазанные от скорости силуэты.