- Это ты, папенька? - долетел чуть испуганный, нежный голосок Анхен…
Егор самостоятельно запряг Карего в двухместный возок, не торопясь, подъехал к домику Монсов, привязал коня к забору, бесшумно подкрался к приоткрытому окошку, прислушался. Страстные женские охи и стоны, юношеский звериный рык…
"Идёт процесс, идёт, родимый!" - усмехнулся про себя Егор и отошёл обратно, забрался в повозку, настраиваясь на долгое ожидание…
Пётр вышел на крыльцо только на раннем рассвете - розовая нитка зари загадочно и целомудренно теплилась на востоке. В той стороне, где находился Преображенский дворец, на небе висела чёрная-чёрная туча, из которой, время от времени, вылетали узкие жёлтые молнии, басовито и угрожающе гремел гром.
- Ты где, Алексашка? - хрипло спросил царь.
- Здесь я, мин херц, здесь! - предупредительно откликнулся Егор.
- Ну и имечко ты придумал мне, холоп! - довольно хохотнул Пётр, залезая в повозку. - А впрочем, можешь и так называть… Заслужил!
- Что, всё так и было, как я рассказывал?
- Ты даже и половины не поведал! - широко и хищно улыбнулся царь. - Да, занятное это дело, очень даже занятное! Ладно, хватит языками чесать, поехали! Мне спать хочется - как не знаю что… Ты плащи-то догадался захватить? А то - как бы не попасть под дождь сильный!
- Захватил, да и туча уходит в сторону…
Коляска медленно ехала через поля, заросшие густым разнотравьем, солнышко уже оторвалось от линии горизонта, со всех сторон раздавался весёлый и беззаботный птичий щебет, над крупом коня кружили редкие комарики.
- Ты, Алексашка, у Лефорта ходишь в денщиках? - очнувшись от дрёмы, неожиданно спросил Пётр.
- Да вроде того, помогаю - как умею.
- А ко мне пойдёшь в услужение? Сперва - постельничим, потом переведём в денщики. Так как?
- Так с нашим удовольствием, мин херц! За честь почту! Только ты это, мин херц, с господином Францем договаривайся сам!
- Договариваться? Царям по чину не полагается договариваться! Прикажу, пусть только попробует кочевряжиться, немчура худосочная, по плечи вобью в землю! А ты что же, оружия никакого не прихватил с собой? Вот люди лихие появятся, чем своего царя защищать будешь?
- А вот этим! - Егор глазами указал на ровный, хорошо оструганный берёзовый дрын: сантиметра четыре с половиной в диаметре, длиной - один метр сорок сантиметров, заостренный с двух сторон. - Хорошая вещь - в умелых руках!
- Ну-ну, - недоверчиво проворчал царь, снова погружаясь в тяжёлый сон…
Повозка выехала на высокий холм, сильно запахло горелым. Справа от просёлка возвышалась недостроенная крепостная стена: деревянные сваи, переплетённые ивовыми фашинами, по углам - симпатичные башенки, вдоль стены тянулся глубокий ров. А с левой стороны сильно дымилась совершенно непонятная чёрная конструкция, состоящая из трёх рваных глыб-обрубков.
- Мин херц! - Егор невежливо толкнул царя локтем.
- А? Что? - испуганно отреагировал Пётр, бестолково пуча свои круглые глаза.
- Что это такое там, впереди?
- Это? Так крепость моя, стольный город Прешпург. Недостроенная пока, правда.
- Не, про крепость-то я понял. Я спрашиваю вон про ту чёрную штуку, откуда поднимается дым…
- Ничего себе! - Царь был непритворно удивлён. - Святые Угодники! Тут же ещё вчера вечером рос трёхсотлетний дуб! Могучий такой, высокий. Красавец - одним словом… Это что же, его молнией так шандарахнуло?
Велика твоя сила, Господи! Давай, Алексашка, правь прямо к этому месту! Осмотрим всё!
Повозка остановилась в десяти метрах от сгоревшего дерева, Пётр ловко соскочил на землю.
Тут они и появились - выскочили из-за разломанного молнией дуба, где, видимо, и прятались. Двое, по всем внешним признакам и показателям - отъявленные душегубы, бродяги с Большой Дороги - в каких-то совершенно жутких лохмотьях. Один был вооружён стрелецким бердышом, другой умело и привычно держал в руках классический кистень.
- Назад! - истошно закричал Егор, взял в руки свой заострённый дрын, выскочил из коляски, невежливо схватил Петра за шиворот, отшвырнул себе за спину.
- Ой, лихо мне! Ой, убивают! - жалостливо причитал царь, опускаясь на землю и обнимая приступок возка.
- Не сцы, лягуха! - подбодрил Егор, ловко вертя дрыном над головой. - Прорвёмся, не впервой! Подходи, корявые!
Если честно говорить, то было страшновато: хоть он и умел многое - касаемо боя рукопашного, но кто их, этих тутошних, знает? Вдруг они тоже обучены каким-то своим, хитрым и коварным примочкам? Первый бой, он и есть - трудный самый! Дальше всё уже должно легче пойти - по дорожке накатанной…
- Деньги давай, боярин! - завизжал один из нападавших, широко размахнулся кистенём и бросился вперёд.
Егор легко ушёл в сторону, сделав резкое колющее движение навстречу противнику, раздался страшный вопль, полный дикой боли. Пируэт, блок, отбивающий в сторону бердыш, качественная маваша-гири - в грудь второму нападавшему, поворот, новый колющий удар, новый крик боли…
Потом он и сам искренне удивлялся такой своей невиданной ловкости и удачливости: нападавшие-то мужики были больно уж здоровы, да и, судя по всему, опытны - по-настоящему…
"От страха, видимо, ты и совершил-то геройство беспримерное!" - подытожил с лёгкой издёвкой вредный внутренний голос.
Через семь-восемь секунд два человеческих тела мирно лежали на зелёной травке: одно - непреложно мертвое, второе - умирающее, с берёзовым дрыном в солнечном сплетении.
- Кто вас послал? Говори! - Егор (героически поборов тошноту), сжав зубы, чуть покачал палку из стороны в сторону, присел на корточки, пристально вгляделся в лицо поверженного врага. - Кто тебя сюда послал? Кто послал? Говори! Говори! Говори!
- Стёпка Одоевский, боярин! - болезненно выдохнул бродяга, обладатель реденькой бородёнки и пегих сальных волос. - Не мучай ты меня! Кончай уже!
- Как скажешь! - покладисто согласился Егор и ударил бродягу "орлиным клювом" - простейшим ударом из арсенала боевого карате, прямо по сонной артерии…
"Нормально всё, браток! - зашептал внутренний голос. - Тут времена - не приведи Бог! Только сильные выживают да жестокие! Нормально, не переживай, привыкнешь!"
А Егора откровенно мутило. Приходилось ему уже, в жизни своей совсем недлинной, и людей убивать, да и всякое… Но эти Времена чётко обещали, мол: "Здесь кровь - дело обычное, каждодневное…"
Сзади послышались странные звуки, Егор резко обернулся. Пётр безвольно лежал на земле, всё его длинное и неуклюжее тело сотрясала сильная дрожь, на губах пузырилась розовая пена. Егор метнулся к царю, положил его голову себе на колени, крепко зажал правой рукой левой достал из-за голенища сапога нож, аккуратно разжал царские зубы, вставил между ними лезвие ножа.
Припадок длился минут десять. Наконец, тело царя перестало выгибаться в дугу, на лице появилась маска блаженства, губы сложились в неуверенную улыбку.
- Всё, кажется, отпустило! - облегчённо выдохнул Пётр, глядя на Егора чуть смущённо и жалобно. - А эти двое? Убежали?
- Успокоились, родимые! - невесело усмехнулся Егор. - Кстати, их подослал князь Степан Одоевский. Знаешь такого?
- Как не знать! - Глаза Петра вспыхнули от нешуточного гнева. - Верный пёс моей сестрицы-Софьи. Гадюка! Никак не может успокоиться, сволочь! Зло тихо летать не может…
Бросив удивлённый взгляд на два мёртвых тела, царь взобрался в повозку, похвалил скупо:
- А ты, Алексашка, хват! Далеко пойдёшь, братец, не заворуешься если…
Подхватив свою берёзовую палку, Егор уселся рядом с Петром, нежно взмахнул вожжами, ласково попросил сонную лошадку:
- Поехали, дорогуша!
До Преображенского дворца они добрались уже без всяких приключений. Ехали молча, почти не разговаривая, Егор только вскользь полюбопытствовал о природе недавнего припадка.
Пётр нахмурился:
- Года три назад отравить пытались меня… Лекарь Фурье насилу отпоил тогда каким-то отваром. Но иногда всё возвращается, особенно если волнуюсь…
"Особенно если испугаешься до полусмерти!" - незлобиво усмехнулся про себя Егор.
Проехали через распахнутые ворота, окованные широкими железными полосами, от ближайшего деревянного терема им навстречу побежали взволнованные люди: конюхи, стольники, офицеры, кто-то в генеральском мундире, впереди всех - Никита Зотов, абсолютно трезвый, расчёсанный, без парика, с ухоженной кудрявой бородкой, в тёмной ферязи, - совершенно не похожий на себя вчерашнего.
- Государь, государь! А мы-то уже извелись все! Уже и не знали, подумать чего! Матушка ваша, Наталья Кирилловна, всю ночь не сомкнула глаз…
- Помолчи, Моисеич-Зотыч! - устало прервал его Пётр, ткнул указательным пальцем в Егора. - Вот этого человека зовут - Алексашка Меньшиков! Данилыч - по отцу… Подготовь Указ. Назначаю означенного Алексашку своим спальником! Нет! - задумался на минуту. - Назначаю его "царёвым охранителем"! Так и пропиши!
- Батюшка, Пётр Алексеевич! - повалился на колени Зотов. - Нет у нас такого чина, не гневайся!
- Нет, так будет! - сказал царь, словно припечатал. - Пока вы тут ворон да галок ртами ловили, на меня два страшных злыдня напали. И этот Алексашка безродный меня спас, обоих ворогов отправил в ад, к чертям на сковородки раскалённые! Вот так оно… Произвести в "охранители"!
- Кто напал? Где? Я сейчас пошлю людей! - с сильным акцентом залопотал подбежавший пожилой генерал.
"Генерал Теодор фон Зоммер!" - сразу же узнал говорящего мужчину Егор и чётко ответил:
- Дорога на поселение Кукуй. Напротив Прешпурга стоял трёхсотлетний дуб. На рассвете в него попала молния, сожгла до корней, остатки развалила на три части. Вот около этих дымящихся пеньков и лежат тела. Убил я их с помощью этой берёзовой палки. При допросе было установлено, что убивцев подослал боярин Степан Одоевский. У меня всё!
- Молодец, дельно! - похвалил Егора фон Зоммер и обратился к высокому молодому человеку в кафтане Преображенского полка: - Василий! Возьмёшь людей, подводу пачканную. Тела воров привези. Осмотри округу. Тщательно осмотри! Каждый кустик проверь! Выполнять!
Пётр поманил Егора пальцем:
- Пойдём спать! Ляжешь в моей светёлке!
В опочивальне Егор разул царя, снял кафтан, развязал белый шейный шарф. Петр, предварительно разогнав в разные стороны стайку наглых рыжих тараканов, улёгся на толстую войлочную кошму, велел Егору лечь рядом. Прислонив голову к его плечу, негромко попросил - ломким юношеским голосом:
- Ты, братец, охраняй меня… Хорошенько охраняй! - Через десять секунд тоненько засопел, мгновенно погрузившись в спасительный сумрак сна…
Через некоторое время Егор сквозь чуткий сон услышал, как тихонько заскрипела входная дверь, приподнял голову, всмотрелся. В дверном проёме показалось непроницаемое лицо Никиты Зотова. Зотов веско кивнул головой, мол, давай на выход, молодчик, разговор есть!
Глава четвёртая
Будни охранителя
Егор торопливо натянул на босые ноги сапоги (с онучами решил не возиться), впопыхах набросил на плечи какую-то одёжку - первую подвернувшуюся под руку в темноте, через короткий коридор вышел в светлицу.
По центру широкого дубового стола располагался массивный бронзовый подсвечник, в полусферических чашечках которого были закреплены пять толстых, ярко горевших свечей. Рядом с подсвечником стояли высокая бутылка синего стекла, три широких оловянных стаканчика, фарфоровое блюдце с кусками тонко нарезанной солонины, глиняная миска с маринованной редькой.
За столом сидели Никита Зотов и генерал фон Зоммер. Оба смурые и слегка нетрезвые. Судя по высокому солнцу, с момента ухода Егора в спальню Петра прошло часа два с половиной - три.
- Садись, Алексашка, сын Данилов! - предложил Зотов, сверля Егора хмурым и недоверчивым взглядом. - Сам себе нацеди щедро из бутыли, выпей за здоровье нашего государя, Петра Алексеевича. Это ромус с дальних островов, инфант испанский презентовал даве. Смело пей, напиток добрый, проверенный уже!
Позёвывая и почёсываясь со сна - совсем чуть картинно, Егор нацедил себе полный стакан рома, мимоходом мелко перекрестился, выдохнул, браво, единым глотком, опрокинул содержимое посудины внутрь организма, чуть передёрнулся, бойко захрустел мелкой фиолетовой редькой.
"Градусов семьдесят будет! - уверенно определил внутренний голос. - Хотя, ещё и не такое пивать доводилось - в городке военном, на ливийско-алжирской границе…"
- О-о! Силён! - уважительно поднял вверх указательный палец генерал Зоммер.
Зотов же стал темнее тучи грозовой:
- В том-то всё и дело, что силён… Взялся не пойми откуда. Без роду и племени. Теперь, видишь ли, в государевы "охранители" его записывай! А он уже, гляди, царский кафтан напялил на себя! Во, хват шустрый, право слово!
Егор бросил взгляд на свою одежду и слегка смутился: действительно, со сна да в темноте он случайно прихватил Петровский кафтанчик.
"А Зотов-то - ох, непрост! - подумалось. - Глазастый, чисто Мюллер - из фильма про Штирлица!"
- Извиняйте, дяденьки! - Егор торопливо скинул кафтан, ловко повесил его на спинку стула. - Случайно это получилось, не со зла!
- Случайно, понимаешь! - продолжал ворчать Зотов. - А двух душегубов, вооружённых с ног до головы, ты, молодец, тоже успокоил случайно? Берёзовой палкой?
- Палкой, потому как не было ничего другого под рукой, - начал оправдываться Егор и тут же забеспокоился: - А что, Никита Моисеевич, не надо было трогать тех смирных и добрых ворогов?
- Смотри-ка! - искренне удивился царский воспитатель. - Он и отчество знает моё! Откуда, спрашивается?
- Так молва же народная! Люди говорят, мол: "При царе-батюшке боярин Никита Моисеевич Зотов состоит, благой человек, великого ума!" А я что? Слышал просто, да и память хорошая… Есть ли в том грех?
- Пройдоха! - махнул Зотов рукой. - Прохиндей скользкий!
- Стоп, стоп! - вмешался Теодор фон Зоммер. - Это всё не есть очень важно. Скажи, отрок, а где ты научился так ловко убивать людишек?
- Я, когда убежал от своего отца, много где скитался. Убежал - почему? Порол он меня очень сильно, дрался палкой. Не, я понимаю, отцова рука - владыка, и всё такое. Терпеть надо. Через битьё и умнеют ребятишки… Тут я совсем даже не спорю! Но когда ни за что? Когда - просто так? Если я вижу, что ему просто нравится - лупить меня? Чем больше бьёт, тем больше нравится бить ему! И не важно уже, за что… Не, смотрю, я так скоро стану полным уродом! Калекой убогим! Вот и убежал… Цыгане приютили, два года с ними кружил вокруг Москвы. А в таборе был старик один - Ли Хо по имени, немощный такой, седой, но очень умелый. То ли китаец, то ли ещё кто - из желтолицых и узкоглазых. Вот он и научил меня всякому: драться на палках, без палок, метать ножи, звёздочки серебряные… Потом старик умер, стрельцы цыган разогнали, предварительно ограбив. А я к герру Лефорту попал в услуженье. Вот так оно всё было…
Фон Зоммер довольно прищурился:
- Хорошо. Зачем говорить лишние слова? Драться умеешь? А вот ты нам с Зотычем и покажи, чего умеешь! Может, не ты это убил тех двух татей? А что? Царь-то не видал своими глазами, как ты их убивал безжалостно? Не видал! Вот и покажи! - властно кивнул головой на окно.
Егор внимательно посмотрел в ту сторону: на ровной зелёной полянке синхронно махали косами три молодых мужика - высоких, костистых, широкоплечих.
- А чего сделать-то надо с ними, просто огорчить немного? - спросил достаточно непринуждённо, даже слегка дурашливо.
Зотов притворно зевнул:
- Вроде этого. Бери свой берёзовый дрын, и вперёд! Приголубь царских холопов немного, но без протыканных животов и прочих серьёзностей… А может, это они тебя? Ну, покажи нам удаль молодецкую!
- Можно и показать! - Егор демонстративно стал до неприличия серьёзен. - Только, бояре, давайте всё сделаем по-честному: дрыны те мужикам выдадим, а я, так и быть, с голыми руками пойду на них… Как вам такое предложение? Хотя зачем - дрыны? У них же косы в руках, тоже оружие знатное… Может, ещё кликнуть человек пять, в помощь этим хилякам?
- Шутишь, бродяга? - повысил голос фон Зоммер. - Ты смотри, голытьба, на каторгу пойдёшь у меня! В Сибирь лютую! Знаешь, что это такое?
- Слыхивали про ту Сибирь! Страшное дело! - покладисто согласился Егор. - Ладно, не буду брать ничего лишнего на себя! Пусть будут только эти трое, ладно! Отдавайте, бояре, команду…
Зотов бодро убежал куда-то - в один из боковых дворцовых коридоров, в окошке появился только минут через шесть-семь, подозвал к себе усердных косарей, что-то доходчиво объяснил им, раздавая злые тычки во все части тел, громко прикрикнул, снова пропал из видимости, прокричал откуда-то:
- Давай, Данилыч, вылезай прямо в окно. Давай, давай! Покажи нам с генералом Зоммером своё умение!
Егор выглянул в окошко. Ситуация была просто идеальной: три здоровенных мужика нерешительно и испуганно топтались в относительном отдалении, явно стесняясь близко подходить к царёвым хоромам, зелёная поляна была воистину безгранична - бегай - не хочу. Футбольное поле натуральное… Сомнений никаких и не было: бой на безграничном пространстве - это вам совсем не то что схватка на пространстве ограниченном. Бегай себе - и мочи всех поодиночке, в порядке живой очереди… Элементарно, Ватсон!
Он коротко разбежался и рыбкой нырнул в открытое окно. Перекувырнулся несколько раз подряд, подобрав по дороге в ладонь полусухой конский катышек, вскочил на ноги, бросил катышек в направлении группы потенциального противника, метко попав в густую пшеничную гриву одному из её бойцов, неторопливо побежал в сторону.
- Ты так-то вот? - взъярился обиженный детина. - Догоню - убью! - и незамедлительно рванул следом, зажав в ладони правой руки древко косы.
Подпустив обиженного богатыря на расстояние не более двух метров, Егор резко упал на колени, догоняющий споткнулся и улетел вперёд, врезавшись головой в низкий берёзовый пенёк, жалобно застонал… Крестьянская коса, выпавшая из ослабевших рук своего хозяина, естественно, досталась Егору…
Со всеми остальными он справился похожими методами, но никого из своих невольных противников не наградил открытым жестоким ударом в область жизненно важных органов, так - сплошные чудеса ловкости и находчивости.
Вразвалочку, не торопясь (даже дыхание почти не сбилось!), Егор подошёл к открытому окошку в светлицу, небрежно попросил Зотова:
- Никита Моисеевич, покурить дали бы! А то я свою трубку оставил у герра Лефорта. И, вообще, надо бы мне съездить туда, забрать вещички личные, полезные…
Со второго - холодного этажа (с мансарды - по-нашему) раздался громкий и заливистый смех Петра:
- Жги, Алексашка! Так их, лапотников! Ну, потешил, охранитель…
Зотов многозначительно переглянулся с Зоммером и зашипел:
- Ладно, ходи пока! Но переговорим ещё. Да и мать царская, Наталья Кирилловна, тобой интересуется сильно…
Пётр был бодр и одновременно хмур. Бодр, видимо, по причине природного дара, хмур - по причине вчерашнего похмелья.